«Еще не хватало», - зло подумала она, поворачивая на Тверскую… «Нет, ну надо же – столько времени прошло, а ты вдруг решила повспоминать! Прекрати сейчас же! Бред какой-то!» Думая так, она продолжила движение, не предусмотрев, однако, что мысли ее давно отвлекли уже от дороги, да и вообще от чего бы то ни было… Чуть не «поцеловав» стоящую впереди «Ауди», она, наконец, опомнилась.
«Надо взять себя в руки… Да что такое сегодня со мной?! Так давно ничего не вспоминалось… Интересно, а номер у него тот же? Да нет…Забыла?! Ведь он еще тогда его заменил. Да какая разница, в конце концов!!! Все. Хватит. Надо переключиться, думать о дороге, о предстоящей сделке, о встрече, о тех людях, с которыми уже давно все оговорено. Они ждут решения и отчасти твоего. Они хотят получить от этой встречи свое, а ты – свое…»
Олег Владиленович ожидал приезда контрагентов просто-таки с суеверным страхом. Предстоящая сделка решала очень многое. Раньше такое и представить было бы невозможным. А тут – надо же – столько возможностей, столько денег, столько перспектив. Лишь бы ничего не сорвалось, лишь бы сладилось. Успокаивая сам себя, он решительным тоном поведал секретарше, что как только прибудут господа из «Интерконтракта», а также новый юрист, он в тот же момент должен об этом узнать. Они только заедут на тихую стоянку возле офиса, кстати, нового и в центре, а он уже должен быть в курсе. Кофе должен быть горячим, пирожные свежими, а персонал милым и любезным. Секретарша, тоже, кстати, новенькая, подстать офису, глядя преданно и слащаво куда-то в район левого виска шефа, мгновенно пообещала, что все будет исполнено. И, подкрепляя свои обещания делом, заняла позицию в районе окна и кофеварки, стоявшей на низком столике, дабы не пропустить момент «икс», который вот-вот должен был нагрянуть…
Персонал, из без того напуганный слухами и тихими разговорами в курилке о том, что скоро настанут "иные» времена, блуждал по коридорам, не утруждаясь работой. Не то, чтобы никто совсем не работал, нет, например, Анна Ивановна из отдела маркетинга, придя на работу, так и не высунула носа из своего кабинета. Хотя, по версии того же персонала, она-то, будучи пассией шефа, уж точно была в курсе всех дел. Но одно то, что она - эта королевна – сидит тихой мышкой за закрытой наглухо дверью, персонал напрягало и заставляло шуршать сплетнями еще больше. Что ждет компанию?! Крах или подъем? Нас продали? Мы купили? Самые разные предположения строились в кулуарах, но точные сведения никто предоставить не мог, а потому напряжение все возрастало и возрастало…
Все разрешилось более или менее с прибытием «нового» юриста, взятого, вернее, взятую в компанию всего неделю назад. Не омраченное черными вестями ее лицо, открытый взгляд и улыбка, внесли некоторое оживление в ряды сотрудников. Самый смелый, и, как он сам считал, приближенный (они часто курили с юристом и разговаривали «за жизнь») кадровик Андрей, тут же подскочил с предложением «кофейнуть и поболтать».
- Даров, - сказал он, - коверкая фразы. Как жисть?
- Не дождетесь, - традиционно ответила она, пристраивая на чей-то стул легкую куртку, сумку и портфель. – Сам?
- Жив, здоров, довольно упитан, - в традициях советского кинематографа, кстати, очень ею любимого, ответствовал он.
- Ну и чудненько. Никто еще не прибыл? Где шеф?
- Как с утра заперся у себя, так его и не видел никто. Только Светка, но она не в счет. Она его видит гораздо чаще, чем хотела бы…А прибыть-то кто должен?
- Надо бы отметиться… Доложить, так сказать… Ну да ладно – время-то терпит. Сколько сейчас, Андрюш? – его последний вопрос она проигнорировала.
- На наших кремлевских полдвенадцатого.
- Сойдет. И на кофе, и на перекур время есть. Последние новости расскажешь?
Андрюша четко знал то, что рассказывать можно, а что не следует. Не зря он считался приближенным. Но и коллектив за спиной обязывал. Поэтому, очень дозировано, наливая кофе, он поведал о том, что у Машки из строительного намечается роман с Никитой из отдела затрат… У Ольги из бухгалтерии родился сын, но все гадают, в курсе ли муж о ее шашнях с заместителем и чей это ребенок.
- Прикольно, прикольно, - ответила она, думая о своем. Ладно, пора и за дела приниматься.
- Так ведь кофе-то не попила, Ирма Батьковна.
- Да Бог с ним, с кофе. Потом кофеем побалуемся, если дело сладится.
- А что за дело-то, Ирма Батьковна, не поведаешь, по старой дружбе?
- Вот сделаю дело, начну гулять смело, тогда, может и поведаю, Андрюш, а пока – прости меня, Андрюшенька, дуру грешную, побегу-ка я отдавать свой гражданский долг, работать во благо частного капитала… И на твою, кстати, зарплату в отдельно взятом мировом масштабе.
Улыбнулась мимолетно, простучала каблуками, взмахнула сумочкой, подхваченной со стула, и исчезла за широкой (и почему в этом офисе все двери такие широкие, не по стандарту) створкой. Створка медленно подтянулась и встала на место. Андрей долго смотрел на эту створку, не замечая, что чашка с кофе, которую он только что намеревался поставить перед ней на стол, накренилась, и тонкая струйка плавным водопадом стекает на светлый ковролин…
Ирма ветром влетела в кабинет шефа, поздоровалась в своей обычной манере – вроде и уважила, и улыбка на лице, а все равно – вроде и не тебе улыбается, и здоровается вроде как не с тобой. В пространство здоровается. «Интересно, - вдруг у Олега Владиленовича мелькнула мысль, - а со своими, ну с друзьями или с любимыми – ведь есть же у нее любимые, ну хоть дети, что ли (он читал анкету, но забыл, честно говоря – есть или нет) – она также пространственно ведет себя? Так же уклоняется от прямого взгляда? Да нет, не уклоняется, вроде и смотрит на тебя, но все равно как будто нет ее, не тебе взгляд. Противная баба». Но ответил мило и даже заискивающе: «Добрались как? Пробок нет?»
- Когда ж их не было, Олег Владиленович? Были они, есть и будут. Стояла на Тверской минут пятнадцать, уже думала – опоздаю.
- Да…. – Многозначительно протянул он. Говорить было больше не о чем. Все было сказано до этого, обмусолено, переговорено не раз, и не два. Сегодня говорить было уже поздно. Оставалось просто ждать.
- Подождем? - спросила Ирма, - устраиваясь в кресле напротив стола, - минут десять еще, правильно? Если не опоздают, конечно.
- Думаешь, опоздают? Он всегда был мнительным, а в решающих ситуациях становился просто параноиком.
- Всякое может случиться. Но нам-то куда торопиться? Посидим. Подождем. Дождемся, - глядя на него и стараясь успокоить, проговорила она.
- Кофе, Ирма?
- Не хочу сейчас, спасибо. Закурю?
- Кури. Это было поблажкой, и она это знала. Некурящий сам, он с трудом выносил запах табака, а уж в своем кабинете тем более.
В наступившей тишине звякнула крышка зажигалки, потом раздался ровный гул газа. Внезапный хлопок двери заставил вздрогнуть их обоих. Приближающийся топот нескольких пар ног, достигнув приемной, затих. Момент «икс». Вот и настал…
На удивление все прошло настолько гладко, что даже не верилось. Посидели, пару минут обговорили уже обговоренное, просмотрели, подписали подготовленные документы, пожали руки и обменялись кивками, даже кофе не попили. Разошлись. Оставалось только выдохнуть и поздравить самих себя, а потом бодро браться за работу, которую щедро будет оплачивать компания «Интерконтракт».
- Ну, я поеду уже, Олег Владиленович? Времени много, а у меня еще куча дел. Бумаги еще раз просмотрю, позвоню Вам вечерком.
- Ладно, ладно. – В эйфории он потирал руки. Ей почему-то этот жест был противен. Да и сам Олег приятных чувств у нее не вызывал.
