Дом 2

       
       Я овец пасу и им на дудочке играю. «Шоу-бизнес – по-молдавски» – так вся эта идиллия называется. Причём бараны ею довольны, а я – нет. Мечтаю о большем. Чтобы не только домашние животные, но и другие про моё творчество узнали. И собираюсь поэтому в Москву – туда, где известные продюсеры «звёзды зажигают». А не бараны тупорылые. Во второй раз собираюсь…

       А впервые посетил я столицу России несколько лет назад. В юном восемнадцатилетнем возрасте. Одетый в то, что было, с дудочкой за пазухой и мечтой – в настоящий шоу-бизнес пробиться. Если повезёт.
 
       А приехав, стал бродить по городу. Без устали. Толкового продюсера хотел встретить на пути и свои услуги ему предложить – в качестве новой «звезды». Но не успел. Любовь встретил! До гроба! В виде прелестной девушки на скамейке у метро. Мы друг другу с первого взгляда понравились, и Машенька меня тут же к себе домой пригласила: познакомиться с её родителями и разными родственниками. Оставила свой адрес и приказала быть без опозданий – в семь вечера. А после убежала. В парикмахерскую, наверное.

       Итак, в назначенное время я стоял у подъезда её дома. У новенького, монолитно-кирпичного и элитного. У того, что под номером 2 значится, а расположен в самом центре Москвы. И любовь моя ещё сильней разгорелась. А потом и ревность заодно. Поскольку у дверей Машенькиной квартиры встретил я другого претендента на руку и сердце моей возлюбленной. Но в челюсть ему вдарить не успел – открыли нам, и мы оба вошли в «святая святых» - в пентхаус с видом на Кремль. А кто-то при этом заорал как оглашенный: «Ма-а-а-льчишки!»

       Короче, провели нас прямиком в зал и усадили за стол. Меня – по правую руку от Машенькиной мамаши, а Костю (моего конкурента) – по левую. И мамаша начинает:

       - Ну, откуда вы, гости дорогие, путь держите? И чего вам надобно? – а сама на нашу одежду искоса поглядывает. На «то самое», что на мне было тогда. И на Костины ботинки. – Только не нудите сказки про любовь. К доченьке моей. Надоело. Лучше правду-матку кройте. Горькую. Что вознамерились, например, кусок от моей лакомой московской недвижимости урвать. Или от другого чего. Я честных людей очень уважаю и помогаю им по мере сил. – И даже прослезилась от собственных тёплых слов.

       Первым Костя отвечать вызвался:
       - Я, - говорит, - из вонючего Торжка приехал. В рваных ботинках. И скажу напрямик: деньги просто люблю, а столичную недвижимость – обожаю. И вообще я всю вашу Москву на тысячу кусков «порву», если захочу. Зарубите себе на носу! В регистрации только и заминка. Потому и клюнул на дуру эту прыщавую – Машку. – Признался и смотрит на всех присутствующих. Аплодисментов жаждет. Идиот. «Повёлся», короче говоря, на мамашину хитрость.

       А я, конечно, очень осуждающе на него тогда взглянул. С немым укором. И жду. Что дальше будет?

       Устанавливается мёртвая тишина, а в этот момент к столу инвалидную коляску подвозят. В ней – старуха (бабка моей возлюбленной), лет ста от роду и с распущенными волосами. Которая сразу слово берёт и извиняется за опоздание: мол, на фотосессии задержалась, для гламурного журнала. А после переходит к делу:

       - Этот мальчонка ко мне пришёл. Без лупы видно, - и на Константина пальцем показывает. А в довершение добавляет: - Он – мой навеки! Ведь искорка не зря между нами пробежала. Тогда. Пять секунд назад. И уж теперь-то мы с ним «зажжём» по-настоящему! А 27-го сентября – наша свадьба! Так что пастуха (то бишь меня) можем хоть сейчас выкинуть к чертям собачьим. Зачем нам лишний геморрой? Кричите же «горько», да побыстрей и погромче!

       У всех от подобных новостей шок: Машенька – в слёзы, парень из Торжка в обмороке, а я чувствую – беда: московская недвижимость из рук уплывает, а с нею и любовь. Та, которая до гробовой доски и с видом на Кремль.

