Начальница

       
Танечка Нечипуренко у них на участке появилась весной. Виталик как раз в одной из котельных копался в блоке питания, когда вошли старший мастер и хорошенькая девушка. Старшой представил ее как нового мастера; он показывал подчиненные ей котельные. Виталику она понравилась сразу.

По отчеству ее звали редко, в основном - просто Танечкой. Танечка была молодым специалистом после института. В нее сразу все влюбились. Так по крайней мере казалось Виталику. Уж он-то при каждом упоминании о ней приятно краснел и искал встреч. А если случалось работать в ее присутствии, то Виталик делала вид, что ремонтирует все эти свои контрольно-измерительные приборы одной левой. Правда, Танечка была вовсе не его начальницей, но очень уж он хотел обратить на себя внимание. Может быть, даже и обратил, потому что Танечка, разговаривая с ним, мило улыбалась. Впрочем, мило улыбалась она всем, а говорили они только о работе, и то в присутствии других. Но даже и во время этих разговорив, ничего не значащих, - только о работе и в присутствии других, - Виталик стал вдруг обнаруживать этот звучащий оркестр в своей душе. Вернее, все остальное время оркестрик этот наигрывал тихо-тихо, но при появлении Танечки дирижер взмахивал палочкой, музыканты вскидывались и наяривали вовсю. И потом еще долго мелодия звучала и резонировала в каждой виталикиной клеточке, пока уставшие музыканты не приглушали звук до следующей встречи.

Среди мужиков в своей мастерской подробностей не очень-то узнаешь. Но уже в начале лета, когда котельные на ремонте, и операторши, гоняя чаи, сплетничают друг о друге, начальниках и обо всем на свете, не стесняясь слесарей, Виталик, когда разговор коснулся и Танечки тоже, напрягся слухом и кое-что узнал, а именно главное: Танечка не замужем, приезжая и живет пока в общежитии. А равнодушно брошенное «хохлушка» прозвучало для Виталика особым пассажем.

Это лето для Виталика было полно Танечкой.

 В это лето музыканты его необыкновенного оркестра сходили с ума. С одной стороны - совершенно невозможно было сидеть за учебниками: он грезил. Но, с другой стороны, когда грезы упирались в реальность, то Виталику непременно в этом году нужно поступить в институт. Как бы сразу вырос он в ее глазах: не какой-нибудь работяга-киповец, а года через два его могут поставить мастером, потом инженером, а потом... Будущее связывалось только с Танечкой. И вот когда в это будущее все упиралось, он еще упорнее вгрызался в учебники.

На работе с ним творилось невообразимое. Мужики постарше посмеивались: «молодая кровь играет», а ребята ржали. Как был он остроумен, находчив и ловок, и как жаль что всего этого не может видеть Танечка. Если бы она его видела в эти минуты, она бы непременно сама влюбилась.

Но с Танечкой пока ничего не получалось. Никак не возможно было остаться наедине, поговорить. У него своя бригада, своя работа, у нее - своя. Виталик уже стал мучиться. Стал придумывать варианты, как бы все это обстряпать, стал составлять план.

Можно было бы сказать ей для начала, что вот, мол, готовится в институт, не могла ли бы она помочь кое в чем разобраться, может, учебники какие даст, ну и т. д. и т. п. - это элементарно. Виталик даже репетировал несколько раз, - все получалось отлично, за какие-то считанные минуты. Дело оставалось только за этими минутами.

Он пытался несколько раз подкараулить ее с работы, но Танечка всегда возвращалась не одна: к метро шли все мастера вместе, - черт бы их побрал.

И вот случай представился. На все вышло так глупо, так нелепо, что Виталик потом долго не мог взять в толк: да как же это он так?

Он как раз работал без ребят, один, когда в котельную вошла Танечка и сказала, обращаясь к нему, что на соседней котельной для него есть срочная работа, а ключ от котельной у нее, и нужно сейчас сходить туда, - ей там тоже кое-что в журнал записать надо.

Идти с ней вдвоем на соседнюю котельную! - это же минут восемь, а при желании и все десять! А потом еще будет время в этой котельной, пока она будет там чего-то писать!

Но тут дважды что-то случилось с Виталиком. Первое-то хорошо случилось, но второе...