«Надо бы пойти кофейку дернуть где-нибудь. Только не здесь. У девчонок, что ли – в отделе заказов? Или Танюшку навестить?»
- Ну, до встречи, и всего Вам доброго!
- Да уж, доброму мы всегда рады. Ты когда прибудешь еще, Ирма Яновна?
Ее раздражала его манера говорить «ты» при общем обращении по имени-отчеству, но замечание она с самого первого раза не сделала, а потому поздно было уже выражать свое неудовольствие.
- Во вторник планировала, если экстренного ничего не случится. А так – я на мобильном, звоните, если что.
- Ладно, ладно. Позвоню… Если что. Осторожнее там, на дороге.
- Спасибо. И еще раз – до свидания.
- До свидания, Ирма Яновна.
Непроизвольно, выйдя за дверь, она выдохнула. Надо же, сколько эти сделки забирают сил. Должна была бы уже привыкнуть за столько-то лет, а нет, все равно волнение, вздохи-выдохи, потные ладони. Что-то неуловимое кольнуло вдруг, так колет, когда в спину смотрит кто-то пристально и недружелюбно. Но за спиной закрытая «шефова» дверь, а колющее ощущение все не покидает. Перенервничала – подумала она. Кофе, сигарета и по делам, работать, дальше и дальше. И надо бы няне позвонить, как они там. Лерка как – пришла ли уже из школы, да и Алеша с утра что-то неважно себя чувствовал. Мысли о семье сразу увлекли, и неприятное ощущение отошло на дальний план. Если бы она в тот момент потрудилась его проанализировать, понять причину, то, возможно, очень быстро села бы в машину и поехала на бешеной скорости подальше от этого офиса в центре. Но в тот момент ее действительно увлекли мысли о детях и их маленьких проблемах, а потому все остальные ощущения остались неосознанными...
Он уже давно и четко знал всю схему своего появления не то, чтобы именно в этой конторе, но в любой другой. Охрана с удивленным и неприязненным взглядом, потом секретариат с цербером, либо с пустышкой, с ужасом пытающейся отсрочить уведомление шефа…. Сам шеф. Кофе. Или чай. Нет, сегодня лучше чай. Вряд ли у них есть тот, который он выпил бы с удовольствием сейчас, но хоть какой. Кофе он в принципе не любил, пил по необходимости.
Предугаданная схема не замедлила себя оправдать. Правда вот охране было все равно – она была общая по зданию, фирмочек в здании было неимоверное количество, так что его появление на охрану произвело впечатление скорее мобилизующее от рутины, чем недовольное или пугающее.
А вот с секретариатом он не ошибся. Да и с шефом тоже. Пустышка глазела, шеф долго и не по делу разевал рот, но кресло предложил чуть ли не свое, кофе тут же затребовал, потом учел пожелания и затребовал чай. Плюшки, пирожные, лимон… Пора, пора приступать к делам, но почему-то вдруг захотелось оттянуть момент, насладиться еще пока тишиной в собственной голове, посмотреть отстраненно на беготню по кабинету шефа и пустышки, которая от страха подрастеряла весь свой напыщенный вид…
Голос шефа вывел его из раздумий и из созданной с такими усилиями тишины в голове.
- Я не понимаю, - нервно, но не раздраженно – (соображает) – начал шеф. Что за вопросы у Вашего…ммм… ведомства могут быть к нашей организации? Мы не так давно сюда переехали, все документы у нас в полном порядке, аренду заплатили за три месяца вперед…
- Свой вопрос, Олег Владиленович, я Вам уже задал. И хотел бы получить на него ответ. Желательно в виде документов.
- Понимаете ли… Наша организация не такая большая. Долгое время мы обходились без юридического сопровождения, но вот недавно сочли нужным обратиться за такой помощью. Но дело все в том, что у нас юрист, как бы Вам сказать… Приходящий. Приходящая. Но уже вошла в курс дела, все документы у нее. Кстати! Она вот-вот была тут, но я боюсь, что уже уехала.
- Придется Вам, если она все-таки вот-вот была тут, вернуть ее обратно, чтобы мы все-таки могли ознакомиться с документами, с которыми уже ознакомилась она.
- Я сейчас скажу Свете…То есть попрошу секретаря, чтобы она связалась с ней.
- Да уж, сделайте одолжение.
Селектор автоматическим, но, видимо, Светиным голосом, пропищал, что Ирма Яновна еще не уехала, вернее, она не в курсе, уехала или нет, но вроде еще здесь, ой, да вот и машина на стояночке, точно здесь, и сейчас селектор, то есть, нет, конечно, Света, то есть секретарь, непременно ее разыщет….
Что-то дернулось у него внутри при словосочетании «Ирма Яновна». Что-то неуловимое. Забытое и далекое. То, что нельзя помнить. То, что помнить и не нужно. Но, тишина в голове вот еще чуть-чуть давала расслабиться, и он не стал развивать мелькнувшую было мысль.
Прошло минут пять, сзади отчетливо скрипнула дверь – он поморщился – новый офис, а двери уже скрипят – и через секунду голос, заставивший болезненно заколоть левый бок со спины, произнес: «Олег Владиленович, Вы меня поймали уже на выходе, у нас что-то случилось?». Он медленно, стараясь унять спину и одновременно взорвавшуюся от мыслей голову (месть за временную тишину), повернулся…
Да. Это он – медленно протекло у нее в мыслях. Протекло и стало оседать, как густая жидкость по стенкам стакана. Надо же. Мир тесен. Вот и встретились. От судьбы не уйдешь. Какие еще дурацкие фразы есть на такой случай? Вот он. Сидит напротив. Хорош. Молод. Задирист. Как всегда. Нет. Как тогда. Надо очнуться. Надо прекратить это. Надо что-то сказать, желательно, непринужденно. Надо улыбнуться. Почему так много «надо»? Узнал? Нет? Узнал… Почему так странно смотрит? Что у меня сейчас с прической? Ногти? Ногти в полном порядке. Только что на руле лежавшие руки позволили насладиться красотой ногтей… Юбка! Нет, с этой юбкой не может быть не в порядке. Она шилась по спецзаказу, она сидит идеально, она мятая от природы – это же мокрый шелк. Так. Давай, давай подумай еще о всякой ерунде. Думай, но скажи хоть что-нибудь. Хотя бы пройди и присядь…Слишком давно и слишком всерьез ее тогда «зацепило», чтобы вот сейчас так резко и неожиданно столкнувшись лицом к лицу, она могла взять и «выключить» все свои мысли. А их поток заворачивался стремительно, откуда-то выскакивали рваные картинки – кадры прошлого, они, оказывается, никуда не исчезли и сейчас вознамерились накрыть ее с головой
В ее сторону медленно, как в кино, протянулась рука с документом. Голос издалека что-то произнес. С трудом преодолевая оцепенение и стараясь избавиться от судороги, сковавшей лицо и заставляющей улыбаться бессмысленной любезной улыбкой, она опустила глаза на удостоверение. Что в нем надо увидеть?! Имя, фамилию?! Звание? Капитан. Да. Капитан. Капитан чего? Дальнего плавания? Бред. Надо срочно выплыть из этого бредового водоворота мыслей, из этой стремнины, засасывающей и не дающей вздохнуть, и придти в себя. Уж фамилию, имя и отчество она знала. Так хорошо знала, что разбуженная ночью могла бы сама нарисовать это удостоверение, причем с фотографией. А с фотографии, которую сейчас показывали ей, на нее смотрели те самые глаза. Почему-то только глаза на официальных фотографиях получаются так, что можно узнать человека. А в общем ракурсе эти фотографии напоминают маску, причем выполненную не совсем умелым мастером…
- Добрый день. Соечкин Алексей Александрович. Управление по борьбе с экономическими преступлениями ГУВД Московской области.
- Здравствуйте. Завадская Ирма Яновна. Юрист.
Его взгляд на мгновение стал удивленным. Повисла секундная тишина, но, казалось, что длится она очень долго.
