Кофе с молоком. Продолжение 2

Часть 2.

Я смотрел по телевизору выступление главы государства о перспективах развития страны на долгосрочную перспективу и морщился. Нет, все, что он говорил, было правильно, и сам по себе он мне нравился, но осилить окопавшуюся в зданиях администраций рать чиновников всяческих рангов, думаю, и ему окажется не по силам. По рукам и ногам вяжут, в каждую строку норовят лыко вставить… И ладно бы, только денег хотели – нет, тянут решение любого, даже пустякового, вопроса, устраивают многомесячную волокиту…
Мои раздумья прервала трель телефона.
Ага, вот и иллюстрация к речи президента! На дисплее высветилось имя Альберта Николаевича, нашего юриста. Он уже месяц как отбыл в командировку, с целью оформить разрешение на строительство нового завода. Юристом он был хорошим, и отличался толковостью. Да вот что-то у него там не складывалось, и я понимал, что сейчас на меня обрушится поток жалоб.
Однако, жаловаться он не стал. После обычных приветствий твердо сказал:
-Я тебе, Алексей Германович, так доложу: не видать нам разрешения на строительство завода до осени.
-Что так? И почему до осени-то?
-Тут такое дело… Не город, а божеское наказание! Полное безвластие и в районной, и в городской администрациях. Понимаешь, год назад убили городского главу, а его зам, который месяц исполняющий обязанности, ни одной бумаги подписывать не хочет. Я уж и так к нему подходил, и этак – ни в какую! А от него зависит самое главное – подписать постановление о выделении земли. Ты ж меня знаешь, я уже всех обошел, и в Земельном комитете был, и со всеми уж и договорился. Мне и съемочку сделали, и акт по геологии на руках, и проектанты уже вовсю проект по месту привязывают – да только без его поганой подписи вся моя работа насмарку!
Я нахмурился. Если Шалевич говорит, что до осени, значит, в самом деле до осени… Черт, ужасно жалко время терять! На всякий случай я спросил:
-Альберт Николаевич, может, тебе у районного главы попытать успеха?
Он вздохнул:
-Тут дело еще хуже. Действующий глава уже полгода под следствием находится, и, на нашу беду, как раз за спекуляцию землей. При слове «земля» у районных чиновников делаются испуганные лица, и они бегут от меня, как от прокаженного.
-Вот незадача. Бросить бы этот участок – да уж больно заманчиво: и железнодорожная ветка, и рынок рабочей силы, и расположение географическое прекрасное…
Альберт Николаевич вздохнул:
-А места какие здесь, м-м-м! Знаешь, вся красота среднерусской природы. Вот уйду на пенсию, переберусь с Верой Васильевной в такой городок, да и заживем себе потихоньку…
Я насторожился:
-Что-то тебя, Альберт Николаевич, на лирику потянуло. Не иначе, за женой соскучился? Сам посуди: одного главу грохнули, а другого посадили – и это ты называешь тихим городком?
-Да мне-то что? Я – человек маленький, живу тихо. – Он кашлянул. – Я, собственно, звоню с тем, чтобы предупредить: у Веры моей юбилей через неделю, так что, если можно, я пару недель отпуска возьму.
Я заулыбался. Веру Васильевну мы все хорошо знали: на все наши корпоративные сборища она неизменно являлась с пирогами и тортами собственного изготовления.
-Конечно! Да что отпуск, давай, я созвонюсь с Катериной, она вам в Карловых Варах санаторий устроит, а мы оплатим.
-Санаторий – дело хорошее, но к Вере на юбилей куча гостей и родственников наедет, так что ничего у нас не выйдет.
-И ладно. Тогда давай так – разъедутся гости, и вы с Верой на отдых отправитесь. Ты же знаешь, Катерина все сделает, как надо. Так что можешь ехать домой, а я пока подумаю, может, удастся найти какие-нибудь рычаги, и сдвинуть это дело.
Учитывая разницу во времени, звонить Катерине, исполнительному директору нашего пражского филиала, было еще прилично. Она сразу вникла в проблему, и пообещала все устроить.
Избавившись от одной проблемы, я нашарил сигареты и вышел на веранду.
Может, и в самом деле, бросить этот участок и поискать другой?
Я вздохнул, и полез за записной книжкой.
Лениво листая страницы, наткнулся на имя Ленки Каратаевой. Как же я забыл, она ведь родом именно из этого города! Когда-то, еще в институте, мы у нее в гостях были, такой типично русский хлебосольный дом. Я тогда мотоспортом увлекался, мы с ребятами приезжали на соревнования, так они всю нашу команду зазвали, и накормили до отвала, а отец Ленкин с ремонтом машины нам здорово помог: он директорствовал в каком-то транспортном предприятии.
Впрочем, она давно не Каратаева, а Городецкая. Если, конечно, не разобралась давно, какой подарок ее Илья, и не направила его куда подальше. Рожа у него всегда была красивая, и бабы на него сразу западали, хотя парень он был так себе. Ни одной хорошенькой девчонки он не пропустил, но вот Ленку было отчего-то особенно жалко: девчонка она была очень хорошая. Кажется, после тех соревнований у них с Ильей все и началось.
Конечно, все узнали об их романе, и ждали обычного финала. Но, то ли Илья присмирел, то ли действительно влюбился по-настоящему, а только после четвертого курса они поженились. Ленка успешно написала два диплома, свой и Ильи, блестяще защитилась сама и дотащила до защиты своего благоверного. Потом мы все разъехались, на ежегодные встречи выпускников Городецкие не приезжали. Мне кажется, Илья чувствовал, что однокурсники его недолюбливали, и к встречам не стремился. А Ленка… Вот ее я с удовольствием бы повидал.
На пятнадцатилетии окончания института я встретил много знакомых, и мы, конечно же, обменялись адресами и телефонами. Поэтому я вернулся в комнату, и начал методично обзванивать всех.
Через полчаса безрезультатных поисков я разозлился: не мог же человек пропасть в никуда!
Поразмышляв, принес атлас автомобильных дорог, убедился, что ехать-то всего ничего и решение пришло само. На месте все посмотрю, заодно и с Ленкой повидаюсь.

С утра выехать не получилось, пришлось решать всякие производственные проблемы. К полудню, озверев от жары и навалившихся проблем, я объявил замам, что отъеду на несколько дней в командировку. Поскольку все знали, что мы затеваем там масштабное строительство, место, куда я направлялся, ни у кого особого любопытства не вызвало.
Леночка Храмова, безуспешно пытающаяся околдовать меня на протяжении последних восьми месяцев, скорчила разочарованную рожицу:
- А у меня день рождения в пятницу. Может, успеете вернуться?
Я прижал руку к пиджаку в области сердца:
-Мои поздравления… Но вернуться навряд ли получится.
А про себя подумал, что это и хорошо: по ее поведению в последнее время чувствовалось, что она готовится к решающему штурму. Лена – красивая девица, но, кроме хорошей фигурки и смазливой мордашки, других достоинств мне приметить не удалось. Для брака этого маловато, а Лена явно нацелилась на нечто большее, чем просто совместный отдых на пару недель, поэтому я предпочел взять тайм-аут, пусть остынет.
