Дело о трёх идолах

Господин, Триптих, надёюсь, вы понимаете, почему здесь находитесь? Пока нет, но догадываюсь. Мы внимательно изучили ваше досье, результаты нас порадовали. Особенно нас впечатлили результаты последнего вашего расследования. Оно было связано с разоблачением молчащей Обезьяны, с выведением на свет божий Обезьяны глаза закрывшей и с распечатыванием ушей у Обезьяны уши зажавшей. Спасибо, я помню своё последнее дело. Его предстоит ещё изучать экспертам, для извлечения положительного опыта, но нас больше интересует ваша успешность вообще, даже без объяснения причин. Результат нас интересует и ещё раз результат. Издержки нас не волнуют, они ничем не ограничены. Меня устроили условия договора, но суть дела я, признаться, не понял. Что я должен найти?


В этот раз искать ничего не надо, потому как вы будете искать «ничто». Так, таки и ничто? Может, всё-таки «что-то». Если вас больше устраивает такая формулировка, то мы не возражаем, даже вставим «что-то» в договор, это подходит? Находите, безо всяких поисков – получаете вознаграждение. Нет, спасибо, предпочитаю почасовую оплату, она надёжнее, но чтобы она была подкреплена премией по успешному окончанию дела, то есть по нахождению этого самого «ничто-что-то» без поиска. Тогда ничего не исправляем в договоре, и приступайте, больше указаний и пожеланий не будет. В заключение, предлагаю вам обязательное и предусмотренное нашим соглашением новое знакомство – это ваша помощница, мисс Фея. Триптих внимательно осмотрел новую помощницу, что за судьба такая, новое дело, новая помощница, наказание, да и только.


Ведь одна лучше другой, как выбрать? Не нюх же чужой, женский, необходим, главное, «сопутствие» – вот задача, в делах удачи, а уж в делах помощниц, всего более. Не дано было Триптиху выбирать и останавливаться, так он и кочевал по делам, как по кочкам судьбы, меняя помощниц самостоятельно, или соглашаясь с тем, что было предложено. Осмотр дал такое впечатление, что избыток чувств, не заставивших дрогнуть тренированное лицо и единым мускулом, потребовал срочно встать и поцеловать новенькой фее руку. Невысокого роста помощница, была чрезвычайно ладно сложена.


Удобство фигуры для мужчины во всём, оно же и было очаровательно подчёркнуто размеренным вкусом её обладательницы. Брючный костюм не скрывал стройность ног. Легкий свободный свитер, оттопыривался ровно в тех местах и на такое любимое Триптихом расстояние, что хотелось немедленно следовать в банк, снимать достаточную для продуктивного отдыха сумму и лететь на какие-нибудь острова, вместо того, чтобы опять влезать в какое-то неулыбчивое дело. Мистер Триптих, я Фея. Очень приятно, Фея, я Триптих. Начнём прямо сейчас… Кабинет это самое подходящее место для дел. Большой и удобный кабинет это ещё более подходящее место. …или?


В любом таком кабинете есть большой стол, обычно полированный, по которому так удобно передвигаться в брючном костюме. Мягкая его шерсть не едет по нему грубым скольжением, а приятно тормозится при малейшем надавливании на то, что ещё недавно поднимало свитер, который уже стянут и сброшен, проследовав в неизвестном направлении. Уже вдвинута ладонь под упругий изгиб спины, пальцы прошлись по бархатистой лесенке к замку из двух крючков и расщепили эту отработавшую на сегодня пару, и раздался облегчённый двойной вздох, слившийся в один. Теперь только на миг перед уходом в сумасшествие, увидеть свое припадающее к увенчанным розовыми бусинками холмам отражение в деревянном зеркале и всё. Вот оно - отражение в деревянном зеркале, испещрённом прожилками и линиями погибшей в красоте растительной жизни. Начало движению внутрь непредсказуемой страны положено, но не будет оно ограничено узким пространством естества.


Началось движение и началось торжественно, словно умелый, опытный гид объявил: начинается путешествие, раздвигающее понимание жизни до горных просторов Тибета, до глубины мёртвых и живых вод, в которых участник будет готов открыть свои лёгкие, будто для чистого невесомого воздуха. Пусть такое открытие будет последним - это неважно. Вот перед вами пустыня, с её барханами, с немыслимыми передвижениями огромных масс волнистого песка, но и она скромно отступает перед желанием, преобразуется во влагу и превращается в маленький звенящий ручеёк.