- Какие проблемы у нас, Алексей Александрович? Олег Владиленович, что происходит? - Она очень старалась, чтобы голос звучал спокойно и расслабленно. Однако кровь в голове пульсировала, да даже не пульсировала, а фонтанировала, медленно возникала болезненная тяжесть в затылке, постепенно предательски приближаясь к лицу. Она понимала, что буквально через секунду щеки станут пурпурными и не могла справиться с этим. «Возьми себя в руки, что происходит?! Все нормально. Пришел человек. Он пришел по работе. И сейчас надо начинать работать тоже. Работать, а не краснеть, как девица на выданье. Да ты уже и не девица! Воспоминания? Какие, к черту, воспоминания? Хотя… ты их спрятала поглубже и подальше, а они нашли лазейку и сейчас вылезают все, все до последнего, заставляя переживать заново. Что переживать?! Все уже было пережито. Давно. Все закончилось, все забыто. Вот и не верь предчувствиям на Тверской после этого! Откуда-то издалека приплыла мысль, что не стоило задерживаться и пить кофе, тогда она сейчас уже была бы далеко отсюда. Малодушие. Трусость. Ну была бы далеко, что бы это изменило? Ее бы все равно вызвали, пригласили, обязали и так далее».
Не в силах больше маячить перед столом с растерянным шефом и человеком, сидевшим напротив, она прошла к окну, где стоял старый стул, который зачем-то перевезли из старого офиса в Люберцах, все собирались выкинуть, но ни у кого до этого не доходили руки. Присев, она почувствовала себя увереннее и спокойнее.
Шеф ерзал. Ерзал так очевидно и заметно, что, несмотря на всю ситуацию, ей вдруг стало смешно. Паника, выплескивавшаяся из глаз шефа, суетливые движения рук, поправлявших что-то там на столе, создавали впечатление, что шефа кто-то дергает за невидимые ниточки. Вот сейчас невидимый кукловод захочет, и шеф что-нибудь спляшет, а может быть и споет…
Видимо, шеф и сам понял, что ведет себя крайне нервно и это заметно всем присутствующим, поэтому Олег резво вскочил, суетливо покинул пределы стола и объявил, что должен отдать ряд распоряжений сотрудникам, а потому на некоторое время покинет кабинет, но обязательно, обязательно вернется и в ближайшее время. А вот Ирма Яновна сейчас все объяснит, покажет и расскажет, тем более, что она в курсе всего, так что…
Произнеся все это, он протрусил к двери, так никем и не остановленный и, кстати, не получив ответа ни от кого на все свои высказывания. В очередной раз скрипнув, дверь закрылась.
- Привет, - сказал Алексей негромко, - надо же, как тесен мир. Ты теперь здесь работаешь?
- Подрабатываю. Эта фирма у меня на сопровождении. Это сегодня так получилось, что я здесь, в офисе. Была сделка, вот и пришлось приехать. Обычно я бываю здесь крайне редко. Для работы с ними вполне достаточно интернета и нечастых визитов. Да, ты прав, мир тесен. Или, как говорил наш общий знакомый как-то – от судьбы не уйдешь.
Они тихо рассмеялись. Первое напряжение начало спадать.
- Как дела? Как жизнь?
- Неплохо, Алеша. Нормально все. Живу, работаю. Как сам?
- Да хорошо сам. Все хорошо… Ирма…
- Да?
- Здесь совсем не место, я пришел по серьезным вопросам, может быть мы их порешаем, а потом пообедаем где-нибудь? У тебя как со временем?
- Давай пообедаем, времени у меня сегодня много. Задавай свои рабочие вопросы, хотя, приблизительно я уже могу представить, что тебе нужно. Картина радужная для тебя и не особо приятная для фирмы. Но это мы сейчас и выясним.
Шеф, сбежавший из собственного кабинета, в это время с истерическими нотками в голосе рассказывал Анне Ивановне о визите «товарища из милиции».
- И что им всем надо от нас, Ань? Только переехали, так уже только и платим – аренду, архитектуру, рекламу. Теперь вот эти пожаловали. Не иначе, как стукнул кто-то…
- Ну почему же сразу стукнул, Олежек? И о чем стукнул? Ты же даже не понял, зачем он пришел. И потом – у нас же есть эта… юристка…вот пусть она и разбирается, - Анна тонкой пилкой водила по ногтям и, казалось, нисколько не волновалась. Эта ее привычка везде и всегда, при любых обстоятельствах, в любой компании заниматься своей внешностью – ногтями, волосами, губами, - сегодня как-то особенно раздражала Олега. Он сильно нервничал и хотел, чтобы его успокаивали, утешали, обнадеживали.
- Нет, - продолжил он, вскакивая и начиная мелкими шажочками перебегать от окна к двери, - вот скажи мне: работаем уже три года, никто никогда нас не трогал, ну так, по-мелочи, но это можно и не считать. Вот почему сегодня, как раз, когда мы такую сделку провернули замечательную, контракт подписали, надо было припереться этому длинноногому?!
- А он длинноногий? - спросила Аня, с интересом взглянув на шефа.
- Аня! Аня, я прошу тебя! Какая разница, длинноногий, коротколапый… Он из …(он подыскал слово)…милиции, понимаешь? Или тебе совершенно наплевать на все? Тебе не должно быть наплевать, потому что случись чего – так ты, дорогая моя, останешься без работы. Кто тебя возьмет без высшего образования? Ты в маркетинге полный ноль и если бы не твоя Олеська, которая по молодости еще не поняла, что из тебя маркетолог и руководитель никакой, отдел бы давно развалился. Ты бы нас со своим отделом штрафами бы разорила!
Так с ней разговаривать было нельзя, и он это знал. Голубые глаза тут же наполнились хрустальными слезами, одна из них даже капнула на стол, не задев, однако, ничего – ни прозрачной розовой блузки, обтягивающей грудь, ни бумаг. Красиво капнула, картинно. Длинно и прозрачно капнула. Перегнул, вот что означала эта слезка. Груб, неделикатен. Хам. Он знал прекрасно, что этот капнувший хрусталик потом обойдется ему в какое-нибудь совершенно не хрустальное колечко, или кулончик, тоже не с грубым хрусталем, а с самым что ни на есть чистым и светлым натуральным камушком, но его уже несло, и он не мог остановиться.
- Я пришел к тебе, Аня, чтобы посоветоваться. Пожаловаться. Успокоиться. И что?
- Что? – переспросила она, не забыв при этом очаровательно шмыгнуть носиком.
- Тебе абсолютно по фигу, кто и зачем к нам пожаловал. И что нам из-за этого придется пережить. И как это все регулировать. Тебе бы ногти в порядок привести, да челку начесать! И до меня тебе нет никакого дела! Тебе бы только деньги из меня тянуть на шмотки свои и украшения!
Он сам не заметил как начал повышать голос, а уж этого-то вообще никак нельзя было допускать. Все его нервы скрутились тугой пружиной и грозили распрямиться. И тогда все: буря, тайфун, срыв. У него уже был срыв, когда-то давно. Врачи тогда сказали, что ни в коем случае нельзя допускать повторений. Давление подскакивает резко и внезапно, так и до инсульта недалеко. А эта… эта… от ярости он даже слов не мог подобрать… сидит и ногти свои напиливает! Он столько сделал для нее, и продолжает делать, а она не может двух слов произнести, успокоить, утешить! Ну хоть бы приподняла свою задницу, подошла и обняла бы его, несчастного, так нет! Все клокотало в нем, праведный гнев стремился выплеснуться наружу, требовал дать воли рукам – пошвырять что-нибудь, ногам – попинать, желательно кого-нибудь, голове – заорать так, чтобы у всех уши заложило. Ничего этого делать было нельзя, а нужно было вернуться в свой кабинет и со спокойным достоинством поговорить с представителем власти… Но именно на это у него не было сил, именно этого он боялся и не хотел. Он уже открыл рот, намереваясь ухудшить свое положение, но высказать этой голубоглазой стерве все, что он сейчас о ней думает, но легкий стук в дверь успел остановить поток оскорблений, уготованный Анне Ивановне.
- Мы выяснили вопрос, Олег Владиленович, - спокойно сказала вошедшая после его окрика «ДА!» Ирма. Документы, которые нужно предоставить, я подготовлю. Для Вас я напишу справку с рекомендациями и резюме. Сейчас с Вашего разрешения я поеду. Мы созвонимся с Вами вечером или завтра и все обсудим. Хорошо?
