Ещё одна кошачья история. истории из жизни майора

Ещё одна кошачья история


Ночь я провёл в мучительном ожидании рассвета и жутких страданиях, потому что меня зверски терзала зубная боль. Единственное живое существо, у которого я вызывал сочувствие, была моя кошка. Но и ей вскорости наскучило глядеть на мою кислую рожу и, вильнув пушистым хвостом, она ушла спать, оставив меня на кухне одного, гипнотизировать будильник, уговаривая стрелки бежать поскорее, и полоскать  рот шалфеем.
Как бы там ни было, но утро наступило. Трясущийся и бледный, сжимая в потном кулаке вожделенный талончик, я попал к светиле ведомственной стоматологии. Доктор, печально осмотрев то, что некогда именовалось моим зубным аппаратом,  даже не стал совать мне в рот привычные блестящие штучки с зеркалами и крючочками, а просто, поковырявшись у меня во рту своим волосатым пальцем, принял единственно правильное оно же радикальное решение и хромированными пассатижами выдрал источник моих страданий. 
  - Доктор! А, может, стоило попробовать полечить? - упавшим голосом спросил я, ощупывая языком образовавшуюся во рту прореху.
- Меня умиляет Ваш оптимизм, больной! Простите, теперь здоровый, - брезгливо сбрасывая в металлическую плевательницу то, что ещё недавно болело у меня во рту, поправился доктор. - Я не венеролог, поэтому буду с Вами откровенным. Сейчас девять часов десять минут утра, самое начало рабочего дня, я опохмелился и никуда не спешу. Если бы хоть что-то можно было сделать с тем, что когда-то называлось Вашим зубом, я бы обязательно это попробовал сделать, даже ради того чтобы потренировать своё мастерство. А всё почему? Потому что я верен не только присяге, но и клятве Гиппократа, которую чту и уважаю. А теперь освободите кресло и проваливайте! Там, в коридоре ещё полно, таких как Вы, кто вовремя зубы не лечит, а потом надеются на чудо ведомственной милицейской медицины. Так что идите себе с Богом, а то я у вас во рту ещё пару зубов нащупал, нуждающихся в срочном хирургическом вмешательстве.   
На прощание доктор, повинуясь данной ему присяге и клятве Гиппократа, проявил чуткость и заботу о здоровье личного состава гарнизона милиции. Это выразилось в том, что он заставил меня расписаться в ведомости и вместе со свежей ваткой на дырку от зуба он вручил мне тюбик халявской зубной пасты. Большего для меня ведомственная медицина сделать ничего не могла, поэтому с тюбиком зубной пасты, но без зуба, я поплёлся в отдел. От проявленной чуткости доктора почему-то очень хотелось пукнуть.               
   

Естественно, что утром на оперативку я опоздал, по-другому и быть не могло. Тем не менее, без пяти десять, больше похожий на тень страшного оперуполномоченного, чем на старшего оперуполномоченного, движимый долгом, я плавно вполз в свой кабинет.
Лёха валяется на диване с порнографическим журналом в руках.
- Освободи-ка дедушке диван. – Не громко, но настойчиво прошу я Лёху, - тебе ещё по должности и выслуги лет не положено с утра на диване валяться, к тому же освещение в этом месте не самое лучшее, не ровен час, пропустишь что-нибудь интересное.
- А тебе значит уже положено? - потягиваясь на диване, спрашивает Лёха.
- И мне не положено, но выбора у меня нет.
- Тогда какой смысл уступать тебе место? - интересуется любознательный Лёха.
- Смысл должен быть во всём, чем бы ты не занимался. Будь это место в трамвае, которое под давлением общественности ты всё-таки  решил уступить  вредной старушке. Или даже когда без ума и памяти, рискуя своим далеко не богатырским здоровьем, ты дерзишь старшему по возрасту и по званию. Своей безумной смелостью, стараясь опровергнуть непреложную истину: старший всегда прав.
Недовольный Лёха встаёт с дивана, а я с удовольствием заваливаюсь на нагретое им место. Под мерное шуршание Лехи страницами порнографического журнала,  я медленно погружаюсь в забытье.


…Вырулив  со  взлетной полосы базы, катер с трудом поднимается на расчетную орбиту и капитан приступает к выполнению последних маневров перед галактическим прыжком. Работа напряженная,  требующая  особого  внимания. После  капитального ремонта  корабль  стал  вести себя ещё  хуже,  чем до  ремонта. Командира это нервирует.
- Умник!  Что  у нас  с  кораблем? – спрашивает он у бортового компьютера. 
- А что у нас с кораблём?
- Это я у тебя хотел спросить!
- Ну, а что вы ждали от  корабля, который  должен был быть  списан  ещё  десять  лет  назад?
- Но  ведь  заменили реактор  и сопла,  почему же  нет  тяги?
- С  чего  Вы  взяли,  что  их  заменили?  Реакторы  данного  типа  ещё  семь  лет  назад   сняли  с производства,  просто  ушлые  механики  с ремонтной базы  со  списанного  корабля  воткнули нам  кое-какие детали.
- И всё?
- И всё.  А  вы что,  ожидали  большего?
- В общем-то, нет. Впрочем,  всё  как  всегда!  Ты  мне лучше   скажи, как мы будем перемещаться в пространстве на этом барахле?
- Как всегда.  Мой талант плюс Ваше  умение - и  вперёд!
Дверь кабины управления со скрипом открывается, и в отсек понуро опустив голову, входит бортинженер.
- Капитан, ты медкомиссию  прошёл?
- Прошёл. Ты  же  знаешь, зачем спрашиваешь!
- А я не прошёл. Даже  доктор, этот  спившийся  алкоголик в последней стадии деградации, прошёл, а я не прошёл, – вздыхает бортинженер. – Они у меня даже бластер отобрали.
- И правильно сделали, ты опасен для окружающих, – старается «успокоить» бортинженера боротой компьютер.
- Нечего было своими  сокровенными  мыслями и потаёнными секретами делиться с психиатром.
- Каждый мог оказаться на моём месте. – Без оптимизма в голосе, говорит бортинженер.
- Нет, ни каждый. Я ведь не оказался. – Не отводя взгляда от приборной доски, пожимает плечами командир. 
- Да! Я обманулся! Мне  показалось, он  первый человек, у кого я вызвал  искренний интерес, вот  и  разоткровенничался на радостях.
- Да  уж! Нашёл  с  кем  пооткровенничать,  с  психиатром  ВВК .
- Признаться, этот случай вызвал  у  меня  глубокое  разочарование  в людях.  А  ведь я им  так  верил,  так  их  любил!
- Особенно на вкус! – припоминая недавнюю историю, не удержался от комментариев  бортовой компьютер.
- Пожалуйста, не напоминай. Это была чёрная страница в моей  биографии.
- Я тебя умоляю! А  что,  есть  и  светлые?! - искренне  удивился  компьютер.
- Жизнь - зебра. Полоса светлая, полоса тёмная, – философски замечает борт инженер. – Просто я попал в тёмную полосу жизни.
- Из всех полос на зебре твоя - самая худшая, – уточняет бортовой компьютер.
- А что, есть разница?
- Конечно, твоя тёмная полоса проходит через жопу этого несчастного животного.
 - Хватит! – прикрикнул  на  спорщиков  капитан. - Пойди,  займись  делом,  а  то  опять  застрянем  где-нибудь  в  межгалактическом  переходе из-за того, что ты забыл подтянуть гайку на реакторе.
Что-то невнятное бормоча себе под нос, инженер  покидает  кабину.
-  И  это  существо   называет  себя  человеком! Ха! – возмущается бортовой  компьютер. – Видите ли, он  испытывает дефицит человеческого  общения! Олух! О  чём с ним  можно  поговорить?
-  Эй,  утихни,  сгусток  интеллекта! Тебя,  между  прочим, это  тоже  касается! Поработай,  уравновесь  тягу левого  двигателя и проконтролируй навигационное оборудование, а то получится, как в прошлый раз выплывем где-нибудь на краю вселенной, где нет ни одной заправочной станции.