Впрочем, я ее вполне понимаю: с точки зрения Леночки я, видимо, представляю собой хорошую добычу: тридцать шесть лет, холостяк, довольно успешный и прибыльный бизнес, возможность жить по два-три месяца в году в Праге, где у нашего торгового дома есть филиал, ну и вообще… В конце концов, я – довольно молодой мужик, кажется, даже симпатичный. Может, у нее даже и не такие меркантильные соображения…
Впрочем, до ее соображений и мотивов мне особого дела не было: жениться я не собирался, а тем более на Леночке. И без того вокруг меня постоянно крутились подобные ей девицы, подталкиваемые мамашами, озабоченными тем, как пристроить чадо.
Я отдал последние распоряжения, пожал руки замам и отбыл.

В город въехал уже в сумерках.
За то время, что прошло с моего последнего визита, здесь все очень изменилось, и я с трудом вспомнил дорогу к Лениному дому.
Впрочем, самого дома как бы и не было: довольно обширная территория была обнесена высоким железобетонным забором, и за ним просматривались крыши каких-то складов арочного типа.
Я остановил машину и вышел. Да нет, место было то самое: я узнал мост через речушку, мы еще вечером гуляли здесь с парнями.
Я покрутил головой.
Со стороны донесся колокольный звон, и я порадовался: точно, тогда я тоже его слышал.
Ворота, ведущие на огороженную территорию, были плотно закрыты. Из-за забора доносился басовитый лай, наводивший на мысль о крупных собаках, который отбил у меня всяческое желание заглядывать через забор.
Прямо напротив ворот, на другой стороне улицы, располагалась небольшая заправка и автосервис. Двери помещения были широко распахнуты, оттуда доносились голоса и громкая музыка.
Я заглянул внутрь.
Молодой паренек возился возле какого-то станка. Рядом на яме стояла машина с открытым капотом.
-Не помешаю? – осведомился я.
Он кивнул, сделал музыку потише.
-Если насчет вашей машины, - он кивнул в сторону джипа, - то на выезде из города есть специализированный центр, вам лучше туда.
-Нет, машина в порядке. Человека я одного ищу. Когда-то она жила здесь, напротив. А сейчас смотрю – склады какие-то.
Он сощурился:
-Это когда ж это было-то?! Я живу тут неподалеку, и даже не помню, чтоб люди жили. Здесь всегда какая-то строительная организация размещалась. Нет, офис-то у них в центре, а здесь промбаза.
Я мрачно подумал, что и в самом деле, лет прошло немало.
Хотел уже уйти, но тут в мастерскую вошел немолодой мужчина.
Парень поздоровался с ним, кивнул в мою сторону:
-Вот, Андреич, человек уверяет, что раньше тут, напротив нас, люди жили. Ищет кого-то, может, ты вспомнишь?
Мужчина повернулся ко мне:
-Я ищу Лену Городецкую. Девичья фамилия у нее Каратаева, зовут Елена Алексеевна, лет тридцати шести…
Мужчина и парень переглянулись, и парень сказал:
-Здрасьте! С этого и надо было начинать…Конечно, все в городе знают, где они живут. Вам надо выехать на объездную, там указатель будет, метров через пятьсот, на Прохорово. В поселок не въезжайте, увидите там широкую бетонированную автодорогу и шлагбаум.
Пожилой кивнул:
-Только так просто вас туда не пустят. Люди там живут непростые, так что и не знаю…
-Давно они отсюда уехали? – спросил я у него.
Он словоохотливо сказал:
-Давненько. Лет восемь, как отец их, Алексей Ильич, уехал на свою родину. Тогда же Александр, брат Лены, дом за городом отстроил, а здесь базу свою разместил.
-Я смотрю, вы их хорошо знаете.
-Еще бы! Они и росли-то у меня на глазах. Хорошие дети у Алексея Ильича, ничего не скажу.
Паренек ухмыльнулся:
-Кто ж их не знает? Сам Каратаев мэром у нас был.
-Почему был?.. Сняли, что ли?
Пожилой недовольно и строго глянул на паренька, и тот мигнул.
-Убили его. Вот уж год, как похоронили. Хороший был мужик, правильный. Многие его добрым словом поминают.
-А промбаза теперь чья?
-Сейчас здесь вдова его хозяйствует. И ничего, управляется. Народ, что работает у них, не разбегается, за работу держится. А Лена с мужем отцовское дело продолжают, большегрузы у них, и техника всякая. У меня тут кум в охране, если хочешь, я попробую тебе узнать какой номерок, чтоб зря не ездить. Ленкиного, у него, понятное дело, не будет, а вот диспетчера ихнего телефон он знать должен. Те им часто краны и технику всякую дают.


Я свернул на бетонку и притормозил у шлагбаума.
Парень в форме военизированной охраны проверил мои документы, и лихо козырнул:
-Проезжайте. Полина Витальевна звонила, просила пропустить вас.
Он объяснил, куда ехать, и уже через пару минут я притормозил у кованых ворот.
По дорожке от дома ко мне шла молодая женщина в темном платье.
Мы поздоровались, я представился.
Она протянула мне узкую прохладную ладонь:
-Полина. Лена звонила мне. Давайте вашу машину поставим в гараж, и я накормлю вас ужином.
Она терпеливо дождалась меня, и пошла вперед, показывая дорогу.
-Лена сказала, что завтра постарается вернуться пораньше. Они с Ильей поехали отвезти отца и внуков. Это не очень далеко, но Алексей Ильич уже немолод, и неважно себя чувствует. В общем, Лена решила, что будет лучше, если они с Ильей отвезут их на своей машине. Конечно, если бы она знала, что вы приедете…
Я прервал ее:
-Ничего страшного! Я не тороплюсь. И я так рад, что нашел ее. Ленка и Илья никогда не приезжают на встречи выпускников, и мы все их давно потеряли. Так что я даже рад оказии, благодаря которой я оказался здесь.
Полина полуобернулась и спросила:
-Вы ведь учились и с ее мужем, Ильей?
Я кивнул.
-Конечно, - и дипломатично добавил:- только он был в параллельной группе, и мы не слишком дружили.
Полина рассеянно кивнула.

Она устроила меня в гостевой спальне на втором этаже, вынула из шкафа свежие полотенца:
-Можете принять душ. Я займусь ужином, но это совсем недолго. Как освободитесь, спускайтесь.
Я выложил немногочисленные вещи в шкаф, забрал дорожный несессер и с наслаждением принял душ и побрился. Конечно, сейчас в машинах кондиционеры и все такое, но все равно, дорога есть дорога.
Я спустился вниз с мокрыми после душа волосами.
Полина накрыла стол на веранде. Из леса дул прохладный ветерок, и я с удовольствием устроился в плетеном кресле, ожидая хозяйку.
Видимо, она тоже была в душе, потому что спустилась босиком, в домашних светло-голубых джинсах и плотной маечке, которая ей шла необыкновенно. Я внимательно присмотрелся к девушке, и подумал, что она гораздо моложе, чем показалась мне вначале: лет 25-26, не больше.
Из кухни пахнуло чем-то вкусным, и я вспомнил, что сегодня не обедал, так что ужин, пусть даже и такой поздний, оказался кстати.
