Глава вторая

 
ГЛАВА ВТОРАЯ
 
       До летней сессии оставался ровно месяц. За бурлящими буднями студенческой жизни Наташа и не заметила, как быстро прошла зима. Снег уже сошел, земля оделась в зеленый наряд. В молодых кронах совсем недавно распустившихся деревьев бойко и задорно щебетали птицы. Все живое радовалось солнечному теплу и свету, щедро даримым небесным светилом с необъятного простора чистого лазурного неба.
       Сегодня Наташа, зная свои пробелы, вернулась из института с твердым намерением серьезно позаниматься историей и влиянием русской дореволюционной литературы на развитие революционного движения в России. Но уже более получаса шарила она по полкам, а найти куда-то исчезнувшую книгу никак не могла.
       Елена Кирилловна, занятая вязанием, тихо сидела в уголочке дивана, изредка бросая недоуменные взгляды на дочь.
       - Куда она могла подеваться? – досадливо развела руками Наташа и беспомощно опустилась на стул.
       - Наташенька, ты чего ищешь-то?
       - Да ну, мам, прям чудеса какие-то. Вчера принесла из читалки «Очерки гоголевского периода русской литературы» Чернышевского, хорошо помню, положила вот сюда, а ее нет. Такая, в темно-коричневом переплете. Ты не видела ее, никуда не перекладывала?
       - Доченька, ты же знаешь, я твои книжки никогда не трогаю.
       - Куда она могла деться? - Наташа бросила взгляд на ходики, - А папа-то где, время уже восемь? Может, он куда переложил?
       - Он, Наташенька, сегодня поздно придет. У них партийное собрание. Да ему-то, зачем твои книжки.
       В дверь постучали.
       - Да, войдите, - прокричала Наташа.
       Дверь открылась, на пороге стояла Люба, ее лицо сияло радостной улыбкой.
       - Ой, Любашка! – радостно воскликнула Наташа, вскочив навстречу подруге.
       Елена Кирилловна отложила в сторону вязание и, улыбаясь, посмотрела поверх очков на обнимающихся девчонок.
       - Люб, Любочка, какая ты молодец! Пришла. Как хорошо. Как я рада тебя видеть. Любка!.. - девчата опять обнялись. – Проходи, Любань, проходи, садись, - суетилась Наташа.
       - Наташка, а я к тебе по делу, - проговорила Люба, устраиваясь на диване.
       - Вот, всегда так, - Наташа попыталась изобразить обиду. - Деловая ты, Любка. Просто так прийти навестить подругу не можешь, только по делу. Сколько мы с тобой уже не виделись? Последний раз, помнишь, мы в магазине перед самым новым годом встретились, а сейчас уже май.
       - Да ладно тебе, - засмеялась Люба, - сама никогда не зайдешь, вспомни, когда ты-то у меня была.
       - Девочки, вы пока поговорите, а я чайку приготовлю, - встала Елена Кирилловна.
       - Ой, нет, нет, теть Лен, спасибо, я не надолго. У меня сегодня еще дел, во! – Люба провела ребром ладони по горлу.
       - Ничего, ничего, я сейчас быстренько. Угощу тебя вкусными булочками с кремом, я сейчас, - заторопилась Наташина мама и вышла.
       - Ну, рассказывай, Любашка, как дела, чего новенького?
       - Да чего новенького, ничего. Скоро сессия, три экзамена, да еще зачет по инязу надо получить. Ты-то как, у тебя ведь тоже экзамены?
       - Да, тоже. Да сдадим, Любань, куда нам деваться, - засмеялась Наташа.
       - Слушай, Наташ, я как-то встретила Катюху с Сережкой, знаешь, чего мы решили?
       - Чего?
       - Решили организовать встречу всех ребят нашего класса. Правда, здорово?
       - Ой, это бы было отлично, Любаш. Но всех-то собрать не удастся, только тех, кто в Москве. Мальчишки-то многие в армии.