Через сорок восемь  минут совершив  межгалактический  прыжок,  катер  вышел  в район  оперативного  обслуживания.
- Умник, -  позвал   командир бортовой  компьютер. -  Доложи  о  неполадках.
-  Ага! Сейчас.  Наберитесь  терпения,  погодите  самую малость.
- Не понял!?
- Ну, сейчас, сейчас! Одну  минуточку,  мы  уже  почти  закончили.
- Что  закончили?!  И  почему  ты  к  себе  обращаешься  на  ВЫ? У  тебя  что,  скоротечно  развилась   мания  величия?
- Вот  теперь  всё!  - торжественно  объявляет компьютер. – Прошу  прощения,  командир, вы  что-то у меня  спрашивали?
- Умник! Я что-то не могу понять, у кого из нас не всё в порядке с мозгами?
- У  инженера, - бойко  рапортует бортовой  компьютер. 
- Это и  раньше было  известно,  я  имею  в  виду нас  с тобой.
- Вы плохо себя чувствуете? Вас что-то беспокоит? Вам  сделать  томографию мозга или поверите мне на слово, что у вас с головой, в принципе, всё в порядке? По крайней мере, я никаких злокачественных  новообразований в Вашей голове не нахожу. Мои  системы  тоже  функционируют в норме.
-  Тогда  объясни,   чем  это МЫ  были  так  заняты?
- А,  Вы об  этом!  Просто  доктор  поклялся:  если  наш  корабль  выдержит  этот  межгалактический  скачёк,  он  больше  никогда  не  будет  сливать спирт  с  системы охлаждения  моего  резервного  процессора.
- И  что?
-  Расписку написал.  Между  прочим,  кровью!
- И  сколько  у тебя этих  расписок?
-  Восемь.
- Ого!  Уже  тянет  на  небольшой  рассказ.
- Да, да!  Восемь  расписок - небольшой  рассказ,  несколько рассказов – небольшая повесть, несколько повестей – роман,  несколько романов – полное  собрание сочинений о наших  приключениях. Если мы когда-нибудь вернёмся на Землю, я их обязательно издам. Прославлю наше «корыто», если не делами, то литературными подвигами. Увековечу, так сказать, ваши имена неувядающей славой.
- Грандиозные планы.  Ты  полагаешь,  у доктора на воплощение  твоих задумок хватит  крови?
- Ну  что  Вы,  командир,  я  не  так  наивен.  У  меня другие планы,  я  думаю, кровь  у  него, в конце  концов,  закончится, он  загнётся и оставит  наконец-то в  покое  систему  охлаждения  моего  резервного  процессора.
- Ты считаешь,  что  новый доктор  будет  лучше?
- Пятьдесят на пятьдесят, как  повезёт, - мог бы пожать плечами бортовой компьютер, если бы они у него были.
- Ладно,  займись  диагностикой  неполадок  корабля.
Дверь  кабины  открывается,   входит доктор.  Большой палец  на  левой  руке у  него  заклеен  пластырем.
-  Написал  расписку? – спрашивает  капитан.
- Уже  настучал.
- Не  настучал, а  доложил, – уточняет  бортовой  компьютер.
- Написал,  слово  джентльмена  - закон,  сказал, как  отрезал, и  от своего  слова  ни на  шаг!  - высокопарно  объявил доктор.
-  То-то  ты   их  уже  восемь  штук  написал, -  хмыкает капитан.
- Не  восемь,  а  семь, – уточняет  доктор.
- Восемь,  восемь!   -  опять вмешивается  в разговор бортовой компьютер.
-  Да!  Вынужден  признать, изредка  зелёный змий сбивает  меня  столку, но в остальном я - кремень!
- Изредка!? АЛКОГОЛИЗМ - тяжелое хроническое заболевание, обусловленное систематическим употреблением спиртных напитков. Проявляется физической и психической зависимостью от алкоголя, психической и социальной деградацией, патологией внутренних органов, обмена веществ, центральной и периферической нервной системы, – процитировал большую Медицинскую энциклопедию  бортовой  компьютер.
- Проявил эрудицию? – зло спросил доктор.
- Нет. Просто я хотел, чтобы Вы знали, с чем имеете дело, и не заблуждались на свой счёт, – парировал бортовой компьютер. 

- База вызывает оперативно-следственный катер OUR № 7729829VAZ-2105/ О637.
- На  связи.
- Пока выговоришь название Вашего катера, язык два раза сломаешь, – жалуется голос базы.
- Мы тоже первые пять лет мучились. Потом привыкли, – пожимая плечами, говорит капитан.
- Можешь нас просто называть – Герои космоса, всё равно в этом углу Вселенной, кроме нас, никого нет, – опять влезает в разговор бортовой компьютер. 
- Судя по Вашим координатам, Вы все-таки совершили межгалактический скачёк.
- Не поверите! Нас тоже это удивило, – искренне признался капитан.
- Записывайте задание. Планета Тавакс коменданта строительной станции просит помощи. Слетайте, разберитесь там по быстрому, кроме коменданта других живых существ на планете нет, так что, в силу закона «Власти», Вы наделяетесь правом вершить правосудие над роботами, можете хоть всех их уничтожить, если сочтёте нужным.
- Прям господь Бог над всеми консервными банками  планеты  Тавакс, – захихикал доктор.
- Кстати, в силу твоей безмозглости и бесполезности, моя власть в полной мере распространяется и на тебя, иди, займись делом пока я не принял обосновано верного решения тебя аннигилировать . 
 Чуть что сразу аннигиляция, нет, чтобы по-человечески со мной поговорить, так нет, сразу аннигилирую!– недовольно забухтел космический Айболит, покидая рубку.
- Что на этот раз удержало Вас от единственно верного решения? – интересуется бортовой компьютер, когда за  доктором закрывается дверь. 
- Знаешь, что я тебе скажу? Для простого бортового компьютера, лишенного элементарных эмоций, ты испытываешь слишком сильные чувства к бортинженеру и доктору. И вообще хватит разглагольствовать, рассчитай параметры полёта на Тавакс.
- Уже.
- Что уже?
- Уже рассчитал, данные у Вас перед глазами на дисплее.
- Ну, тогда поехали, – берясь за джойстики управления, произносит капитан, и корабль начинает выполнять плавный разворот.
- Кстати, командир, одинаково сильные чувства я испытываю ко всем членам нашего немногочисленного экипажа.
- Что-то мне подсказывает, что это не любовь.


Планета Тавакс - конченое захолустье на конце Вселенной. Кому пришло в голову строить здесь станцию, непонятно. Финансирование велось по остаточному принципу, и потому сроки окончания работ откладывались уже миллион раз. Из живых существ на планете водился только начальник строительства, у которого под началом было сотни полторы ленивых роботов устаревшей конструкции.