Он лишь на миг вздрогнет, переливаясь через неожиданно восставшую преграду, и опустится вновь на пески и барханы, мягкой своей тяжестью растворения утяжеляя сознание и усиливая воображение до пределов неземного тяготения. Ручеёк этот нежен, но удал, он непреложно выведет свою, несравнимую с формулой математической, формулу человеческого существования. Существования не в единственном экземпляре, а в бесконечном множестве. Такого существования, в котором единица - это всегда пара, готовая к размножению и красочному воплощению общих фантазий в реальное счастье. Формула сложна, но проста в этот момент для понимания.

Сейчас. Итак, что мы имеем сейчас. Мы имеем производство трёх идолов. Широкую систему оповещения о существовании этих идолов, а также полезности их идолистических свойств. Мы имеем тупую, необразованную и не желающую образовываться толпу. Эта необразованность ничего общего не имеет с высоким, в сущности, уровнем научного образования. Толпа только и желает поклоняться идолам и поклоняться с таким упорством, что не видят уже индивиды ничего между ними - ни вперёд, ни назад, даже, если идолы поданы по одиночке. Подан первый, люди ищут, а где же второй, если его нет, то дополняют его воображением. Подсовываешь им второй, они в жадности своей хватают его и требуют третьего, требуют так, что нельзя уже не дать им его.


Когда им и третьего предоставляешь, то начинается самое страшное, что может быть на свете. Люди начинают любить всех трёх идолов сразу. Они не могут насытиться этой любовью и перестают видеть необходимость, хотя бы иногда очищать свою кровь. Это просто необходимо. Идолы очень токсичны, даже поклонение им токсично, даже если эти идолы тебя любят. Даже, если ты сам хочешь их любить. Понятно теперь, о чём мы заботимся? Понятно и вполне, вы боитесь, что идолы всех отравят и некому будет их потреблять. Так? Именно, но беда в том, что совсем нельзя людей отучать от идолов. Падение производства, очень неприятная вещь. Куда уж хуже. Хуже этого падения я лично знаю только одно, но не будем углубляться, падение, падению рознь.


Кровь течёт по губам. Рваные губы улыбаются, вот уже и ухо близко, вот-вот оно начнёт слышать шум алого фонтана. Приём джио-джицу и ухо летит - летит на пол. Размажем его по паркету, втопчем в ковёр. Пальцы в глаза, самое место для пальцев, потом сжать их крючком клещей и вырвать мозг, зачём мозг - он лишний. Вскрытие и открыта отличная пища для глаз. Перламутр кишок нараспашку, вспороть их и нарушить червячную смычку - обтрясти и повесить на сук, страшного рогатого дерева. Вот ещё один убегает, так поймать, подставить ногу, бросить на землю. Как приятно разрывать плоть, упиваться одной багровой краской, тонуть в ней, плескаться, понимать, что она сейчас начнёт свёртываться и менять цвет - темнеть. Нет, надо освежать её постоянно в неё добавлять свежей, лепить из неё снеговиков, пачкать ею белые фартучки и кружева, вытирать ею сопливые носы. Это называется делать мужчин, это называется воспитывать твёрдость в женщинах. Это здорово.

Так, а что вы ещё пробовали, чтобы изменить ситуацию? Мы пробовали отвлечь толпы на третьего идола. Он самый невинный… Может, первый невиннее? Это вы сейчас так говорите, когда уже спокойны, когда мы сидим и разговариваем; после того, как поклонились ему, а на самом деле он самый сильный. Потому как именно из-за него всё началось, вы, что-то опять не очень спокойны, вы…


Кожа на мебели это так прекрасно. Обнажённое тело так приятно скрипит, двигаясь по ней, кожа так холодит его, так трудно бывает сделать различие между хорошей кожей, но уже мёртвой и замечательной кожей, ещё живой, когда проводишь по ним разгорячённой своей ладонью; так трудно бывает остановить бесконечное движение складчатой, живой кожи в лабиринтах, её принимающих, а потом забросить своды и колонны на высокую спинку, найти среди всего этого богатства удобные для поцелуев ступни и, опускаясь всё ниже и ниже, погрузиться в улитку, кисло-сладковатую, с белой накипью от предыдущих движений вокруг нежной мышечной точки и погрузиться всем существом в нескончаемый смысл оздоровления чужого духа, который мыслится уже самым родным и вовсе неотделимым от собственных ощущений, ошалевших в радости; и тогда уже собственный дух напитывается этой скользкой правдой до такой степени, что наволакивает на себя свет осуществлённых желаний и абсолютно реализуется в полном отсутствии чувства земли, оставляя этой, невероятно упругой земле, из всех мыслимых научных привилегий лишь одно – вращаться, вращаться и вращаться в бесконечном вальсе, вместе с нами, с нами двоими…