       - Что же это получается? – вдруг спрашивает всех муж Машкиной сеструхи – лысый коротыш с маленькими злыми глазками. – А если каждый, если он, простите за выражение, из Торжка, начнёт в нашем элитном доме №2 оставаться? Что тогда? И потом, все знают: Королева (старейший член семьи) давным-давно в маразме, а её предыдущие мужья от неё на второй день убегали. Так пусть хотя бы внучка свою любовь построит уже. С пастушком занюханным. На съёмной квартире. Где-нибудь в Молдове или, на худой конец, в Западном Бирюлёво. Я лично – за ценность материально самостоятельных пар! Горой!
       
       - А ты кто такой? Чтобы советовать, – возмутилась тут мамаша. – А если твой брак с моей старшей дочерью - фиктивный? И туфта на постном масле! – при этом остальные присутствующие за столом согласно закивали головами. – Да лучше мы этих двух гастарбайтеров оставим, а тебя из апартаментов выселим. Взашей! Сию же минуту! "Рокирнем", как у нас говорится. По самое не балуй! Эй! Кто-нибудь! Давай ребята, лысого – на выход! С вещами!

       У меня аж сердце от радости ёкнуло и защемило: неужто повезло и построю я таки свою элитную любовь – до гроба… из ценных пород? Ведь золотые квадратные метры прямо на глазах конкурентами освобождаются. Как в сказке.

       Прибежала прислуга. Мужа Машенькиной сеструхи схватили за ноги и потащили к дверям, а на пути треснули его по голове полиэтиленовым пакетом – с сырыми яйцами внутри. И после вылили ему тот гоголь-моголь на волосы. С дикими криками: «По-свя-щён!» и «По-здрав-ляем!» Но лысый уже не реагировал. Его «кондратий» хватил.
Тогда «посвящённого» у дверей бросили, скоренько вызвали «неотложку» и снова уселись за стол. Решать: кого всё-таки оставить? Меня, в «том», что было, и для прыщавой Машеньки? Или Костю в рваных ботинках – дряхлой Королеве? Какая пара ярче и предпочтительней? Впрочем, слава Богу, всё само собой разрешилось: Костя в суматохе сбежал. И даже обувь свою в прихожей оставил.

       - Повезло тебе! – порадовалась за меня мамаша, а Королева вдруг подмигнула мне и язык слегка изо рта высунула. Обольщает. У собственной внучки отбивает. И говорит впридачу:

       - Ты на историю с лысым внимания не обращай. Это обычное «посвящение» было! В члены нашей семьи. Шутка… ярких творческих натур. Мы частенько подобным образом «зажигаем», - и почти без паузы добавляет: - А ты, молдаванин, парень – не промах. Любовь в корыстных целях использовать – не каждый сможет. Уважаю! Далеко пойдёшь! – А моих уверений в искренности чувств к своей внучке словно и не слышит.

       И тут вдруг крик раздаётся. Истерический. Это папа Машеньки не выдержал. «Хозяин дома». Молчал, молчал, да не стерпел:

       - Всё! Рекламная пауза! Пошли спать, дармоеды! Конец «лобному месту» с пиаром за мой счёт! В швейцарском банке! – и мордой – в тарелку. Он до этого уж слишком сильно на спиртные напитки налегал.

       И всё-таки проголосовать против меня Машенькины родственники успели. Не поверили в мою любовь и «иммунитета» не дали. Едва же я за дверью очутился, прокричали хором и радостно: «Мы счаст-ли-вы!» - и дверь ту за мной побыстрей закрыли. Наглухо. И Машеньку связали. Чтоб за «гастарбайтером» не сбежала…

       А в лифте ко мне какой-то мужик вдруг приставать стал:

       - Улыбнитесь, - говорит. И пальцем у своего виска крутит: – Вас снимали скрытой камерой! – И тогда я ему «зарядил». От души! Прямо в челюсть…

       Так что я опять пасу овец и им на дудочке играю. «Шоу-бизнес – по-молдавски» - так вся эта идиллия называется. Причём бараны ею довольны, а я – нет. Мечтаю о большем.