– Уже все? Так быстро? – Олег даже как-то растерялся. Почему-то в его представлении все должно было продлиться до ночи, а потом они бы еще долго все обсуждали, перетирали, перемалывали… А тут – все.
- Да, перечень вопросов у меня есть, по документам я поработаю, Вам я все в письменном виде обрисую. Господин… Соечкин уже уехал. Мне нужно еще разработать правовую позицию, так что я тоже поеду. Вы не беспокойтесь, все не так уж серьезно.
От неожиданности он даже не сразу сообразил, что ему пытается сказать юрист. Покрутив головой в тугом узле галстука – и почему надо так туго вязать узел – он милостиво разрешил Ирме уехать. Дверь закрылась бесшумно. Только у Анны в кабинете дверь не скрипела – она терпеть не могла «лишних» звуков и регулярно терроризировала слесаря Витю, если вдруг что-то работало не так или издавало не те звуки, которые ей были приятны.
Вечером, лежа в ванной, в тишине, Ирма проигрывала в голове все события сегодняшнего длинного дня. Так далеко уже казалась и сделка, совершенная утром, и какие-то еще события. Мысли ее были заняты только обедом с Алексеем. Она снова и снова прокручивала жесты, взгляды, слова, вопросы. Они мило посидели в кафешке на Никитской. Говорили о жизни, о знакомых, шутили, вспоминали. Он сделал несколько комплиментов, она не осталась в долгу. Старые друзья – кажется, это называется именно так?! Актеры безупречно исполняли свои роли. Пару раз повисали в воздухе напряжение и какая-то недосказанность, но не до такой степени, чтобы испортить общее впечатление о встрече. Они не обменялись телефонами. Вернее, рабочие телефоны были известны, а вот дать друг другу номера мобильных никто из них не предложил. Почему же… Да просто не предусмотрено сценарием. Вот и все. Аплодисменты, поклон, занавес.
Выйдя из ванной, накинув халат, Ирма села на кухне с книжкой. Не смотря на позднее время, спать не хотелось. Тихо подошла кошка Кася. Посмотрела умными глазами снизу вверх, оценила. Подумала. Запрыгнула Ирме на колени. Она всегда чувствует, когда это можно и нужно сделать. В этот вечер Кася была уверена, что ее не прогонят. Она устроилась в позе сфинкса на коленях у хозяйки, но глаза закрывать не стала. Тихонько мурлыкнула. «Я знаю, знаю, что-то у тебя произошло. Не страшное, но ты переживаешь. Я чувствую, чувствую, что ты напряжена. Ты не идешь спать. Я тоже не могу пойти, хотя мне и хочется. Но ты волнуешься из-за чего-то, дымишь на меня вонючим сигаретным дымом, но я не ухожу, я сижу с тобой, я тебя грею и успокаиваю. Ты забываешь переворачивать страницы в книжке, ты о чем-то думаешь. Гладишь меня, но рассеянно, просто для того, чтобы руки были заняты. Я знаю, я чувствую. И спать я сегодня пойду с тобой. Я лягу рядом и буду следить за твоими снами. Плохие буду прогонять, хорошие стеречь». Шестилетняя Кася из всех двуногих, населявших квартиру, с детства признавала (не любила, но признавала) только Ирму. Детей она терпела, старалась лишний раз не попадаться на глаза, чтобы не играть и не выдерживать все то, что дети пытались с ней проделать. Няню Марину не выносила и старалась не выходить из своего домика, когда она была в квартире. Гостей встречала избирательно, ориентируясь на запах – нравится – не нравится. Ирму же считала своей собственностью. Утешала, когда надо, позволяла ей многое. Сегодня вечером кошке почему-то было жалко свою хозяйку. Жалко настолько, что она потянулась, поставила лапы ей на грудь и тихонечко лизнула. Ирма взглянула удивленно: «Касюнь, ты что это целоваться вдруг захотела? Что с тобой, маленькая?» «Ты тревожная, - подумала кошка. Какая-то другая. Это плохо. Я поцеловалась, чтобы показать, что я здесь, все хорошо, ты дома, со мной. Иди спать. Уже очень поздно. А я буду рядом».
Ирма закрыла книжку, так и не вникнув в текст. Задумчиво посмотрела на надкушенное кем-то из детей и заветревшееся яблоко. Укусила. Яблоко было кислым. Надо ложиться. Завтра сложный день. Зашла в комнату к детям. Она всегда заходила к ним перед тем, как лечь спать. Лера разметалась во сне, одеяло съехало и большей своей частью валялось на полу. Ира поправила одеяло, убрала из Леркиного ротика прядку волос, подвинула дочь подальше от края кровати. Алешка спал, свернувшись клубочком. Этот способ засыпать был единственным, что сын унаследовал от Ирмы. Она сама никогда не могла заснуть, вытянувшись на кровати. Ей обязательно нужно было свернуться, обхватить рукой колени, максимально приблизить к ним голову. У сына были густые золотистые волосы. Он не давал их стричь – боялся, поэтому всю его шейку облепляли золотые колечки волос, ему было жарко, волосики были влажные. Ирма аккуратно подула на маленькую шейку. Алешка завозился, начал переворачиваться. Зеленые глаза распахнулись, ничего не видя вокруг, ротик начал кривиться – Алеша намеревался зареветь. «Тихо, тихо, - приказала Ирма шепотом, - ш-ш-ш-ш-ш, спи, спи, мой золотой». Глазки медленно закрылись. Сын повернулся к Ире попой, мягко, чуть слышно засопел – с утра у него начинался небольшой насморк, звук дыхания получался слегка свистящим. «Надо завтра позвонить Григорию Владимировичу», - подумала Ирма. Григорий Владимирович был врачом-педиатром. «Лучше с самого начала что-то делать с его соплями».
Насмотревшись на сына и дочь, Ира легла, но уснула ближе к рассвету, несмотря на старания Каси по пригону-отгону снов…
Дима Серегин к друзьям своим на встречу опаздывал – дела закрутили. Сергей с Алексеем ждали его в тихом ресторанчике на Петровке. Ждали давно, звонили не раз. На последний звонок он уже с раздражением ответил, что и рад бы поторопиться, но вот вертолетом еще не обзавелся, а потому облететь московские вечерние пробки не может никак. Ему и самому хотелось уже побыстрее приехать, сесть в теплой дружеской компании, поесть и выпить. Поговорить о том, о сем. Тем более, что Соечкин сказал по телефону, что новости какие-то есть у него. И, скотина такая, не стал по телефону о новостях рассказывать. А тут еще пробки. Пока он добирается, Леха уже все расскажет Сереге, а он, Дима, как раз к концу истории приедет. Хорошо хоть проблемы с парковкой не возникло – на удивление. Как-то так получилось, что свободное место было прямо рядом со входом в ресторан.
Ребята ждали его на втором этаже. Судя по Серегиному лицу, Леша не пошел у него на поводу и рассказывать в отсутствие третьего ничего не стал. И то ладно.
- Давай, - благодушно прогудел Дима, - вещай, что там у тебя.
- Ездил я в фирму одну сегодня, - неторопливо ответил Алексей, - размешивая в специальной ванночке соус для суши. – Хорошая такая фирма, только-только офис в центре сняла – не хотелось им в области работу работать, в центр потянуло.
- Перспективная фирма-то, - Сергей подключился к разговору.
- Нормальная. Проблемки у них есть. Вот и надо посмотреть, как они эти проблемки решать будут.
Минут двадцать ребята бурно обсуждали рабочие моменты. Когда все схемы были разобраны подетально, варианты решений вопросов обрисованы, Алексей сообщил:
- Тут еще вот какое дело...
- Какое? – интонация Алексея насторожила Диму.
- А такое, что юристом в той самой фирме с некоторых пор одна наша общая знакомая подвизается.
- Это какая же знакомая? – заинтересовался Сергей.
- Давняя, - задумчиво ответил Алеша.
- Ну ты давай, рассказывай, что за знакомая, что замолкаешь-то на полуслове?
- Ира. Помните такую?
- Ира? Это ж которая Ира?
