Ключник Мироздания

Владлен Иванович заступил на пост. Поправив фуражку и одернув китель, убрал со стола газету Сергея Владимировича и выложил свою. До начала рабочего дня Министерства оставалось девять минут. Владлен Иванович пригладил короткую седую шерстку на шее и снова надел фуражку. Внешний вид вахтера должен вызывать уважение, говорил его начальник, молодой капитан милиции Гулька. Сотни людей ежедневно проходили через никелированную вертушку, и ни один из них ни разу не заметил в облике Владлена Ивановича какого-либо изъяна. Тому была особая причина.

Полтора года назад, когда жить на пенсию стало неадекватно, Владлен Иванович впервые переступил порог Министерства. Его, честного труженика с прозрачной репутацией, приняли сразу. Капитан Гулька провел по объекту и внятно разъяснил обязанности. Кроме сияющего турникета в подчинение Владлену Ивановичу переходила фанерная планшетка-ключница, которая серьезно портила бэкграунд вахтерской будки.

- Вот этот, - говорил Гулька, утыкая палец в ключи поочередно, - от хозблока номер четыре. Вот это от хозблока номер один. Это от служебного туалета. Это от запасного выхода номер два…

Изложив назначение одиннадцати ключей, Гулька удалился. Владлен Иванович сверился с бирками. Сразу возникло два вопроса, которые он решил задать начальству при удобном случае. Во-первых, одиннадцать ключей были абсолютно одинаковыми (он даже ковырял ногтем инкубаторски подобные зубцы, ища подвоха). Во-вторых, двенадцатый ключ, желтый и длинный, не имел бирки. Как-то, пользуясь паузой, Владлен Иванович попробовал примостить его ко всем одиннадцать замкам поочередно. Результат поверг его в такое недоумение, что он даже немножко запил.

Каждый из одиннадцати белых строго соответствовал своему номеру и отпирал только ту комнату, которая значилась на ярлыке. Этот факт не вызвал интереса, потому что Владлен Иванович как читающий пенсионер знал, что современные технологии зашли очень далеко. Когда он взялся за последний, двенадцатый, ему открылась страшная тайна.

Двенадцатый ключ обладал удивительным свойством отпирать все замки. Не просто все замки вверенной ему территории, а все, что были в досягаемости рядового вахтера в пределах здания. Откровение было не единовременным, Владлен Иванович поначалу просто не верил в удивительное свойство желтого. Рациональная часть рассудка выбрасывала флажок «Ошибка!», и будь он знаком с компьютерными технологиями, посмеялся бы вдвойне. Чувственная часть тоже давала сбои – возраст все-таки. Непонимание сначала не породило в его голове ничего, кроме праздного интереса к дешевому алкоголю. Взаимосвязи рыжего портвейна с желтым ключом в тот момент он еще не осознавал. Однако период познания ключа можно определить как растянувшийся момент прикосновения. Несколько недель Владлен Иванович прикасался к ключу разными способами и всегда получал один и тот же результат.

Но однажды момент прекратился, уступая место новой эпохе в жизни Владлена Ивановича. Он проснулся задолго до обычного, дрожа от страха перед только что увиденным. Ему приснился капитан Гулька, который отпивал рыжий и закусывал желтым. Во сне сразу было понятно, что рыжий – это абстрактное незначительное, а желтый – это тот самый двенадцатый ключ.

Поглощение обыденного вперемешку с необычным вызвало в душе вахтера такой ужас, что он проснулся и выкрикнул вслух заклинание:

- Бляха-муха!

Считая первую часть ритуала законченной, Владлен Иванович начал готовиться ко второй, главной части. Важность желтого ключа он не мог объяснить, но вполне мог чувствовать. Осознание могло так и не явиться ему, и он вдруг стал это понимать. Еще он понял, что не сможет найти толковых объяснений ни у одного авторитетного мыслителя, поэтому обратился к соседу Сидорову. Сидоров выслушал осторожный рассказ о волшебном ключе и мягко разубедил Владлена Ивановича.

- Дорогой мой, - говорил Сидоров, - как можно так наивно полагать простую отмычку волшебной? Нет, я не говорю, что кроме обычной отмычки существует также и необычная. Я имею ввиду, что отмычка на то и есть отмычка, чтобы отмыкать – отпирать – любой замок. Если смотреть на отмычку с точки зрения отмычки, то окажется, что ничего удивительного нет, сударь мой. Вы же поддаетесь на провокацию жизненного опыта, замкнутого на самом себе. Скажите честно, доводилось раньше орудовать отмычкой, фомкой или еще каким воровским инструментом?

- Нет, - признался Владлен Иванович.

- Вот видите, сударь мой! Вы же не называете велосипед волшебным, хотя с позиции пешехода он представляет собой какую-то околесицу.

Владлен Иванович расстроился. Три дня он выходил на работу с похмелья, а на четвертый решительно сорвал с крючка желтый ключ, чтобы выбросить. То, что произошло далее, начисто лишило его сомнений.

Ключ мягко лег на шершавую ладонь, проникая в уникальный рисунок тепло-желтым светом, на периферии которого бледные холодные лучи выстреливали, как молнии, откуда-то сверху прямо в сегмент соприкосновения тел. Борьба первичного и последующего длилась ту необходимую долю секунды, которой хватило Владлену Ивановичу, чтобы разглядеть суть и смысл ключа. Это был Ключ К Секретам Мироздания.

