Какое им дело до всех до нас...

       Сосед мой никогда не отличался словоохотливостью, но на сей раз с ним произошло что-то неординарное, если он, прибыв из столицы, постучался и как-то сходу, без обычных сентенций, начал свое повествование, которое я выслушал, не скрою, с большим интересом и поэтому передаю его читателям практически по горячим следам и почти дословно.

       "…Ждем мы сегодня электричку на обновленном людном перроне станции «Москворечье»: сынок не мог сегодня нас довезти на своей «Шкоде», а просил повременить до завтра. Но, невзирая на плохое самочувствие моей спутницы, - она настаивала, и я согласился не ждать благоприятной ситуации, до следующего дня - отправляемся в Чехов сегодня «своим ходом»: автобус, поезд, автобус. Благо, что все билеты для нас теперь бесплатные! Но добираться приходится по времени почти в два раза дольше, чем на автомобиле.
 
       Медленно выплывает из-за поворота и вползает в людское море электричка «Москва - Тула», и угрюмая, нетерпеливая толпа устремляется к ней. Сами понимаете, послеобеденное время не самое подходящее для путешествий в сторону Подмосковья - два потока сталкиваются в дверях, выражая взаимное недовольство. Но вот, одни вырвались, а другие ворвались с горем пополам, и мы медленно и тяжело трогаемся с места в путь!

       Вдруг – торможение. Останавливаемся - в динамике раздаётся громкая торопливая команда:
       - А ну-ка, закройте дверь! Кому говорится! Закройте дверь!

       Трогаемся, снова останавливаемся - опять грозное, более грубое и торопливое:
       - Ну, ты! Сколько раз тебе повторять! Закрой дверь! Не сдвинемся с места, пока не закроешь!

       Сидячих мест нам не досталось, и мы стоим в проходе, сжатые слева и справа. Для меня стоять - дело привычное и пока еще не обременительное: чтение лекций с мелом в руке у доски, по четыре-шесть часов подряд. А для неё с её больным сердцем - очередное испытание! Уже несколько раз за последний месяц - даже не в вагоне, в этой душной атмосфере, а еще на воздухе, на перроне, на лавочке – ей было так плохо с сердцем, что казалось, будто вот-вот у неё оно остановится, она упадет и …конец! Положение просто страшное! Любимый человек умирает на твоих глазах – ты же бессилен! Ощущение бессилия - что может быть страшнее для мужчины! И в отношениях с женщиной, и в случае, когда ты ей не в силах помочь! Дать нитроглицерин - он стал находиться с нами постоянно – или… А что «или»?

       Почти такое же чувство бессилия мне пришлось испытать два раза в жизни – во сне. Первый раз, когда украли мою маленькую дочку, а второй раз – внучку. Такое отчаяние! Ты стоишь и не знаешь, что делать! Взывать к небу!? К Богу!? Никто не поможет! Где ребенок? Жив ли? И вдруг – просыпаешься и сразу пытаешься идентифицировать ситуацию, чтобы убедиться, что то был, слава Богу, сон, а не реальность!

       Подобные переживания в последние годы, десятилетия приходится наблюдать со стороны почти каждый день: взрыв на площади Пушкина, в метро между «Автозаводской» и «Павелецкой», гибель моряков подлодки «Курск». И, наконец, каждый человек с трудом мог оторваться от экранов телевизора в тяжелейшие трагические дни захвата детей в школе Бислана! Не только у нас, но и во всем мире! Тогда было общее горе! Погибли сотни детей!

       А переживания персонально отца за его дочь, находящуюся в плену у террористов на «Дубровке», врезались в память с тех пор, как на экране появлялся Марк Рутковский. Несмотря на мою неприязнь к этому человеку - ярому, слепому антисоветчику - неблагодарному Марку, «не помнящему родства» и не помнящему в какой стране он жил до своих седин, став в конце концов руководителем, по сути собственником театра, я настолько сочувствовал, что чуть слезы не выступали при виде его мучений и терзаний! И понятно - в плену у смертников была его дочь! Но стоило ему только узнать, что она жива и свободна, – он пошел в атаку на великую страну опять!

