История журналистки-3

       - Это называется «из грязи – в князи».
       - Спасибо тебе, Насть, порадовалась за подругу!
       Настасья засмеялась и отошла от меня на пару шагов в сторону, чтобы я, вроде, не достала. Мы решили прогуляться в свой единственный выходной, и погода этому вполне способствовала. Сугробы пополнялись снежинками, мелко семенившими белой крупой; серо-голубое небо бросало синеватую тень на чистое лоскутное покрывало, укутавшее улицы, дома, деревья; над головами кружили воробьи и вороны, покаркивающие о своём. Воздух был морозный и звенящий, ветерок промозглый, а наши с Настасьей лица – разгоревшиеся от холода и смеха. Маленькая девочка на детской площадке стояла на лавочке в толстой шубке, меховой шапке, объёмных штанах, валенках, с шерстяными варежками и перевязанной шарфом шеей. Она весело подпрыгивала с запрокинутой головой и ловила в открытый рот снежинки. Лохматая собачонка кругами бегала около этой лавочки, мяла снег и звонко лаяла, жалобными глазами глядя на девочку. Мы с Настасьей побежали на детскую площадку и, вскочив на карусель, закружились на ней в порыве воспоминаний о малолетнем возрасте.
       - Насть, а помнишь второй класс?
       - А, да! Как мы с тобой играли в «Зеркало» и носились по второму этажу, сбивали старшеклассников с ног!
       Мы засмеялись и бросились вспоминать старые-добрые школьные годы. Мы с Настей Быстровой познакомились ещё на своём первом Первом сентября (простите за каламбур) и в первом классе стали лучшими подругами. Так было до пятого класса, а потом мы разошлись по разным компаниям. Наша былая дружба возобновилась только в десятом, - до этого мы общались бегло и суховато, так как нам не о чем было поговорить, не было общих интересов. Спектр общения не тот. Я не знаю, что нас потом объединило. Может, мой друг Егор, с которым я её познакомила? Но мы снова оказались по одну сторону баррикады. Мы являлись (да и сейчас являемся) друг для друга боевыми товарищами. Я часто называю её подругой. Это, наверное, по старой памяти из младшей школы. После окончания одиннадцатого класса жизнь разметала нас по разным веткам, как птенцов. Конечно, я ожидала, что она будет журналисткой, - этому вполне способствовал её характер. Живая, неунывающая, упрямая, додельная и всегда в курсе всех дел. Мы разошлись по разным институтам, по разным журфакам. Но судьба свела нас в одной кампании и даже, сначала, на одной должности и в одном кабинете. Настасья быстро шла на повышение, когда я всё носилась с этими бестолковыми статьями и скучными интервью с совершенно «левыми» людьми. А всё своё «спасибо» за это я каждый раз высказывала никому иному, как Гришаеву Сергею Сергеевичу – этому наглому, до мозга костей всем надоевшему старому хрычу. Этот «плешивый деректоришко», как выражалась Настасья, мало кому давал продохнуть. Он выбирал себе любимчиков (в числе которых являлась и Быстрова), а всех остальных сравнивал с плинтусом. Теперь ему на смену пришёл новый начальник Егоров Игорь Борисович. И Настасья снова оказалась любимицей вышестоящих инстанций. Меня он, в основном, обходил стороной, но сделал своей «правой рукой». Может, оно и к лучшему. Ведь кто знает, что было бы хуже – то, что я любимица Егорова или то, что он обходит меня стороной. А тут ещё деловые партнёры: Китаева с её «правой рукой» Бойцовым. Они теперь будут работать с нами до следующего Нового года. Дарья Александровна мне сразу не понравилась, но я старалась общаться с ней как можно спокойнее и дружелюбнее. Настасья, ясное дело, не осталась без внимания начальства. А вот я подружилась с Бойцовым. Он не был избалован купанием в лучах славы. Василий оказался парнем с юмором и даже на самые пошлые или глупые шутки и вопросы не обижался. Я узнала, что он, помимо журналистики, занимается баскетболом. Узнала, какой стиль музыки предпочитает. Выяснила, что он натуральный блондин, что в школе он учиться не хотел, что он курит и то, что у него есть девушка старше его на год (моя ровесница). У него грубоватый бас; когда он смеётся, то смеётся всё его лицо и глаза; черты прямые и резкие; походка уверенная; спина всегда прямая, будто никогда не сгибается; и элегантность, присущая всем подобным мачо. Но, как говорит мой друг Егор: «Не путай чмо и мачо».