Полина принесла мне огромную тарелку с отбивной, картофелем-фри и зеленым салатом, сыр, свежие овощи, замечательно вкусный салат из зеленой фасоли и салатницу с непонятной красно-зеленой массой.
Я неуверенно подцепил вилкой смесь, попробовал и в изумлении поднял на нее глаза:
-М-м-м! И что это такое?
-Песто, – и пояснила: - баклажаны и помидоры пекут на костре, а потом все взбивается в блендере с зеленью и пряностями. Это очень вкусно!
Я покивал с набитым ртом.
В отличие от меня, Полина ела мало, в основном, она следила за тем, чтобы моя тарелка не пустовала. Она лениво ковыряла вилкой в салате, подозреваю, что, как вежливый человек, просто пыталась составить мне компанию.
Я присмотрелся к ее лицу, и мне показалось, что она очень устала.
Я с пониманием спросил:
-Что, сегодня выдался трудный день?
Она сглотнула и с трудом сказала:
-Не трудный. Просто плохой. Год назад погиб мой муж…
Я кивнул:
-Извините…
-Ничего, я уже вполне могу об этом разговаривать. Сегодня с утра был митинг, посвященный его памяти, потом отмечали годовщину в ресторане, потом я провожала Сашиного сослуживца с семьей, они гостили у нас последнюю неделю, потом собирала в дорогу детей…
-Детей?
Она кивнула:
-У нас двое, Тимка и Леша. Они близнецы, так что шкодят всегда хором. Им по три года, самый забавный возраст… Дед обожает внуков, и я отпустила их погостить. Там воздух замечательный, и река рядом. Прошлым летом они приехали, черные, как два негритенка. Сама-то я прошлое лето помню плохо, как-то так все неожиданно произошло… Толком и помню все только с того момента, как Алексей Ильич привез мальчишек, а до этого – как провал.
Она поднялась:
-Кофе?
Я кивнул, и Полина спросила из кухни:
-Вы любите натуральный?
Я отрицательно покачал головой:
-Честно сказать, предпочитаю растворимый, с молоком и сахаром. А еще лучше, со сгущенкой.
В кухне что-то зазвенело и покатилось.
Я поднялся и заглянул: Полина собирала с пола осколки чашки.
-На счастье, - резюмировал я.
Она промолчала, выбросила осколки в ведро.
Принесла мне кофе, именно так, как я люблю, в большой расписной чашке с толстыми краями. Отогнув крышечку банки, спросила со странными интонациями:
-Четыре ложки?
Я удивился:
-Нет, зачем так много? Вполне достаточно пары.
Полина задумчиво размешивала молоко в чашке, и я заметил, что она прикусила губу. Поставив чашку передо мной, она устроилась напротив, с крохотной чашечкой натурального кофе.
Я извиняющимся голосом произнес:
-Это я в армии приучился пить такой кофе. Очень сытно, и согревает сразу.
Она слабо удивилась:
-Вы служили?
-Ну, если это можно так назвать. Я попал после института офицером на два года. Сам я из Перми, и так совпало, что и служить пришлось в Перми, места там красивейшие. Родители мои до сих пор там живут, я к ним часто наезжаю. У нас в Москве последние зимы уж и вовсе малоснежные, а там – как положено. Так вот намерзнешься при минус сорока, да с ветерком – обхватишь пальцами горячую кружку, вдохнешь пар, а сладкий кофе прямо горячим клубком все в тебе так и растапливает…
Она засмеялась:
-Вы так здорово рассказываете! Действительно, я тоже заметила, что снега с каждым годом все меньше. Без него зимой скучно.
Мы еще поговорили, потом я отошел с сигаретой к перилам, а Полина собрала посуду на поднос. Еще некоторое время я наблюдал за девушкой сквозь окно кухни, и мне все больше нравилось на нее смотреть…

Постель оказалась удобной, подушка пахла свежим бельем, в общем, уснул я, едва коснулся ее головой.
Проснулся, как от толчка. Прислушался, но за окном было по-прежнему тихо, только где-то вдали лягушки давали концерт. По случаю летней жары я оставил на ночь открытой дверь, которая выходила на широкую веранду.
Я уже почти уснул, когда внезапно снова услышал посторонний звук, от которого, видимо, проснулся несколькими минутами раньше.
Я поднялся, натянул джинсы и вышел на веранду. Здесь уже четко услышал влажные всхлипы и нерешительно подошел к приоткрытой двери.
Полина лежала, уткнувшись лицом в подушку. Я присел возле нее и погладил щеку тыльной стороной руки.
Она замолчала, но не отстранилась, а потом… Потом она прижала мою руку к своему лицу, и прерывисто задышала, и как-то так вышло, что я уже целовал ее влажный полуоткрытый рот, и гладкую горячую кожу, и она, задыхаясь, нетерпеливо отвечала мне. Кажется, мы не сказали друг другу и слова…
Я лежал рядом с Полиной, испытывая сильное желание закурить, но не желая отправляться на поиски сигарет. После того, как я отпустил ее, она не издала ни звука. Я приподнялся на локте, и погладил ее волосы.
Не открывая глаз, она хрипло пробормотала:
-Если хочешь – можешь закурить. Я – в душ.
Полина уселась в постели, спустив ноги на ковер. Потерла лицо руками и провела по волосам. Длинная прядь упала ей на лицо, и она нетерпеливо заправила ее за ухо.
Что-то было в ее голосе, отчего я перехватил ее за руку и попытался притянуть к себе.
Она недоуменно глянула на меня и строго сказала:
-Зачем это? Оставь.
В душе она была минут сорок.
Я не удержался и заглянул, все ли с ней в порядке. В кабинке ровно шумела вода, а Полина, не шевелясь, стояла под струями душа, подняв вверх лицо с закрытыми глазами.
Я тихо вернулся в комнату, натянул джинсы и вышел на веранду.
Устроившись в кресле, закурил.
Через некоторое время услышал, как она вышла из душа и прошлепала мокрыми ногами по лестнице вниз. Чем-то звякнула, зашумела вода, и я понял, что она варит кофе.
Я спустился:
-Не спится?
Она мотнула головой, подошла с чашечкой к перилам и хмуро уставилась куда-то.
-Я вообще плохо сплю. Иногда засыпаю только под утро.
Я подошел ближе, но почувствовал, как она сжалась, и уселся на перила спиной к ней, чтобы не видеть ее лица.
Решившись, спросил:
-Полина, я чем-то расстроил тебя?
-Нет. – Она решительно повернулась ко мне: - Мы не должны были этого делать.
Я сердито сказал:
-Если люди стали почему-то дороги друг другу, если они смогли стать ближе – разве это плохо?
Она внимательно рассматривала гущу на дне чашечки, подняла на меня тяжелый взгляд:
-Спать с кем-то в одной постели – это не значит стать ближе.
Сейчас она совсем не была похожа на себя вчерашнюю, и я вздохнул:
-Извини, но мне не хочется беседовать с тобой в подобном тоне. Если не возражаешь – я пойду спать дальше.
Она по-прежнему смотрела на дно чашки.
Когда я уже поднялся по лестнице наполовину, неожиданно позвала:
-Алексей! Спасибо тебе за то, что не сердишься, и не упрекаешь меня, что я сама на тебя набросилась, а теперь хамлю. Прости. – Она горько улыбнулась: - Если честно, сама не знаю, что на меня нашло.