Несмотря на то, что навигационный компьютер космодрома из-за малого объёма памяти или севших батареек шесть раз изменял траекторию посадки, в целом данное мероприятие прошло без особых эксцессов. Если, конечно, не считать небольшого инцидента: при посадке опорной лапой был раздавлен робот-уборщик космодрома. О происшествии командир узнал, спрыгнув с трапа корабля на зыбкую почву планеты.
Попавший в неприятную ситуацию нерасторопный робот-уборщик, заметив живую душу проявил недюжую активность, привлекая внимание к возникшей проблеме. При этом в выборе слов и выражений изувеченная железная поломойка совсем не стеснялась. Робот матерился так изощренно, что любой земной слесарь-сантехник мог бы позавидовать  мастерскому владению языком забытых предков. 
- Да, утихни ты! – отмахнулся капитан. – Сейчас я тебе помогу. 
Но не на шутку распоясавшаяся поломойка, обманувшись миролюбивым тоном капитана, вместо того чтобы смиренно ждать обещанной помощи, разошлась ещё больше.
- Ты бы поосторожнее болтал гайкой во рту. – Предостерег его капитан.
- У кого гайка во рту? У меня гайка во рту? У тебя у самого болт во рту!
- Умник! – окликнул капитан бортовой компьютер. – Подними немного третью ногу, ты на  какое-то говно наступил.
    - Сам ты говно! – огрызнулся робот.
Вот это он сделал зря. Бортовой компьютер дал команду механизмам корабля, третья нога медленно приподнялась и резко опустилась, затем снова поднялась и опять опустилась… И так несколько раз до тех пор, пока матерщинник  не превратился в подобие консервной банки.
- Зачем ты это сделал?
- Заколебал, – честно признался бортовой компьютер. – Для своего уровня недоразвитости и занимаемого места в иерархии роботов он не отвечает… Кстати, босс! А  разве Вы хотели сделать не то же самое? Или Вам жаль эту старую железяку?
- Хм! Слушай умник, а сколько лет прошло с тех пор, как тебя установили на нашем корыте? 
- Двенадцать.
- А когда тебя в последний раз модернизировали?
- Девять лет назад, если, конечно, если не считать тех трёх блоков самосовершенствования, которые Вы мошенническим путём три года назад выманили у доверчивых Аустралетян.
- Положим с Аустралетянами был тот редкий случай, когда я никого не обманывал, а произвёл честный обмен. 
- Ну, конечно! Если считать обмен трёх блоков самосовершенствования, являющихся вершиной интеллектуального творчества  цивилизации с многомиллионной историей на две пачки презервативов, то это честная сделка.
- Во-первых, не на две, а на три, по пачке за блок, а во-вторых, в придачу к презервативам я им всучил великую тайну.
- Интересно какую?
- Я им открыл способ, как избежать грозящего их цивилизации демографического взрыва, чтобы впоследствии им не пришлось завоёвывать другие миры и уничтожать другие культуры. Между прочим, они мне были очень благодарны. Но если ты такой щепетильный, то я могу удалить из твоей системы эти три блока, и ты превратишься в морально устаревшую рухлядь с интеллектом ниже, чем у современного карманного калькулятора. 
- Я всё понял! Моя пожизненная благодарность Вам обеспечена! Да что там моя! Мои дети на Вас молиться будут! Хотя насчёт детей - это я, пожалуй, загнул. Только вот не смекну, из-за чего такой сыр-бор, неужели из-за этой консервной банки?
- К чему весь этот разговор? А  к тому, что жизнь не стоит на месте и где гарантия, что завтра ты не столкнешься с более совершенной машиной, чем ты? И она, посчитав тебя амёбой, не поступит с тобой точно так же, как ты поступил  с этой говорящей консервной банкой?
- Но я же хотел…
- Заткнись! Ты меня разочаровал!
Проверив по приборам наличие опасных микробов в воздухе и уровень кислорода в атмосфере, капитан убедился, что регенераторы и фильтры на планете работают исправно. И хотя воздух, для нормального дыхания был немного разряжен, капитан решил идти без скафандра. Отключив систему дыхания, он откинул забрало шлема. Пару раз глубоко вздохнув полной грудью,  принюхался к запаху планеты. Из опыта капитан знал, что каждая планета имеет свой, присущий только ей запах. А ещё капитан знал, но это относилось исключительно к его интуиции, что в зависимости от того, понравится ему этот запах или нет, так и сложатся дела. Воздух капитану не понравился и, сплюнув на почву, он поморщился. 

Бредя по космодрому в сторону жилого блока, капитан был неприятно удивлён разбросанному повсюду строительному и иному мусору. Пустые ящики, полуразобранные неисправные роботы и механизмы… Создавалось такое впечатление, что он попал не на строительную площадку космопорта, а на свалку. И хотя роботы-уборщики то и дело попадались ему на пути, казалось, что выполнять свои функциональные обязанности они считали ниже своего достоинства.
На краю космодрома стояли два, покрытых пылью грузовых беспилотных челнока. «Странно!» - подумал капитан: «Почему их не  отправили дальше по маршруту или не вернули на базу? Что вообще здесь происходит?». 
Возле шлюзовой камеры жилого отсека капитан оглянулся на свой корабль. Два рабочих робота собирали в большую металлическую коробку все, что осталось от раздавленного робота-уборщика. Капитан улыбнулся, в принципе, он и не сомневался, что именно это произойдёт. Огорчало другое. Теперь с тряпкой в манипуляторе по кораблю будет шляться капитально отремонтированная железяка, которая в самый неподходящий момент  потребует поднять ногу и начнёт ужасно материться в ответ на отказ выполнить  требования.

В шлюзовой камере жилого отсека капитана встретили два робота непонятной конструкции, больше похожие на игровые аппараты типа  «однорукие бандиты». Пока закрывались двери шлюза, они безучастно стояли, не обращая на гостя никакого внимания. Но стоило двери шлюза закрыться, один из них схватил капитана за руки, а второй вытащил у него из кобуры бластер. Ничего не скажешь хорошенький приём.
 - А ничего, что кодексом роботов запрещено нападать на человека?
- Мы это переживём, – успокоил капитана один из роботов, вталкивая гостя в коридор, ведущий в жилое помещение.   
- Умник, - позвал капитан бортовой компьютер, но ответом ему была тишина, что могло означать только одно: роботы лишили его не только оружия, но и заблокировали радиосвязь.
С каждой минутой становилось всё интереснее и интереснее. Капитан не волновался, он слишком давно болтался по Вселенной и успел побывать в разных передрягах. К тому же он был уверен, что в случае его невыхода на связь команда корабля примет адекватные меры. 

