Голос

Трубку долго не брали.
Ну вот, стоило мне на один день заскочить в Одессу, как Ее не оказалось дома. Еще два сигнала, решил я. Ведь мы не виделись целый год! Это не справедливо! Вот тут-то трубку и подняли.
Я не сразу понял, что произошло, так как уже вознамерился, посылая к черту весь мир, идти на вокзал и покупать обратный билет. В голове все смешалось. Звучит смешно, но на какое-то мгновение я даже позабыл, как ее зовут. Ладони мгновенно вспотели. Я растерялся и чуть не дал отбой! Но секунду спустя я уже знал ее имя: Карина! Конечно же, Карина - меня свела с ума миловидная стройная девушка с длинными прямыми волосами и повадками хиппи, с которой я познакомился два года назад, отдыхая в палаточном лагере под Одессой. Я и сейчас был достаточно сумасшедшим, что бы расчитовать, что она будет сидеть дома и уж, конечно же, окажется все еще не замужем. Хотя за два месяца телефонного молчания она могла успеть слетать на Луну.
Кто-то, тот, кто взял трубку, никак не мог с ней совладать.
Я представил, как это делала древняя старушка Екатерина Мартыновна, жившая с нами еще в коммуналке на бывшей улице Карла Маркса. Весь процесс снятия и поднесения телефонной трубки занимал у нее минуты полторы, так что те, кто звонил к нам довольно часто, уже на полпути к ее уху начинали громко выкрикивать наши имена, дабы мы услышали и прервали это "издевательство". Мы же во время этого процесса всегда стояли на некотором расстоянии и терпеливо ждали этих выкриков. Конечно, захватить телефон Екатерине Мартыновне удавалось довольно редко - только лишь тогда, когда она проходила мимо него во время звонка. Сейчас я ощутил у взявшего телефонную трубку все "симптомы" Екатерины Мартыновны. Сначала трубку куда-то уронили, потом пару раз задели за телефонный диск. Все это время где-то, совсем рядом, раздавалось чуть слышное постукивание, как будто что-то билось о поверхность зеркала. Мне даже на мгновение показалось, что я слышу, как шипит пламя свечи, попадая на воск, как приподнимается и опадает под дуновением ветра шелк. А потом я вдруг почувствовал холод. Пронизывающий до костей холод. Как будто мое лицо на несколько секунд оказалось в старом сыром подвале, на самом его дне...
-Да! - отрывисто и тяжело произнес незнакомый мне глухой и неприятный голос.
Все: вышла замуж - мелькнуло в голове, хоть я и почувствовал что-то отдаленное, некогда знакомое, но сейчас забытое раз и навсегда. Что я должен сказать ее мужу? Да чтобы не говорил, все получится абсолютным дерьмом! Никогда бы не подумал, что Карина, с ее взглядом на жизнь, выйдет замуж...
Так быстро, по крайней мере!
Интересно, а знает ли ее счастливчик-муж, что она любит вовсе не розы, как большинство женщин, а орхидеи?
-Говорите! - настойчиво потребовал все тот же голос, - Мне трудно... держать трубку!
Слова произносились с трудом, как будто говорящий был пьян и не совсем справлялся с языком и нижней челюстью, голос же был настолько глухим и клокочущим, что первое, что пришло мне в голову, это то, что говоривший страдает раком легких.
Ну и отлично, - злорадно подумал я, - если это муж, то Карина скоро станет вдовой. У меня не было абсолютно никаких планов в отношении ее и к ее мужу я отнесся бы, скорее всего, толерантно, но общаться я все же предпочел бы с незамужней женщиной.
Но ответ мой прозвучал совсем не так браво и настойчиво как я это себе представлял.
-Мне нужно Карину - выдавил я, чувствуя, что горло мгновенно пересохло и мне нужно прокашляться.
-Я - Карина! - ответило мне то, что было на другом конце провода.
Я оцепенел.