       - Да всех, конечно, не соберешь. Ну, все равно, я думаю, многие придут.
       - Люб, а когда, в какой день-то? Сейчас ведь сессия начнется. Хорошо бы после нее?
       - Да мы тоже так подумали. Потом ведь некоторые работают, и мы решили сделать это в воскресенье. Прикинули и решили, что самый подходящий день это 22 июня. Позже, ведь кто-то после экзаменов и уехать может. Как ты считаешь?
       - Двадцать второго, а это воскресенье? - спросила Наташа и подошла к висящему на стене отрывному календарю.
       - Да чего ты проверяешь, точно воскресенье.
       - Да я, Любаш, хочу записать, а то такая склерозница стала, могу и забыть, - проговорила Наташа, делая пометку в календаре. – А во сколько и где?
       - Наташ мы решили в шесть, в школе. Как ты думаешь?
       - Отлично. Все, записала, теперь не забуду. – Наташа повернулась к подруге и вновь засияла. - Нет, Любашка, вы с Катюхой прямо-таки молодцы, здорово придумали, молодцы, - возбужденно повторила она. - Как там Катя-то, я ее тоже давно не видела? С Серегой-то она встречается?
       - Да они не разлей вода, - засмеялась Люба. – Сережка влюблен в нее по уши. И она, по-моему, в него тоже. Ты знаешь, Наташ, я вот иногда думаю, но никак понять не могу. Они ведь совершенно разные. Сережка, конечно, хороший парень, умный, честный, справедливый и добрый. Но такой несобранный, такой рассеянный, неуклюжий какой-то, прям жуть. А Катюха, ты же знаешь, та наоборот, живая, категоричная, всегда уверенная в себе, у нее все в руках горит. А вот ведь дружат.
       - Люб, а ты знаешь, так часто бывает. И наоборот, люди одного характера не уживаются. Вы с Антоном-то часто видитесь?
       - Наташ, ну ты чего? Мы с ним каждый день встречаемся, мы же в одной группе учимся, я ж тебе говорила.
       - Ой, Любань, - весело засмеялась Наташа, - я ж говорю у меня с памятью…, - она покрутила пальцем у виска. - Забыла. Как он там?
       - Игорь-то тебе пишет? - не ответила на ее вопрос Люба.
       - Пишет, - чуть погрустнела Наташа.
       - Как он там, наверное, уже летает?
       - Пишет, что уже самостоятельно летал, без инструктора. Хочешь, покажу? – Наташа нагнулась, достала из шкафа альбом. Полистала и, с чуть заметной гордостью, протянула подруге фотографию, на которой Игорь стоял на крыле самолета возле кабины в шлеме, с задранными на лоб летными очками, в меховых унтах и короткой кожаной куртке. Рука его была поднята в приветствии, он улыбался.
       - Здорово, - улыбнулась Люба. – Игорь все-таки молодец, добился своего.
       - Обещает приехать в середине июня в отпуск, - улыбаясь, задумчиво проговорила Наташа.
       - Слушай, Натуль, если он в это время будет в Москве, ты обязательно притащи его на встречу.
       - Конечно, он и сам с удовольствием…
       - Заждались, красавицы, - просунулась в дверь с чайником в руке Елена Кирилловна, - керосинка, что-то плохо горит, наверное, фитили надо поменять. Давайте, девочки, к столу.
       Наташа с Любой поднялись. Елена Кирилловна вновь вышла на кухню, а Наташа стала сервировать стол.
       - Ой, Наташ, - вдруг резко изменила тему разговора Люба, - а ты слышала, что у нашей исторички-то – Марии Андреевны случилось? Ее мужа арестовали, и обыск был.
       - Да, что ты? – Наташа с чашками в руках, в изумлении застыла. - А за что, а ты-то, откуда знаешь, Любань?
       - Да Антон рассказывал, он же с ней в одном доме живет, вернее жил, а такое разве скроешь. Еще в январе. А ты разве не слышала?