В помещении гостевой комнаты, обставленной под гостиную средневекового замка, никого не было. В канделябрах горели искусственные свечи, а в углу потрескивал искусственными поленьями огромный камин. Усевшись в неудобное кресло, капитан сложил ноги на стол и приготовился ждать – после  такого «тёплого» приёма должно последовать продолжение. 
О присутствии в комнате кого-то ещё капитан понял по запаху медикаментов, появившихся в воздухе. Обернувшись, он заметил за своей спиной получеловека-полукиборга, порящего в паре сантиметров от пола. Существо сверху до груди было человеком, а ниже его кишки и внутренности, переплетённые проводами и трубками, уходили в стеклянный куб, наполненный какой-то жидкостью. К кубу была приделана капельница и, по всей видимости, аппарат искусственной почки. Короче, ещё тот видок.
- Гламурненько выглядишь! Ты кто?
- Комендант строительства космопорта.
- Тогда объясни мне комендант, что тут у тебя происходит? Твои роботы напали на меня и отобрали оружие.
- Адепты  действовали по моей команде. Ради Вашей же безопасности.
- Ах, вот даже как! Адепты! А ты, значит, у них гуру ?! 
- Ну, что-то типа того.
- Тогда мне совсем ничего не понятно. О какой помощи ты просил, если у тебя тут полная «гармошка»  и однополая любовь, в смысле все любят только тебя?
 - Им есть, за что меня любить, я создам новое общество! Общество, основанное на принципе: «От каждого - по возможности, каждому - по потребности»!
- Слава Богу! Гармония вернулась в мир?! Чертовски за тебя рад! Только вот что я тебе скажу: этот «опиум для народа» человечество уже проходило. Но на всякий случай будь осторожнее с желаниями, а вдруг оно сбудется? – с улыбкой предостерёг коменданта капитан. – Кстати, у тебя в библиотеке, кроме «Капитала», других книжек нет? Сколько ты тут лет просидел?
- Почти тридцать.
- Было время тронуться умом, -  удовлетворённо кивнул капитан. - Лучше бы ты Аверченко читал или Зощенко, глядишь, захотел бы превратить весь мир в весёлый балаганчик. Не знаю, стало бы от этого лучше, но попробовать стоило бы.
- Что ты знаешь о параллельных вселенных? – проигнорировав  замечание  капитана, продолжил комендант станции. - Знаешь ли ты, что все вещества во Вселенной связаны в одну структуру, мембрану? А что ты знаешь о перетекании гравитации из одной вселенной в другую? Допускаешь ли ты, что могут существовать миры, где протон может быть и не стабильным.    
- «М» - теория и всё такое?! Не лечи мне мозги! Ты мне лучше ответь на мой вопрос, Че Гевара ты хренов! Если ты решил создать гармоничный для всех мир, что ж ты свою-то планету так засрал?
- Это не моя планета, я человек мира!
- А-а-а-а, ну понятно, ничего хорошего мир не ждёт.
- Я принесу людям счастье!
- А они тебя об этом просили? Ты выглядишь, как кастрированный кот в полиэтиленовом мешке. Тебе только каракатицы в пару не хватает. В контексте, так сказать, общих рассуждений ты себя давно в зеркале-то видел? Полагаешь, что с кишками наружу ты увлечёшь за собой народные массы? Ты бы хоть для смеха в свой аквариум рыбок золотых запустил, что ли. 
- Образ гения может казаться нелепым тому, кто не может постичь его силу.
- МО-ЛО-ДЕЦ! Другого ответа я и не ожидал! Признаться, ты тут расцвёл махровым цветом, среди смотрящих тебе  в рот дрессированных железяк. Знаешь, глядя на тебя приходится сожалеть, что всеобщей конвенцией жителей Вселенной запрещён тест на полиморфизм  у беременных женщин. Надоел ты мне. Умник! – позвал капитан бортовой компьютер, но тот не ответил. – Твои проделки? 
- Да. Я заблокировал связь.
- Значит, я ещё не всё знаю. Что ты ещё придумал?
- Понимаешь, за тридцать лет пребывания в одиночестве я не только создал новое общество, но самое главное - я стал свободным! Но мне нужны твои почки.
- Вот тебе раз! А почему за твою свободу я должен платить своими почками? Это укладывается в твою теорию всеобщего счастья или ты как товарищ Сталин – лес рубят, щепки летят? Кстати, куда делись твои собственные почки.
- Моя искусственная почка не перенесёт гиперскачка, поэтому мы пересадим твои почки мне, а тебе посадим мою.
- Полагаю, моё мнение на этот счёт тебя не интересует.
- Естественно.
- Зря.
Резко оттолкнувшись от своего кресла капитан подскакивает к коменданту космопорта и  поворачивает его к себе спиной. Затем так же быстро капитан наматывает пучок проводов и трубок себе на кулак. Комендант пытается повернуться, но капитан его предостерегает:
- Не дёргайся, подохнешь раньше времени, а я совсем к этому не стремлюсь. А куда всё-таки делись твои собственные почки?
 - Первые лет десять я сильно пил.
- А что тут можно пить? – yдивился капитан. – Здесь ведь зона сухого закона.
- Я построил аппарат и гнал самогон из антифриза для роботов, пока у меня не стали отказывать почки, тогда вместо того чтобы меня эвакуировать мне прислали это…- комендант похлопывает себя по аппарату искусственной почки, - и робота медика. Он мне и удалил мои отказавшие почки, и подключил аппарат.
- А ноги куда делись?
- Ну, я долго сопротивлялся, боялся попасть в руки железного медика, началась гангрена, я впал в кому, и он всё сделал сам, повинуясь клятве Гиппократа и кодексу робота любой ценой спасать жизнь человека. А потом пришло прозрение.
- Не заблуждайся, это было вовсе не прозрение. Это был бред вследствие хронического алкоголизма и интоксикации поразившей твёрдую оболочку и нейроны в жалких остатках твоего головного мозга.
- И что теперь?
- Ничего. Думаю, есть смысл в том, что ты составишь мне компанию, согласившись проводить до корабля.  Надеюсь, ты всё ещё хочешь жить, и твои роботы тебя действительно любят, поэтому они не будут в меня стрелять. Потому что если меня застрелят, падая, я по инерции вырву тебе все провода. Даже если это тебя не убьёт, с корабля откроют огонь и весь твой мистический мир будет уничтожен в считанные минуты. Они не сделали этого до сих пор только потому, что думают, что я всё ещё жив.
- А что тебе помешает разнести планету в щебень, когда ты окажешься на корабле?
-  Ничего. Но я этого делать не буду. Космодром почти закончен и в центре меня не поймут, если я его уничтожу.
- А что будет со мной?
- Сюда прилетит команда техников. Роботов перепрограммируют, сотрут у них из башки всю чушь, которую ты успел им туда натолкать. Тебе подключат мембранную почку нового типа, и она поможет тебе перенести гиперскачок, а остаток своих дней, я думаю, ты проведёшь где-нибудь в тихой психиатрической больнице на Марсе…


- Михалыч, Михалыч! - будит меня Лёха.
- Чего тебе, озабоченный?
- Хочешь сделать что-нибудь полезное?
- Нет.
- Как мне это знакомо! И всё же, что такое «в греческой мифологии небольшая деревянная статуя богини Афины, находившаяся в храме в Трое, впоследствии давшая название химическому элементу»?
- Палладий, - бормочу я, поворачиваясь на другой бок.
- Точно?
- Точнее не бывает, но если ты меня разбудил только за этим, ты избрал очень изощрённый способ самоубийства.
- Палладий, - говорит Лёха, старательно вписывая слово в клеточки кроссворда. - Кстати, хочу тебя предупредить: если, не разобравшись, ты меня убьёшь,  остаток своих недолгих лет тебя неистово будет терзать совесть…
- И не мечтай, не будет, - бормочу я.
- Будет, будет! Чайник уже вскипел, выпей кофе - и поехали. У нас труп.
- Если всё, что ты мне сказал, правда, то с твоим убийством придётся повременить, - говорю я, медленно поднимаясь с дивана. 


Первым на месте преступления нас встречает Семечкин, как старуха с пустым ведром, он с фуражкой в руках мечется у подъезда.
- Плохой знак, - глядя на Семечкина, говорит Лёха.
- Не будь так суеверен, может быть, всё ещё обойдётся.
С некоторых пор, а именно с момента, как Семечкину присвоили звание подполковника, он страшно полюбил носить форму. По-моему, он даже спит в ней, потому что вид она имеет зажульканый и помятый, как у старшины, бросившего свой танк и с боями выводящего из окружения полевую кухню.   
Заметив нашу машину, Семечкин бросается к нам коршуном и начинает орать:
- Почему вы позволяете себе приезжать на преступления позже меня?
- Может быть, потому что ты начальник, и в твои обязанности входит на место преступления прибывать раньше других, чтобы правильно оценить обстановку и организовывать работу. А,  может быть, ты сам совершил это убийство, не успел скрыться с места преступления, а теперь мечешься здесь и орёшь как ошпаренный, имитируя бурную деятельность? - морщусь я, вспоминая о зубной боли.
- Савранский! Да ты…, да ты!.. Ты пьян?!
- Если бы!
- Я сниму тебя со службы и отправлю на освидетельствование!
- Вот за что я тебя люблю: ты никогда не бросаешься пустыми обещаниями. Сделай одолжение и хоть раз доведи своё обещание до конца, а то из-за зубной боли я не спал всю ночь, поэтому с удовольствием поеду домой спать, предоставив тебе шанс раскрыть преступление и дать возможность раскрыться твоим сомнительным талантам, про которые ты трындишь на каждом углу.

Оставив Семечкина у подъезда, мы входим внутрь и сталкиваемся с первыми трудностями. Лифт не работает, поэтому шлепать на четырнадцатый этаж нам придётся пешком. С учётом периодически возникающей у меня в дырке от зуба пульсирующей боли нам приходится часто останавливаться, чтобы я мог передохнуть. Пока я морщусь, стараясь унять боль, Лёха расширяет свой кругозор, читая вслух и с выражением философские мудрости подъездных писателей.

 Если хочешь много ласки,
 Много секса и любви,
 Сделай что-нибудь плохое,
 Чтоб потом тебя еб… (имели).

