Тебе нравятся испорченные девчонки?..

- Тебе нравятся испорченные девчонки?.. – эротично шептала она мне в ухо, прижимая мою ладонь к низу своего живота.
-Смотря как посмотреть, - отвечал я.
- А ты… подумай… - отрывисто дышала она мне в лицо, прикасаясь сладковато-мятными губами к моим губам.
- А какая ты? – уклончиво спрашивал я, вздрагивая от сильного возбуждения.
-Я? - её губы пурпурно улыбались.
-Я? - её глаза изумрудно блестели, отражая неровное мерцание восковых свечей.
-Я? – извивалась она мягкой, податливой змеёй у меня на груди.
-Я? – серебристой струёй стекал в мою душу её мелодичный голос.
-Я сука! Я мерзкая, грязная потаскуха! Я ****ь, *****, *****! Вот кто я! – вдруг вскричал её пьяный хриплый голос.
В нежной изящной руке сверкнул столовый нож. Взметнулся над моим лицом.
- О боже, нет! – заорал я во всё горло, низвергнутый в бездну нечеловеческого ужаса.
И с отвращением и страхом оттолкнул от себя её колеблющиеся, как желе, груди.
Она упала на паркетный пол. Звякнул отлетевший в сторону нож.
Я вскочил с дивана.
Поверженной ланью лежала она у моих ног. Лежала, как та голая сучка на картине Рембрандта. Груди, бёдра и т.п. - всё имеется.
Я подошел к бару, налил себе выпить.
А погодка сегодня, кстати, очень даже ничего. Не мешало бы прогуляться вдоль по Краснопресненской.