… я только отдохну чуть-чуть, а вы продолжайте, продолжайте говорить, я знаю, вы можете говорить, вы можете говорить всегда и тогда, когда говорить уже не о чем, когда можно уже начинать общаться мыслями; ведь при этом уже не надо будет бесконечно повторять, как это было хорошо, а просто думать так и говорить совершенно о другом, но, постоянно имея в виду только это; в таком случае уже абсолютно ничего и это тоже, не мешает жить, потому что главный вопрос жизни решён и можно о нём не так думать, как думалось до этого, то есть думать о нём в другой плоскости, в той плоскости, которая легко переходит в любой наклон, а главное существует совершенно параллельно в двух головах, не задевая всякую мелочь, которую можно просто пропускать мимо, и только ждать, когда можно будет всё бросить и, наконец, вернуться к этим параллелям, забыв о том, что они не должны мешать, пусть мешают, пусть мешают всегда, но только пусть они будут только для нас двоих, и придерживаются только нашего, определённого нами же, расстояния между линиями, только того расстояния, которое мы сами захотели установить…


Мы можем вернуться к третьему идолу? теперь уже да. Третий идол прост как пряник, люди думают и, вообще-то недалеки от истины, что всё можно за любовь к нему приобрести; эту мысль очень легко им внушить, и установить в головах твёрдое в этом убеждение; в конце концов, людям легко не верить всем тем, кто говорит, что это не так, ведь те, кто обычно это говорит – нищие – ничего у них нет, кроме головы, а иногда и умелых рук. Этот идол наиболее защищен от критики в виду сложности, потому как состоит из массы труда, труда абсолютно чужих тебе людей, которые просто взяли и отдали по каким-то причинам его кому-либо. Этим занимается особый вид труда. Этот вид труда по отбору чужого труда очень почётен, а часто и правда является трудом, со всеми преимуществами и недостатками труда вообще. Существует также иллюзия, что всё можно получить трудом, это в ложном, нравственном отношении поддерживает этого идола на плаву. Забыто также главное правило труда – чем ценнее труд, тем труднее его оплатить. Именно, труднее.


Ведь как оплатить мудрецу создание невероятно полезных знаний – проще просто накормить его – мудрецу ведь обычно много не надо. Ещё проблемы: что делать с тем, кто не доказал полезность своего труда и не заработал даже на хлеб; что делать, если кто-то умеет трудиться, но не умеет доказывать необходимость своих трудов, как даже и найти такого человека, ведь он просто потерялся среди других, плохих, хороших и очень хороших, которые просто живут, кормятся и не думают, что есть такие, которые трудятся, но почти ничего не получают, потому как молчат, а не кричат об этом. Нет, не буду больше приводить и многих, многих других вариантов, которые могут здесь возникать, но суть у них одна – оплата и её величина несправедливы, ведь нет и самого понятия справедливость, точнее понятие есть, а вот её самой нет. Вам вижу скучно, да я…


…вам опять стало легче и, признаться мне тоже, я тоже больше не хочу продолжать всё объяснять, я устала врать, всё объясняя, я тоже теперь буду только летать, теперь уже мне нужна ваша помощь. Я теперь в вас нуждаюсь, мне необходимо быть c вами, а не искать «варианты» для того, чтобы спасти этих дурацких дельцов, которые производят и торгуют идолами, которые… Повторите, пожалуйста, что вы сказали, и ещё раз, и ещё… Нет, больше ни слова, мне достаточно того, что вы сейчас мне сказали, я согласна, согласна, согласна…


Вы, Триптих, не выполнили условий нашего договора, кроме того, вы окончательно сбили с пути истинного нашего сотрудника, мы удаляем вас со сцены, вы…


Эй, а вы, мисс Фея, куда? почему вы идёте с ним, вы не доделали вашу работу… Да, пошёл ты…