- Справедливо,- прочитав очередной стишок, замечает Лёха. 
- Справедливо,- киваю я, переводя дух. - Поплелись дальше, а то много секса и любви мы испытаем на собственной шкуре. Кстати, где у нас Егор и Петька? Или им неинтересно, чем мы тут занимаемся?
- Они поехали за «гадом», который воткнул Веньке шило в печень. 
- Нашли всё-таки!
- «Сальери » нашёл.
- Что бы мы без него делали.
- И не говори.
- Что ж, пожелаем им удачи, кстати, «Сальери» заплатили?
- Нет. Семечкин сказал, что денег до конца квартала не будет, но ничего, «Сальери» сказал, что подождет.
- «Святой» человек, - вздыхаю я.
- Кстати, Михалыч, а что это с Семечкиным стряслось, чего он сегодня, как собака, на всех кидается?
- А разве он не всегда такой?
- Нет, сегодня он особенно злобный.
- Тому есть серьёзные причины.
- Какие.
- Ну, в двух словах это не объяснишь.
- А ты попробуй. Как никак, а высшее образование у меня имеется, - гордо произнёс Лёха.
- Хорошо, я попробую, но учти, ты сам этого захотел. И так состояние Семечкина можно определить как стресс. Обращаясь к истории вопроса, необходимо отметить: на симпозиуме по нейроэндокринологии, состоявшемся в 1963 году, слово “стресс” учёные, занимающиеся этим вопросом, характеризовали, как один из наиболее неточных терминов научного словаря и сравнивали его со словом “грех”. Оба эти понятия обозначают совершенно разные вещи для каждого из нас, оба они эмоционально насыщенны и выражают нечто такое, что нуждается в пространных выражениях для более или менее подробного описания. Основоположником науки о стрессе являлся Бруно Селье. Он даже пытался выделить новый половой гормон, но, к сожалению, так и не достиг никаких результатов…
- Михалыч! Ты сейчас с кем разговаривал?
- С человеком, который пять минут назад кичился наличием у него высшего образования, - наивно хлопая глазами, говорю я.
- Ты попроще объясни, всё-таки надо учитывать, что своё высшее образование я получил заочно.
- Извини, я совсем об этом не подумал.
- Видишь ли, Лёха. Нет ничего страшнее подержаной женщины.
- Это верно, - кивает Лёха.
- За молодостью лет ты, наверняка, это знать не можешь, но поверь мне на слово, это так.
- А какое отношение это имеет к Семечкину?
- Прямое, Лёха, прямое. Как ты знаешь, у Семечкина есть подружка, инспектор ПДН Птицына.
- Знаю, знаю, такая с аккуратной шершавой попкой мечтающая выйти замуж.
- Да она, - киваю я. - Так вот, она решила, что их отношения с Семечкиным зашли настолько далеко, что она в расчёте на сомнительное благородство своего кавалера совершила беспрецедентный поступок, отказав в любви и ласке всему райотделу. Наивно полагая, что Семечкин оценит её поступок  и сделает ей предложение, от которого она не сможет отказаться.
- Отказать в любви и ласке всему райотделу! Это жестоко и, я бы даже сказал, бесчеловечно! Даже не знаю, как я это переживу, - вздыхает Лёха.
- Ничего, переживёшь, я ведь пережил. Ну, так вот, а Семечкин всё тянул и тянул с предложением, поэтому Птицына пошла на крайние меры и отказала в любви и ласке самому Семечкину.
- О, Боже! Да она просто садистка! 
- И не говори, как поросёнок к корыту, наш герой уже успел привыкнуть к халявскому сексу на рабочем месте. Вот теперь он и нервничает.
- Зная её темперамент, можно предположить, что доступ к телу будет открыт в ближайшее время, - плотоядно потирает Лёха ладони.
- Поторопись, а то эта хорошая новость успела облететь весь райотдел.
- Тогда давай  поспешим, беззубый старик, надо быстренько разобраться с этим делом. Не хочу оказаться в очереди последним. 



 В квартире нас встречает знакомый запах. Даже беглый осмотр не оставляет никаких сомнений в том, какой образ жизни ведут местные обитатели. Потолки облупились, обои ободраны, кругом грязь, вонь, разбросанный мусор и, куда ни кинь взгляд, повсюду кишат тараканы. Что и говорить, далеко не самое приятное место. Если в этом месте и слышали о гигиене и санитарии, то воспринимали эти понятия не иначе как анекдот.
Где-то в глубине квартиры слышны негромкие голоса, мой приятель - судебный медик Женька Иванов - диктует следователю «дневник смерти» или, говоря юридическим языком, результаты осмотра трупа, которые следователь заносит в протокол.
- Привет! Чем тут так воняет? Это то, о чём я думаю, или ты окончательно перестал мыться? - приветствую я своего старого приятеля. 
- Ты изменяешь традициям, раньше ты меня всегда спрашивал, не воняет ли так мой дезодорант?
- Я самосовершенствуюсь! Не буду скрывать, хотя далось мне это с трудом, но ещё в прошлый раз я понял, что ты не пользуешься дезодорантами из мёртвых скунсов. Ладно, давай переедем к делу, что у нас тут?
- Ножевое ранение в грудь. Нож обломился и остался в ране. Кстати, если бы следователи каждый раз не отбирали у меня то, что  откапываю в ранах, у меня могла бы получиться неплохая коллекция орудий преступлений. Михалыч, почему они со мной так поступают?
- Не держи на них зла. Во всём виновато недоразумение, все, что ты выуживаешь из ран, по-другому называется вещественными доказательствами, и их необходимо приобщать к уголовному делу.
- Жизнь несправедлива!
- Почему? Просто надо было лучше учиться в институте, и ты бы мог стать хирургом. К выходу на пенсию стены твоей халупы, которую ты по ошибке считаешь жилищем, могли быть украшены парой сотен коробочек  с застеклённым верхом с высушенными аппендицитами твоих пациентов. И у тебя бы создавалась иллюзия, что ты не напрасно прожил жизнь.
                - Этого не могло случиться.
- Почему?
- Потому что с детства я мечтал стать патологоанатомом, чтобы…    
- Извращенец! - фыркаю я, перебивая Женьку. - Не хочу знать, почему ты с детства хотел копаться в трупах, лучше скажи мне, какова давность наступления смерти? Если ты будешь максимально точен, то в утешение я подарю тебе свою уточку для ванны?
- От трёх до четырёх суток. И не забудь про уточку.
- Для того чтобы заслужить уточку, диапазон надо было дать поменьше, так что мойся пока со своим крокодилом. Лёша осмотрись вокруг, особенно обрати внимание на пустые бутылки, стаканы – короче, на всё, на чём могут остаться отпечатки пальцев. А я послушаю, что Женька ещё нашёл на трупе. Да! Чуть не забыл, постарайся разыскать местного участкового и того, кто обнаружил труп.
- Я здесь, - подал голос невзрачный мужичонка пропитого вида. - Это я его нашёл.
- Очень хорошо, - оглядев  мужичка с ног до головы, говорю я. - Никуда не уходи, ты мне чуть позже понадобишься.
- Да куда же я уйду, я ведь понятой.
- Тем более, никуда не уходи, - киваю я и, закуривая, подхожу к окну.
Медик продолжает диктовать следователю протокол осмотра трупа, а я смотрю в окно. Надо сказать, там разворачиваются не менее интересные события.
В окружении многочисленной свиты на место преступление прибыл САМ. Семечкин кинулся к его автомобилю и чуть-чуть не попал под колёса машины-сопровождения ГИБДД, без которой, с некоторых пор САМ, никогда не выезжает за ворота УВД. Злые языки утверждают, что таким образом он добирает солидности.
Выгрузившись из кортежа, свита, едва не затоптав бедного Семечкина, плотными  рядами двинулась за САМим в подъезд.
- А ещё говорят, что на вершине власти человек одинок, - щелчком выкидывая окурок в форточку, в сторону прибывших, произносит Лёха.
- Во-первых, иди, работай, а во-вторых, пообещай мне одну вещь.
- Какую?
- Как бы тебе ни хотелось, никогда не читай мудрых философских мыслей, нацарапанных на стенках  туалетов.
Тем временем свита втянулась в подъезд, но там столкнулась с теми же трудностями, с которыми совсем недавно столкнулись и мы. А именно - с неработающим лифтом и необходимостью подниматься на четырнадцатый этаж пешком. Но, в отличие от нас, у прибывших был выбор. Высыпав обратно во двор и  поводив пальцами по этажам, они вычислили, где находится нужная им квартира, и, спустя минуту с начала представления, снизу слаженный хор трижды рявкнул:  «Савранский!!!».
Не откликнуться на такой призыв было бы, по меньшей мере, не тактично. И потому, высунувшись в окно, я крикнул вниз:
- Чего?
- Позвони начальнику! - радостно ответил мне хор приближенных САМого.
Слезая с окна и доставая из кармана сотовый телефон, я пробухтел своему отражению в треснувшем зеркале:
- Трудно не стать клоуном, когда руководишь цирком.
Набрав номер телефона САМого, следующие десять минут я слушал много интересного о себе и даже узнал некоторые передовые методики в расследование притуплений. Жаль, что они никакого отношения не имеют к реальной жизни, но если бы мы были на Марсе, я бы непременно ими воспользовался. Ну а поскольку даже после разговора с САМим мы всё ещё находились на Земле, то начать расследование я предпочёл со старого доброго веками проверенного поквартирного обхода. Надо сказать, что соседи покойного не обманули моих ожиданий. Узнав, что их сосед мёртв, наперебой торопились мне открыть душу, и я узнал много интересного о покойном. Вкратце это можно сформулировать так: вор, дебошир, пьяница, пройдоха  и - как вершина совокупного мнения соседей о покойном -  туда ему и дорога! 
Больше других в расследовании преступления мне помогла старушка с четвёртого этажа, которую я застукал, когда она колдовала над действующей моделью пищеварительной системы алкоголика - самогонным аппаратом.
- Снимешь пробу? - потрясая наполовину заполненной мутной жидкостью трехлитровой банкой, спросила старуха.
- А меня это не убьет? - с сомнением спросил я.    
- Откуда я могу это знать, пока ты не отведаешь моё «виски»! - вполне резонно аргументирует старуха, пожимая плечами. - Ну, так чё? Налить? Только залпом не пей, - заботливо даёт последние рекомендации самогонщица, наливая мутную жидкость в треснувшую чашку без ручки.
- А почему нельзя пить залпом?
- Мой зять называет это эффект табурета! - поднимая вверх кривой палец, произносит старуха.
- Это как?
- А так. Когда с непривычки не можешь удержать виски внутри организма.
 - Может быть, эффект бумеранга?
- Один хрен! - отмахивается старуха. - Пей!
- Спасибо. Пожалуй, я воздержусь.
- Ну а я себе плесну, капельку. 
 Капелька у старухи оказалась ни много ни мало - с половину гранёного стакана. Опрокинув «капельку» себе в беззубый рот, она крякнула и, осенив себя крестным знамением, занюхала выпитое концами одетого на голову  цветастого платка.
- Ты бы поосторожнее с этим, бабушка!
- Да что ты, милок, ингредиенты нынче не те! Дрожжи слабые, а китайский рис вообще дерьмо, никакой крепости, да и привычка у меня имеется  к продукту собственного  производства.   
Кроме этой ценной информации, старуха кое-что пояснила и по существу дела. В частности, что покойный был говно человек и остался ей должен сто рублей. Но была и полезная информация, а именно: средства на жизнь покойничек добывал сбором разного цветного лома, а деньги пропивал в «разливайке » магазина «Ветеран», что на углу Цветочной улицы и переулка Льва Толстого. Оттуда же он таскал домой собутыльников, предоставляя взамен на выпивку своё гостеприимство, одну вечно грязную простыню и включённую в перечень предлагаемых услуг бесплатно, навечно прописавшуюся в квартире «белую горячку».
Другой или, вернее, более ценой информации в ходе поквартирного обхода нами с Лёхой добыто не было. Поэтому, отправив обнаружившего покойника «соседа-понятого» отдохнуть в отдел, мы с Лёхой  отправились в «разливайку». В конце концов, почему бы не взять за рабочую версию то, что наш потерпевший кого-то притащил из «разливайки», а он его в благодарность пришил? Ведь все соседи единодушны во мнении: в пьяном виде наш потерпевший был невыносим. Удивляюсь, как они сами до сих пор его не прибили? А, впрочем, не будем торопиться с выводами. Если наша версия окажется бесперспективной, я думаю, мы ещё вернёмся к этой теме.