***
       Игорь Борисович оказался с нормальной психикой и в своём уме, поэтому Новый год все до единого отмечали дома в семьях.
Мама радовалась, как ребёнок – это был первый раз, когда мы отмечали праздник все вместе, за три года, которые я работаю в нашей кампании. Она, недолго думая, посадила меня за готовку. Даже опомниться не дала, любимая моя! Я уже с головой зарылась в новую работу («Отдых – это смена деятельности!» – сказала мама и сунула мне в руку ножик), как раздалась пронзительная трель городского телефона. Трубку, как всегда, снял папа.
- Алло. Да, Вы не ошиблись. Ммм… Да, сейчас. Минуточку.
Он поднёс трубку мне. Я наскоро вытерла руки об тряпку и взяла телефон.
- Алло?
- Здравствуйте, Ольга.
Я даже закашлялась:
- ВАСИЛИЙ?!
- Ну, да. А что? Это запрещено?
- Эээ… да нет… Просто не ожидала услышать… Кого угодно, но только не Вас, Василий!
На том конце провода послышался приятный смешок.
- Я Вас не от чего не отвлекаю?
- Да нет, Василий, я салат кромсаю. А что, у Вас ко мне долгий разговор?
- Да нет! Я просто хотел уточнить… по работе…
- Ааа… - разочарованно протянула я. – Ну, я Вас слушаю…
***
Новый год прошёл чудесно! Мы с мамой в красивых платьях, папа тоже при параде. Темнота, свечи среди блюд на столе, поздравления президента по телевизору, бой курантов, звон бокалов с шампанским. Потом подарки под ёлкой и папины уверения, что их принёс Дед Мороз. Потом праздничный салют на улице; народ, толпящийся у огромной искусственной ели, украшенной гирляндами из лампочек, мишурой, большими шарами, бантами и звездой на верхушке. Везде была музыка, радость, смех, вспышки фотоаппаратов. Мы вернулись домой часам к пяти утра, поели, помыли посуду… Кончилось тем, что в девять я заснула под нашей маленькой, пахнущей хвоей, ёлкой. Папе пришлось расстилать кровать и перетаскивать меня туда.
Но радоваться мне пришлось не долго. Третьего января меня подорвали из тихого, спокойного, душевного родного дома на чёртову работу. Ну, как же! Надо бежать к «звёздам» – узнавать и вынюхивать, как и с кем они проводили недавний Новый год (а может, ещё и проводят…). Конечно! Кому бежать на интервью вместо отдыха? Соловьёвой. Кому писать статьи? Соловьёвой. Кому быть у Егорова глупой улыбчивой девочкой на побегушках? Соловьёвой. Кому выполнять всю скучную и грязную работу? Соловьёвой, Соловьёвой, Соловьёвой! Всё мне! Всегда крайняя я! Всегда меня все считают прислугой, половой тряпкой, об которую ноги можно вытереть, чтоб нужных людей не запачкать! И, почему-то, никогда во мне не видели нормального человека. Люди выслушивают мнения окружающих, но стоит начать говорить мне – не слышат. Что ж… я – пустое место… Я не жалуюсь, у меня, все-таки, ещё есть родители – мой единственный остров Надежды. Настасья… а что она? Она порой не хочет со мной общаться, не слышит и не слушает. Егор? Он тоже часто выступает «против» и редко соглашается с моим мнением. Противоположный пол вообще относится ко мне, как к чему-то, с чем можно посмотреть футбол, использовать как «понты» перед друзьями; что можно загрузить работой и собственными проблемами. Да Бог с ними со всеми! Пусть общается со мной только тот, кому этого действительно хочется! Всё-таки, уже не школьники, пора бы взрослеть и понимать, что жизнь сурова, и держатся в ней только те, кто, не отступаясь и не опуская рук, идёт вперёд и борется за своё место под солнцем.
Кстати, и мне нужно пробиваться сейчас в поднебесную к тем, кто уже отхватил свой кусок жизни.
***
Весна пришла – и началось… «Мартовские коты» проснулись и заурчали серенады незамужним «кошкам», подгоняемые своим животным инстинктом. Мне было в этот ясный погожий день не до этого: Игорь (как мы с Настасьей приноровились называть его за глаза) подсунул копу бумаг и документов, в которых нужно было навести порядок с иголочки. Сам же он с утра, как только раздал всем поручения, умотал в неизвестном направлении в своём тёмно-синем джипе. Я перебирала бумаги, ушла в себя и не вернулась, поэтому внезапно распахнувшаяся дверь действия на меня не произвела. Зато трезвость мыслей вернул крик Настасьи:
- Игорь женится!!!