In the bedroom -Last Hallucination-

В темноте спальни я прошла к кровати и медленно опустилась на нее, прикрывая глаза и тихо покорно вздыхая. Очередную ночь я точно проведу в одиночестве, поэтому руки невольно заскользили по простыням, сминая их складки.
Бывают такие моменты в жизни, когда кажется, что уже больше нечего чувствовать, тогда накатывает страх, что вся жизнь состоит из однообразия ощущений и событий. И отчаяние вновь завладевает мной, сжимая тисками грудь и не позволяя шевелиться. Апатия. Самое отвратительное, что со мной случается. Бездействие и отсутствие каких-либо желаний и подвижек пугает сильнее всего, порождая ощущение пустоты, что всегда убивала меня во время дежавю. После такого я почти с радостью встречаю приходящую боль и тоску.
Может быть, кто-то не задумывается о том, что слышит, чувствует на вкус, видит. Каково это? Может ли давно знакомая песня слышаться иначе? Давно знакомый вкус вдруг стать другим? Может ли реальность внезапно окрасится другими красками и эмоциями?
Коктейль хорош, однако не задумываешься, из чего он состоит, не чувствуешь отдельно вкуса его составляющих, сразу вместе. Сочетание звуков, вкусов, форм такое же обманчивое. Оно хорошо для неискушенного. Стоит прислушаться. Выделить из общего звучания то, что на первый взгляд не доминирует, и звучание изменится. Есть вещи, которые можно воспринять за пять секунд, но они не для меня. Это те пустышки, на которые можно только один раз посмотреть и тут же выбросить, однозначные, односторонние, как поп-арт. Как жвачка.
Наверно, не всем дано увидеть и услышать в знакомом новые ноты. Но уж лучше не слышать, чем врать и себе и окружающим, что слышишь, чувствуешь, видишь.
Так странно, когда вдруг по необходимости выпитая ложка оливкового масла, заставляет отчетливо чувствовать вкус оного в салате и понимать, что оно действительно похоже на маслины. Или вдруг случайно услышанное звучание бас-гитары, заставляет тебя в каждой песне невольно обращать на него внимание. Когда уже, казалось бы твоя исчерпавшая себя и познанная сущность вдруг выдает ошибку и, будто съедаемая каким-то вирусом, требует совсем иного нежели прежде и иначе реагирует на то, что давно известно.
Всему этому есть причина. Чтобы почувствовать составляющую в коктейле, нужно знать, какова она сама по себе, без каких-либо добавок.
Временами мне все чувствуется и слышится острее, правда, закономерности еще не обнаружилось. Обычно в такие дни я захлебываюсь в отвращении к людям и не менее резко реагирую на тех, кто меня восхищает. В те моменты все становится таким ярким, отчетливым и понятным, громким и даже несколько навязчивым. И я готова оглохнуть от музыки в наушниках, различая ее оттенки и настроения, лишь бы не слышать будничный людской треп. Говорить же с ними это лишь означает получить очередную дозу непонимания, которое читается в словах, во взгляде, в отношении к тому, что ты говоришь. Мое несчастье в том, что я чувствую, что кому-то неинтересно слушать то, о чем я рассказываю, посему я предпочитаю молчать, хотя порой очень хочется о чем-то рассказать. Однако, когда я вижу, что меня не слушают, уже не могу рассказать так же, как хотел.
Когда-то я хотела, чтобы меня любили. Но тогда у меня была любовь. Я точно знаю, что она была, возможно, единственная за все время, пока я живу. Теперь же я хочу снова полюбить. Мне нужно то, что бы смогло побуждать меня к движению вперед. У меня нет жадности, которая бы заставляла меня работать и днем и ночью. Нет неуемной жажды популярности, чтобы, закрывая на все глаза, шагать вперед в трясину будней.
Только то, что выше. Только то, что идет изнутри, от сердца, может заставить меня продолжать жить и стремиться к пусть бесконечно далекой мечте.
Я помню, как была готова бежать, не оглядываясь, готова был свернуть горы, лишь бы достичь мечты, но в один прекрасный день ее пришлось просто схоронить. У меня есть стремление и сейчас, но оно более материалистично, чем прежнее, ибо оно не в состоянии дать мне такое рвение.
Я услышала тихие шаги в коридоре, будто мягкими лапками по полу ступала кошка. Они уже совсем-совсем близко. Как же хорошо я их знала. Послышался осторожный звук закрывающейся двери. Мне показалось, что я физически ощущаю на себе пристальный, немного нагловатый взгляд.
Он медленно приблизился к кровати и склонился надо мной, позволяя почувствовать щекочущие прикосновения длинных волос, потом наклонился еще ниже – вкус и тепло губ, трепет дыхания и запах парфюмерии. Так приятна тяжесть изящного тела, что прижимало меня к постели, и странное томление внутри заставляет чувственно вздрагивать и заходиться сердце.
Мой взгляд невольно заскользит по восхитительному миловидному личику, на которое я никогда не смогла бы насмотреться. Я уже даже не дрожала, согретая ненастойчивым, мягким теплом, которое заставляет меня чувствовать себя защищенной. Он никуда не спешил, позволяя мне изучать свое лицо кончиками пальцев, губами касаться ресниц и скул, повторять форму подбородка. Я похожа на любопытного ребенка, который не верит, что перед ним именно то, чего он желал, дотошно изучая каждый изгиб дивной формы, скользя наглым носиком по ароматной коже.
Когда с моих губ срывается довольное мурлыкание, он улыбается и целует меня в них. Кажется, такого сладкого поцелуя у меня в жизни еще не было.
Пожалуйста, будь со мной…


Время вставать. Я выключила будильник и лениво поднялась с постели. Я всегда быстро замерзала, поэтому, в очередной раз спешно натянув на себя теплую одежду, умывалась и приводила себя в порядок. Или относительный порядок, чтобы хотя бы добраться до университета.
Позавтракав и собрав все вещи, необходимые добропорядочному студенту худграфа, выла на улицу, где еле успела на автобус.


Я до сих пор не знаю как это, оказаться в объятиях любимого человека… как прискорбно, что я могу только предполагать…