Я сдержанно попрощался:
-Спокойной ночи.

У себя в спальне я проворочался без сна часа два.
Девчонка, да что она себе позволяет!.. Завтра же уеду отсюда. Да, точно, вот увижу Ленку, поговорю с ней, и уеду. Мне тридцать шесть лет, я – успешный состоявшийся мужик, и я не могу позволить девице с настроением, сменяющимся, как погода весной, манипулировать собой.
Да, сама набросилась. А как еще прикажете это называть?! Я и в мыслях не держал ничего подобного, когда подошел к дверям ее спальни. Просто все случилось так внезапно, скоростью и силой чувств напоминая лесной пожар, который я когда-то видел…
Неожиданно вспомнилась гладкость ее кожи под руками, и то, как она запрокидывала голову, и уж вовсе нестерпимо захотелось прижаться к ней сзади, обхватить руками и уткнуться носом в волосы.
Я не слишком люблю делить с кем-то свою постель. Во-первых, женщины по утрам выглядят несколько иначе, чем вечером, во-вторых, утром с ними надо о чем-то разговаривать, чтобы не казаться хамом, а в-третьих, я просто всегда любил спать один. Поэтому с девушками, как правило, встречался на нейтральной территории, благо это сейчас так просто. Кроме того, предполагало известную свободу маневра: со своими подругами я всегда встречался, когда мне было удобно.
Впрочем, люди меняются. Может, пришло мое время жениться, на радость мамочке, которая давно уже ждет этого события.
Я хмыкнул: так вообще неизвестно до чего додуматься можно. Велика беда: осчастливленная девица восторгов не выразила. Подумаешь…
Впрочем, все равно было обидно, пусть не восторгов, но человеческого отношения и тепла хотелось…

Утром я поднялся поздно, с тяжелой головой.
Внизу меня встретила чистая, умытая и гладко причесанная Полина.
Она отставила кофейную чашечку и вежливо улыбнулась:
-Доброе утро. Присаживайтесь к столу, сейчас принесу ваш кофе. Я заглянула к вам, но вы так крепко спали…
Ага, мы теперь снова на «вы». Ладно, пусть так.
Завтрак прошел в молчании.
По случаю выходного дня Полина осталась дома, и я слышал ее шаги, она занималась домашними делами, кажется, что-то готовила.
На меня она совершенно не обращала внимания, а если и обращалась ко мне, то только исключительно как радушная хозяйка, принимающая малознакомого, но важного гостя.
Я злился на себя, на нее и чувствовал себя полным идиотом.
 Не знаю, как долго все это продолжалось бы, но от ворот раздался сигнал, я спустился вниз, и через полминуты на меня налетела Лена. Неожиданно она бросилась мне на шею, и я понял, что она плачет, только когда мне удалось отстранить ее.
-Ленка, ну, ты даешь! Ревешь-то чего?
Утирая слезы загорелой ладошкой, она пробормотала:
-Лешик, ты даже не знаешь, как я рада твоему приезду! Я и Илью подняла пораньше, так хотела быстрее тебя увидеть.
Я про себя подивился такой силе дружеских чувств, а вслух сказал:
-То-то вижу, как ты скучала. Чего на встречи не приезжала ни разу? Весной, между прочим, пятнадцать лет отметили, с окончания института. Все наши приезжали, Боря и Вовчик Скоморохов даже из Америки подъехали, и Игорь Астраханцев на два дня из Австралии прилетел, вот только тебя и не было. И, главное, никто не знал, куда ты делась.
Лена вздохнула:
-Да не хотела я приезжать. Нет, вовсе не потому, что не скучала. Просто… Понимаешь, вы все стали успешными людьми, у всех семьи, дети, а я… Детей нет, с семьей тоже не все ладно. Сижу дома, поправилась ужасно, в зеркало на себя смотреть неохота.
В институте она была довольно крупной угловатой девушкой, и всегда стеснялась своего роста. На мой взгляд, она за эти годы только похорошела. Все углы ушли, Ленка была вся ладная и гладкая, и я с удовольствием ее рассмотрел.
Засмеялся:
-Каратаева, не прибедняйся. Ты и раньше хорошенькой была, а теперь – просто королева. А вот то, что дома сидишь – плохо, я ведь помню, какая ты умница, сам у тебя курсовой по деталям машин беззастенчиво передрал.
Сразу проглянула прежняя Ленка. Она захохотала и припомнила, как я на третьем курсе влюбился в дочку нашего нового декана, а она оказалась ему не дочкой, а женой! И как меня все прятали от декана, чтоб я ему на глаза не попадался.
Появившийся Илья пожал мне руку и довольно кисло улыбнулся.
Лена помогла Полине накрыть на стол, и мы выпили за встречу. Не уверен, но мне показалось, что Илья заметил холодность Полины в обращении со мной, и неожиданно расслабился. Он шутил, довольно много пил за столом, чего я за ним раньше не помнил, и даже рассказал пару институтских историй.
Мне показалось, что Ленка изменилась по отношению к Илье. Раньше она смотрела на него с немым обожанием, и смеялась всем его шуткам, а сейчас… Мне даже пару раз показалось, что она поморщилась. Впрочем, вполне возможно, что за прошедшие годы она лучше его узнала, и поняла, что парень он пустой.

После обеда Лена объявила всем, что институтские воспоминания никому не интересны, кроме самих сокурсников, и под этим предлогом утащила меня в кабинет.
Комната была обставлена тяжеловесной темной мебелью, вдоль стен стояли шкафы, набитые книгами. Правда, компьютер на столе был вполне современным, но куда ж без него. Я подивился про себя: неужто Илья здесь работает с документами?.. Насколько я его помнил, учился он посредственно, и слабо верилось, что в комнате без телевизора он мог провести больше пяти минут.
С овального портрета над кожаным диваном внимательно и чуть хмуро смотрел светловолосый мужчина. Учитывая внешнее сходство с Леной, я предположил, что это и есть ее старший брат. Кабинет, видимо, когда-то принадлежал ему.
Лена вошла в кабинет с небольшим хрустальным ведерком для льда в руках.
Она плотно закрыла за собой дверь, отрезав звуки спортивной передачи, которую смотрел Илья, подошла к столику, налила в два стакана виски и спросила меня:
-Тебе со льдом?
Я кивнул.
К моему изумлению, Ленка хватила полстакана неразбавленного виски, задышала и поднесла ладошку к губам.
-Леша, ты извини… Мы дружили в институте, и ты на меня всегда хорошо влиял… Мне просто не то, что посоветоваться, но даже поговорить о том, что со мной происходит, не с кем…
Она заплакала, и я окончательно встревожился. Сел рядом, отнял у нее пустой стакан, пристроив его на столик, сердито сказал:
-Не реви. Рассказывай все толком и по порядку, а то я что-то ничего не пойму. Что за дела у вас тут творятся?
Она вытерла глаза и виновато посмотрела на меня.
