Повесть о любви и... Разд 39 Тяжелый бой

Начало Повести о любви: http://proza.ru/2008/01/27/182) 

Ко мне подошел Алексей Петрович:
       - Доложи обстановку…
       - Сейчас только то, что мне известно. Нас атакуют со стороны саванны противники нового правительства, численность не известна. Как я понимаю, идет тяжелый бой. Это то, что я могу Вам, господин советник, доложить. Давайте зайдем в каюту,-генерал внимательно посмотрел мне в глаза и хмыкнул…

Пропустив его вперед, подошел к рации, включил на передачу, и спросил открытым текстом:
       - Где мои воины? Где Президент?
Голос Отова ответил:
       - Здесь…
       - Окей… Его отправь на мой корабль. Моих людей ко мне на катере, всех своих размести на окраине города немедленно…
       - Но…
Я перебил его:
       - Никаких "но", мой друг! Немедленно!…
И сказал в эфир:
       - Начинаю ….

Надев бронежилет и захватив оружие, вышел на палубу. Послышался шум подходящего катера с моим отрядом.
       - Алексей Петрович! Вы останетесь на яхте с Банджи.
       - Ты так решил, полковник?
       - Не беспокойтесь, советник…- сказал я и пристально глянул в это усталое, грустное лицо.
Это он, заслуженный разведчик, пожилой генерал, прибыл сюда, что бы найти меня и помочь мне выйти из создавшейся ситуации. Мне повезло в том, что эта встреча состоялась… Мы ведь могли и не встретиться - это я знал. И еще я знал, что Задуйветер готов действовать, и где-то там, на корабле, с напряжением ждет от меня какой-то сигнал.…

Перебравшись на катер, отдал команду идти вдоль берега и посмотрел на темное небо. И в этот момент над нашими головами, там, в вышине, вычертились несколько огненных трасс и оборвались где-то за городом в саванне. Через минуту еще…. Это, конечно, были ракетные залпы корабля. И я понимал, что сейчас корабль моего друга уходит полным ходом с места пуска. Подальше от возможного международного скандала с вытекающими отсюда тяжелыми последствиями для командира корабля. Но флотские своих не оставляют…

Перегруженный катер подошел к берегу и отряд высадился в темень ночи. И в этой темноте я повел его ускоренным маршем в тыл наступавшим. А катер ушел к племени для передачи моего распоряжения вождю. Рассвет застал нас в тылу разрозненных групп, которые состояли из перепуганных, деморализованных людей, бросивших множество убитых и раненых на перепаханной ракетами земле.

Я вызвал на связь Отова и, назвав свой позывной, сказал:
       - Вперед!
       - Окей…- ответил он.
Через минут десять послышался нарастающий шум боя. Перекрыв дорогу для отступающих, своим малочисленным отрядом, я вызвал опять министра обороны страны на связь:
       - Усилить нажим всеми средствами.
 Вскорости показались многочисленные отступающие. Мы открыли огонь, ибо наша задача состояла в том, чтобы максимально обескровить врага. Завязался жестокий бой, мы тоже несли потери. К полудню нам на помощь прибыл отряд Нханхла, но в этот момент что-то передо мной вспыхнуло…

Я открыл глаза. Слегка поташнивало. Корабельная каюта была необычно большого размера. Белый потолок покачивался и слегка вращался. Глубокая тишина, окружавшая меня, была какой-то странной, сквозь нее не пробивался даже звук корабельной жизни. Когда говорили: "Глухо, как в танке", я представлял себе полнейшую тишину. Но сейчас было еще глуше…Я закрыл глаза.

Память, мучительно путаясь в переходах мысли, выдала из Гумилёва:
       Вот голос томительно звонок…
       Зовет меня голос войны…

Потом как-то так лениво поползла мысль: "Надо руководить боем… Где вождь племени? Куда подевался бинокль? Почему это надо мной белое небо? Очень болит голова… Надо, надо… Где Рикки? Почему столько крокодилов… Где пулемет?"

Что-то влажно холодное потерлось об мое левое предплечье и слегка там ужалило… "меня зовут Стефан, … Стефан Ковач… почему я ничего не слышу…". Сплю…

Луч света сквозь открытое окно освещал несколько человеческих фигур в белых халатах около меня, лежащего на покачивающейся кровати. Стараюсь рассмотреть присутствующих получше. Один в наброшенном на плечи белом халате Алексей Петрович, другой в белом халате - доктор Брайен. Болит голова. Хочу спать… Но вот стоит штабс - капитан, георгиевский кавалер… Кто это? А… это же он - опять Гумилев… Тихо говорит:
       Лишь одно бы я принял не споря -
       Тихий, тихий, золотой покой
       Да двенадцать тысяч футов моря
       Над моей пробитой головой…
- и медленно уходит. Что-то говорит доктор, но я его не слышу.