Просветленный Владлен Иванович едва качнул ладонью, наслаждаясь легкой тяжестью сокровенных тайн, и повесил ключ на место. Теперь он знал все.

Дни потекли стремительной рекой, украшенной радугой, которая возникала в лучах приобретенной мудрости Владлена Ивановича. Нашлись ответы на все вопросы, которыми когда-либо задавался вахтер. Не все ответы были понятными, но этого и не требовалось. Владлену Ивановичу явилась главная тайна Мироздания – абсолютная его непостижимость. Вместе с тем, незначительность (даже бессмысленность) многих людских поступков перестала раздражать вахтера. Отныне мир делился на первичное и последующее. Первичное олицетворял собой длинный желтый ключ, последующее – все остальное. Владлен Иванович не был знаком с неофрейдистами, но попадись ему на глаза какая-нибудь книжонка подобного толка, он бы только тихо улыбнулся.

Осмысленность последующего он определил как недоосмысленность и закрепил за ней право существовать в мире людей. Это оправдывало все, что творилось честно и бесчестно, в угоду и ущерб и так далее. Стало приятно читать газеты: что бы ни происходило, какие бы ужасы не исторгала из себя жестокая Россия, все это утыкалось в зубцы мудрости Владлена Ивановича и, обратившись в фарш, вываливалось прямо на стол, на тонкие страницы. Владлен Иванович подарил право жизни мирской суете на всех ее уровнях. Иногда он задумывался, знает ли кто-нибудь о том, что знает он? И знает ли кто-нибудь то же самое? Поскольку это были вопросы последующего толка, Владлен Иванович остановился на универсальном ответе «может быть».

На всякий случай он решил закрепить статус ключа в доступных средствах. Он изготовил бирку, на которой аккуратно написал «К.К.С.М.». Пугливо озираясь, он прицепил бирку к ключу, повесил его на место и тут же засомневался: «А если кто узнает? Что же это будет? Всем все станет ясно!». Впервые за несколько месяцев он не разобрался, хорошо поступил, или плохо. С одной стороны, Мироздание явило свое послание ему и только ему. С другой стороны, поскольку тайны Мироздания непознаваемы, ему (Мирозданию) нечего бояться. Это было первое и единственное сомнение, которое не могло в одиночку испортить Владлену Ивановичу жизнь. Он успокоился и зажил прежней просветленной жизнью.

В один из солнечных весенних вечеров к вахтерской будке подошли двое в черных пальто и тяжелых красных ботинках. Они вежливо предъявили Владлену Ивановичу свои удостоверения и проникли внутрь. Ироничный вахтер Владлен Иванович спросил:

- Чего это ФСБ к нам пожаловало? – и лукаво прищурился.

Один, что постарше, так же лукаво ответил:

- А мы, кстати, к вам.

Владлен Иванович не очень быстро понял, что происходит, когда молодой зашел в будку и легко ударил его раскрытой ладонью по щеке. Первым впечатлением была обида, но вслед за нею вдруг выпрыгнул страх. Он вспомнил, что последующее может огреть не хуже первичного, тем более что как раз от первичного он никогда оплеух не получал. Дрожащей рукой он проверил целостность лицевых нервов и тихо простонал:

- Что ж ты, гад, делаешь?

Молодой замахнулся для следующего удара, но старший его опередил.

- Боря! – властно произнес он, и рука молодого вернулась на исходную.

Старший поглядел глубоко в глаза Владлену Ивановичу и сказал:

- На вас, товарищ вахтер, донос. Так-то! Пишет некий гражданин, что неподобающе себя ведете. Что-то скрываете. Что-то важное. Скрываете от своих коллег, начальства, от российского народа, наконец!

В голосе старшего неожиданно появилась злоба, и он двинул тяжелым красным ботинком в лицо Владлену Ивановичу. Круглый нос ботинка высек искры из носа вахтера, но старший не остановился. Он нанес еще несколько точных тумаков, не вынимая, впрочем, рук из карманов пальто. Немного успокоившись, он шагнул назад, и Боря, как по команде, бросился на Владлена Ивановича, выволок его из будки и, уронив на пол, принялся избивать. Каждый удар Боря сопровождал ритуальным кряхтеньем, словно забудь он кряхтеть, удар выйдет вялым и не метким. Когда красный ботинок проносился мимо лица Владлена Ивановича, в его мозгу возникала мысль: «Зачем же красным? Больно же красным!» Всем своим физическим и духовным существом вахтер почувствовал, как старший неторопливо заходит в будку, снимает с крючка длинный желтый двенадцатый ключ и кладет в карман пальто. После этого духовное существо Владлена Ивановича захлебнулось непередаваемыми муками утраты, а физическое продолжало испытывать вполне конкретную боль этого мира.

Все закончилось так же неожиданно. Двое в пальто быстро прошли внутрь здания, и Владлен Иванович оглянулся на планшетку. Мутное стекло мешало разглядеть. Он поднялся и, подвывая от боли, вошел в будку. На двенадцатом крючке висел алюминиевый жетон с гравировкой:

КЛЮЧ К СЕКРЕТАМ МИРОЗДАНИЯ
НАХОДИТСЯ У КОМЕНДАНТА ЗДАНИЯ

Владлен Иванович опустился на свое место.

2003