-Конечно, ты можешь решить, что у меня паранойя, но только я твердо знаю, что дважды за последний месяц меня пытались убить. Первый раз это произошло месяц назад. Я хорошо запомнила дату, потому что у моей школьной подруги был день рождения, она устроила девичник на даче. Затеяли баню, конечно, задержались допоздна, и домой я возвращалась уже глубоко за полночь. Подруга оставляла меня ночевать, но я решила все-таки вернуться: племянники приболели, и Полина была с ними дома одна, а на Илью надежда плоха, потому что он дома ночует редко. Дача у подруги в лесу, и мы договорились, что я отзвонюсь, как приеду домой. В этом дачном поселке два выезда, я, естественно, воспользовалась ближайшим. Зато, проезжая мимо второго выезда, заметила в стороне машину. Неожиданно она тронулась за мной, не включая фар. Я прибавила скорость, что при состоянии тамошних дорог не слишком разумно, но и они не отставали. Если честно, я не слишком испугалась: машина у меня хорошая, и водить меня учил папа, так что я надеялась благополучно уехать от преследователей. А потом в свете фар впереди на дороге увидела перегородившее дорогу дерево, людей, какую-то суету. Подъехав ближе, я узнала соседа подруги по даче: энергично ругаясь, он с подвыпившими приятелями разбирал завал на дороге. Если честно, парень он довольно противный и прилипчивый, но в эту ночь я была просто счастлива встрече с ним. Я оглянулась: преследовавшей меня машины видно не было. Воспользовавшись тем, что часть дороги ребята уже освободили, я поблагодарила их за помощь, и уехала, игнорируя предложения вернуться и отметить встречу. Домой я добралась благополучно, только руки почему-то дрожали. Конечно, я пыталась себя убедить, что это просто гопники какие-то, но слабо представляла, зачем бы они стояли у тех дач. В такое время суток там запросто можно никого до утра не встретить…
Я кивнул, спросил:
-Кто, кроме подруг, знал, что ты поедешь на дачу и что обязательно вернешься домой?
Лена пожала плечами:
-Илья знал, и Полина. Да, еще няня племянников, Раиса Андреевна. К ней приехала родня, и я отпустила ее, пообещав, что обязательно вернусь, чтобы помочь Полине с заболевшими малышами. Я вообще редко разговариваю с посторонними людьми.
Она вынула сигарету и неловко защелкала зажигалкой. Я достал свою, помог закурить и неодобрительно посмотрел на нее, но Лена только махнула рукой:
-Это я после Саши…- Руки у нее дрожали, наверное, рассказ ей давался тяжело. – Я потом звонила подруге, узнала, что так и не нашли придурков, устроивших завал на дороге. Я не стала ее пугать. Утром все кажется другим, чем ночью в лесу, и мне почти удалось забыть обо всем этом. А неделю назад я ехала по трассе, хорошо так ехала, знаешь…Последнее, что помню четко: какая-то машина пошла на обгон и я краем глаза увидела, как опускается заднее стекло. Потом мою «Октавию» повело, и я слетела с трассы вниз, чудом просвистела сквозь частокол деревьев и остановилась на свежей пашне. В общем, это и спасло мне жизнь. Я решила, что пробила камнем колесо. Дозвонилась Илье, он сразу же приехал с ребятами, забрал и меня, и машину. У меня даже царапины ни одной не было. Илья просто в недоумении был, как это могло случиться. Автомобили – это его единственная и сильная любовь, и за техническим состоянием машин он всегда следит сам. А вечером я заехала в гараж, и старый механик, работавший еще с моим отцом, показал мне сплющенную пулю, которую он вынул из пробитого колеса…
Я задумчиво протянул:
-Хорошенькие дела творятся в вашем королевстве…
Мы помолчали, и я вздохнул: с надеждой помахать всем ручкой и отбыть по месту прописки на ближайшее время мне придется расстаться. Не могу я бросить Ленку одну в такой ситуации… Я хотел, было, еще покопаться в себе, на предмет, не ищу ли я просто повод для того, чтобы остаться, но решил не рефлексировать. Повод-то был более, чем серьезный.
Я решился.
-Лена, если честно, я совсем не считаю это паранойей. Тебе давно следовало обратиться к кому-нибудь за помощью, и непонятно, чего ты ждала. Кстати, почему ты не рассказала обо всем Илье?
Лена погрустнела.
-Знаешь, у нас с ним сейчас все так непросто. Девчачьи иллюзии о вечной любви давно выветрились у меня из головы. Я давно знаю, что у Ильи своя личная жизнь, и весьма насыщенная. Знаю и о его многочисленных любовницах, и просто о подружках. Это только кажется, что город у нас большой, а все на виду. Конечно, нашлись доброжелатели, мне и звонили, и писали о его похождениях. Кстати, в последнее время он что-то присмирел. Я даже решила, что нагулялся, так нет: не так давно мне позвонила знакомая, и сказала, что моего мужа часто видят в казино «Фламинго», с некой Аленой Кашириной, и оповестила, что от нее можно ждать любых пакостей. Я ей посоветовала поговорить об этом с Городецким, и положила трубку.
-Подожди, - остановил ее я. – Когда был этот звонок – до поездки на дачу, или после?
Она подумала и уверенно сказала:
-Да вот как раз накануне. – Посмотрела на меня. - А что? Ты предполагаешь, что это как-то связано?
Я пожал плечами.
Она вздохнула:
-От моей гибели Илье не будет никакого прока. Понимаешь, когда мы поженились, некоторое время работали с моим отцом. Потом, лет восемь назад, папа ездил к себе на родину и встретил там одну женщину. Не знаю, было ли у них что по молодости, но только к тому времени она тоже овдовела, и он переехал к ней. Хотя официально предприятием по-прежнему владеет отец, все эти годы руководил фирмой Илья. Я понимаю, ты считаешь его недоучкой, но в технике он прекрасно разбирается, а экономическими вопросами занимается его зам. Можешь не верить, но у них все очень хорошо получается, фирма процветает, автомобильный парк растет. Илья по натуре – собственник, не думаю, что ему захочется расставаться с насиженным местом.
Я вспомнил, что Илья в нашей команде всегда считался спецом по технической части и контролировал подготовку машин к соревнованиям. Кажется, любовь к технике – единственное его достоинство.
Не удержавшись, спросил Лену:
-А ты-то чего терпела все это? Как я понял, прежние чувства в тебе отгорели, почему ты все это не прекратила?
Она вздохнула.
-Знаешь, я Илью даже не слишком виню во всем, что с нами произошло. Когда-то он был другим, ну, или мне казалось, что он другой. В общем, первой проблемой нашего брака стало отсутствие детей. Где я только не лечилась! Я и с работы вынуждена была уйти, потому что по полгода лежала в клиниках и санаториях. Илья все это терпел. Правда, в последнее время стал заговаривать о том, чтобы усыновить ребенка, мол, многие так делают. Наверное, понимал, что наш брак трещит по швам, а может, сам хотел остановиться… В общем, после того звонка я решила, что Илью удерживать не буду.
-Да, кстати, хоть какой-то разговор у вас на эту тему состоялся?
-В том-то и дело, что нет! Илья молчал, я тоже ничего говорить не стала. Так и жили, каждый сам по себе. Вообще, после гибели Саши все стало плохо…
-Кстати, расскажи мне о нем. Вообще, что за человек был твой брат, какие отношения были у него с людьми, враги, друзья, семейная жизнь – меня все это интересует. И, конечно, обстоятельства гибели – если тебе не трудно об этом вспоминать.