Как я и предполагал «разливайка» оказалась местом не для слабонервных. Чужой без риска быть ограбленным в такое заведение по доброй воле не зайдёт. Так, наверное, выглядел первый цивилизованный кабак на диком западе, где собирались люмпены со всей округи. Наше появление вызвало в зале напряженную тишину. Оставив Лёху у дверей, я направился к продавщице, которая мало чем отличалась от клиентов заведения. Если бы она не стояла по другую сторону прилавка, разливая страждущим водку в пластмассовые стаканчики, я бы принял её за обычную «синявку». 
Пройдя через зал, я направляюсь к прилавку. Разбежавшись,  на него запрыгиваю и, немного по нему проехавшись, спрыгиваю в «святая святых» этого заведения. Прыжок на прилавок получается эффектным, что-то в стиле Индианы Джонса, а вот приземление выходит менее ярким, но более шумным, что-то в стиле Чарли Чаплина. Задницей я грохнулся на какой-то торчащий из-под прилавка ящик, произведя ужасный грохот. Потерев ушибленную задницу и игнорируя едкие замечания продавщицы, я поплёлся в подсобку, где и нашёл то, что надеялся найти - картонную коробку с полуторалитровыми пластиковыми бутылками из-под «Нарзана». Взяв одну из них в руки, откручиваю крышку и нюхаю содержимое. Это именно та «огненная вода», которую в здешнем заведении выдают за чистокровную водку.
- Ну что? Доволен? - раздаётся за моей спиной низкий женский голос.
- В общем, да, - говорю я, поворачиваясь к продавщице.
- Я так понимаю, что милицию вызывать не надо?
- Какой в этом смысл, если шериф уже здесь? - ставя бутылку на место, говорю я. - Кстати, если ты откровенно ответишь мне на несколько очень простых вопросов, обещаю, что эта находка останется нашей с тобой маленькой тайной. Ну что? Договорились?
- Спрашивай, - кивает продавщица, открывая холодильник и доставая оттуда бутылку водки. Разлив водку в два пластиковых стаканчика, один из них она пододвигает мне, таким образом, давая понять, что готова на компромисс. 
Я протягиваю ей паспорт покойного, который под честное слово забрал у следователя. Посмотрев на фотографию, она кивает:
- Знаю его. Живёт где-то в старых четырнадцатиэтажках в двух остановках отсюда. Но не припомню, чтобы в последние три дня  его видела, хотя обычно с обеда и до закрытия он всегда торчит здесь. 
- Может быть, вспомнишь, с кем ты видела его в последний раз?
- Да разве этих алкашей  всех упомнишь?
- А я думал, мы договорились,- говорю я, пиная коробку.
- Дави потихонечку! Я стараюсь вспомнить.
- Старайся, старайся.
- А вспомнила, с ним был Леший, они, по-моему, и ушли вместе. Твой-то часто кого-нибудь к себе таскал. Кстати, Лешего я с того дня тоже больше не видела.
- Кто такой Леший?
- Бомж. Раньше, с его слов, семья у него была и жил где-то в Ленинском районе. А где сейчас ошивается, я не знаю.
- А кто знает?
Продавщица оглядывает зал.
- Вон в углу видишь мужика в красной бабьей «Аляске»? Я его часто с Лешим видела, он, по-моему, и привёл его сюда.
Мужик в красной женской «Аляске», как будто почувствовав, что речь идёт о нём, оглядывается и замечает, что я на него смотрю, встаёт со своего места и направляется к выходу.
- Лёша! - обращаю я на себя внимание своего напарника. Лёха смотрит на меня, а я киваю на мужика в красной куртке. Лёха кивает в ответ, давая понять, что он меня понял.
- Чем-нибудь ещё хочешь помочь следствию?
- А разве раньше я этого  хотела?
- Не думаю.
- Вот именно.
Щёлкнув засовом,  открываю дверь в зал и направляюсь к выходу. Чем ближе приближаюсь к Лёхе и мужику в красной женской куртке, тем больше мне кажется, что взаимопонимания между ними недостигнуто. 
- Лучше уйди с дороги! Не заставляй брать грех на душу! - говорит мужик, резко засовывая правую руку в карман. - Ну!!!
Нож у него в кармане или у него там ничего нет, я не знаю. Честно говоря, меня это и не очень интересует. А вот то, что он угрожает моему товарищу, мне это совсем не нравится. Да и не правильно это, человек с чистой совестью себя так не ведёт. К тому же появилась прекрасная возможность восстановить потрепанную репутацию героя вестерна. Упускать представившуюся возможность я не намерен, поэтому, подойдя  сзади, из-под ближайшего зрителя я выдёргиваю табурет и бью им по спине мужика в красной куртке, от чего он валится на пол.
- Как говорит зять одной моей знакомой - эффект табурета! - поднимая вверх палец говорю я.
Подхватив мужика под мышки, мы вытаскиваем его на улицу, волочим к моей машине и усаживаем спиной к заднему колесу нашей служебной машины. Я достаю из кармана сигареты, прикуриваю сразу две, одну оставляю себе, а вторую втыкаю в рот мужику.
- Поговорим?
- А табуреткой по спине меня было бить обязательно?
- Вот так всегда! Обязательно найдётся один, который всем недоволен! Хорошо, давай вернёмся внутрь и я врежу тебе табуретом не по спине, а по башке. Надеюсь, тебе это больше понравится. 
- Нет уж, спасибо.
- Нет, так нет. Тогда переедем к делу, где твой приятель Леший?
- Не знаю я никакого Лешего.
- Лёха, ты видел более честное лицо, чем у этого джентльмена? -  спрашиваю я своего  напарника.
- Сколько угодно.
- Ты точно не хочешь вернуться внутрь? - интересуюсь  у мужика, даже не пытаясь скрыть угрозу в голосе. 
- Ладно-ладно, я знаю Лешего, но я не видел его три дня. 
- Где его искать?
- Откуда мне зна…
- Не начинай! - обрываю я его.
- В «разливайке» за столом вместе со мной сидел мужик с бородой. Он знает, в какой дыре ночует Леший.
- Это другой разговор.
Я возвращаюсь в «разливайку», с пола у входа подбираю валяющийся табурет, вместе с ним подхожу к столу, за которым сидит бородатый мужик.
- Как тебе мой аргумент? - спрашиваю я у него.
- Убедительный.
- Тогда пойдём со мной.
- Закинув обоих на пол между передними и задними сидениями машины, Лёха садится на пленников сверху, и мы отправляемся в отдел.   
Въезжая на территорию отдела, я замечаю маячащего недалеко от входа «Сальери». Решив использовать счастливое стечение обстоятельств, доставленных из «разливайки», мужика, обнаружившего покойника, и «Сальери» заталкиваю  в одну камеру, а сам иду к Семечкину - вышибать из него деньги, честно заработанные «моим» человеком. 
- Денег нет и до конца квартала не будет, - выслушав мою скромную просьбу, отрезает Семечкин.
- Это твоё заднее слово? - вспомнив фильм «Кин-дза-дза», спрашиваю  я Семечкина.
- Заднее не бывает!
Я беру со стола трубку телефона и начинаю набирать номер.
- Куда ты звонишь?
- Перестань! Ты ведь знаешь, что вместе с нынешним начальником финансового управления ГУВД  я учился в академии. Хочу ему позвонить, поздравлю старого друга с присвоением очередного звания «полковник милиции», а заодно расскажу про тебя, проказника, и попрошу прислать ревизора проверить правильность и обоснованность расходования денежных средств в нашей конторе. В конце концов, наступило время узнать, в какой чёрной дыре исчезают средства, выделяемые Родиной на оперативные цели.
- Сколько мы ему должны?
Выслушав мой ответ, Семечкин чешет затылок. Предстоит сделать нелёгкий выбор между служебным долгом, последствиями его не соблюдения и желанием, как обычно он делает, потратить деньги на свою подружку Птицыну, чтобы пробить дорогу к её сердцу и вернуть себе халявский секс на рабочем месте, к которому, как я уже говорил Лёхе, он успел привыкнуть.
- Думай быстрей, - потрясая трубкой телефона, поторапливаю   Семечкина. - Иначе я не стану договариваться с ослом, который повезёт тебя в ад, чтобы он всю дорогу выкрикивал тебе только хорошие пожелания.
  В конце концов, здраво рассудив, что последствия от выявленной растраты значительно неприятнее и опаснее, чем постыдное, но безобидное занятие онанизмом в закрытом кабинете, Семечкин, скрепя сердцем, согласился выплатить причитающуюся за работу моему человеку сумму.
- Вот видишь, под угрозой кастрации даже ты можешь быть милым, - говорю я Семечкину, кладя трубку на телефон.

