Загоскин михаил николаевич

ЗАГОСКИН Михаил Николаевич (14.07.1789-23.06.1852), русский исторический романист, прозаик, комедиограф. Из древнего дворянского рода.

Наиболее известным в творчестве Загоскина является роман “Юрий Милославский, или Русские в 1612 году” (1829), выход которого приветствовали А. С. Пушкин, В. А. Жуковский, С. Т. Аксаков. Роман этот выражал патриотический дух русского народа и стал любимой книгой для многих поколений русских людей. Тему патриотизма и народного единения в годину тяжелых испытаний Загоскин продолжает в романе “Рославлев, или Русские в 1812”. В 1833 писатель опубликовал роман “Аскольдова могила. Повесть из времен Владимира I”. Созданное на его основе либретто к одноименной опере А. Н. Верстовского обеспечило ей долгий и устойчивый успех.

Загоскин Михаил Николаевич (1789 - 1852), прозаик, драматург.

Родился 14 июля (25 н.с.) в селе Рамзай Пензенской губернии в старинной дворянской семье. Детские годы прошли в родительской усадьбе, где была большая библиотека. Много читал, предпочитая историческую литературу, и рано проявил интерес к литературному творчеству.

В возрасте 13 лет начинает самостоятельную жизнь, определенный отцом на службу в качестве мелкого чиновника Петербургского казначейства, затем до 1812 несколько раз менял место службы, но карьеры так и не сделал.

В 1812, вступив в ополчение, участвовал в Отечественной войне, служил офицером и в боях под Полоцком был ранен в ногу. После войны жил в своей усадьбе в с. Рамзай, где написал свою первую комедию "Проказник" (1814), о которой доброжелательно отозвался А.Шаховской, член репертуарной части Дирекции Императорских театров. Вскоре пишет новую комедию "Урок волокитам", поставленную в театре и имевшую успех у публики.

В 1816 женится, получает должность почетного библиотекаря Императорской публичной библиотеки. Театральные постановки комедий Загоскина "Провинциал в столице" и "Вечеринка ученых" также имеет успех. С 1817 становится соиздателем журнала "Северный наблюдатель", где печатает свои первые прозаические сочинения.

1818 - 20 - плодотворный период в его творчестве: он пишет несколько комедий, интермедии, сближается с литературным кружком директора публичной библиотеки А.Оленина (художника, историка, просвещенного сановника), посвящая ему комедию "Добрый малый", которую сравнивали в то время с "Горем от ума" Грибоедова. С 1823 живет в Москве, служит в управлении московских театров, в 1831 назначается директором театров Москвы.

В 1827 вновь обращается к прозе и начинает работу над историческим романом "Юрий Милославский, или Русские в 1612 году", который принес ему настоящую славу и известность. А.Пушкин высоко оценил роман. Из последующих исторических романов наиболее известны "Рославлев, или Русские в 1812 году" (1831), "Аскольдова могила" (1833); одноименная опера А.Верстовского в 1835). Творческая активность писателя не ослабевает и в дальнейшем: его перу принадлежат сборники повестей, рассказов, исторические романы. Незадолго до смерти Загоскин вернулся к жанру комедии. Умер 23 июня (5 июля н.с.)1851 в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Использованы материалы кн.: Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь. Москва, 2000.
Исторические анекдоты про Загоскина:

Загоскин отличался, как известно, необыкновенным добродушием и наивностью. Хотя талант его всегда очень ценился знатоками и любителями литературы, но все были изумлены, когда он стал знакомить своих друзей с отрывками из рукописи своего «Юрия Милославского». От автора не ожидали, чтобы он мог написать роман, и притом исполненный такими достоинствами. На одном из первых чтений «Юрия Милославского», происходящем в близко знакомом Загоскину семействе, хозяйка, под живым впечатлением чтения, подошла, по окончании его, к автору и сказала:

— Признаюсь, Михаил Николаевич, мы от вас этого не ожидали.

— И я сам тоже,— отвечал Загоскин.

Из жизни русских писателей. СПб., 1882, с. 45.

+ + +

Славу писателя доставил ему (М. Н. Загоскину) «Юрий Милославский». В первый раз читал он его у Вельяминовых. Все удивлялись этому роману. После чтения стали подходить к нему с похвалами, совершенно справедливыми, но между которых у иных слушателей выражалось такое приветствие: «Ну, Мих<аил> Николаевич), мы этого от вас не ожидали!» — «Правда? — отвечал добродушный Ми (хайл) Ник(олаевич).— Я этого и сам не ожидал!»

Дмитриев М. А. Воспоминания о М. Н. Загоскине // Загоскин М. Н. Москва и москвичи. М., 1988, с. 551.