Она мотнула головой.
-Саша был замечательным братом. У нас большая разница в возрасте, но он мне был настоящим другом. Не знаю, зачем он полез в политику, мы все его отговаривали. И Полина, кстати, тоже. У них тогда родились двойняшки, Тимур и Леша, на работе все было хорошо – живи и радуйся! Я думаю, нет, точно знаю, что его Меньшов на это уговорил, наш бывший районный глава. Понимаешь, они с ним и раньше знакомы были, а в районе у нас во власти не все чисто было. И, когда Меньшов стал главой, он себе стал подбирать соратников. Я понимаю, что он хотел, как лучше – только кончилось это вот так: сам Меньшов заработал инфаркт, до сих пор не отошел толком, Саша погиб, а к власти опять пришел Иваненко. Правда, есть на свете справедливость: вверху опомнились, он опять присел, устроившись в СИЗО со всем возможным комфортом. Я до последнего думала, что откупится, но нет: видно, столько уж натворил, что даже наше гуманное правосудие не смогло найти оправданий.
-Расскажи мне подробнее о том времени, как брат стал мэром.
Она задумалась:
-Знаешь, а я ведь толком ничего не знаю. Саша дома бывал совсем мало, и о работе старался не рассказывать. Больше с детьми играл, или около Полины побыть старался. – Она подняла на меня глаза: - Вот, если хочешь, я созвонюсь с Павлом Ильичем. Думаю, что он не откажется поговорить с тобой, или порекомендует, к кому тебе обратиться можно.
-Хорошо, - кивнул я. – Завтра я все равно в администрацию собирался, поговорю там с людьми. А как погиб твой брат?
-Это случилось год назад. Взорвалась машина, в которую он уселся, при этом погибли водитель и один из сопровождающих. Чудом выжил его начальник охраны – отошел за сигаретами. Правда, его сильно контузило, и осколки… Говорили, что он и сейчас хромает. История вообще была мутная, даже машина принадлежала не брату, а его приятелю, одному из местных бизнесменов. Возможно, это Коригова хотели взорвать. В общем, так и не нашли ни заказчиков, ни исполнителей.
-Хорошие дела… Хоть какие-то версии у милиции были?
Она пожала плечами.
-Может, и были, только мне они не докладывались. Кстати, нас всех тоже допрашивали. Неужели думали, Сашу мог кто-то из близких…
-Опросить всех они обязаны были, и совсем не обязательно, что кого-то из вас подозревали.
-Не знаю, мне тогда вообще было не до этого. Папа тяжело переживал гибель Саши, и племянники у меня на руках оказались, это потом уж папа забрал их. Полина вообще с месяц не в себе была, даже на похоронах не плакала. И молчала, все время молчала! Потом мы догадались, привезли детей – и она ожила, разговаривать стала. Правда, с тех пор здорово изменилась, до замужества она была смешливой и нежной девочкой, а сейчас стала строже и холоднее, что ли. Бизнес-вумен, да и только... Впрочем, может, мне кажется, и изменилась она раньше: когда Саша стал мэром, он передал фирму ей в доверительное управление. Ты не поверишь, но у нее все получалось. Правда, детям пришлось взять няню, но Раиса Андреевна их обожает, да и я, в общем-то, почти всегда дома.
Я попросил:
-Расскажи мне о том, как поделили наследство брата. Я ведь так понимаю, завещания он не оставил?
-Конечно, нет. Сашка был молодым здоровым мужиком, отчаянно любил жизнь, был влюблен в жену, обожал детей. С чего ему думать о завещании?! Но, конечно, никаких ссор и дележа не было, если ты это имеешь в виду. Прямыми наследниками первой очереди были папа, Полина и дети. Но через шесть месяцев, срок, положенный для открытия наследства, папа приехал в город и написал отказ в пользу внуков, с условием, что их опекуном до совершеннолетия назначат меня, а также оформил дарственные на имя Тимура и Алешки на собственную долю в фирме.
Я внимательно выспросил ее, и узнал, что до всего случившегося отец владел 40% акций, а сам Каратаев – 60%. После вступления всех нотариальных документов в силу, Полине остались в пользование вся недвижимость и машины мужа, а вот относительно акций все оказалось не так просто. Как супруга, она унаследовала половину доли мужа, то есть 30%, и 10% - третью часть от оставшейся доли, наравне с сыновьями. То есть получается, что теперь контрольным пакетом управляла Елена, ведь детские доли вместе с полученными по дарственной от деда составили 60%. Я подивился мудрому дедовому решению. Получается, что для совершения каких-либо сделок, и даже за получением кредита, она теперь должна была бы обратиться к Елене.
А ведь Полина довольно успешно и самостоятельно руководила фирмой уже не меньше года, и, наверняка, помощники ей были ни к чему.
Вслух я спросил Лену:
-Тебе не кажется, что отец не слишком доверял твоему мужу и жене сына? Во всяком случае, он оставил все права на предприятие, которым руководил Илья, в своих руках, а в твоих собрал контрольный пакет строительной фирмы?
Она кивнула:
-Конечно, я думала об этом. Если честно, Илью папа недолюбливает. А вот с Полиной – тут совсем другое дело. Он просто всегда считал ее слишком молоденькой для Саши. Внуки несколько примирили его с ней, но… В общем, я думаю, что ты прав. В том смысле, что он хотел уберечь ее от необдуманных поступков.
Я нерешительно спросил, чувствуя, что скулы у меня покраснели:
-Послушай, твой брат был намного старше, а Полина – довольно красивая и очень молодая женщина…
Лена перебила меня:
-Нет, нет, она очень любила Сашу. А если ты спрашиваешь о том, нет ли у нее любовников сейчас – нет, я бы обязательно знала. Полина, она и сейчас тоскует, я же вижу. Понимаешь, у нее, кроме меня и детей, близких нет. Мама Полины умерла через полгода после их с Сашей свадьбы, а тетя пережила сестру всего на несколько месяцев. Они были двойняшками, я даже читала где-то, что такие люди очень сильно переживают потерю сестры или брата. Не помогли ни врачи, ни дорогостоящее лечение. Саша тогда вообще старался не оставлять Полину одну, хотя беременность она переносила хорошо.
Умом я понимал, что самое лучшее – посочувствовать Лене и посоветовать ей написать заявление в милицию, а потом благополучно отбыть по месту прописки. Вместо всего этого я сказал:
-Хорошо. Я попробую помочь тебе. Думаю, что для этого мне понадобится не только отыскать того, кто преследует тебя, но, возможно, придется разобраться в том, кто убил твоего брата.
Мы решили, что я могу остаться в доме под предлогом того, что мне нужно оформить документы на строительство комбината. Например, мои завтрашние планы посетить городскую и районную администрацию хорошо вписывались в общую картину.
Вечер прошел вполне душевно. Никто не удивился нашему довольно долгому отсутствию, и мы присоединились к Полине, устроившейся с журналом на веранде, а потом пришел Илья.
Уже за полночь мы разошлись по комнатам.
