Был канун 9 мая

Был канун 9 Мая.
Очень серый и сырой канун.
Риве просто захотелось хоть что-нибудь изменить в себе. Она, недолго думая, договорилась с личным парикмахером, что приедет во второй половине дня.
А день этот начался неплохо, я несуеверна, так что скажу даже, что он начался хорошо. Так он и продолжился…
Справившись с надоевшим зачетом (скорее нудным, чем трудным), вся в тихой незаметной радости, Рива выскользнула на улицу из альма-матер, натянув капюшон и заткнув уши потоком музыки, находящейся в ротации ОБЩЕГО радио. На нем в основном крутили творчество тех, кто по формату не подходил другим «развлекательным» каналам.
Дома Риву встретили животные, которые, заглядывая в глаза, требовали «свободы, хлеба и зрелищ». Пританцовывая под песни группы «Шопенгауэровские дикобразы», она наскоро собралась и отправилась на другой конец города. Потом, когда втиснулась в троллейбус, полный мокрых зонтов и людей, вспомнила, что забыла спасительный плеер в другой сумке. Горевала недолго - отвлеклась на маму с дочкой, или на тетю с племянницей, в общем, они явно состояли в родстве близком.
 Девочка, живая и довольно милая, в ярко-розовом костюме и черных бархатных перчатках, выгодно отличалась от всех скучных в троллейбусе – на приличной громкости рассуждала о несправедливости своей учительницы по алгебре. При этом она сыпала различными «синусами», «тангенсами» и «углами альфа». Ее старшая спутница, чем-то неуловимо напоминающая Нани Брегвадзе, отвечала ей очень сдержанно и с достоинством. Риву почти полностью поглотило наблюдение за непосредственностью Бархатных Перчаток. Внезапно внимание ее отвлек человек неопределенного возраста, занявший место в полутора шагах от моей героини. Хотя возраст был не настолько неопределенным, чтобы нельзя было назвать человека молодым. Сам типаж с первого взгляда запал в сердце и четко отпечатался в подсознании. Светло-бежевая куртка навевала мысли о мягкой шерсти мопса, черная сумка напомнила далекого друга из прекрасной театральной семьи.
Неопределенный был без зонта, это было особенно заметно по его темноволосой голове. Он извлек из нагрудного кармана плеер с наушниками, выбрал подходящий трек и, судя по всему, приготовился к дальней поездке. Ривин взгляд то и дело останавливался на Неопределенном.
Необъяснимая симпатия поселилась внутри.
Но это не имело ничего общего с заигрыванием, с тем, что называют «строить глазки». Просто глаза Неопределенного, такие светлые, смотрели вокруг немного удивленно, будто спрашивая себя: «Куда ж тебя так занесло?» И, когда взгляд его останавливался на Риве, там, в глубине мерцал огонек. И это не было признаком интереса, как к особи противоположного пола. Это был совсем другой интерес. Огонек этот случайным ожогом остался с Ривой.
Рядом с Неопределенным сидела маленькая девочка, оранжевая с ног до головы. Такое маленькое солнышко в разгар пасмурного майского дня…
Но вот Солнышко вышло на очередной остановке.
Место у окна освободилось.
Вошла целая толпа гомонящих, безликих, серых людей. Они оттерли Риву от Неопределенного, и в маленьких просветах она видела его взгляд, устремленный на нее и в то же время сквозь. Наконец толпа как-то рассредоточилась, и героиня моя с некоторым удовлетворением отметила, что место свободно. Глаза Неопределенного, казалось, просили занять это место. Рива смотрела, будто решая, нравится ли ей оно или нет, взглянула по сторонам и, наконец, отважилась.
Неопределенный не отводил от нее взгляд, думая, что девушка с глазами цвета северного неба этого не замечает. Она в это время устраивалась на сиденье, прикидывая, как лучше пристроить мокрый насквозь зонтик. В конце концов, Рива просто положила его поверх сумки, из которой в следующую секунду извлекла книгу по литературному анализу. Попыталась вникнуть в остроумные, но временами немного нудные рассуждения Д.Р.Р.Толкина, занимавшегося изучением древнеанглийской литературы.
