Лист пятый

"<...> В то время наместником провинции Сирия был пропретор Марк Габиний. Он происходил из древнего и знатного рода Габиниев, первые из которых были, как передает легенда, соратниками и друзьями основателя Города Ромула. Позже они прославились как хорошие администраторы и полководцы. В их роду было несколько консулов, два цензора, множество раз они занимали другие высшие должности в государстве. Во время диктатуры Суллы один из Габиниев, будучи народным трибуном, попал в проскрипционные списки [1] и, преданный собственным рабом, лишился головы.

В молодости Марк был достаточно привлекательным юношей, отличавшимся к тому же благородством души и природной скромностью. Однажды он попал на глаза императору Витрувию, старому распутнику и душегубу. Этот увядший сатир воспылал вдруг неимоверной страстью к Марку, словно тот был прелестной девушкой. Сначала влюбленный действовал весьма осторожно, как бы обхаживая неприступную красавицу, он присылал подарки и часто появлялся сам в родовом доме Габиниев. Через некоторое время, устроив так, чтобы они остались наедине, он сделал Марку весьма лестное, с точки зрения этого чудовища предложение и получил вежливый, но достаточно твердый отказ. Молодой человек ясно дал понять императору, что он стремится быть полезным государству на поле брани, а не в постели. Речь Габиния привела императора в неописуемую ярость, молча он выскочил из комнаты и бросился прочь из дома. Но отказ только ожесточил и распалил его еще больше. Он стал преследовать молодого Габиния открыто, и дошел в своей похоти до того, что похитив предмет вожделенных желаний, взял Марка силой.

Не могу сказать почему, но через некоторое время Габинию понравилось [2] быть любовником императора и он предался разврату открыто, без стеснения принимая от Витрувия дорогие подарки за оказываемые августу известные услуги. Так продолжалось достаточно долго. Габиний занял первое место среди "друзей" и "подруг" Витрувия, составивших со временем огромный гарем, наподобие тех, что собирали вокруг себя восточные цари, и того развратного скопища, что оставил после себя император Тиберий [3]. Но постепенно деятельная натура отпрыска рода Габиниев заставила Марка требовать для себя нечто большее, чем положение императорского любовника. Он начал досаждать Витрувию требованиями предоставить ему возможность отличиться на государственном поприще. Старый сластолюбец долго сопротивлялся желаниям своего любимчика. Как рассказывают очевидцы, они устраивали даже скандалы, похожие на те, что происходят между супругами.

В конце концов, Габиний одержал верх, вынудив Витрувия назначить его наместником Сирии в звании пропретора [4]. Расставаясь с любовником, император устроил неописуемый спектакль, оплакивая Габиния так словно бы он отправлялся в последний путь. Когда Габиния несли в открытой лектике по улицам, он был разодет, нарумянен и надушен не хуже римских матрон, пришедших его проводить.

Тем удивительнее были изменения, произошедшие после того, как кортеж пересек черту Города. Говорят, Габиний мгновенно спрыгнул с носилок, стер с себя всю косметику, сорвал все одежды, делающие его похожим на женщину. Затем он приказал солдату конвоя, схожего с ним телосложением, раздеться, и облачился в доспехи. После этого он потребовал вина, и когда принесли небольшую амфору, выхватил ее из рук раба и стал пить прямо из горлышка, не разбавляя водой.

Он разогнал толпу проституток и проститутов, сопровождавшую его и потребовал себе коня, как подобает военачальнику в походе. И все время, когда Габиний делал то, что, видимо, давно уже хотел сделать, из его уст раздавались проклятья в адрес императора, да такие, что оставшиеся с ним внутренне содрогались, страшась за свою судьбу. Когда солдаты исполнили все, чего он требовал от них, Габиний, вскочив на коня, обратился к ним с краткой речью.

Он заявил, что всякий, сболтнувший лишнего о его прошлом, рискует умереть смертью ужасной и мучительной. При этом у бедолаги будет достаточно времени, чтобы пожалеть о том, что он вообще появился на свет. Взгляд Габиния пылал такой злобой, что солдаты хором поклялись никогда не допускать подобных промахов и сообщать проконсулу обо всех нарушителях данного приказа. Они были так напуганы, что сами не заметили, как назвали проконсула императором. Позже многие сочтут эту оговорку предзнаменованием значительных перемен в судьбе Габиния.

После того как солдаты обязались под страхом смерти хранить молчание, Габиний выхватил меч, и с силой ударив им по крупу коня, помчался по дороге прочь от Рима, словно бы подгоняемый фуриями.

Он был уже достаточно далеко от Города, когда толпа ничтожных извращенцев, изгнанная им, добралась до дворца. Представ перед императором, они повалились ему в ноги, плача и причитая, протягивали к нему руки, показывая разорванные одежды, стертые в кровь ноги, рубцы от ударов, которыми вдоволь попотчевали их солдаты Габиния. Ползая перед троном, они рассказали, что с ними сделал императорский любимец, и что говорил он о своем господине. Выслушав их, император впал сначала в оцепенение, потеряв дар речи, а затем пришел в состояние необузданной ярости. Он бегал по залу, нечленораздельно вопя, брызгал слюной, потом вдруг резко остановился и повалился замертво.<...>"
 
Примечания:

[1] Проскрипции. Списки лиц, объявленных вне закона и физическое уничтожение поименованных в них граждан. Впервые были введены диктатором Суллой. Проскрипции обычно сопровождались массовыми убийствами.

[2] Такое поведение Марка Габиния впоследствии дало повод недоброжелателям утверждать, что он имел далеко идущие планы, в которых "соблазнение" Витрувия было ключевым моментом. Некоторые прямо заявляли, что он постоянно вертелся на тех улицах, по которым обычно передвигался император, стараясь попасть тому на глаза. Рассказывают, что Габиний уже тогда не отличался в одежде и поведении от женщины.

[3] Вот что об этой страсти Тиберия пишет Гай Светоний Транквилл: "<...> на Капри, оказавшись в уединении, он дошёл до того, что завёл особые постельные комнаты, гнёзда потаённого разврата. Собранные толпами отовсюду девки и мальчишки - среди них были те изобретатели чудовищных сладострастий, которых он называл "спинтриями" - наперебой совокуплялись перед ним по трое, возбуждая этим зрелищем его угасающую похоть. Спальни, расположенные тут и там, он украсил картинами и статуями самого непристойного свойства и разложил в них книги Элефантиды, чтобы всякий в своих трудах имел под рукою предписанный образец. Даже в лесах и рощах он повсюду устроил Венерины местечки, где в гротах и между скал молодые люди обоего пола предо всеми изображали фавнов и нимф. За это его уже везде и открыто стали называть "козлищем", переиначивая название острова". (Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. Книга третья. Тиберий., 43, 1 - 2).

[4] В составе Империи были императорские и сенатские провинции. Императорскими провинциями управляли наместники в звании пропреторов, сенатскими - в звании проконсулов.