Полина с Леной звенели посудой в кухне, и тихо переговаривались о чем-то.
Я вышел с сигаретой на веранду, и заметил, что Илья наблюдает за мной.
Вскоре Полина поднялась наверх.
Проходя мимо меня, она сухо и церемонно пожелала мне доброй ночи.
Я постоял в душистом тепле летнего вечера, любуясь изящными фонариками в саду, а потом тоже пошел спать, игнорируя испепеляющие взгляды Городецкого.
Впрочем, уснуть сразу не получилось. Я лежал на спине и продумывал, с чего мне начать.
Решил, что начать нужно с первого по времени преступления. Тут могут быть несколько версий: политические мотивы, конкуренция в бизнесе и тривиальная бытовуха. Не следовало снимать со счетов и то, что машина принадлежала некоему Коригову – у него тоже могли быть враги в бизнесе или личной жизни.
Пару раз мне послышались шаги на веранде, и я даже вполне явственно ощутил запах кофе...
Окончательно разозлившись на себя за эти подслушивания, подмял подушку и вскоре заснул.

Утром я услышал шаги и голоса, спустился вниз.
Полину уже не застал, зато столкнулся с Ильей. Изображая добропорядочного семьянина, он ожидал свой завтрак. В утреннем свете было заметно, что он обрюзг и уже не так сокрушительно красив, как раньше. Чувствовалось, что следит за весом, потому что он отказался от восхитительных Ленкиных творожников, ограничившись ломтиком сыра с листком салата и чашкой зеленого чая.
Он с завистью посмотрел на мою тарелку, и вздохнул:
-Везет некоторым. А я набираю вес мгновенно, и никакие тренажеры не помогают.
Я пожал плечами: Илья и по молодости был рыхловат.
-Не знаю. Специально в качалку не хожу, но люблю с друзьями постукать в мяч. Обычно мы играем на институтском стадионе, наше время по субботам никому не отдают. А насчет еды – я, бывает, только завтракаю, а потом уже ночью вспоминаю, что пообедать не удалось. В лучшем случае, если в холодильнике что-нибудь есть. Обычно я ограничиваюсь пивом и парой бутербродов – вот и вся диета. Но поесть люблю!
Лена засмеялась и подвинула ко мне блюдо с холодной бужениной:
-Ешь, пожалуйста. Люблю смотреть, когда мужики с аппетитом едят!
Я допил кофе, и поблагодарил Лену. Поднявшись, напомнил ей, что она должна созвониться с Меньшовым.
Неожиданно Лена предложила:
-Давай я с тобой поеду. Покажу тебе город, заодно и к Меньшовым съездим, я с Екатериной Андреевной, его женой, сто лет не виделась.
Илья, уже поставленный нами в известность об официальной причине моего визита, недоуменно поднял брови:
-А он-то тебе на какой предмет понадобился? Меньшов давно ничего не решает.
Я уклончиво пояснил:
-Ну, может, у него в администрации какие-то связи остались…
-Навряд ли.

В гараже моя машина соседствовала с «Паджеро» Ильи и с двумя золотистыми «Октавиями».
Лена пояснила:
- У нас с Полиной раньше были одинаковые машины, Саша подарил. После его смерти она пересела на «Рейнджровер».
- Не слишком женская машина, - заметил я.
Илья кивнул:
-Я ей сто раз говорил то же самое. Ты Полину еще плохо знаешь, если она что-то вбила себе в голову – переубедить не сможет никто. Конечно, на небольшой городской машине ей было бы удобнее, да и мне спокойнее: ты же знаешь эти городские парковки, там мышь не развернется. А она почти каждый день то в администрацию, то в центр куда-нибудь…
Илья озабоченно глянул на часы и отбыл.


Дом бывшего главы района мне понравился: утопающий в зелени особнячок отделял от улицы высокий кованый забор, сквозь решетку были видны пышные кусты роз и высокое парадное крыльцо дома.
На наш звонок вышла сама хозяйка. Она дружелюбно улыбнулась мне, а Ленку расцеловала:
-Рада тебя видеть!
Лена осведомилась о здоровье Павла Ильича, и она заулыбалась:
-Гораздо лучше. Поэтому я и решила, что ему можно побеседовать с вами. Ты же знаешь, Сашу и я, и он очень любили… Если мы чем-то можем помочь…
Павел Ильич ждал нас в беседке.
Лена представила ему меня, и отправилась помогать Екатерине Андреевне с чаем, который та затеяла. Впрочем, хозяйка дома мне показалась умной и сердечной женщиной, возможно, она хотела, чтобы мы поговорили наедине, или решила не бередить Ленкины душевные раны прошлыми переживаниями.
Павел Ильич проводил женщин взглядом, и повернулся ко мне:
-Вот что, Алексей, я хотел бы, чтобы вы были со мной откровенны. Я так понимаю, что существует некая причина, заставившая вас ворошить события годичной давности?
Я кивнул:
-Да. Лена вчера мне рассказала о том, что за последний месяц ее дважды пытались убить. И обстоятельства, которые она мне изложила, убедили меня в том, что это – не пустые дамские страхи.
-Понятно. И вы решили, что гибель ее брата и эти покушения могут быть как-то связаны…
-Да. А для этого я должен проверить версию о политической причине гибели Каратаева. В случае, если эта версия не найдет подтверждения, мне придется заняться их с сестрой окружением, или его бизнесом. Если можно, расскажите мне о политической расстановке сил в районе.
Он вздохнул и поднял на меня взгляд.
- Я так понимаю, что Лена рассказала вам о том, что именно я настаивал, чтобы Саша баллотировался на место главы города. Да, я этого и не скрываю. Мы с Сашей Каратаевым были знакомы задолго до того, как началась эта история. Я хорошо знал его отца. Несмотря на разницу в возрасте, мы с Сашей дружили. У нас было много общего, например, мы оба родились и выросли в этом городе, и нам небезразлично, что с ним происходит. Оба мы состоялись в деловом плане, оба имели независимый и хороший доход. Пять лет назад районом руководил некто Александр Александрович Иваненко. В молодости он был секретарем городского комитета комсомола, потом, когда в стране все рушилось, за шапку сухарей приобрел разваливающийся совхоз. Главным богатством совхоза была земля, и ему удалось пару лет спустя очень удачно разделить и распродать ее. Уж не знаю, как, но ему удалось тогда сесть на место главы района. При нем земельные спекуляции приобрели необыкновенный размах, а запросы чиновников уже границ не имели. Причем все они уверяли почти в открытую, что делятся с главой. Любой вопрос решался в один росчерк пера. В руководстве при нем процветали подхалимы и ничтожества, впрочем, он от них никогда не требовал никаких решений, поскольку всегда и все в районе решал сам. В городе еще как-никак, но можно было жить, а совхозы успешно развалили при нем почти полностью. Подходили очередные выборы, и мне позвонили из области. Я встретился с человеком, который убедил меня в своей поддержке. Не хочу называть его имени, но он родом был из наших мест, и хорошо знал, что здесь творится. В общем, я выдвинул свою кандидатуру, и победил в первом же туре. Накануне выборов Иваненко снизошел до встречи со мной, пытался уговорить снять кандидатуру с выборов, но быстро понял, что сглупил. Поняв, что у него ничего не выйдет, сказал: «Напрасно ты, Павел Ильич, влез во все это. За мной стоят большие деньги и большие интересы. Я обязательно вернусь, ты это знай.» Я, честно сказать, словам его особого значения не придал, думал, оскорбленное самолюбие его говорит.