- Ирма Яновна…
- Да ладно! – Серега Крылов поперхнулся соком. – И что?
- И ничего.
- Да ладно тебе, давай рассказывай! Она вообще тебя-то узнала? – в голосе Сергея ясно слышалось ехидство.
- Она узнала. Кстати, не изменилась почти, если только похудела слегка. Все такая же… Милая, - помедлив, сказал Алексей.
- А ты что?
- Да что я?! Ничего. Поздоровались. Пообщались. Потом пообедали вместе.
- И все? – Сергей недоверчиво покосился на Диму, как бы ища поддержки, - пообедали и все?
- И все! А что еще?! Надо было сразу ее…на ужин с последующим завтраком пригласить ?! – Алексей начинал злиться, оба приятеля это почувствовали.
- Ха. А тебе вот не захотелось пригласить-то? Вдруг бы она пошла?! – с юмором у всех троих всегда было все в порядке.
- Да кто ее знает, - вдруг развеселился Алеша, - может и пошла бы! Но я экспериментировать не стал.
- Дальше что думаешь? – вернул Дима разговор в серьезное русло.
- Не знаю, если честно. Мне с ней еще по проверке этой работать. Так что по-любому контактировать. Вопрос – как?
- Ну ты с ней уже по проверке контактировал? Должен уж помнить – как! – съязвил Серега. – Длительная у вас тогда проверка получилась – сколько у вас тогда все это длилось-то?
- Где-то полгода. Или подольше.
- Подольше, - Сергей вдруг замолчал, а потом добавил – Классная девчонка Ирма, кстати.
- Да…
Утром Ирма померила температуру сыну. Пришлось вызывать врача и отменить все свои дела. Алешка решил разболеться всерьез – температура была 38,5. Начался кашель, сухой и резкий. Лера отправилась с няней в школу, а Ира до прихода врача начала производить все необходимые процедуры. В детстве и сама Ирма, и Лера потом болели достаточно часто, так что первичные «доврачебные» манипуляции Ире были хорошо известны.
С одной стороны - очень плохо, что мелкий заболел, а с другой стороны – это маленькая передышка, возможность побыть дома, с детьми, заняться какими-то маленькими домашними делами, которые постоянно откладывались из-за нехватки времени и сил. Накормленный и напоенный чаем с лимоном и ромашкой Алеша заснул перед телевизором с мультфильмами, Лера придет после часа, есть немного времени, чтобы заняться легкой уборкой, особенно в детской. Няня не утруждала себя уборкой за детьми, со вчерашнего вечера остались разбросанными игрушки, книжки и всякая детская мелочь, нужно было достать из шкафа весенние вещи.
В этом году весна ворвалась внезапно – за два дня резко потеплело, на деревьях набухли почки, было солнечно и хорошо. Вообще весна – самое любимое время года для Ирмы. Она как бы просыпалась каждую весну и начинала жить по каким-то весенним законам – весело, бесшабашно.
Три года назад весна началась для Иры в феврале. В мерзкую промозглую февральскую погоду. Та далекая весна вдруг принесла Ирме влюбленность, воздушную и радостную, а потом Ира не уследила и влюбленность перешла в глубокое чувство. Нельзя было этого допускать, нельзя. Она - замужняя женщина, у нее ребенок, работа, заботы. Но так было легко и весело, так ОН на нее смотрел, обнимал, целовал. И она расслабилась, забылась и подпустила чувство слишком близко. Оно завладело ей целиком. Не оставило место семье и заботам. Ирма вдруг начала писать стихи, маленькие и нелепые, хотя не писала уже давно. Она утопала в своих чувствах, но при этом старалась не показывать и не навязывать их ЕМУ. Сколько маленьких милых глупостей было той весной, а потом и летом! Стихи, оды, договоры, намеки, улыбки, встречи, поездки. Все было так красиво. Все закончилось быстро и сразу. Кто был инициатором неважно. Но расстаться пришлось. Пережив маленькую смерть своего счастья, спустившись с облаков на грешную землю обратно, в конце сентября Ирма обнаружила, что ждет ребенка. Последующие три месяца ознаменовались для Иры одним большим непрекращающимся кошмаром. Мучил токсикоз, тянулся грязный и склочный развод с мужем, на улице стояла отвратительная погода. Работать Ирма не могла не то, что в полную, а вообще ни в какую силу. Ее постоянно тошнило, врачи периодически требовали от нее лечь в стационар, Лера пошла в первый класс, надо было готовить уроки, заниматься с ней, а ни сил, ни здоровья не было. Она приняла решение оставить ребенка, но периодически винила себя за то, что заранее лишила этого ребенка полноценной семьи. Сказать ЕМУ, что беременна, она не могла и не хотела. Да и кто в здравом рассудке поверит, что молодая женщина не спит с собственным мужем уже довольно давно, а вот от случайной связи, да еще и при предохранении такое получилось?! Она не хотела ничего никому доказывать. Не хотела оправдываться, не хотела выслушивать. Слишком часто от своих подруг она слышала про реакцию мужчин на сообщение о ребенке. Слишком уж противной была эта реакция во многих случаях. Да и потом – ну что он мог для нее сделать, да и захотел бы? Он также обременен семьей, как и она… была. У него своя жизнь, в которой – это было ясно с самого начала – нет места Ирме, да еще и детям.
Ира плакала по ночам и ругала себя за это – ребенку это может повредить. Врачи особо напирали на отсутствие стрессов и волнений. К декабрю, после затяжной полосы плохого самочувствия, природа дала Ирме возможность насладиться периодом ожидания материнства. Организм успокоился, перестал мучить утренними и вечерними рвотами, позволил начать есть все в свое удовольствие, гулять, работать, заниматься с дочерью.
11 мая на свет появился маленький Алеша. Роды были быстрыми и не особо болезненными. Алеша родился крупным здоровым ребенком. Зеленоглазым, с курчавыми золотыми волосами. Вылитый отец.
- Здравствуйте, я бы хотел поговорить с Матей Ирмой Яновной.
- С Матей?! У нас нет таких.
- Простите, я ошибся. С Завадской Ирмой Яновной.
- А ее сегодня нет. И не будет. У нее заболел сын, она взяла отгул.
- Сын? Какой сын, - Алексею показалось, что он разговаривает с милой дамой о каком-то другом человеке, - у нее же дочь.
- Да, старшая дочь, а младший сын. Он заболел. Сейчас все болеют. Нехватка витаминов.
- Да-да, - Алексей поспешил прервать словоохотливую даму пока она не перешла на лекцию об авитаминозе, - скажите, как я могу с ней связаться сегодня, это очень срочно.
- Позвоните ей на мобильный, - в голосе дамы сквозило недоумение, уже давным-давно никто никого не разыскивал по рабочим телефонам, - у вас есть ее мобильный?
- Нет, у меня его нет. Будьте добры, продиктуйте, пожалуйста.
- Ну…- дама явно была в замешательстве, - если она сама Вам его не оставила…
- Хорошо, хорошо, не могли бы Вы тогда сами связаться с ней и попросить ее перезвонить Соечкину. Запишите мой номер.
- Ну хорошо, я с ней свяжусь и передам, диктуйте…
Вчера за обедом Ирма не сказала ни слова про то, что у нее есть сын. Хотя тему семьи они как-то не затрагивали. Ограничились стандартными фразами про то, что везде все в порядке. Сын. У этой девочки двое детей. Дочь и сын. И почему он вчера не стал спрашивать про смену фамилии? Она развелась с мужем? С двумя детьми? Надо было спросить. Раздавшийся звонок телефона заставил его вздрогнуть.
- Здравствуй, ты меня искал?
- Добрый день. Да, искал, хотел кое-что уточнить по документам. Как…Как себя чувствует твой сын?
Она помолчала.
- Не очень. Температура. Ждем врача. Сейчас он задремал.
- Сколько ему, Ира?
- Два года почти.
- Малыш.
- Да. Так что там с документами?
- Знаешь, наверное, сегодня с этим тебя лучше не обременять?
- Отчего же. Сейчас я свободна. Лера в школе, Алеша спит, так что…
- Алеша?!
Опять молчание.
- Да, Алеша.
- Ирма…
- Что?