Все-таки было что-то, что я заметил с самого начала: некие знакомые интонации, характер произношения слов, который индивидуален, как отпечатки пальцев, независимо от тембра голоса. В конце концов, мое шестое чувство подсказывало мне, что это действительно была ОНА! Теперь, когда я услышал подтверждение, у меня хватило духу сознаться себе, что я не ошибся. Это она, но с ней произошло что-то очень нехорошее. Ужасное!
-Карина, что с тобой! - я ощущал нарастание внутреннего напряжения граничащего с паникой. Я не знал, чем смогу ей помочь, если это потребуется, понимая всю свою бесполезность в сложившейся ситуации. Мои уши медленно начинали “гореть”, а по ладоням потекли струйки пота. Встретились, нечего сказать!
-Я не знаю! - она ответила не раздумывая. - Твой звонок... разбудил меня. Уже вторые сутки... со мной творится... что-то непонятное. Я очень устаю и все время... хочу спать.
Она помолчала и добавила:
-С кем я... разговариваю?
Вот тебе раз! Она меня тоже не узнала! А наши бесконечные разговоры по междугородке, за которые мне приходилось выкладывать иной раз четвертую часть зарплаты!.. Стоило нам прервать контакт на пару месяцев и тщательно возводимое здание дало трещину.
-Я Андрей, из Киева!
Она молчала. Я слышал все тоже монотонное биение о зеркальную поверхность и загадочный шепот шелка. Мое лицо ощущало все тот же подвальный холод, только теперь он стал похож на прикосновение мертвых рук, будто слепой покойник пытался определить, кто же с ним разговаривает. И было еще кое-что: я не слышал ее дыхание, только этот надсадный голос, а в промежутках между фразами я не услышал ни одного вздоха. Ни единого! Как будто этот ужасный голос выходил строго определенными порциями, как ржавая вода из открываемого на несколько секунд старого крана.
Потом раздался истерический всхлип.
-Ты плачешь? - робко поинтересовался я.
И тут я понял, что хочу, что бы она заплакала. Хочу, что бы ее гротескное шипение приобрело хоть какой-то человеческий оттенок.
Опять этот липкий холод обнял мое лицо, оставаясь на губах кусочками невидимого льда.
-Андрей, - ее голос был ровным, она не плакала. - Я тебе... обязательно перезвоню! Через день. Я не могу... сейчас говорить! Мне трудно! Со мной что-то... происходит. Что-то внутри меня... не дает мне быть такой, как... раньше. Как будто я сплю, но все... понимаю!..
Я не мог утешать ее по телефону. Я попытался сказать, что хочу подъехать, но она меня не слушала, а продолжала монотонно выталкивать из себя слова.
-Мне холодно. Я не могу... согреться, потому что во мне какая-то... тошнотворная пустота!.. Я чувствую как ОН... зовет меня к себе...
Раздался характерный звук падения трубки. Потом ее протащили волоком и бросили на рычаг. Все! Она даже не поняла, что я рядом, в Одессе!
На трамвайной остановке я купил ей орхидеи - мне повезло!
Черноморская дорога, дом 115. Я сошел с трамвая и только теперь задумался над тем, что я ей скажу. Ведь она не приглашала меня. И судя по всему – была серьезно больна. Ладно, решил я, коль скоро я собрался зайти, надо зайти: загляну на минутку и уеду! Мне надо знать, что с ней произошло и если с ней действительно из-рук-вон-плохо, я должен попытаться ей помочь.
Уже поднимаясь по лестнице, я почувствовал что-то неладное, что-то во много раз худшее, чем я себе представлял.
Дверь мне открыла ее мать. Вот оно, что-то произошло за те полчаса, что я ехал с вокзала: ее глаза были красными и вспухшими от слез, губы дрожали.
-Что с ней! - я в смятении так сжал орхидеи, что стебли жалобно затрещали.
Она открыла дверь шире, пропуская меня в квартиру.
-Карина умерла. Два дня назад!
Слова, как мясной молот, настигли меня на пороге. В глазах заплясали разноцветные черточки. Я тяжело осел на косяк двери, раскрывая ее еще шире.