И снова незнакомое помещение с низким потолком… Каюта? Нет, похоже самолет… Всё вдруг пошло вниз, наверно корабль находился на гребне очень высокой волны… . Тошнит. Закрываю глаза… Вроде меня куда-то несут. Болит голова… Тишина. Это от неё тошнота. Машина скорой помощи. Спать, спать…

А сейчас высокий потолок, светлое помещение. Рядом еще одна пустая кровать. Хочу спать. Засыпаю… Проснулся от головной боли. За окном ночь, в помещении темно, в коридор открыта дверь. В её проеме стоит молодой европеец и тихо беседует с белой девушкой в белом халатике. Голова болит. Где я? Гнетущая тишина. Кто я ? Кажется, я полковник народной армии одной африканской страны. И вдруг, как молния мысль: я не говорю по-русски,… я не говорю по-русски… К тому же я ничего не слышу. Это хорошо…

Утро. Открывается дверь, входит пожилая медсестра. В дверях стоит тот же европеец, он проверяет у нее какое-то удостоверение. Я закрыл глаза… Медсестра трогает меня за плечо. Просыпаюсь, открываю глаза, она делает укол. Уходя, берет поднос с медикаментами, и некоторое время стоит надо мной, постукивая снизу по подносу Читаю на его днище: "молчать". В знак понимания, закрываю глаза. Хочу спать…

Утренний обход врачей. Они стоят рядом со мной, и что-то обсуждают. Один из них спрашивает что-то у меня, я молчу, показав жестом, что ничего не слышу и сразу же спрашиваю на французском потом на английском :
       - Где я нахожусь?
Но ответа я не слышу, и они уходят. В палату заходит очередной "сторож" и закрывает за собой дверь. Через несколько минут я уснул. Проснувшись под вечер, обнаружил на тумбочке стандартный лист бумаги с машинописным текстом на английском:
       " Вы находитесь в Советском Союзе. В военном госпитале города Симферополя. Начальник госпиталя".

… А дело было так. Я был контужен и не мог уже руководить боем. За мной прислали вертолет Президента и поместили в госпиталь. Через два дня, по его распоряжению, с оказией отправили в военный госпиталь Симферополя, где лечились военнослужащие некоторых африканских стран, проходящие подготовку в закрытых зонах Крымских гор.

Через неделю я уже стал подниматься и немного слышать, но я об этом умолчал, памятуя о предупреждении на подносе медсестры. ". Со мной медперсонал общался письменно на английском. Контузия постепенно проходила, голова уже не болела, слух улучшался, но я все равно "не слышал"…

 В госпиталь поступали темнокожие военнослужащие. Однажды в мою палату зашел врач с переводчиком и попросил жестами помочь в переводе жалоб прибывшего больного, ибо тот только говорил на каком - то непонятном африканском наречии.

Следуя медленно за ними, в сопровождении "сторожа", вошел в соседнюю палату. На кровати у окна, страдальчески сморщив лицо от боли, лежал Мфана… Увидев меня, он отвернулся и стал еще больше стонать. Я тоже "не узнал" его. Показывая ему жестами, что не слышу, подошел к нему и, подняв руки, благословил на наречии племени духом Бегиве. Больной, прекратив стон, внимательно посмотрел на меня. Я сел на кровать, и положив руки на его живот, где гнездилась страшная боль, и, закрыв глаза, стал взывать к Духу племени. В этот момент он незаметно положил в карман моей куртки небольшой плотный пакет. .Я попросил врача и "сопровождающего" выдвинуть кровать на середину палаты. После чего совершил ритуальный танец с заклинаниями вокруг кровати больного. Ему стало легче… И мы стали разговаривать с ним на языке жестов племени. Диагноз был установлен. Ночью рассмотрел пакет - там было несколько тысяч рублей и документы на имя Петра Ивановича Задорожного.

С этого времени я стал связующим звеном между Мфана и медперсоналом, среди которого была и та белокурая девушка, которую я увидел впервые тогда ночью. Иногда она с охраной сопровождала меня на всяческие процедуры. Через несколько дней, при очередном обходе, спросил главврача:
       - Я арестован?
       - Почему Вы так решили? - спросил он, и переводчик написал его вопрос.
Я указал на стоящего у двери "сторожа". Переводчик написал ответ:
       - Сэр, Вас постоянно охраняют, как высокопоставленного офицера дружественной страны.
       - Пригласите консула моей страны. С этого момента я объявляю голодовку и прекращаю отвечать на какие-либо вопросы. Я требую пригласить консула…
       - Господин Ковач, я доложу по команде о Вашем требовании. Здесь военное медицинское учреждение…- сказал он.
Но я его "не слышал" и отвернулся к стене.



Благодаря моим молитвам и заклинаниям Мфана быстро выздоравливал, мой слух почти восстановился, но я, по-прежнему, "не слышал "… В один из дней, после обеда, в палату вошли медсестры: пожилая и молодая, которая положив поднос с лекарствами на тумбочку, вышла за дверь с "охранником" и прикрыла дверь. Оставшаяся прошептала:
       - Вас завтра отправляют в Москву. Сегодня надо бежать. После отбоя. Это приказ Алексея Петровича. Вам поможет Аллочка, и она показала глазами в сторону двери.
Я кивнул головой. Сделав укол, вышла.

Продолжение:
http://proza.ru/2008/04/24/179