+ + +

При его всегдашней веселости иногда приходили на него и грустные минуты задумчивости, которыми, признаюсь, он всегда смешил меня. Однажды приезжает ко мне Михаил Николаевич: «Грустно, братец! Все думаю: что такое в нас душа?» — «Что тебе это вздумалось?» — «Да вот что: разные ли в нас души, или во всех одинакие? Ежели разные, то за что же человек будет отвечать, что в нем душа или глупая, или злая! А ежели у всех одинакие, то хорошо, как душа попадет в голову умному человеку: вот, например, как мы с тобой, а посадят ее в голову к дураку, она, чай, и думает: чем же я виновата, что сижу в потемках? Право, так. Грустно, братец!»

Дмитриев М. А. Воспоминания о М. Н. Загоскине // Загоскин М. Н. Москва и москвичи. М., 1988, с. 553.

+ + +

У меня обедало несколько приятелей. Это было в 1824 году, когда я жил у Николы в Плотниках, в доме Грязновой. В это время в Москве был Грибоедов, которого я знал и иногда с ним встречался в обществе, но не был с ним знаком. Перед обедом Загоскин отвел меня в сторону и говорит мне: «Послушай, друг Мишель! Я знаю, что ты говорил всегда правду, однако побожись!» Я не любил божиться, но уверил его, что скажу ему всю правду. «Ну, так скажи мне — дурак я или умен?» Я очень удивился, но, натурально, отвечал, что умен. «Ну, душенька, как ты меня обрадовал! — отвечал восхищенный Загоскин и бросился обнимать меня.— Я тебе верю и теперь спокоен! Вообрази же: Грибоедов уверяет, что я дурак».

Дмитриев М. А. Воспоминания о М. Н. Загоскине // Загоскин М. Н. Москва и москвичи. М., 1988, с. 553—554.

+ + +

Загоскин был довольно рассеян, иногда забывчив. Вскоре после моей женитьбы на Вельяминовой раз он приехал к нам вечером и нашел, что жена моя разливает чай. Эта семейная картина очень его растрогала. «Вот, право, посмотрю я на тебя,— сказал он мне, — как ты счастлив! У тебя и жена есть!..» — «А Анна-то Дмитриевна?» — «Ах, батюшка! Что я говорю? Я и забыл!!!»

Дмитриев М. А. Воспоминания о М. Н. Загоскине // Загоскин М. Н. Москва и москвичи. М., 1988, с. 554.

+ + +

В другой раз стал он что-то рассказывать и начал так: «Покойная моя матушка...» — потом вдруг остановился и перекрестился: «Что это я говорю! Ведь она еще здравствует!»

Дмитриев М. А. Воспоминания о М. Н. Загоскине // Загоскин М. Н. Москва и москвичи. М., 1988, с. 555.

+ + +

Он был довольно бережлив, но, получая довольно много денег за свои сочинения, любил иногда себя потешить разными безделками, совсем ненужными, и которые стоили дорого. Например, беспрестанно заказывал Лукутину бумажные табакерки с разными картинами, выписывал восьмиствольные пистолеты, карманные барометры, складные удочки и проч. Наконец, кто не знает историю о его шкатулке?

Он вздумал сделать себе дорожную шкатулку, которая бы заключала в себе все: и принадлежности туалета, и библиотеку, и зрительную трубку, и прибор для уженья рыбы, и часы, и принадлежности для письма, и табакерки, и сигары, которых он не курил,— словом, все, что и нужно и не нужно, да может понадобиться! Он накупил вещей, собрал свои, обрезал по самые строки прекрасное маленькое издание французской библии, потому что оно не входило в местечко, и шкатулка вышла огромная и подлинно редкая. Ее делал футлярщик Торнеус. Загоскин показывал ее всегда с удовольствием, и первое слово его всегда было громкое и повелительное: «Отопри!» Замок был с секретом, и всякий, натурально, отказывался отпереть. Загоскин говорил с благородной гордостью: «А я отопру». И отпирал.

Я застал его однажды у Торнеуса и говорю ему: «Я нахожу, Мих(аил) Ник(олаевич), что тут многого недостает!» — «А что бы такое, например?» — «Недостает складного ружья, складного вертела и утюга».— «На что же это?» — «Да случится дорогой застрелить птицу, захочешь ее изжарить. А замараешь манишку, вздумаешь сам вымыть, надобно и выгладить».

Загоскин, натурально, принял это за шутку, однако по зрелом размышлении оказалось, что эта шкатулка действительно не содержит в себе самого нужнейшего для дороги, именно столового прибора и других принадлежностей для стола. Загоскин заказал для этого другую шкатулку.

Когда и другая великолепная шкатулка была готова, оказалось, что они не устанавливаются в коляску. Загоскин заказал для шкатулок коляску. Когда готова была и коляска, оказалось, что Мих(аилу) Ник(олаевичу) некуда ехать...

Дмитриев М. А. Воспоминания о М. Н. Загоскине // Загоскин М. Н. Москва и москвичи. М., 1988, с. 555—556.