Как только вошла Танечка, - так неожиданно вошла, Виталик не ожидал, - но дирижер его необыкновенного оркестра все же, постучав по пульту, сосредоточился, призывая к этому и музыкантов, взмахнул палочкой: «И...» И грянул оркестрик сначала нестройно, вразброд, но потом все сладилось и зазвучало пронзительно-ликующе. Виталик вошел в раж - так острить да шутить стал, что все операторши хохотали, и улыбалась Танечка. Больше того, - она на Виталика так хорошо смотреть стала, - так, как нужно, в общем, смотреть стала. И Виталик в душе уже потирал руки от неизбежной удачи, и от предстоящего крохотного похода, и что за ним последует, тоже.

Но тут-то и случилась та странная вещь, над разгадкой которой потом долго раздумывал Виталик, делая вид для мамы, что пытается выудить что-либо из учебников.

То ли когда Виталик из котельной выходил, по ступенькам поднимался, споткнулся о верхнюю, чуть не пропахав носом землю, - на музыкантов его оркестра от этого сотрясения балдахин, под которым сидели, свалился, и забарахтались они беспомощно, стараясь выпутаться, инструменты побросав. То ли от осознания сверхответственного момента, который им вскоре предстоит, нервные музыканты перекрутили колки, и не выдержали струны, а духовики слишком много набрали в легкие воздуху, что закружилась голова и потемнела в глазах, а у ударников вся сила ушла на замах, но только этот некогда прежде не знающий перебоев оркестрик позорно замолчал вдруг и ни единой ноты так и не извлек. А когда Танечка, шедшая следом, после неудачного Виталикиного выхода, сказала заботливо: «Осторожно», - на этом слове дирижера и вовсе хватил удар.

Всю дорогу они так и прошли молча. Тщетно Виталик пытался хоть что-нибудь выдавить из себя, мучительно стараясь вспомнить свой отрепетированный план, то нажимая в отчаянии на запавшие клавиши, то дергая рваные струны, но гробовое молчание было в душе его. Все восемь минут.

Виталик шел и удивлялся: вот она, Танечка, рядом, - идет молчит, на него косится, и тоже, наверное, недоумевает, что это случилось с Виталиком: только что такой веселый был, шутил, и вдруг...

Потом так же молча вошли в пустую котельную, он за работу принялся, а она писать села. И пока писала, Виталик глядел на нее из-за приборов своих, пропади они все пропадом, и слова не проронил. А потом он остался, а она ушла. Ушла. Виталик стоял в звенящей тишиной котельной и ничего не понимал.

Но была еще надежда что-то поправить; может, еще как-нибудь случай выйдет? В конце-концов осенью, когда он вернется из отпуска, и уже студентом, - будет все-таки козырь. Все еще поправится, тешил себя Виталик, больше он так не оплошает.

А вскоре, подходя к одной из котельных, куда его послали работать, Виталик еще издали услышал Танечкин голос, - и не поверил собственным ушам: Танечка кого-то отчитывала. Виталик остановился у открытых дверей, не решаясь войти, слушал, как Танечка разносила по кочкам и всех операторов, за то, что бездельничают, и рабочих, и еще кого-то за что-то. И Виталикин оркестрик, звучавший в обычные полтона нежно-лирично, поперхнулся вдруг, закашлялся.

Было уже неудобно стоять подслушивать, и Виталик вошел. Танечка, увидев его, несколько смешалась, сделала еще несколько указаний, но потише, и поспешно вышла.

- Да-а, - протянул один рабочий, - намылила нам шеи.

- Ух, женка кому-то достанется! - крякнул другой.

Виталик стоял и глупо улыбался.

А перед самым уходом в учебный отпуск Виталику случилось быть свидетелем еще одной сцены.

Он как раз ждал старшого и читал в красном уголке газеты. В проеме двери была видна комната мастеров и слышны их разговоры. Виталик различил голос Танечки, приказным тоном дающий какое-то распоряжение своей коллеге - такому же мастеру, как она - Рае. Рая, ответив нарочито смиренно: «Слушаюсь», приставила руку к «козырьку», а когда Танечка вышла, прошипела:

- До чего же командовать любит, блин... Начальница нашлась.

А потом, когда одна из операторш просила положенные ей на ремонт котельной две кисти, а Танечка давала одну, та завозражала: «Нам положено две... Всем давали по две». Танечка резко оборвала ее:

- Хватит вам и одной! У меня и так мало кистей!

И струны, и так последнее время дававшего сбои оркестра Виталика, больно лопались одна за другой, образуя щемящую пустоту...

Осенью, когда Виталик вернулся из отпуска уже студентом-заочником, Танечки не участке не было: ее перевели в управление, на повышение.

Виталик ее встречал иногда. Здоровались. Подреставрированный было оркестрик в душе Виталика настораживался, напрягался, но не издавал больше ни звука.
       1992 г.