Пробираясь по страницам, Рива иногда бросала взгляд в окно, откуда он (взгляд, то есть) возвращался ничем не заинтересованный. В самом деле, что может быть примечательного в городе, где живешь всю жизнь в день, когда у природы плохое настроение? Время от времени сталкивалась с глазами Неопределенного, и они снова поражали теплом, идущим откуда-то изнутри. Ей почему-то так сильно захотелось, чтобы троллейбус ехал и ехал. Нечаянно она задела Неопределенного, так как люди выходящие на очередной остановке, заставили его подвинуться к ней чуть ближе. И Рива почувствовала тепло человека, сидящего рядом. К ней возвратилось давно забытое ощущение спокойной уверенности. Последний раз подобное было в школе, когда она, глупой еще девчонкой, fell in love with her classmate . Это была очень загадочная и очень красивая влюбленность, но об этом как-нибудь в другой раз.
Тем временем, очнувшись от нахлынувших воспоминаний, Рива обнаружила, что до сих пор они сидят очень близко и что Неопределенный не спешит восстанавливать прежнюю дистанцию. Ну, и она не стала. Тем более, что преследовала маленькую эгоистичную цель – так было банально теплее. А вода с зонтика, брошенного на сумку, лежащую на коленях, пропитала джинсы почти насквозь. Совершенно умиротворенная, Рива принялась исподтишка рассматривать своего соседа. Выяснилось, что он занимался тем же. Правда, с перерывами на написание эсэмэски, на водворение выпавшего наушника на место, на разглядывание входящих и выходящих людей.
Между тем, нужная остановка была все ближе, но Рива не помнила точно, где же ей надо выходить. Она позвонила родственнице, та попыталась объяснить, но это не слишком помогло бедной путешественнице. В конце концов, она решила положиться на свое географическое чутье и немного успокоилась.
«Вроде моя остановка», - тоскливо подумала пригревшаяся Рива. «Куда идти?» Все окна троллейбуса запотели, и она напрасно пыталась увидеть хоть что-то снаружи.
Обнаружилось, что Неопределенный тоже выходит на этой же остановке. Так они и стояли в ожидании открытия дверей, он впереди, она – чуть сзади. Неопределенный смотрел на нее, уже не скрываясь, но Ривой вдруг завладела такая гнетущая тревога, что она отметила этот факт лишь как что-то второстепенное.
Неопределенный коснулся ее руки, будто стараясь немного успокоить, но Рива не ответила ни взглядом на эту попытку. Она дико волновалась и почему-то была страшно чем-то напугана. Она выкатилась маленьким напряженным клубком из дверей троллейбуса в серую пелену.
Спиной ощутила такой нужный взгляд.
Рива озиралась по сторонам, силясь понять, куда же все-таки идти. В глубине сознания перед ее глазами стоял растерянный взгляд Неопределенного, уколовшийся о тревожное выражение ее глаз. Нырнув под зонт, Рива побрела через дорогу на поиски нужного дома. Несколько мгновений она ощущала ставший таким спасительным взгляд. Не отдавая себе отчета, она надеялась, что Неопределенный идет в ту же сторону, но, к сожалению, в жизни очень часто все случается не так, как хочется нам, а наперекор.
Рива очень хотела оглянуться, но что-то толкало ее вперед, все дальше. Может быть, это было упрямство, может, гордость, а может, просто вмешательство высшей Силы. Кроме того, в ней сидела маленькая, но все же уверенность, что Неопределенный еще появится в этот серый, скучный и мокрый день.
Пролетело время, отпущенное на парикмахерские забавы. С потрясающим чувством обновления Рива вприпрыжку скатилась по ступенькам, выбежала из подъезда. Дождь почти перестал, в душе звонили колокола, а в сердце жило ожидание встречи.
Но «карлик неведомый, что вертит колесо жизни, наших судеб нити переплетая», был, очевидно, не в том настроении, чтобы обеспечить Риве еще немножко счастья. С замиранием сердца подходила он к остановке, убеждая себя в том, что все это – лишь ею самой придуманная, глупая история. Тем не менее, она потянула время, глядя на разнообразный товар на витринах коммерческих ларьков. А потом она, все еще не отпуская надежду, побрела вдоль дороги, перебираясь с легким ворчанием через огромные лужи грязной воды.
Дойдя до следующей остановки, взглянув на свою обувь, она пришла в тихий ужас. Попыталась оттереть грязь ароматным платочком, но все это лишь усугубило ситуацию. А вот и нужный троллейбус. «А вдруг сейчас я зайду, а там – Неопределенный!!!»
Но не суждено было сбыться чаяниям ее в канун Дня Победы, не было внутри никого, даже отдаленно его напоминавшего.
И с гнетущим чувством упущенного добиралась она до дома, мило улыбалась родным, делала вид, что все в порядке.
А про себя не уставала повторять: «Странствуя между мирами, я храню в себе память о каждом моём воплощении. И в назначенный час я узнаю тебя по первому прикосновению…»


май, 2007