Дурачок

Джералдино – это зеленый берет и широкая улыбка. А внутри – комок. Сжимается все туже и туже. Когда нибудь не выдержит, и лопнет. Рванет со страшной силой. Но снаружи – только улыбка. Что внутри, не знает никто.
Джералдино – он местный дурачок. Над ним смеются, а он только улыбается. Больше он ничего не умеет. Целыми днями слоняется по городу, и только путается у всех под ногами. Заставить его сделать, что - то путное – бесполезно.
- Джералдино, принеси воды – к примеру, просит его тетка. Джералдино с готовностью хватает ведра, и бежит за водой. Но на обратном пути спотыкается, и падает, окатив тетку водой.
- Тьфу, скотина глупая – злится тетка, - уйди с глаз моих, несчастье.
Дурачок, виновато улыбаясь, идет прочь.
- Джералдино – глупая скотина! – радостно кричат ему вслед ребятишки.
А он только улыбается. Вот и всегда с ним так.
Хотел горшечнику помочь, телегу подтолкнуть, все горшки опрокинул, разбил. Кузнецу меха порвал, портному случайно иголку под ноготь засадил, у ткачей станок сломал.
За что ни возьмись, толку не выходит, одни несчастья.
Потому и смеются над ним, и шпыняют.
И никто не догадывается, какая пружина сжимается у него внутри. Он и сам не понимает что с ним. С дурачка что взять, да и кому он что объяснит, ведь никто даже не знает, умеет ли он говорить, потому что никто и никогда с ним не разговаривал.

И длилось это долго, очень долго. Казалось, он будет молчать и улыбаться вечно.

Но пришел день, он услышал внутри себя треск, и понял, что это трещит в нем натянутая до последнего предела, вот – вот готовая лопнуть пружина. Ему стало ясно, что час настал. Он решил, что заставит их всех заплатить.
Больше никто не будет смеяться над ним.
Джералдино знал, чего боятся люди.
И он им это устроит. Выпустит на них красного петуха. Пусть побегают, посуетятся. В сладком предвкушении мести, он в последний раз ходил по улицам, улыбался, и радостно потирал руки. Он не сомневался – злобы накопленной в нем хватит, чтобы спалить город.

Вечером он спрятался в заброшенном сарае, развел там костер, и стал ждать ночи, когда все уснут, и никто не сможет его остановить.
Дурачок долго сидел в одиночестве, и смотрел на весело пляшущие язычки пламени.
Нескоро, но как – то незаметно для себя, он погрузился в тихое очарование завораживающей, умиротворяющей тайны огня. И постепенно пружина ослабла, комок отпустил, растворился в этом успокаивающем, беспечном мелькании. И злоба куда – то ушла, испарилась, исчезла совсем.
Пожара он не устроил. И не потому, что не смог. Он всех простил.
Но от людей ушел, чтобы не копить новую злость.