       - Нет, – протянула Наташа, продолжая удивляться. – Вот это новость, надо же. А за что, Люб, не знаешь, чего он натворил-то, может шпион, какой?
       - Наташ, так тебе и доложили, за что. Антон говорит, приехали, его забрали и тут же обыск сделали. А Мария Андреевна с детьми, у них же мальчик и девочка, на следующий день уехала куда-то в другой город, к родственникам вроде. В общем, точно никто не знает.
       - Надо же, - опять протянула Наташа, не переставая
удивляться. – А ходила-то Мария всегда такая, ну прямо вся из себя, чистейший души человек, алмаз, стеклышко прозрачное, а вон оно как. Надо же. Помнишь, она все время нам: - вы должны быть патриотами родины, честными, правдивыми и достойными. А сама-то вон как. Надо же.
       - Наташ, да она сама-то может, и не знала ничего.
       - Может, - задумчиво согласилась Наташа.
       На некоторое время воцарилась тишина.
       - Любаш, а он у нее вроде военный был? – спросила Наташа.
       - Да, Антон говорил, командир какой-то.
       - Ну, надо же, - продолжая удивляться, покачала головой Наташа. – Вот так живешь с кем-то рядом, общаешься, доверяешь
человеку, а он какой-нибудь враг или бандит, поди узнай. Надо же, не унималась Наташа. – Прямо не верится. Люб, ты меня просто ошарашила.
       В это время вошла Елена Кирилловна, и девчонки замолчали.


       * * *

       До полудня было еще далеко, но солнце уже припекало так, что даже в тени не чувствовалось спасительной прохлады. Июнь в этом году выдался теплым, даже жарким. Уже больше двух недель на небе не было ни облачка. Ни малейшего дуновения ветерка. Казалось весь мир замер, и не было никакой надежды на его пробуждение. Чистая прозрачная небесная синева, застывшая огромным куполом над землей, хранила в себе полную безмятежность и покой.
       Недовольно фыркнув несколько раз автобус, словно нехотя тронулся с места и натужно дребезжа и поскрипывая всем своим металлическим телом, медленно пополз к следующей остановке.
       Кондуктор усталым отсутствующим взглядом окинула битком набитый пассажирами салон и посмотрела в окно.
       - Следующая остановка «Улица Правда», кто выходит, приготовьтесь, - громко проговорила она, поправляя рукой катушки билетов, висящие на металлической пластинке у нее на груди. – Вошедших, прошу оплатить за проезд.
       Игорь стал пробираться к выходу.
       - Выходите? – спросил он, стоящую у двери полную, лет тридцати, коротко постриженную блондинку в белой шляпке.
       Та нехотя, как бы раздумывая отвечать или нет, медленно обернулась, посмотрела на Игоря и, увидев на его пилотке серебристый пропеллер, расплылась в кокетливой улыбке.
       - Товарищ летчик, а аэродром дальше. Вам надо еще несколько остановок проехать, - писклявым голосом пропела она.
       - Я знаю, но я здесь приземлюсь, домой еду, - улыбнулся Игорь…
       Автобус остановился, Игорь протянул руку, раскрыл створки двери и вслед за женщиной вышел на улицу.
       - Уж очень душно сегодня, вы не находите? - услышал
он и обернулся. Посмотрев на круглое румяное лицо блондинки, Игорь поправил на плече вещевой мешок, расстегнул верхнюю пуговицу гимнастерки и, ничего не ответив, быстро зашагал в сторону перекрестка…
       Тамара Ивановна, старательно разглаживая воротник рубашки, услышала какой-то шум в коридоре, громкие возбужденные голоса, потом что-то загремело, полетело на пол. Она поставила утюг на подставку, повернулась, чтобы пойти посмотреть, что там происходит, и в этом момент дверь резко распахнулась. На пороге, улыбаясь, стоял Игорь. Мать от неожиданности на мгновение застыла, глаза ее заблестели. Она шагнула вперед и бросилась навстречу сыну.
