Старое пианино...
В нашей с тобой комнате всегда было уютно и тихо, только маловато света. Лишь один огромный горящий камин бросал пушистые яркие искры вверх и немного в сторону. Пламя, как послушный пёс, наклонясь над решёткой, подносило и аккуратно ложило у ног мягкое тепло, подобное оранжевому овальному одеялу. Но мы, вопреки привычным сценариям и примерам типичных семей, не любили оставаться здесь зимними вечерами или во время сильной бури. Мы забавлялись, словно безрассудные дети, двигаясь, словно две тени по безлюдным улицам, смеялась и отдаваясь целиком этой стихии. В моменты, когда другим было страшно, мы ловили звуки губной гармоники среди грома. Они - волнующие ноты и раскаты - образовывали совершенно немыслимую и неподражаемую мелодию нашей с тобой песни. Мы были мокрые, счастливые и немного обезумевшие в моменты, когда город принадлежал лишь нам, будучи созданным для первобытных свободных движений и танцев. Мы были одними из тех, кто не стесняется дать выход эмоциям и не боится падающих ветвей. Даже луна втайне удивлялась нашей смелости.
Помню, когда прошлой зимой выпал снег, линии коммуникаций были повреждены, и сильная метель сделала их ремонт невозможным практически на неделю. Из сводки новостей ты знал, что произошло, но всё равно звонил, чтобы узнать, как я. Телефон не поддавался ни на какие уговоры и упорно молчал... А ты волновался настолько, что не мог ждать ни дня, чтобы услышать мой голос, чтобы знать, как я... Когда 40 километров пешком по заснеженным рельсам были преодолены тобой, сбиваемым бурей, ты знал, я не была увидела, подхватывая тебя, падающего от усталости. "Что же ты делаешь со собой, Солнце, зачем?" - отчитывала я тебя, а ты... молчал и улыбался, не в силах сказать не слова, дышал... шумно и тяжело... И улыбался, видя, как я плачу от счастья, касаясь мокрыми от слёз щеками твоих холодных обмороженных щёк.
Осенью на дне колодца плавали самые красивые листья в моей жизни. Залюбовавшись ими, я потеряла счёт времени, а потому невольно вздрогнула, когда твои холодные пальцы коснулись моей Талии, слегка приобнимая. "Я хочу, чтобы ты упала вниз, к ним. Ты такая же прекрасная, как эти листья..." - шепнул мне на ухо ты. "Почему?" - с напускным холодным равнодушием вопросила я. "Потому что мне будет очень сложно уйти, зная, что ты существуешь в этом мире..."
...Когда после многих лет я увидела тебя на углу полутёмного переулка, прищурившись, глядевшего вдаль на едва мерцающий уличный фонарь, дышащего...шумно и тяжело... в поднятый воротник пальто, задумчиво покусывающего незажжённую сигарету, мне хотелось спросить единственную вещь: "Откуда ты знаешь, что мы не сошли с ума от этой боли?", но, подойдя, я лишь щёлкнула зажигалкой, разрывая тяжёлый ночной воздух длинным хвостом пламени того же цвета, как прежде в камине, что выхватило на несколько мгновений знакомые и родные черты твоего чужого лицо. Мы встретились взглядом. И я прошла мимо. Я шла, умирая под струями этого дождя, как то старое, когда-то умевшее петь от прикосновения пальцев музыканта пианино. Только моя душа, в отличие от его, уже не просила о помощи и не таила ни малейшей надежды...
Свидетельство о публикации №208031700038