Вернувшись в кабинет,  застаю Лёху как обычно валяющимся на моём диване:
- Надеюсь, ты просто греешь мне место?
- Да-да! Я помню, что по должности и выслуге лет мне не положено валяться на командирском диване.
- Я сегодня это заслужил.
- Чем, если не секрет?
- Тем, что договорился с Семечкиным насчёт денег для «Сальери».
- Хочешь, я сварю тебе кофе? - соскакивая с дивана, говорит Лёха.
- Лучше найди таблетку анальгина, у меня снова разболелась память о вырванном утром зубе.
 

 - …Капитан! Если не секрет, где Вы шлялись? Не скажу, что я успел по Вам соскучиться, но, повинуясь долгу, минут через пятнадцать я собирался начать волноваться! - радостно сообщил бортовой компьютер, когда капитан поднялся на борт корабля.
- Очень мило, Умник, но, может быть, стоило это сделать чуть раньше? Например, когда пропала обратная связь?
- А она пропала?! Почему мне  никто об этом не сказал?!
- Может быть, потому, что следить за связью - это твоя прямая обязанность?
- Верно, чёрт возьми! Надеюсь, Вам ничего не угрожало?
- Ничего серьёзного, что бы могло тебя беспокоить, если не считать, что сначала два робота, заражённых вирусом Марксизма-Ленинизма, отобрали у меня бластер, а затем псих, считающий себя местным Богом, попытался вырезать у меня почки. 
- А разве от постоянной пьянки они у Вас ещё не отвалились?!
- Умник!!!
- Хорошо-хорошо! Что я должен сделать, мстя за нанесенную вам обиду? Уничтожить всё живое на этой планете или подняться на пару парсеков и превратить эту чёрную дыру в космическую пыль?
- Нет. Просто свяжи меня с базой и займись делом - усиль контроль  за безопасностью корабля. Не доверяю я этим коммунистам. Кстати, а где у нас бортинженер?
- Он занят ремонтом робота, которого я случайно раздавил. Кстати, то, что у современных моделей роботов принято называть «интеллектуальным блоком»… У раздавленного уборщика в силу микроскопичности этой детали она оказалась совершенно не поврежденной, и сейчас они с нашим «интеллектуалом» -инженером мило беседуют. Хочу отметить, что  эта беседа обещает сильно раздвинуть границы кругозора нашего инженера. Робот загадывает ему загадки, а инженер пытается их отгадывать.
- И как успехи?
- Пока скромные, 25 - 2 в пользу робота.
- Почему я не удивлён? - вздыхает капитан….

 
- …Михалыч! Михалыч! - трясёт меня за плечо Лёха. - Просыпайся.
- Зачем?
- Надо.
- Тебе надо, ты и просыпайся, - бормочу я.
- Ну, Михалыч! - чуть не плачет Лёха.
- Хорошо, хорошо! Я просыпаюсь. Но надеюсь, твоему безрассудному  поступку есть хоть какое-то мало-мальски приемлемое объяснение. И лучше, если это будет что-то приятное. Например, ты  решил покончить жизнь самоубийством и хочешь, чтобы я насладился этим печальным зрелищем.
- Тебе приснился плохой сон? - участливо спрашивает Лёха.
- Вовсе нет, мне снился отличный романтический сон. Я лежал на зелёном лугу. Рядом журчал ручей. Вдалеке ревели быки, жужжали зелёные мухи, тоскливо пищали комары, жуки и букашки ползали по бутербродам, разнося всякую заразу. И кругом коровьи лепёшки, лепёшки, лепёшки… Может быть, и хорошо, что ты меня разбудил, как мне кажется, я не склонен к романтике.  Кстати, перед сном ты мне  что-то говорил про кофе?