- А почему ты Завадская? Я хотел спросить вчера, но…
- Я развелась и взяла девичью фамилию. Алеша тоже Завадский, а Лера осталась при своей.
Теперь помолчали оба.
- Ты на работе сейчас? - спросила она.
- Да. Сейчас – да, но собирался уезжать. В Люберцы. По делам, - зачем-то добавил он.
- Да ну?! – она внезапно повеселела. – В Люберцы? Будет время – заезжай. Я сегодня дома, наготовила кучу еды, нам все равно ее не съесть, а вот тебе полноценный обед я обещаю. Заодно спросишь меня обо всем, о чем хотел спросить вчера и не спросил.
- И заеду, - почему-то тоже очень весело пообещал он. – Часам к четырем.
- Отлично. Позвони, когда освободишься.
- Зачем? Вот зачем тебе нужно, чтобы он приезжал?! Ты – ненормальная! Он же все поймет про Алешку! Только слепой не увидит, что они с ним похожи как две капли воды! – обычно спокойная подруга Лена сейчас почти кричала с трубку телефона. – Зачем тебе нужно все ворошить с самого начала? Ты думаешь – все отболело? Все будет еще хуже, поверь мне.
- Лен, ну не переживай ты, зай. Во-первых, еще не факт, что он приедет…
- Факт, - перебила Лена. – Он приедет. Он уже едет, Ира!
- Ну и приедет, что с того. Он же не на Алешку приедет смотреть. Мелкий вообще в комнате спит, я к нему дверь закрою и все.
- Ирма, ты бредишь! Ну как ты ему не дашь посмотреть? Скажешь – нельзя?!
- Да почему он вообще должен захотеть смотреть?! Он … просто приедет.
- Ладно, с тобой невозможно спорить. Просто приедет. Ага. Точно. Ну, пусть приедет «просто».
- Лен. Ну, ты-то хоть меня поддержи. Самой страшно. Не знаю, что на меня нашло. Он сказал про Люберцы, а я сразу сказала, чтобы заезжал. А он взял и согласился. Ну что мне теперь – позвонить и сказать, что я передумала?! Это глупо как-то.
- Ирмусь, ну ладно, ладно. Не переживай. Посидите, пообщаетесь и все. Но ты потом сразу звони, хорошо?
- Ладно. Позвоню.
- Ну давай, целую тебя.
- Пока.
Он не приехал. Позвонил и сказал, что не сможет. Вместо облегчения почему-то возникла какая-то досада. Понять саму себя было очень сложно. Она не хотела, чтобы он все понял про Алешу – она не знала и боялась его реакции. Но его увидеть она хотела. Хотела так сильно, что поняла это только когда он позвонил и сказал, что не приедет. Нет времени. Некогда. Он занят, и незапланированный визит в плотный график не поместился. Не поместился вместе с Ирмой, ее обедом и разговором, который она почти уже весь проиграла у себя в голове. Ну и пусть. Ну и что. Ты проделаешь работу, которую он тебе своим визитом навязал, ты передашь ему бумаги, дашь объяснения и все. Больше ничего не надо придумывать, больше ничего все равно не будет…
За четыре дня Ирма сделала столько дел, что сама не верила в то, что успела и смогла все завершить. У нее практически не было ни минуты свободной, домой она почти приползала – поздно и совершенно вымотанной. Детей она видела за эти дни только спящими – либо утром – убегая, либо вечером во время традиционного «осмотра» на ночь. В этот вечер она пришла домой чуть раньше, посидела с няней – обсудила накопившиеся проблемы, узнала новости. Посмотрела с малышами какой-то мультфильм. Искупала, уложила. Присев на кухне, закурив, она подумала, что такой ритм жизни может очень скоро сломить.
Что-то противное скреблось в голове, но из-за усталости она никак не могла уловить мысль. Что-то неприятное. Оттого, что никак не может сосредоточиться, Ира разозлилась. Ну что же такое, что нужно вспомнить и проанализировать? Что?
Раздался телефонный звонок, и тут же пришла мысль – вот оно. Не ответив, она продолжила думать – кто-то звонит ей с пугающей регулярностью. Кто-то, кто дышит в трубку – она отчетливо слышит чье-то дыхание, но с ней никто не желает разговаривать. Телефон не определяется. Звонят днем, но вчера звонили в десять вечера. Тайный поклонник? Смешно! Поклонники у нее всегда были, но явные. Даже очень явные. Тайное поклонение кому-то она искренне считала психопатией. Тогда кто же это может быть? И зачем звонят? Надо запросить в телефонной компании распечатку звонков. Можно попытаться вычленить номер. А потом… Что потом? Потом будет видно. В принципе, ничего кроме нервотрепки эти звонки не приносят – никакого повода для волнения нет. Но подумать стоило. Не сегодня – надо ложиться. Завтра переговоры и вообще тяжелый день.
Алексей увидел ее за соседним столом уже минут пятнадцать назад, но все никак не мог решить – стоит ли подходить и здороваться или лучше не обращать на себя внимания. Искушение показаться ей на глаза было велико. Сам он сидел в этом ресторане в ожидании приятеля, с которым не виделся уже давно. Она же была в компании каких-то представительных мужиков. Улыбалась отстраненно, смотрела вроде бы и на них, но больше куда-то в пространство. Он вдруг понял, что помнит этот взгляд. Такой, как будто видит она то, чего не могут увидеть другие.
В дверях показался Максим, быстро осмотрелся и направился к столу. Алексей привстал для рукопожатия, и в этот момент она его увидела. Улыбнулась и слегка кивнула. Он кивнул в ответ.
Максим сидел так, что полностью закрывал собой Ирму. Алексею было неудобно выглядывать из-за Максимова плеча, чтобы увидеть, что происходит за соседним столом, и он старался сдерживаться, чтобы не смотреть в ту сторону вообще. Минут через сорок компания за соседним столом вдруг поднялась и ушла, осталась только Ира и еще какой-то пожилой мужчина. Но и он через короткое время ушел.
- Извини, Макс, я сейчас. Надо со знакомой поздороваться. Кстати, ты не против, если я приглашу ее за наш стол?
- Нет, конечно! А знакомая красивая? – со смехом спросил Максим.
- Очень милая, сейчас сам увидишь.
- Здравствуй, Алеша!
- Добрый вечер. У тебя были переговоры?
- Да. Тяжелые. Устала жутко. Сейчас хочу выпить кофе и ехать. Просто захотелось пару минут посидеть.
- Не хочешь присоединиться к нам? Макс – мой приятель. Посидим, поговорим, расслабишься хоть немного. Или у тебя планы?
- Нет, планов нет никаких. Дети у бабушки на целую неделю – так что домой я не тороплюсь.
- Ну и хорошо. Пойдем.
- Знакомься, Макс, это Ирма, моя старая знакомая.
- Не очень старая, еще пока даже не престарелая, - улыбнулась Ира, - очень приятно, Максим.
- И мне! Присаживайтесь, Ирма.
Макс много шутил, Ирма смеялась, а Алексей почему-то злился. Нет, себе он мог объяснить, почему он злится – она была обворожительна в этот вечер, Максу она явно нравилась, он старательно перед ней выпендривался – как для себя это охарактеризовал Алеша. Ира кокетничала, но в меру, как бы давая понять – да, ребята, вы классные, с вами приятно и весело, но все равно после ужина я поеду в одну сторону, а вы в другую. Сейчас я вам поулыбаюсь, посмеюсь над вашими шутками, и хватит. От шампанского щеки у нее были нежно розового цвета и почему-то именно они не давали покоя Алексею. Их очень хотелось потрогать. Погладить раскрытой ладонью. Провести рукой от уголка губ до нежного белого ушка с двумя маленькими сережками. Алексей никак не мог отогнать от себя это желание, и это его злило еще больше.
- Тебя подвезти? - спросил он на выходе из ресторана.
- Ну, - она задумалась, - это было бы здорово, но мне в Люберцы, может быть лучше ты поймаешь мне такси?
- Зачем такси? Я могу довезти с превеликим удовольствием, - Максим галантно предложил Ирме руку, спускаясь с крыльца.
- Нет, довезу я, - жестко, даже как-то грубовато сказал Алексей.
