Борода-образы и прообразы

Кто первый появился на вологодской литературной тусовке – С. Фаустов или А.Трещалов? Они ведь оба начали с мелких публикаций в вологодской прессе, так как крупные публикации во времена застоя для них были попросту невозможны.

Трещалов, будучи пишущим человеком свободной профессии (сейчас это называлось бы «журналист на договоре») – писал все подряд, и однажды его занесло в газету «Вологодский подшипник», где напечатали его заметку «Стандарт самодеятельности». Это был, кажется, отклик на концерт известного самодеятельного композитора Владимира Андреева. Трещалов, как обычно, шатался по городу в поисках строчек, зашел на музпед на пр. Победы, десять минут послушал, покурил на крыльце и, недолго думая – выдал. И рассеянно подписал свою фамилию, хотя до этого печатался под псевдонимами. Газета попала к Андрееву, тот расстроился страшно и тут же принес опровержение. Редактор Наталья Полищук ничего опровергать не стала, поэтому заметки Андреева очень не сразу попали к Трещалову…
«А кто автор?» - воскликнул легкомысленный автор, и с испугом увидал свою фамилию. Потом карьера Трещалова пошла без потрясений, так как карьеры не было. Он то работал, то не работал, то уезжал, то приезжал… Пока он себя искал, легкомыслие, добродушие и леность сыграли с ним злую шутку – его статьи 80-х годов постепенно забылись, а сам он перекочевал в анекдоты так же, как это было с Чапаем и Петькой. О чем и повествуют анекдоты, собранные совершенно разными, даже не знакомыми между собой людьми. Надеюсь, издатель их разыщет и опубликует.

С Фаустовым другая история. Будучи человеком солидным, обремененным научной степенью и работой в вузе, он не желал светиться в прессе. Но однажды, придя в театр «Аквариум», он был поражен глубиной и философичностью пьесы. А поскольку театр нуждался в поддержке и в хорошем общественном мнении, появилась о нем статья господина Фаустова в самой молодежной газете города…
Еще одно отличие между Трещаловым и Фаустовым: если первый писал обо всем подряд, от бардов до выступления мэра в заштатной библиотечке, то Фаустов изначально не любил чиновников и сосредотачивал внимание только на вопросах культуры, впрочем, и это понятие он не признавал. Ему интересна не культура как структура, а сам творческий процесс.
Трещалов всю жизнь пробегал в рваных джинсах и пиджаке из пестрого букле, а Фаустов – приверженец строгих костюмов и пуловеров черного цвета. Трещалов простодушен, любит пиво и компании, а Фаустов донельзя сдержан. Он даже смеяться себе никогда не позволяет, и если смешно, то сдерживает смех с сомкнутым ртом. И предпочитает уединение…
Трещалов начинал много всяких проектов, но так ничего не довел до конца, а Фаустов автор двух книг и собственной теории в области поэзии. До сих многие вологжане трепетно хранят старую карту «Вологда с птичьего полета», которую издал Фаустов в рамках проекта «Свеча». Трещалов так и живет до сих пор в заводской общаге и работает дворником – это позиция. Фаустов – человек с определенным положением в социуме. Написав книгу «Харизма вологодской литературы», он стал членом Союза российских писателей и четыре года был председателем… Он выступает по радио и телевидению, дает интервью зарубежным обозревателям. Правда, строгая коллега по союзу Т. Тайганова разнесла в пух и прах его работу, приведшую по сути, к развалу союза, но и сама она добилась весьма скромных успехов на этом безнадежном поприще.


Но именно Трещалов стал персонажем романа Г. Щекиной «ОР». Арик Трещалов по жизни, изображенный как обозреватель еженедельника Арий Арьевич Трещалов, веселый гуляка и обожатель женских ног, любит «побулькать об искусстве», но никогда и никто не может дождаться от него статей. На презентации книг и картин он ходит попить винца и пообщаться. Образ узнаваем, ничего не скажешь. Может, действительно, пока говоришь о живописи в сигаретном чаду - это интересно, это плющит. А как сел писать – очарование пропало. Ну, и Бог с ним.