       Несколько минут они стояли, обнявшись, не говоря ни слова.
       - Сыночек, милый, Господи, Игоречек, приехал, - наконец, проговорила она, целуя его лицо, - радость-то какая, радость, Господи, сыночек, милый.
       - Мам в отпуск приехал на целые две недели, - весело проговорил он, высвобождаясь из ее объятий. – Ну, как вы здесь? – Игорь сбросил с плеча вещмешок, снял пилотку, бросил ее на табуретку, и они в обнимку прошли к дивану.
       - Как мы то? Да мы то хорошо. Ты то как, сынок? - Тамара Ивановна, не спуская наполненных радостью и счастьем глаз с сына, присела рядом с ним. – Господи, худющий-то какой. Сыночек, наверное, плохо кормят вас там?
       - Кормят нас отлично мамуль, а жирным, ты сама знаешь, я никогда не был, - важно проговорил Игорь. - А где отец-то на работе?
       - На работе, где ж ему быть. Господи, сыночек, - продолжала причитать мать, - как же я рада, я так скучала, так ждала тебя.
       - Мам, я тоже скучал по тебе. Особенно когда спать ложился, часто думал о вас с отцом. Лежу и думаю, наверное, батя сейчас удочки готовит к рыбалке, - засмеялся Игорь, - а ты на него, как всегда ворчишь.
       - Да ну его, сынок, каждый выходной торчит на своей речке. По дому ничего не делает. Завтра тоже собирается, - недовольно проговорила Тамара Ивановна. – Но ты приехал, значит не пойдет. Хоть один день побудем все вместе. Да ладно, - махнула она рукой, - что мы о нем-то. Ты-то как там, сынок, тяжело, наверное, учиться-то?
       - Мам, как Суворов говорил: «Тяжело в учении – легко в бою», - опять весело засмеялся Игорь.
       - Господи, в каком еще бою, не дай Бог, типун тебе на язык сынок, - с тревогой в голосе проговорила Тамара Ивановна.
       - Да это я так, к слову, - продолжал смеяться Игорь. – А с учебой, мамуль, все нормально, все хорошо. Уже несколько раз летал самостоятельно – без инструктора. Знаешь, мам, летишь, посмотришь сверху на землю, такая красота, такие просторы. Все внизу маленькое, как игрушечное, речки ленточкой извиваются, прямо ручейками кажутся, а люди, как муравьи, медленно двигаются.
       - Страшно-то как, сынок, а вдруг чего случиться, - проговорила мать.
       - Мам, да чего страшного-то. У нас, знаешь какая отличная техника. Наши самолеты самые скоростные и самые надежные в мире. Мы сначала учебные полеты начинали на «Чайках», это такие истребители, но они уже устарели по своим техническим характеристикам, а сейчас осваиваем МИГ-3. Вот это, мам, машина! Скорость, знаешь, свыше пятисот километров. Высоту набирает мгновенно. Маневренность исключительная, мам, послушная, как живая, - увлеченно рассказывал Игорь, - я даже с ней разговариваю иногда…, - улыбнулся он, поднял голову, посмотрел на мать и, увидев в ее глазах слезы, замолчал.
       - Ты чего, мам? - спросил он в недоумении.
       - Да ничего, сынок, не обращай внимания, - грустно улыбнулась она, - я ведь мать, тебе не понять этого, - она прижала его к себе и поцеловала. – Давай-ка я покормлю тебя, Игорек, ты ведь с дороги, голодный, наверное.
       - Мам давай сейчас только чайку попьем, а вечером отец придет, тогда и пообедаем все вместе.
       - Какой чай, ты ж голодный, наверное?
       - Да нет, мам, давай чайку. О! – воскликнул он, увидев на тумбочке темно-сиреневый ящик с блестящей хромированной коробочкой на углу. – Вы чего патефон купили?
