Идиллия

       
       Все счастливые семьи похожи друг на друга...
       Л.Н. Толстой

Любовь зла. Как я могла полюбить этого козла? Я и сейчас его люблю, но ненавижу больше.

Тогда восемь лет назад, на закате перестроечной эпохи, когда мы познакомились с ним, он казался мне Чайлд Гарольдом, Онегиным и бумажным солдатом Окуджавы в одном флаконе. Хотелось проникнуть в казавшийся загадочным мирок властелина зрительских сердец и спасти его от пошлого огня повседневной действительности.

Он был актером. А зрителем была я. Ха-ха! Почти Меладзе. Сванидзе, блин!
Он Бельмондо, а я bell манда ! Дура набитая! И ведь не девочка уже была.

- Девушка, как вас зовут?
Голос приятный, бархатный баритон, как он сам, самовлюбленный кретин, его называл, был действительно притягателен. Особенно по телефону.
- Тамара. А вас? – соврала, как будто не знаю. – Вы хотите со мной познакомиться?
- Ни в коем случае!- он оскалил в плотоядной улыбке не очень ровные зубы. – Олег.
- Ну, вот и славно, О-лег, а то я тороплюсь. Рада была удовлетворить ваше любопытство.
Вот так романтично все начиналось.
       ***

- Ты принимала душ? – тоном, не терпящим многозначной трактовки, спросил он. Лицевые мышцы этого маромоя попытались изобразить озабоченность чем-то другим, нежели мои водные процедуры.
- А собственно, к чему вопрос?
У нас в квартире счетчики на газ, воду, само собой, электричество - скряга экономит на всем.
- Просто спросил, - процитировал тарантиновского Винсента Вегу, жалкий заслуженный актеришка.
Далее произошло нечто. Он подошел ко мне и обнюхал, как кобель сучку. От обиды слезы навернулись у меня на глазах.
- Скотина,- подумала я, невольно шепотом артикулировав собственное негодование.
Профессиональный комедиант перевоплотился в одну секунду.
- Что ты себе позволяешь, тварь! - брызжа слюной подскочил он ко мне.
- Пошел на ***, ничтожество!
- Мудачка, тебя нужно ****ить, как деревенскую бабу, чтобы знала место!- заорал он, размахивая кулачками.

 Слава богу, Давид у мамы на Камышовой – в предыдущие разы присутствие пятилетнего сына его не останавливало. Я не сдержалась и отвесила ему звонкую пощечину. Он замахнулся, я инстинктивно закрыла лицо руками. Удара не последовало. Испугался. Всегда был бздиловат! Не суда – общественного мнения. Бить женщину таким «интеллигентам» непозволительно.
- Безмозглая бабища! – завизжал приверженец системы Станиславского.
Чтобы остановить поток площадной брани я еще раз дала ему оплеуху. Он мог легко отбить мою руку, но не сделал этого специально. Христосик подставил мне другую щеку.
- Давай, бей! Бей еще! Выбей мне зубы! – истерично кричал он.
Как Ставрогин перед Шатовым взял руки за спину. Извергая оскорбления, в надежде спровоцировать меня на дальнейшее насилие над «венцом вселенной», плясал передо мной только что не в присядку. Какой на хрен венец! ****ец а не венец. Али баба, али мужик?

Внезапно накатила какая-то усталость. Смотреть эту «Божественную трагедию одного актера» не было больше сил. Я знала, не первый год замужем, - завтра припрется с букетом и будет умолять о прощении.
Хрен тебе на лопате! Довольно с меня этого мазохизма. Молча взяла пальто и вышла из когда-то казавшегося уютным, но уже давно обрыдшего гнездышка орла в вороньих перьях. На этот раз навсегда.


       *************************

Брак по расчету? Зачем я взял ее в жены?
Любовь приходит и уходит, а кушать и стирать носки нужно всегда!

Я же не любил ее никогда. Да – нравилась. Главное – чтобы человек хороший был. Фраза долгое время казавшаяся мне пошлостью очень даже не лишена смысла. Шекспировские страсти – лишнее в семейной жизни.

Помню, как тогда после спектакля пересеклись с ней взглядами. Достаточно было доли секунды, чтобы прочесть в ее зеленых глазах интерес и смущение одновременно. Глаза – зеркало души. Последующее неумелое кокетство в ответе на вопрос об имени. Некрасивая, но обаятельная. Я тогда сразу подумал – вот оно то, что я так долго искал.

Тамара, Вы прекрасны,
Очаровательны, умны!
Вы мне не верите? Напрасно!
Вы – гений чистой красоты.

Эти слова на восьмомартовской открытке были стопроцентной правдой, но с кем не поживешь, того не узнаешь!

- Ты была в душе? – спросил я, так как чувствовал, что от нее пахнет самкой.
 Свое не пахнет. Небрежение к гигиене я начал замечать после рождения сына. Оставшись без зубной щетки, человек покупал новую лишь на третий день. Омовения она совершала по какому-то собственному графику - не каждый день и далеко не всегда перед или после полового акта. Да, материнский труд дело не легкое, но не повод для самооправдания. Не переносящая малейших замечаний психика получила индульгенцию в лице обожаемого обоими чада. Как это часто бывает, ребенок использовался как средство для шантажа. Нет, слава богу, ничего материального не вымогалось. Только духовное. Беда в том, что этого то я дать ей и не мог.
- Не поняла, - к чему вопрос.
Не мог же я ей сказать: Дорогая, помой ****у или более толерантное - любовь моя, я чувствую какой-то приятный запах и просто хотел узнать, не новый ли это шампунь. В памяти всплыл инцидент.

 Однажды, покормив меня ужином, готовила она редко, но пристойно, хотя при этом вздыхала: «Как я не люблю готовить», Тома поинтересовалась, насколько он был вкусен. Я, погруженный в какие-то свои проблемы и слегка раздраженный тем, что она в процессе поглощения пищи лапочет о совершенно мне неинтересных делах и не замечает, что я демонстративно ее не слушаю, грубовато ответил: «Недостаточно того, что я «вылизал» тарелку, нужно обязательно выклянчивать комплименты?» Реакция превзошла все мои ожидания. Она начала орать и бить посуду. Я тоже вскипел и запустил в нее пустым бокалом, но, слава богу, не попал. Потом я извинялся, а она не разговаривала со мной три дня.
В дальнейшем обиды возникали просто из за косого взгляда. Вербальные замечания никогда не вызывали у нее желания исправить то, на что я обратил внимание. Я стал побаиваться их делать.

- Я просто спросил.
- Нет, я не поняла, к чему вопрос? - супруга явно начинала заводиться.
- Показалось, - честно сказал я, понюхав воздух, обволакивающий ее дородное тело.
Далее – инцидент «за ужином» повторился.

Я был обложен ***ми по полной программе. Такой прыти от выпускницы исторического факультета я не ожидал. Видимо, работа менеджером по персоналу в пивной компании «Бочкарев» предполагала знание риторики основных потребителей хмельного зелья.

 Пытаясь образумить взбеленившуюся бабу, я тоже стал кричать «нехорошие слова» и получил пару раз по морде. Ни какие не пощечины! Два хука справа в лучших традициях Султана Ибрагимова. От свернутой челюсти спасла дряблость ее бицепсов. Затем она сорвала, чуть ли не вместе с вешалкой, пальто и хлопнула дверью так, что посыпалась штукатурка.
Слава богу, сын у тещи. Ушла, как обычно,- навсегда.

Извиняться опять придется мне.