Ирма и Макс с удивлением на него посмотрели. Легкая усмешка пробежала по лицу Максима, он торопливо попрощался, поцеловал Ире руку и выразил надежду на то, что «встреча не последняя, и он был бы рад и так далее».
В машине они молчали.
- Прикольный парень Макс. Вы вместе работаете? – Ирма первая решила нарушить затянувшееся молчание.
- Не совсем, - Алеша продолжал слегка злиться.
- Понятно, - протянула она. – Странно все-таки, мы встречаемся так часто в самых неожиданных местах.
- Да уж. Хотя – это популярный ресторан. В том смысле, что здесь многих знакомых можно встретить.
- Наверное. Только вот я в нем бываю часто, а тебя до этого не встречала.
- Сегодня встретила.
Очень давно он был с ней наедине. Миллион лет назад. Или больше. Сейчас резко и вдруг ему показалось очень важным вспомнить какая она с ним, как она дышит, как широко с каким-то ужасом раскрываются ее глаза. Зачем вспоминать, если все так хорошо забылось? Или не забылось, а просто спряталось куда-то глубоко? В этой глубине была их кратковременная страсть, она была спрятана далеко и надежно, а сейчас как будто всплыла, Алексей натыкался на этот айсберг всем своим сознанием, стараясь обойти, перескочить, если уж спрятать обратно не получается. Нельзя. Опасно. Он чувствовал эту опасность, как хищное животное. Опасность, неотвратимость, невозможность убежать, спрятаться, укрыться. Вот сейчас надо отступить, уйти, отшагнуть, но он не мог. Не хотел.
Ее рука обожгла кожу в районе уха. Он дернулся, но, против воли, не от руки, а к ней, прижимая щеку все сильнее и сильнее. Он не готов. Он не может. Это нельзя. Но руки его уже вывернули руль и поставили машину у обочины. Губы ее раскрылись ему навстречу, и дыхание у него перехватило, как будто он нырнул очень глубоко. Он все забыл. Сердце остановилось. Мыслей не осталось. Это она. Она – его. Она принадлежит ему и сделана специально для него. Ее затылок идеально умещается в руке. Ее кожа, всегда прохладная, создана для того, чтобы ласкать его руки и губы. Он приоткрыл глаза и прямо перед собой увидел ее бледную щечку. Казалось, ее кожа светится в темноте. Рукой он еще сильнее сжал ее затылок.
- Девочка, - почти прорычал он, - девочка…
Она отстранилась и сразу стало как будто холодно.
- Надо ехать, Алеша, - прерывисто дыша, сказала она, - иначе нас кто-нибудь арестует за нарушение общественного порядка.
Он нажал на газ так резко, что что-то взвизгнуло в машинке, а Ирму откинуло к окну.
- Ого! – сказала она насмешливо.
- Ага, - грубо ответил он. Он точно знал, что сегодня он ее не отпустит. Она просто не сможет выйти одна из его машины. Он получит ее сегодня и все равно, что там будет потом. Ему очень важно получить ее прямо сейчас. Полностью. Всю. Подчинить себе, насладиться ею.
Он не помнил – закрыл ли он дверь или же все соседи сейчас смогут наблюдать эту потрясающую сцену. Очень быстро он пошвырял на пол ее одежду, его одежда тоже уже куда-то делась, и они оказались вдвоем на каком-то диване. Он ни разу у нее не был до этого, и понятия не имел, куда можно ее прямо сейчас положить, а то, что ее надо положить и очень срочно он ощущал физически, но она потянула его куда-то, и он, не отрываясь от нее, шагнул в темноту комнаты. Он вспоминал – каково это пробовать на вкус ее кожу, сжимать в руках ее тонкие щиколотки, находить и узнавать впадинки. Он вспоминал, что-то давно забытое и потерянное, оттого все происходящее чувствовалось еще острее и больнее. Она часто и прерывисто дышала и, кажется, даже всхлипывала, и он вдруг испугался, что делает ей больно. Раньше он никогда и ничего с ней не пугался. Она обвила его шею руками и сильно прижалась к нему всем телом. И в этот момент все забылось. Забылся страх, забылось, что «нельзя и не нужно», и выплывший из глубины сознания айсберг вдруг качнулся и взорвался миллионом маленьких льдинок, которые потом еще как будто кололись и сверкали где-то в голове…
Она почувствовала, что ей неудобно лежать. Попыталась перевернуться, но что-то большое и очень горячее ей мешало. Она недовольно замычала, не открывая глаз, и попыталась переместиться в другую сторону. В другой стороне было холодно. Повозившись еще немного, Ира со вздохом приподнялась на локтях и открыла глаза. В комнате было темно. «Ночь еще, как хорошо – значит, можно еще спать». Кто-то протяжно вздохнул рядом, и она чуть не вскрикнула. «Не сон?! Значит, мне ничего не приснилось?! Значит… все это было на самом деле? Кошмар! Катастрофа!». Она вскочила с дивана, отошла от него и оглянулась. Глаза, уже привыкшие к темноте, различили силуэт Алексея. Он спал, лежа на спине, закинув одну руку за голову. Одеяло не закрывало его полностью, и Ирма отвела взгляд. Тихонечко прошла на кухню, закурила.
«Не надо было с ним спать! Нельзя было этого делать! Теперь жизненное равновесие нарушено и восстанавливать его придется долго. Куда меня понесло? Теперь его запах, его тепло будут напоминать еще долго о том, что было. Для него это не имеет никакого значения. Это точно. Просто после хорошего вечера в ресторане, он переспал с хорошей женщиной из прошлой жизни. И все. А я? А я теперь буду терзаться и мучиться. Вспоминать и проигрывать все снова и снова. Думать о том, что так хорошо с ним было, но уже не будет и терзаться из-за этого еще больше. А еще сейчас придется его будить, разговаривать с ним и…и прощаться. Я не смогу. Ну почему это все произошло у меня дома - теперь я даже уйти не могу. А уйти очень хочется. Сбежать. Исчезнуть. Испариться. Отыграть назад».
Он не спал. Он слышал, как она охнула и спрыгнула с дивана. Он чувствовал, что она рассматривает его и очень старался «спать». Ирма прошла на кухню и затихла там. Курит. Алексей боролся с искушением протопать за ней, подойти к ней и… и пусть все повторится. Уже по-другому, не так остро, уже со вкусом, с долготой ощущений. Он тихонько приподнялся. Тишина на кухне пугала. Что она там делает одна так долго?! Он выглянул из комнаты осторожно. Ира стояла спиной к нему – смотрела в окно. В руке у нее тихонько подрагивала сигарета. Он усмехнулся слегка – легкая дрожь ее рук после страсти его всегда веселила. Она не слышала, как он подошел и вздрогнула, когда он сзади обхватил ее своими ручищами. Без каблуков, в легком халатике, с растрепанной прической – она вся была такая маленькая, такая легкая, такая беззащитная. Волна нежности вдруг захлестнула Алексея, и он развернул ее лицом к себе и прижал еще сильнее. Ира хотела что-то сказать, но он не позволил – он прижимал ее к себе все крепче и крепче, и она вдруг как будто расслабилась, обвила его руками, прижалась лицом к груди… Куда-то делась сигарета – она даже не посмотрела – куда. И вместе с этой сигаретой куда-то исчезли все ее тяжкие думы, неловкость, растерянность. Стало спокойно и легко, а еще очень жарко… Взорвавшийся айсберг превратился вдруг в огромную горячую волну, накрывшую их обоих с головой, и в этой волне им было хорошо и свободно…
- Посмотри на меня!
- Нет…
- Посмотри!
- Не могу.
- Почему?
- У меня голова не поворачивается. И вообще – я не могу сейчас двигаться!
- Ну хорошо! – Алексей перевернулся, и Ира оказалась под ним – он возвышался над ней, упираясь локтями где-то в районе ее головы.
- Прекрати сейчас же! Ты меня пугаешь, - она засмеялась.
- Сам боюсь!
- Ну да! Ты боишься! Ага! Такой напуганный! Слезь с меня! Слезь с меня, а я постараюсь встать! Уже семь часов, нужно собираться на работу.