       - Да нет, сынок, не купили. Это отца на работе премировали. Там за хорошую работу многих отмечали – кого отрезом на костюм наградили, кого часами, а вот отцу патефон, - гордо проговорила она, - а пластинки уж сами купили.
       Игорь открыл патефон, взял в руки лежащую в нем пластинку.
       - Лидия Русланова, «Валенки», - прочитал он вслух.
       - Игорек, ты сходи, помойся, там справа на кухне наша синяя мыльница, а я пока белье тебе приготовлю, переоденешься.
Наверное, по гражданской одежде-то соскучился уже, - Тамара Ивановна открыла шкаф, достала полотенце.
       Игорь снял гимнастерку, небрежно кинул ее на стул и, не заметив, как из кармана выпала фотография, взял полотенце, поцеловал в щеку мать и направился к двери.
       Тамара Ивановна порывшись в шкафу, достала белье, положила на стол, вытащила рубашку, стала осматривать ее, та выскользнула у нее из рук, упала на пол. Она нагнулась и увидела фотографию. Подняла, посмотрела и задумалась. Потом перевернула фото, прочитала, с теплой грустью улыбнулась и аккуратно положила фотографию на подоконник, на видное место.
       Вытирая голову, вошел, обнаженный по пояс Игорь.
       - Помылся? Вот, сынок, белье, рубашка, там вон на подоконнике…
       - Мам, - перебил ее Игорь, - я пока не буду рубашку одевать, потом вечером. Я хочу сегодня к ребятам еще заскочить, надо же предстать перед ними в полном боевом параде, - засмеялся сын.
       - Как хочешь, - Тамара Ивановна чуть улыбнулась.
       Игорь чуть смутился.
       - Ой, а чайник-то… - всплеснула руками мать, - забыла совсем, я сейчас, сынок, быстро - заторопилась она к двери…
       - Ты говоришь, Игорек, всего на две недели приехал? – спросила Тамара Ивановна сына, когда они уже сидели за столом.
       - Да, мам. Мне вечером второго июля надо быть в училище. Тридцатого я, уеду.
       - Подожди, а сегодня-то у нас какое число?
       - Счастливые часов не наблюдают, - засмеялся Игорь, - сегодня, мамуль, у нас суббота двадцать первое июня.
       - Так какие ж две недели то, сынок? – мать обескуражено с нескрываемой обидой на лице посмотрела на сына, - всего-то получается девять дней.
       - Мам, так дорога же в два конца пять суток, вот и получается.
       Тамара Ивановна промолчала, только горестно вздохнула.
- Отец-то во сколько придет? - спросил Игорь
- Да половина шестого он всегда дома.
       - Игорь, а тебе обязательно сегодня к товарищам-то надо, может завтра? – спросила после небольшой паузы Тамара Ивановна.
       - Мам, да я быстро, на часок всего, - Игорь посмотрел на часы. – К приходу отца как раз и вернусь.
       - Свежо, сынок, придание, да верится с трудом, - удрученно улыбнулась мать.
       - Мам, честное слово, я постараюсь побыстрее, - и, увидев разочарование на лице матери, добавил. – Ну, ты не обижайся, мам. Ладно?
       Тамара Ивановна молча беспомощно махнула рукой, медленно поднялась и посмотрела на сына. Глаза их встретились, и она улыбнулась. Игорь засиял, поднялся, обнял и поцеловал мать.
       - Мам, хорошая ты у меня. Все понимаешь. Я недолго, честное слово.
       - Игорек, у меня к тебе просьба.
       - Какая, мам? – спросил он, натягивая гимнастерку.
       - Я тебя очень прошу, познакомь нас с отцом, наконец, со своей Наташей. Это даже неприлично, Игорь. Вы столько лет дружите, а мы до сих пор не знакомы.
       - Мам, ну ты же знаешь, я, ее к нам тысячу раз приглашал. Ну, что я могу поделать, если она стесняется, ну вот трусиха такая, - оправдывался Игорь.
