Выдох

Температура у дочки спала - и сразу стало легче дышать, в самом прямом смысле тяжесть ушла из груди.

Вот так же в детстве вдохнёшь - и не дышишь, а по груди ползает ледышка стетоскопа и постукивают пальцы врача. А потом очередной рентген, громыхание автоматических дверей, где тоже нужно сдержать дыхание...
А потом еще какая-то внутренняя скопия, когда дыхание в себе не удерживаешь и хочется разреветься, устав от всей этой больничной суеты и инородных предметов в тебе.

А тебя выгоняют в коридор и ты с л ы ш и ш ь молчание отца, говорит только тот врач, который ни разу не согрел стетоскоп своим дыханием, как делает это соседка-медсестра. И говорит он непонятные вещи, ты слышишь только обрывки:
-...мало надежды...операция в крайнем случае...от силы год-полтора, потом...в шесть лет такое первый раз вижу...сердце не выдержит...хорошо, что сворачиваемость высокая...
И потом отец почему-то всегда с тобой, у него впервые такой длинный отпуск и вы отдыхаете в Пятигорске зимой, а потом ранней весной в Кисловодске, а потом уже в Москве и там тебя опять просят, - да нет, уже требуют:
- Не дыши!

И опять холодные звякающие инструменты, наркозы и больничная пища.
И снова больницы, санатории, здравницы, Украина, Минеральные Воды, Нальчик...
И ты, вроде бы, забыл тот подслушанный разговор, но помнишь эти "год-полтора". Помнишь каждый день.
И строгая диета, и никакого шоколада, только свекла и травы, перетертые яблоки и какая-то дефицитная розовая субстанция в импортных баночках, коробку с которыми выносят даже во время пожара, забыв про документы.

И снова рентген, и снова "Не дышать!", и врач, с улыбкой и показательно перечеркивающий прежний диагноз, красивая бутылка на столе с коричневой тягучей жидкостью в ней, плачущий отец, люди-люди вокруг, в белых халатах и без них...

- А можно мне выдохнуть?
И все почему-то начинают смеяться, хлопают по плечу, ворошат волосы, суют плитки с шоколадом и только отец всё время повторяет:
- Теперь - можно, теперь всё можно, сына.

И, кажется, тоже в ы д ы х а е т.