С Фаустовым, напичканным идеями по самые брови, литартель «Ступени» столкнулась лоб в лоб в 1996 году. Первая же идея - издавать Пресс-релизы лито «Ступени» была подхвачена литовцами и пошла на ура. Галина Щекина на каждое заседание тащила пачку одноразовых листовок, которые расхватывались без возврата. Обсуждение стали содержательней, людей стало больше, да и авторам хотелось получить лишнюю публикацию. Поэтому на задней обложке книги «Харизма вологодской литературы» оттиснуты несколько названий тогдашних Пресс-релизов. ИХ даже по библиотекам, помнится, разносили. Но кто будет хранить листовки? Это вам не книги Вологодской писательской организации. Однако пресс-релизы дали практический результат – это книга «Харизма вологодской литературы».
Презентация ее прошла в пресс-клубе Красного Севера», в составе публики видны были корреспонденты городских газет, которые уснули от умных разговоров. И напрасно. Далее - заметка в «Насон-городе» 1997 года

ХАРИЗМА НАЧИНАЕТСЯ ПРОСТО

Игорь Шайтанов, вологжанин, живущий в Москве и возглавляющий Букеровское жюри, сказал однажды на встрече с журналом “Арион”: литература кончилась. С тех пор многое изменилось, и сегодня ему “хочется открывать имена". И его заинтересовало одно книжное событие в Вологде - 25 декабря в пресс-клубе “Красного Севера” анонсирована необычная книга Сергея Фаустова “Харизма вологодской литературы”. В беседе с Н. Веселовой он узнал о литартели “Ступени”, объединяющей упомянутых авторов и об отделении СРП, возникшем на базе литартели. “Я член союза московских писателей, а то, может, вступил бы, “- пошутил он.
«Харизма…» писалась в последние три года, а ее истоки - в далеком двадцатилетнем возрасте автора, когда еще в Вологде жил В. Астафьев: с ним и его вологодскими собратьями по перу автор познакомился за праздничным столом у себя дома. Тут тоже просто - дядя автора М.П. Еремин, профессор литературного института, наезжал тогда к сестре в Вологду.
“Харизма вологодской литературы” - не перечень вышедших книг, не просто “комментарии по поводу”. Угол зрения автора позволяет бросить взгляд на вологодскую литературу в конце ХХ века, когда наряду с традиционным ее руслом возникает пугающая новизна. Новизну можно не принимать, отрицать, но сделать вид, что ее нет - уже невозможно.
Автор книги С. Фаустов несколько раз “прыгает через голову”: анализирует труднодоступный текст, применяет для этого нелитературный инструментарий, а также показывает творческий процесс, фактически находясь внутри него и им же управляя. Ни для кого не секрет, что приход Фаустова в литартель “Ступени” сделал заседания более дискуссионными и волнующими. Его краткие сообщения воспринимались то как свежий ветер, то как хитрая провокация. Они стали отдельной главой “Харизмы...”.
Что касается рассматриваемых авторов, то среди них больше женских имен. Отвечая на вопросы женского радиоклуба “Марина” на областном радио, С. Фаустов подтвердил это, определив феминизм как гуманизм и как реакцию на деградацию мужчины. “Женщина более готова к испытаниям, тогда как мужчина ориентирован на успех и обречен быть мальчиком... Наверно, поэтому женская поэзия так сложна, эмоциональна и сильна - И. Метляева, О. Кузнецова, Н. Сучкова, Т. Тайганова”.
Традиционные тексты известных прозаиков В. Плотникова и А. Цыганова прочитаны Фаустовым через призму мифологизации. Прозаик и поэт С. Донец прочел на заседании в пресс-клубе целый доклад на тему “Харизмы”. При этом он сам - персонаж книги, и он же ее первый читатель. Другой персонаж - поэтесса О. Кузнецова воскликнула, что от новизны “Харизмы” крыша едет, а прозаик Н. Веселова читает “Харизму вологодской литературы” как художественную. Поэт М. Сопин сказал о “Харизме”: “Это несомненный успех. Я долго ждал появления такой книги. Фаустов - первый человек, который показал еще одно мировоззрение, отличающееся от устоявшегося и устаревшего. В нескольких местах книги я чувствовал, что автор удерживает себя в узде, чтобы не производить хирургии с живыми людьми, хотя это придется когда-то сделать. После прочтения возникает вопрос, не является человек с его представлениями и его существующим мировоззрением, охватывающем “литературную вилку” от XI до ХХ века, лишним на границе с третьим тысячелетием?”
“Я сопротивлялся выходу “Харизмы”, - признался критик С. Фаустов, - потому что она не дописана. Обидно ставить точку, когда еще столько не сказано. Будем считать, что это первый том.” (Тамара Сизова)