       Тамара Ивановна задумалась.
       - Вот что. Ты передай Наташе, что сегодня я, приглашаю ее в гости, и скажи ей, если она не придет, я очень обижусь. Хорошо?
       - Хорошо, мамуль, передам, обязательно передам, - засмеялся Игорь, опять подошел к матери обнял ее, поцеловал и направился к двери.


       * * *
       Пробивающий в узкую щель плотно прикрытых штор яркий солнечный луч, подал на пол, задевая часть стола и угол кровати. Хаотично крутящиеся в нем невесомые пылинки, казались живыми и веселыми. Наташа тихо открыла дверь на цыпочках подошла к столу и аккуратно поставила на него наполненный водой кувшин и небольшой тазик. Поправив сбившуюся на лоб прядь волос, она подняла голову, посмотрела на Игоря и затаенно улыбнулась. Тот, широко откинув в сторону правую руку, безмятежно сладко спал. Наташа присела на краешек стула, заворожено глядя на него, и ее нежную чистую девичью душу переполняли радость и счастье, и вместе с тем, она ощущала какое-то непонятное легкое волнение и загадочную неопределенность. Она понимала и ощущала каждой клеточкой своего тела, что Игорь за эту ночь, стал для нее еще более дорогим и близким человеком.
       Игорь зашевелился, открыл глаза, обвел недоуменным
взглядом комнату и, увидев Наташу, расплылся в широкой радостной улыбке. Его глаза загорелись теплом и светом, нежностью и любовью, добротой и преданностью. Он сел на кровати, молча протянул к ней руки. Наташа подошла, села с ним рядом. Игорь обнял ее и стал целовать ее лицо, шею, руки.
       - Вставай, вставай, соня, - радостно проговорила она, стараясь высвободиться из его объятий.
       - А сколько время-то? - спросил Игорь, шаря по стене взглядом в поисках часов.
       - Уже половина одиннадцатого, - ответила Наташа,
заплетая в косу свои густые светло-русые волосы, падающие золотистым водопадом на ее грудь.
       - Ничего себе! Никогда так долго не спал, - пробурчал Игорь, ища глазами свою одежду.
       - Игорь, ты умойся здесь. Я вот воду и тазик принесла. Я не хочу, чтобы соседи видели, что ты умываешься.
       Когда он натянул трусы и брюки, Наташа взяла кувшин, поставила тазик на стул.
       - Давай, я тебе полью, - она протянула ему мыло. - Только постарайся не очень брызгать, - улыбнулась Наташа.
       Игорь ответил ей поцелуем в щеку и послушно вытянул руки.
       - Теперь ты посиди, - приказала Наташа, когда с умыванием было закончено. - Я сейчас приготовлю завтрак. Яичницу будешь? – спросила она.
       - Натуль, а чего ты будешь возиться, пойдем к нам, там мама нас накормит.
       - Игорь, я, что похожа на нахалку? - обиделась Наташа. - Вчера нас твоя мама кормила, мы еще и сегодня явимся. Совесть-то надо иметь.
       - Да брось ты, подумаешь…
       - Игорь, прекрати. Я спрашиваю, ты яичницу будешь?
       Игорь отложил в сторону полотенце, подошел к Наташе, притянул ее к себе и обнял.
       - Натуленька, милая ты моя, я так люблю тебя. Ты самая лучшая на свете, - шептал он, целуя ее шею. – В следующем году я закончу училище, получу назначение, приеду и заберу тебя с собой. Поедешь со мной? – Игорь отстранился и заглянул ей в глаза. Кроме покорной преданности и безграничного счастья в них не было ничего. Наташа кивнула. И их губы вновь слились воедино в долгом, пьянящем душу, трепетном поцелуе…
       Игорь так быстро смел содержимое тарелки и принялся за чай. Наташа довольная улыбнулась.
       - Ты чего? - спросил он.
       - Да так, смешинка в рот попала, - отшутилась она.