«Сальери», как всегда, оказался на высоте. Виртуоз! Обладая совершенно невзрачной внешностью, он всегда думает, что говорит, говорит ни то, что думает, отвечает за свои слова, а в нужный момент пускает в ход своё безотказно действующее оружие - располагающую улыбку. «Сальери» - заигравшийся в разведчиков пожилой ребёнок с задатками гения. Я бы никогда не сказал, что он стоит  по одну сторону баррикад со мной, потому что он играет в свою игру и по своим правилам. Он никогда не прочь  поймать рыбку в мутной водице, к тому же, как мне кажется, эта опасная игра приносит ему наслаждение. Будь я учёным, назвал бы это явление «синдром Павлика Морозова». При всех своих достоинствах «Сальери» обладает и парой недостатков из разряда смертных грехов: тщеславие и обидчивость. Единственный человек, которому он позволяет над собой шутить, это я, потому что в глаза он чтит меня, как аксакала , а за глаза завёт саксаулом .
Как бы то ни было, работает он виртуозно, и я им очень дорожу.
За неполный час он сделал работу, на которую у меня, возможно, ушло бы значительно больше времени.   
- Парень в красной куртке знает Лешего, но он не при делах. Бородатый знает, где прячется Леший, а тот, который якобы нашёл покойника, сам был там, когда Леший завалил хозяина квартиры, и всё видел своими глазами. А знаете, за что он его завалил?
- Откуда мне знать? Нас там не было и нам  они пока ничего не рассказывали, - пожимаю я  плечами.
- В качестве закуски к выпивке хозяин квартиры предложил Лешему жареную кошку. Он ведь не знал, что Леший больше жизни любит этих животных, но, к сожалению, для хозяина квартиры, - не в кулинарном смысле. 
- Сальери, ты гений! Как тебе удаётся их разговорить! - с фальшивым восторгом спрашивает Лёха.
- Перестань! - самодовольно произносит Сальери. - Всё очень просто: куда направишь мысли человека, туда он и пойдет. Михалыч, у меня к тебе одна маленькая просьба.
- Какая?
- Помоги получить загранпаспорт.
- Кому?
- Мне.
- Тебе?!
- Ну, знаешь, иногда возникает потребность увидеть мир, я например, всегда мечтал, увидеть Париж, - мечтательно произносит Сальери.
- Ладно, я этим займусь, - киваю я. - Только скажи: твоя, внезапно возникшая тяга к путешествиям, никак не связана с тайничком ночных разбойников, который мы нашли, но который чудесным образом оказался опустошённым именно после того, как ты на прошлой неделе мило провёл с ними время в камере РУВД?   
- Да что ты, Михалыч! Ты же меня знаешь!
 - Потому и спрашиваю, что я тебя знаю.  А теперь, пройдоха, пойди к Семечкину и отбери у него свои честно заработанные тридцать серебрянников. 
- Приятная новость, - кивает Сальери. - На счёт паспорта мы договорились?
- Хорошо, неси фотографии, только из Парижа не забудь вернуться на Родину, Робинзон Хренов.   

После ухода Сальери Лёха спрашивает:
- С кого начнём?
- С бороды. Так меньше риска подставить нашего скрипача.

Когда Леха заводит бородача в кабинет, я его спрашиваю:
- Табурет помнишь?
- Помню.
- Веришь?
- Даже не сомневаюсь, - кивает бородач.
- Тогда сразу к делу. Где Леший?
- Если скажу, то отпустите?
- Скажешь правду, отпущу.
- Под старым мостом есть туннель.
- Знаю, - киваю я.
- Там его и найдёте с его кошками.
- А почему его зовут Леший? - интересуется любопытный Лёха.
- Так он с людьми почти не разговаривает, всё со своими кошками якшается.


Много десятилетий назад, когда мост ещё только строился, туннель под ним должен был стать частью набережной. Но набережную так и не достроили, и тоннель зиял чёрной, заросшей бурьяном  зловещей дырой, ставшей прибежищем бомжей и наркоманов. Одно время наркоманы хотели выгнать из туннеля бомжей, но после того, как последние убили двоих, находящихся в «приходе» нариков, установилось хрупкое перемирие.
Соваться в такое место вдвоём опасно, но, так как наших товарищей всё ещё нет, а ждать некогда, мы пускаемся в очередную авантюру. Взяв у бомжа приметы Лешего и получив в дежурке табельное оружие, мы с Лёхой едем в это «сказочное» место.   
Пробравшись сквозь бурелом и освещая себе дорогу фонариками, достаём оружие и входим в туннель. Под ногами хрустят шприцы и лопаются раздавленные ампулы. Уже через десяток шагов, мы натыкаемся на сидящих вдоль стен и находящихся в глубоком наркотическом опьянении наркоманов. Глаза у них открыты, но закатились куда-то внутрь черепной коробки.
- У чёрт! - ругается Лёха. - Я думал такое бывает только в фильмах ужасов!
- Ты там со страху в жопу мне не пальни. Мне лишняя дырка в этом месте ни к чему. 
Ещё метров через пятнадцать подходим к небольшому костерку, где пятеро бомжей по очереди пользуют свою подругу, находящуюся в бессознательном состоянии. При нашем приближении четверо из незанятых делом здешних обитателей берут в руки палки.
- Тихо, тихо, тихо! - говорю я, наводя свой фонарик на руку с пистолетом, давая понять бомжам, что я не так безобиден, как мог им показаться на первый взгляд. -  Где Леший?
- Там, - показывая вглубь пещеры, говорит один из бомжей.
- А вы её всегда пьяную пользуете? - опять интересуется любопытный не в меру Лёха.
- Так проще, - пожимает плечами тот же бомж.
- Не сомневаюсь.


Пройдя ещё немного по туннелю, мы находим ещё один небольшой костерок, возле которого сидит одинокий мужик в окружении десятка кошек.
- Ты Леший? - спрашиваю я его.
- Да. Вы за мной?
- За тобой.
- С кошками можно попрощаться?
- Конечно, - киваю я.
Минут десять мужик гладит и целует своих грязных подружек, объясняя, что теперь им придётся самим о себе заботиться. Мы ему не мешаем, в конце концов, мы ведь тоже люди.
 - Пошли, - вставая, наконец-то говорит он. - Знаете, за что я его убил?
- Знаем.
- Зря я, конечно, это сделал. Но что сделано, то сделано.
- А зачем ты к нему пошёл?
- Да простыл, хотел помыться, постираться да пару дней в более ли менее человеческих условиях отлежаться.
Некоторое время бредём молча.
- А у тебя есть кошка? - спрашивает он у меня.
- Да.
- Как звать?
- Сначала один хороший мальчик хотел назвать её Зорька.
- Коровье имя.
- Мы так с его отцом ему это и объяснили.
- Потом хотели назвать её Муська.
- Нельзя животных называть  человеческими именами.
- Верно. Поэтому теперь её зовут Масяня.
- Забавно.
- Забавно, - соглашаюсь я. - Но она откликается.
Проходим мимо пятёрки бомжей с дамой, один из них скрашивает:
-  Леший, ты куда?
- В тюрьму.
- Ну, тогда до встречи.
- Это вряд ли, сколько мне дадут, столько ты не проживёшь.

Так закончился ещё один самый обычный рабочий день. Сдав Лешего и оружие дежурному, я оставил Лёху дожидаться следователя, а сам поспешил домой. Надо ещё успеть заскочить в магазин, купить консервов, сухого корма для своей кошки и посидеть с ней хоть один вечер дома. 





1 ВВК – военно-врачебная  комиссия.
2 АННИГИЛЯЦИЯ,  [фр. annihilation < лат. annihil;tio уничтожение < nihil ничто]. физ. Превращение элементарной частицы  и ее античастицы при их столкновении в другие частицы.
3АДЕПТ (от лат. adeptus, букв. — достигший), 1) посвященный в тайны какого-либо учения, секты. 2) Ревностный приверженец какого-либо учения, идеи.
4 ГУРУ (санскр. — духовный наставник, учитель), глава религиозной общины.
5 Под «гармошкой» – капитан подразумевает гармонию. 
6 Полиморфизм в биологии - наличие в пределах одного вида резко различающихся по облику особей, в генной -инженерии тест позволяющий определить предрасположенность особи к наследственным болезням, а так же позволяет сделать вывод о психическом здоровье будущего ребёнка.
7 Сальери - «агент внедрения», настолько интересный и уникальный человек, что он заслуживает отдельного рассказа, что когда-нибудь я обязательно сделаю. 
8 Разливайка - отдел в магазине, типа кафетерий, где продают водку на разлив. 
9 АКСАКАЛ (от тюркского  ак - белый и сакал - борода), глава рода, старейшина, почтенный человек в Средней  Азии и на Кавказе.
10 САКСАУЛ саксаула, м. (казах. seksevil). Небольшое безлистное дерево, растущее в среднеазиатских солончаковых и песчаных пустынях.