Но продолжение не последовало.
Другое, не менее «харизматичное» яблоко стукнуло Фаустова почти через 10 лет. Размещая свои тексты в сети Интернет на Стихи. Ру и став популярным сетевым автором, Фаустов обнаружил, что критика изжила себя и вывел новую теорию, изложенную в работе «Гипотеза поэзии»… Придя на заседание Лито в Пантелеевском доме, он так и заявил, что с критикой пора покончить. Но нет критики, так, стало быть, и критики не нужны? Все были в шоке, но сам критик Фаустов только усмехался. В течение долгого времени он искал острие литературы, подталкивая реагировать на книги и выступления – а тут вдруг: нет критики. А без нее мы как …эти самые…на льду.
Вообще, яблоки идей падают на этого человека слишком часто, и в духе времени можно сказать – "пипл" не поспевает…Но Фаустов не демократ-разночинец и в пипл ходить не стал. За ним, правда, замечено одно такое хождение: в картинной галерее, когда там был 25-й юбилей лито «Ступени». Запускать журавлика в потолок было с его стороны неосторожно. Музы не клюют на дешевые эффекты…

И все же Фаустов сам стал прообразом еще одного героя – Бороды Эпикурейца в повести Г. Щекиной «Банкет. Но не потому, что носил в те времена прибалтийскую бородку.
Трещалову повезло – будучи по жизни хорошим человеком и отменным разгильдяем, он был поднят с пола, отряхнут и облечен в одежды обозревателя. Он в «Оре» так пьет, так говорит - заслушаешься.
Фаустов - наоборот, скрытный человек, сухой, воспитанный, каким его узнали поэты на лито «Ступени». Но в молодости он тоже был немножко разгильдяем, так вот - об этих грешках молодости, о том, что обычно скрыто от глаз толпы - и написана повесть «Банкет», где ночь-полночь, но вот тут - сидят пьяные друзья Бороды, а вот тут – деть Бороды на горшке (как мы знаем, у Фаустова трое взрослых детей).
Но поскольку Фаустов есть в реальности – иначе он не был бы председателем Вологодского отделения Союза российских писателей! – а Борода всего лишь персонаж, тень упомянутого Фаустова – вопрос о первичности Фаустова и вторичности Бороды Эпикурейца здесь даже не обсуждается. Или обсуждается, но не здесь.

 «Комар должен быть пьяный.- Борода поставил стакан с водкой на торшер, где клубилась туча комарья. И ничего не пролил. О, жест Эпикурейца!»
«Тихо, - сказал Борода. – Я настаиваю, чтобы профессура удалилась». «Борода глубоко задумался. Думал он всегда красиво и долго. Его серые очи излучали неземной свет». «Борода устал готовиться к дню рождения, происходившему постоянно и не просекал дислокацию». «Борода был пацифистом и поспорил на три ящика пива, что крымские татары теперь вернутся». «Тут все подошли поближе и увидели, что в траве сидит голый ниже бороды Борода Эпикуреец. Все в куртках, а он в плавках». «Борода не любил суеты по утрам. Он гордо говорил, что не был в трех местах - на зорьке, на вечорке и на конференции. Поэтому была у него полнота ощущений…»
«Борода был сложное сочетание сачка и работяги. Когда Он то и дело отправлял в ВНИИГПЭ заявки на изобретения. Всего около 70 отправил, около 50 авторских свидетельств получил. Все стены дома можно завесить. То есть каждую неделю при ежедневной трудовой вахте, при постоянстве пива и водки, при бесконечных международных матчах, занятиях по графику, и длинных шахматных партейках! Шеф каждую минуту мог нагрянуть, поставить вопрос торчком! Приходилось быть наготове. Однажды, застав в лаборатории жуткий бардак, дым столбом и гору бутылок, Шеф, подобно Борману, зловеще сказал:
- Я поражен.
Никто не мог преодолеть столбняк. Но это сделал только такой человек, как Борода. Он повернул фотогеничное лицо в три четверти и с пафосом ответил:
- Я тоже».

Даже без всяких пояснений читатель может догадаться: перед нами приключения из жизни молодого Фаустова, так как старый Фаустов молчалив и загадочен, а Борода, несмотря на бороду, говорлив и простодушен. Корень в том, что и Фаустов, и Борода работают в каком-то институте и иногда занимаются наукой: Борода в перерывах между банкетами, а Фаустов - в перерывах между литературой. И в том, и в другом заключена некая харизма, а о ней внятно написал Фаустов.
Возможно, между персонажами всей этой троицы есть какая-то связь. Возможно даже, что это один и тот же человек. Но это всего лишь гипотеза, а не аксиома.
Кгда  появилс в 2017  роман "Несвадебный  марш" и ео  главный  грой  Северин  Седов, стало очевидно, что он  тоже из  компании  Бороды . Рок-музыка  его  выдала, вот  что.Но осовое все же не это.Основное  это поразительная  смешщливость  главного  героя, его умение спасаться  смехом из  любой  трагической  ситуации.. И тут  можно смело  сказать: это это новый  положмтньный ерой в вологодской, а то и в российской  литературе.