       - Наташ, ну как тебе вчера мои родители?
       - Ой, Игорь, признаюсь, я так вчера волновалась, дурочка.
       - Да я видел, - усмехнулся он, - особенно вначале. Стоит, дрожит как осиновый листочек, - засмеялся Игорь, - как будто ее на казнь привели. Потом, вроде, немножко освоилась, отошла, стала хоть от пола глаза поднимать.
       - Да, тебе хорошо, смеяться, - обиделась Наташа, - а я первый раз в такой обстановке. Мама у тебя, Игорь, очень хорошая. По-моему, очень добрая, внимательная и отзывчивая женщина.
       - Она про твою маму мне тоже самое говорила. А отец?
       - А откуда Тамара Ивановна знает мою маму, - удивилась Наташа.
       - Да они ж на родительских собраниях часто встречались, вот и познакомились. А отец- то как? – переспросил он.
       - Не знаю, - честно призналась Наташа и смутилась, - он ведь все больше молчал, сидел, да только слушал, а как так можно определить, какой человек, - оправдывалась она. – Но, вообще, он симпатичный мужчина, ты на него похож, - улыбнулась Наташа. – И мама у тебя красивая, - добавила она.
       - Наташ, ты говорила, что твои мама с папой завтра приедут?
       - Да собирались вернуться завтра, но говорили так, не очень определенно. Похороны они точно сами не знали в какой день будут. А что?
       - Да так, - не стал уточнять Игорь. – Ой, Натулька, накормила, - довольный протянул он, - давно с таким аппетитом не ел. Спасибо, - Игорь потянулся к Наташе, та подставила ему щеку.
       - Слушай Игорь, ты не забыл, что нам сегодня к шести часам в школу?
       - На родительское собрание? - засмеялся он.
       - На экзамен по математике, - поддержала она его шутку.
       - Конечно, не забыл, я даже шпаргалки приготовил, - продолжал шутить Игорь.
       - Дурачок ты, - засмеялась Наташа.
       - Точно, Наташ, да еще какой.
       - Ладно, я сейчас уберу со стола, и, мы поедем. Ты помнишь,
что мы собирались сегодня с тобой в парк культуры и отдыха, не забыл?
       - Натуль, только давай на минуточку ко мне дамой забежим. А то мои, наверное, волнуются. Я же вчера не предупредил их, что ночевать не приду.
       - Только я тебя, Игорек, во дворе подожду, ладно? - Наташа встала, поднялся и Игорь.
       - Да чего ж ты опять-то боишься. Ты же с ними уже познакомилась.
       - Мало ли что познакомилась, все равно не пойду, - обиделась Наташа. - Ничего ты не понимаешь, дурачок.
       - Ну, вот опять дурачок.
       Наташа повернулась к нему.
       - Ну, ладно, не обижайся, я же шучу, - она обвила его шею руками, вытянула в трубочку губы и потянулась к нему…
       После очередного поцелуя, Игорь помог собрать ей со стола, и Наташа отнесла посуду на кухню.
       - Игорь, - попросила она, вернувшись, - давай немного подождем, - Наташа посмотрела на часы, было без четырех минут двенадцать. – Тетя Зина сказала, что в двенадцать часов по радио передадут какое-то важное сообщение. Ладно? А потом поедем.
       - Давай, - согласился Игорь.
       Они сели поближе к черной тарелке висящей на стене. Через несколько минут диктор объявил, что сейчас с важным правительственным сообщением выступит Нарком иностранных дел СССР товарищ Молотов. Игорь с Наташей недоуменно переглянулись.
       Первые же слова Молотова, суровая напряженность в его голосе, заставили ребят насторожиться.
       «Сегодня, в четыре часа утра, - говорил Молотов, - без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без
объявления войны, германские войска напали на нашу страну,
атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города…».
       Игорь, затаив дыхание, напряженно вслушивался в каждое слово. Наташа круглыми, ничего не понимающими глазами смотрела на него с тревогой…