       Итак, мы - в вагоне электрички, на которой нам предстоит ехать стоя больше получаса: я у одной стойки сиденья, супруга – у соседней. Ей – красивой, привлекательной женщине – стукнуло уже семьдесят. Она еле-еле держится: говорят за себя и усталость, а самое главное, больное сердце.

       Наблюдаю за устроившимися на ближайших сиденьях пассажирами: никто не пошевельнулся, чтобы уступить ей место. Вот в купе слева, а у супруги, значит, справа, сидят три парня, какой-то мужик и две девицы, одна из которых – темная - выпячивает свое оголенное не очень чистое, простите, пузо, внизу которого проглядывает чернеющая шерсть от лобка! Она делает вид, что спит, изредка открывая глаза. Белокурая слушает музыку - ловит кайф, воткнув в уши концы проводов от плеера. Тоже закрыла подведенные краской глаза. Обе - студенческого возраста. Едут либо с Тверской, либо с Ленинградского шоссе, где такие, как они, продаются за баксы или за деревянные. Напротив друг друга сидят два «лба» - парня: один лет двадцати пяти с угреватой физиономией, второй ближе к тридцати, благородного вида. Один читает книжонку, второй кайфует, слушая через наушники еле-еле изредка доносящуюся оттуда музыку. Их объединяет одно: они едут сидя и им наплевать на то, что происходит вокруг.
 
       - Вот эта красивая женщина, уже десять минут стоящая на ногах, плохо себя чувствует, ну, и пусть! – возможно, думает один из них.

       И все остальные, скорей всего, видят, что она нуждается в месте для сидения больше, чем они, но …сидят, не проявляя элементарного благородства… Она была много лет учительницей биологии в старших классах, затем научным сотрудником, удостоена Государственной премии! Так может быть, это дети ее бывших учеников или учениц, которым она пыталась привить уважение, сочувствие и сострадание к старшим?!

       Речь даже не о благородстве, а об элементарной вежливости, уважении к женщине. К старшей по возрасту. А откуда ему – уважению к человеку – взяться в развращающем души государстве, стоящем на страже интересов тех, кто один за день тратит столько, сколько не по карману жителям нескольких крупных городов Подмосковья! Таких, как, например, Чехов!
 
       - Следующая остановка «станция Бутово»!

       Вот и простояли пятнадцать минут.

       Что я могу сделать в этой ситуации?! Мы с ней ровесники, я работающий профессор в одном из лучших вузов страны. За все время работы таковым - а я перешагнул все ступеньки, был избран сразу профессором - обучил своей профессии более полутора тысяч студентов, ставших инженерами. Иногда, отвлекаясь от лекционного материала или на перемене, мог говорить с ними на любую тему, пытаясь внедрить в их души доброе начало. Интересно, мне это удалось? Как ведут себя в этой ситуации мои воспитанники – инженеры и теперешние студенты!? Может быть точно так же, по-хамски. По-хамски? Конечно, если молодой человек не хочет уступить место такой женщине, он обычный хам – человек, совершающий зло, по крайней мере, не делающий добра. Интересно, а я уступил бы место, будь в их возрасте? Скорее, да – с вероятностью 0,9, по крайней мере. И часто делал это до самого последнего времени.
 
       А всего полгода назад сел в автобус. Вдруг входит старик и останавливается рядом со мной. Вижу, что ему неплохо бы посидеть – и я, вставая, предлагаю:

       - Садитесь.

       А в ответ звучит доброжелательное и неожиданное:

       - Спасибо, но я вижу, что вы так наработались, что и вам не помешает посидеть самому!
 
       - Ничего – садитесь.

       - Нет, большое спасибо, не могу воспользоваться в такой ситуации, да, кстати, мне сходить раньше, чем вам!

       Откуда он знает, что мне сходить позже него!? Просто сказал для убедительности своих слов? Конечно.

       Я помялся с полминуты рядом с ним и…вернулся на своё место с мыслью:

       - Неужели у меня такой усталый вид, что…

       Вообще, когда уступаю место в метро, некоторые не соглашаются его занимать. Поэтому поступаю так: просто встаю, не говоря ни слова, и женщина спокойно садится на освободившееся место.

       А совсем недавно вошел в метро, постоял с полминуты, и симпатичный молодой человек деликатно предложил:

       - Садитесь.

       - Спасибо, я обойдусь.

