В автобусе

Вечер. Чернеющая дорога вычерчена в дохлом белесо-сером снегу. Асфальт как будто раскачивает из стороны в сторону. Изгрызенный ржавчиной, раздолбанный по самое некуда автобус маячит по дороге, как кусок, вырванный из другого мира чьей-то недоброй силой. В автобусе едет человек…
Бритая голова, глубокий короткий шрам на низком лбу, еще один шрам над левой бровью, еще… В руке – измятый грязный пакет с двумя бутылками пива. Хриплый голос, срывающийся на какие-то звериные подвывы. Запах перегара. Воздух становится тяжелым и спертым.
В руках у бритого сотовый телефон. Дрожащими пальцами недавний гость мест не весьма отдаленных пытается набрать номер. Широкий размах, и трубка ударяется об пол так, что все стоящие в проходе подпрыгивают. «****ь! Не отвечает, сука!» – сдавленное сипение режет шум мотора. И тут бритый смотрит в салон разбегающимися без надежды на встречу глазами и орет: «Кто хочет пятихатку срубить?! Мне на одну минуту только…» Злые колющие взгляды со всех сторон в ответ. Тишина. Даже двигатель как будто перешел на шепот. Массивная женщина в коричнево-рыжей блестящей шубе пытается вступить в диалог с бритым. Безуспешно. Автобус пронзает крик: «Звери, уебки! Пожили бы вы с мое! Я… да я… Суки! Я ничего не боюсь ни ***! Дважды я вешался! Вот… вот – смотрите, шрам какой остался!» Чей-то сухой голос: «Чем хвалишься?!» ударяет бритого как кнутом. Глаза, бегающие не переставая, как будто взрываются. Секундная тишина. Истошный крик: «Чем, чем мне хвалиться?! Суки! Тем, что мать меня трехлетнего кинула? Тем что сдохнуть мечтал? Ой, уебки, уебки! Звери, а не люди!»
Парень закидывает голову назад. На глазах то ли от обилия выпитого, то ли от стыда, появляются слезы: «Простите, правда, не хотел, простите! – обращается он к женщине, – я не грубый на самом деле, ведь не грубый, жизнь, жизнь просто такая. Простите!..» Женщина, сидящая у окна, презрительно отворачивается…
В салоне автобуса снова тишина. Снова серый снег, снова раскачивает дорогу, и снова едем. Куда?