-Но ведь я звонил с вокзала... полчаса назад...
Мать Карины с болью посмотрела мне в глаза:
-Я два дня с ней просидела, даже телефон рядом поставила. А сегодня не смогла: дотронулась, а она холодная как лед и желтая вся, съежившаяся. Я все думала, что она зашевелится, встанет. Ждала. А сегодня поняла: нет ее больше, и вышла из дому, чтобы посмотреть, как там... без Карины...
-Так значит, в квартире никого не было? - я с трудом понимал, что происходит, ноги стали бескостными и податливыми, как стебли орхидей.
-Никого... - мать Карины запнулась, но потом кивнула и добавила, - кроме моей девочки.
Я проследил за кивком ее головы. Посреди комнаты на столе стоял обитый черной материей гроб. Под простыней ели угадывались очертания, ставшего маленьким и жалким тела Карины. Сверху простыни на уровне пояса лежали крест- накрест связанные платком, словно вылепленные из пластилина костлявые руки. Лицо покрывал такой же платок, из под которого выглядывал еще один, подвязанный на челюсти.
“...Я не могу... сейчас говорить! Мне трудно!..”
Шелковые ленты плавно вздымались под дуновением проникавшего в комнату ветерка.
И свечи. Много зажженных свечей на столе.
И серебряный крестик все также монотонно, словно маятник, стучащий о закрытую поверхность зеркала...
И телефон на самом краю стола!..
Я стал пятиться в открытую дверь, опираясь рукой на стену и не замечая, что давлю ладонью привезенные Карине орхидеи. В моей голове как упрямый гул колокола звучал утробный голос существа из телефонной трубки. Звучал слишком реально, чтобы не поверить в него!..
Мне стало разом как-то зябко и не хорошо. Хотелось поскорее выйти на жаркую улицу из отдающего погребом влажного и холодного парадного. Все также плохо соображая, что я делаю, я развернулся и пробежав несколько шагов, столкнулся на лестничном пролете с парнем, несущим венок.
-Она умерла во сне. - Тихо сообщил он мне, увидев, что я читаю имя Карины на траурной ленте. - Два дня назад, вечером, я с ней еще разговаривал, представляешь? Легла спать и все, больше не проснулась!
“...Твой звонок... разбудил меня...”
Это было последней каплей. Я бросился вниз по лестнице, не замечая, что расталкиваю людей с венками из сосновых веток и унылых матерчатых цветков, принадлежащих неизвестному виду. Я не останавливался до самой трамвайной остановки. Я не оборачивался, потому что был твердо уверен, что стоит мне посмотреть назад, как окно на третьем этаже дома 115 распахнется и нечто, накрытое простыней, размахивая связанными платком руками, зашипит мне в след, пытаясь совладать с не двигающейся челюстью.
Сегодня уже второй день, как я дома.
Сегодня уже второй день, как ЭТО обещало позвонить!
Я не считаю себя сумасшедшим, но вчера я первым делом отключил телефон. Я боялся что, подняв трубку, услышу ТОТ ужасный глухой голос... Даже если он будет принадлежать кому-то из моих знакомых... живых знакомых!
Сегодня утром я попытался включить телефон и как только штекер коснулся гнезда, он зазвонил! Он как будто ждал целые сутки этого момента!
Он зазвонил! Настойчиво и нетерпеливо! И я от неожиданности чуть не сбросил его на пол.
“...Я тебе... обязательно перезвоню! Через день“.
Но что-то заставило меня снять трубку. Наверное желание доказать себе, что все мои страхи напрасны. Я был очень напуган, я ждал ТОТ голос, я напряженно слушал тишину, но вместо этого...
...вместо этого я услышал монотонное биение о зеркальную поверхность и загадочный шепот шелка, и мое лицо ощутило все тот же подвальный холод.
Я уничтожил телефон. Двумя ударами ноги. Но значит ли это, что я оградил себя от обещанного звонка?
От ТОГО голоса?!