Я спросил:
-Что он за человек, этот Сан Саныч?
Меньшов пожал плечами:
-Бывший комсомольский работник, этим все сказано. А по жизни – сильный, волевой мужик, охоту любит, баб, выпить может немерено.
Я спросил:
-Иваненко был знаком с Полиной Каратаевой?
Павел Ильич нахмурился:
-Нет, это тут ни при чем. Была одна история… Ладно, не хочется сплетничать, но расскажу. Друзей у Иваненко не было, однако отношения, и довольно близкие, он поддерживал с одним местным авторитетом. Два года назад Эдика Асланяна убили на выходе из ночного клуба. Так вот, уверяют, что его жена находилась в довольно близких отношениях с Иваненко.
-То есть, я понимаю так, что Иваненко – мужик решительный, и при случае мог убрать человека, который ему мешал?
-Если ты имеешь в виду Сашу – не думаю, что их интересы так уж схлестнулись. Понимаешь, Иваненко вернулся к власти всего за полгода до случившегося, а снова в СИЗО его отправили уже через полгода после этого. Он всегда знал, что это с ним случится, в смысле, что по нему тюрьма плачет, но отказать своим бывшим хозяевам не мог. Я ведь так понял, что целью его ренессанса было оформление и передача земли, что он с успехом и проделал. Только скрыться не успел. Ведь все уже было готово: и счета, и загранпаспорт, и подруга его уже приобрела недвижимость где-то в бывшей Югославии. Его сдала бывшая жена. Она правильно рассудила, что останется без мужа наедине со всеми проблемами, и, практически накануне отъезда, сдала его правосудию.
-Вы думаете, что Иваненко был занят собственными проблемами, и с Каратаевым не пересекался?
В этот момент к нам присоединились Лена и Екатерина Андреевна.
Услышав последние слова мужа, она усмехнулась:
-Не пересекались? Учитывая личность Иваненко, это невозможно!
Павел Ильич с нежностью посмотрел на жену, и неловко улыбнулся:
-Об этом, действительно, лучше расспросить Катю. Меня тогда так оскорбительно и неожиданно отстранили, отправив, по сути, под домашний арест, что я не справился с этим…А Катя продолжала работать. Когда я ушел в политику, она осталась заместителем директора на семейном предприятии, и по работе вынуждена была посещать администрацию.
Екатерина Андреевна невесело рассмеялась:
-Зато сразу стало ясно, кто у нас друзья!
Я удивился:
-Что, и такие нашлись? Обычно у опальных руководителей друзей не бывает…
-Да вот Саша, как раз, и остался. Ну, и еще те, кого Павел в свое время привлек на должности. Они, может, и не стали бы со мной поддерживать отношений, чтобы не порочить себя перед новой властью, но Иваненко почти сразу всех поснимал. Что интересно: зная его самодурство, никто даже не спорил. Только шептались, кого нынче от должности освободили.
Рассказывая, она ловко накрывала стол.
-Доходило до смешного: сняли руководителя районного управления строительства, прекрасного современного специалиста, который только успел навести порядок в тамошнем мышином царстве: сменил компьютеры, оснастил все новыми программами, принял на работу молодежь с дипломами и желанием работать. Зато вернули на старое место родственника Иваненко, а тот вообще в современном сметном деле ничего не понимает, а его преемник-то порядок уже навел! В результате ни он, ни его работнички ни одной сметы за полгода родить не смогли. Мне рассказали, что ему позвонили из области по поводу тендера на ремонт школьных зданий, так он очень удивился, при чем тут тендер – это ведь тележка самоходная на железной дороге…
Мы с Леной фыркнули.
-А в земельном комитете вообще анекдот приключился. Через неделю после возвращения Иваненко заместитель начальника неожиданно пришел на работу в пиджаке и галстуке. Он, вообще-то, по образованию геолог, видимо, поэтому считал, что может на работу ходить в затрапезном виде: растянутых свитерах, мятых брюках, а тут вдруг такой парад! Начальник комитета, понятное дело, решил, что его сняли, забрал свои личные вещи из сейфа и отбыл домой, в отставку. Только ему вдруг позвонили и потребовали его присутствия на каком-то совещании. Он говорит, что уволен, а там удивились так… Выяснилось, что никто его не увольнял. Я в тот день заходила к топографам, результаты съемки забрать, а они – ребята простые, от смеха все под столами лежат. В общем, работоспособность комитета неделю на нуле была. При виде зама в костюме и галстуке периодически кто-нибудь начинал хохотать, и прекратить это не было никакой возможности. А все оказалось так просто – влюбился парень и собирался идти в гости к предмету любви, с родителями знакомиться.
Усадив всех за стол, она разлила чай в прозрачные фарфоровые чашечки.
Павел Ильич с сомнением глянул в чашку, сморщил нос:
-Может, за знакомство?
Мы с Леной дружно отказались, а Екатерина Андреевна неодобрительно глянула на мужа:
-Ты мне что обещал? Что нервничать не будешь, что просто поговоришь с людьми… - Она доверительно глянула на нас и сказала: - Я ведь сначала не хотела, чтобы Павел вспоминал это, все равно ведь разнервничается. Но потом подумала, что в деле Сашиной гибели так, фактически, и не разобрались. А еще представила себе мысли и чувства Полины. Совсем девочка еще… Она нашей Машке почти ровесница, только та – студентка, и все порхает, а у Полины уже прожит такой серьезный кусок жизни, двое детей, которых надо поднимать в одиночку, и страшные воспоминания о том времени, когда она осталась одна.
Я негромко спросил:
-Значит, о том, как Каратаеву работалось последние полгода, вы не знаете? Посоветуйте, к кому я мог бы обратиться? Может, у него какие-то другие проблемы возникли?
Павел Ильич переглянулся с женой, и сказал:
-Слышал я, что у него были какие-то проблемы с нецелевым использованием средств, но это вам лучше его бухгалтер расскажет. Она так и работает в городской администрации, зовут ее Антонина Петровна. Можете сослаться на то, что я вас прислал, она вам с этим поможет. А вот в целом обстановку может прокомментировать только один человек, – краем глаза я уловил, что Лена опустила голову, и мимолетно удивился, – Иван Арсентьев. Он руководил службой безопасности и довольно близко дружил с Сашей.
-Это тот самый, что был с ним в машине в последний день?
-Да, это он. Думаю, Иван об этом знает больше других. Саша ему очень доверял.
-Интересно, где его сейчас можно найти?
Павел Ильич опять непонятно переглянулся с женой, и чуть нахмурился:
-После всей этой истории Иван уволился со службы. Насколько я знаю, живет один, держит небольшую лесопилку. Пчелами занимается. Нет, вообще он парень серьезный, много лет проработал в уголовном розыске. Это после ранения он ушел в службу безопасности. Гибель Каратаева очень переживал – во-первых, друг, да и вообще…- Павел Ильич сделал неопределенный жест рукой, и я насторожился.