       Он встал и отошел в сторонку. Видно, моя физиономия, после трех часов лекционных занятий с вечерниками до девяти вечера, вызывала жалость. Или очень уж воспитанным оказался юноша. А может быть, видел меня в институте или даже имел со мной дело.

       - Следующая остановка «Весенняя»! – провозгласил динамик в вагоне.

       Я могу стоять пока сколько угодно, а вот супруге невмоготу! Но что я могу сделать? Что-то мешает обратиться к сидящей молодёжи с просьбой уступить ей место. А бессилие и злость вот-вот перехлестнут через край. Вспоминается песня из кинофильма «Последний дюйм»: «Какое мне дело до всех до вас, а вам до меня!?» Как дико непривычно звучали эти слова в дни выхода этого фильма! Но это лозунг нашего государства в последние двадцать лет! …Надо быть строже при приёме зачетов и экзаменов! …Интересно, что бы я поставил в случае, если бы пришёл сдавать экзамен мне завтра кто-то из «этих»?!
    
 …Если бы «эти» сдавали мне экзамен на оценку между «неуд» и «удовл», они получили бы последнюю, ибо сработал бы мой принцип «все сомнения в пользу студента»… Наверняка сработала бы презумпция невиновности. А сейчас, будь я телепатом, а тем более, Вольфом Мессингом, поднял бы этого прыщавого и заставил бы просить, умолять сесть её на его место! Или эту девицу, смахивающую на проститутку, несмотря на то, что она «отработала», быть может, всю ночь в качестве "живого станка".

       А, может быть, эти ребята и ни при чем – мало ли какие менторы им достались в школе или в том заведении, где они учились уже не читать, не писать, а осваивали разные науки, сдавали зачеты, экзамены!? А может быть, они их не сдавали, а просто купили хорошие и отличные оценки у негодяев-преподавателей, как это сделали и мои недавние студенты, повстречавшиеся четвёртого июня при выходе из института!

       - Здравствуйте, профессор!

       - Привет, ребята, как дела?

       - Да вот идем с экзамена.

       - Что сдавали?

       - Экономику.

       - Ну, и как?

       - Отхватили по пятерке!

       - Молодцы, поздравляю!

       - Мы сдавали досрочно, заплатили ему, и он нам поставил ни за что! Стыдно, но…

       - И кто же это такой?

       - Не скажем – это было бы неприлично с нашей стороны!

       Увы, если верить Интернету, поборами грешат и некоторые мои знакомые. Вот, например, отрывки из отзывов об одном из них:

«Жуткий препод! Лекции бессмысленные – чистый набор фраз. Семинары не лучше (а у нас он взял к себе все группы потока - так что не повезло всем). Все это приводит к тому, что никто даже не начинает делать курсач (ведь ничего не понимаешь вообще). Но всё решают финансы – перед сессией в аудиторию будет огромная очередь. Можно узнать у старших курсов расценки, но не особо на них ориентируйтесь – у него постоянная «индексация» ».Автор: Татьяна

       Не обошли стороной и меня:

 «Порядочный человек, формалист. Уважаю его именно за принципиальность! Не особо следит за посещением, но любит, когда его предмет уважают».Автор: Rulezzz

       А год назад некоторые из этих юношей у меня защищали курсовую и сдавали экзамен повторно, из-за чего им пришлось заплатить институту некоторую сумму «штрафных».

       В последние годы все дни СМИ и разношерстные политологи и «лидеры» талдычат о «НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕЕ» для России! А она проста: победить дичайшую КОРРУПЦИЮ, особенно в высших эшелонах власти (рыба ведь гниет с головы!), породившую обнищание подавляющего большинства народа, и добиться реализации принципа «каждому - по труду!». А все остальное, в том числе и хамство, отшелушится, ибо это вторичный продукт – отражение неблагополучия и вопиющей несправедливости, царящих в обществе!

       Из динамика раздаются долгожданные слова:

       - Наш поезд прибывает на станцию Чехов! Просьба не забывать свои вещи. Об оставленных вещах сообщайте машинисту поезда или дежурному милиционеру.
       Слава Богу, доехали! Всё хорошо, что хорошо кончается! Вот такие пироги, сосед! А как ты поживаешь?!"


Москва, 2008