- Ирма!
- Что?
- Давай не поедем на работу сегодня.
- В смысле? А куда мы поедем?
- Куда хочешь! Поедем гулять. А еще лучше - останемся здесь! У меня на твой счет кое-какие планы!
- Ты – ненормальный! Ты – маньяк!
- Нееет. Не маньяк. Маньячок.
- Ужас какой! Ну ладно, на работу, может, и не поедем, но сейчас все равно – дай мне встать, я пить хочу!
- И курить?
- И курить!
Она выползла из-под него, как-то боком почти свалилась с дивана. Одеваться не хотелось – она прошлепала на кухню, налила воды, закурила.
Ее терзал вопрос, но она боялась его задать. Ей было очень страшно задавать этот вопрос, но ее он мучил. Почему он так спокойно остался на всю ночь и готов остаться еще хотя бы на день? Ему что, не нужно домой? Она знала, что он никому не звонил, значит – не предупреждал, что не приедет. Раньше такого быть не могло. Так почему же он так спокойно сейчас лежит на ее диване и еще вознамерился оставаться на нем довольно долгое время?
- Ты куда пропала?!
- Я курю…
- Я тоже хочу пить.
- Тогда вставай и иди сюда, сейчас будем завтракать.
- А завтракать, не вставая, можно?
- Ха! То есть я должна его приготовить и подать Вам в постель?
- Да!
- Ну ничего себе!
- Меня надо кормить, - тон Алексея стал капризно-обидчивым, - иначе я ослабну.
- Тиграм в клетках не докладывают мяса?! Я обещала стать тебе родной матерью?
- Матерью не стоит. Несите завтрак, моя госпожа!
Они завтракали, расположившись на диване, и смотрели какой-то фильм. Смеялись. Разговаривали. Внезапный выходной был настолько спокойным и милым, что, казалось, будет длиться очень долго.
- Почему ты ушла от мужа с двумя детьми? Или он ушел от тебя? – вопрос Алексея прозвучал так неожиданно, что Ирма не сразу поняла, что он у нее спрашивает.
- Ну… Так получилось. У нас еще тогда, ты помнишь, не все ладилось.
- И?
- Ну что «и»? Отношения зашли в тупик, мы решили, что лучше будет разойтись и не мучить друг друга.
- А дети?
Этого вопроса Ира испугалась. И Алексей заметил это.
- Ну что дети? Я сама справляюсь с детьми. И всегда справлялась сама.
- Ты хочешь сказать, что родила ему сына, но это не повлияло на ваше решение развестись?
- Сына я родила уже разведясь.
- Что?
- То, - Ира старалась держать себя в руках и не повышать голос, - мы развелись в ноябре, а родила я в мае. И вообще – это не его сын!
- Что?
- Да ничего! Это не его сын! – чуть ли не по слогам сказала Ирма.
- А… прости, пожалуйста, чей это сын?! – Алексей напрягся. Он уже почти понял, что сейчас услышит и не знал, как он сможет на это отреагировать.
- Твой.
- Угу.
- Что – «угу»?
- Ничего.
Алексей встал с дивана. Нашел свою одежду на стуле. Молча начал одеваться. Ира молчала тоже. Когда входная дверь за ним закрылась, очень тихо закрылась, Ире показалось, что от грохота у нее заложило уши…
Анна покачивала ножкой в элегантной туфельке. На золотой пряжке вспыхивали и тут же угасали блики лампы. Она прекрасно знала, что та поза, в которой она сидит, очень привлекает сидящего напротив нее человека. Ему нравилось, когда она, одетая в узкую короткую юбку, сидела, слегка повернувшись боком, нога на ногу. Игривое покачивание ножкой в тонком черном чулке завораживало и возбуждало.
Аня загадочно улыбалась, прикидывая, как бы ей сегодня «выжать» из встречи по максимуму. Так, они уже в ресторане, и уж тут она не постесняется – закажет все по полной программе. А вот после ресторана неплохо было бы, чтобы он пригласил ее еще куда-нибудь. Лучше всего, конечно, пройтись по магазинам, но это вряд ли. Очень многие мужчины – и этот не исключение – от магазинов шарахались, как от … Аня поискала сравнение и не нашла. Просто шарахались. И чего они так боятся? Это же так здорово – ходить из бутика в бутик и примерять, и выбирать, и – покупать! А потом, обложившись пакетами, сумочками и мешочками, пить кофе, обсуждая покупки. Вон, даже звезды – Аня недавно прочитала в журнале – боятся ходить со своими возлюбленными по бутикам! Герой сериала, успешный актер, который ради своей партнерши по фильму даже от жены с двумя детьми ушел, просто-таки за руку выволок свою новую возлюбленную из обувного бутика! Кошмар какой! И сам опозорился, и дамочку расстроил! В журнале с укоризной написали, что он не дал ей даже одну пару туфель померить! Мужлан! Жлоб! Аня так увлеклась своими критическими мыслями, что не расслышала вопроса, который ей задал ее спутник. А вопрос был важный. Очень важный для самой Ани. И человек, его задавший, для Ани был важен и нужен тоже.
- Прости, пожалуйста, дорогой, я задумалась. Что ты спросил?
- И о чем же ты так глубоко задумалась? – интонация была ироничной и слегка раздраженной.
- Да просто задумалась, ни о чем конкретном, - мягкая улыбка, проникновенный взгляд смягчили, успокоили, удалили раздражение.
- Я спросил – долго ли ты собираешься еще прозябать в своей фирмочке.
- Ну почему же прозябать?! Я так вовсе не прозябаю. У меня хорошая должность, зарплата нормальная. Отдельный кабинет. И фирма нормальная.
- Анечка, тебя послушаешь, так прямо вот все нормально. И зарплата, и фирма. И директор. Кстати, директор тоже нормальный?
- Нормальный, - вопрос ей не понравился, опасный вопрос, с подковыркой, - был бы ненормальный, и все остальное не было бы хорошо.
- Ну, конечно. Хорошо, а чем ты-то конкретно там занимаешься? – его злила ее тупость, раздражали надутые губки и ее стремление привязать его к себе крепко накрепко, но ему нужна была эта дамочка, и хорошо, что она тупа именно настолько, чтобы не понять его истинной заинтересованности и считать, что все дело в ней, в ее внешних данных и замечательных душевных качествах.
- Я – начальник отдела маркетинга, - с гордостью ответила Аня, - понимаешь ли, маркетинговая политика – очень важная вещь для фирмы, вот я ее и регулирую.
- Политику или фирму?
- Не придирайся к словам, пожалуйста, - снова мягкая улыбка, - конечно же, политику. У меня много обязанностей, я много чего делаю, я специалист высокого уровня. Все это Аня не так давно прочитала в каком-то резюме, которое глупенькая Олеська ей притащила. И про политику, и про специалиста и его уровень. Сама она искренне считала, что ей совершенно необязательно быть каким-то там специалистом, какого-то там уровня. Вполне достаточно того, что она женщина высокого уровня, уж в этом-то Аня не сомневалась. Она не обязана быть каким-то там еще специалистом. Шеф взял ее на работу через пять минут после начала собеседования – не смог устоять перед ее красотой и обаянием. Через три дня они уже стали любовниками, а еще через месяц на работу приняли ее помощницу Олеську, которая и выполняла все функции специалиста высокого уровня. Олегом Аня научилась вертеть так, как ей надо тоже очень быстро, поэтому вопрос о ее профессионализме не поднимался в принципе. Первый, кто задал этот вопрос – эта сучка, новая юристка – Ане нравилось называть ее именно так – юристка. Но Аня быстро поставила все в нужные рамки, заявив, что подчиняется исключительно генеральному, отчитывается перед ним лично, а если и возникают у кого-то какие-то вопросы, то на них может Олеся ответить, а ее, Аню, по таким пустякам беспокоить не стоит.
- Нет, ну то, что ты специалист я нисколько не сомневаюсь. При твоем уме и красоте еще и такая высокая должность… сложно тебе приходится?
- Ну, не то, чтобы очень сложно, но периодически возникают вопросы, проблемы всякие наваливаются.
- Да. Проблемы. И тебе самой приходится их решать? Какие проблемы-то, серьезные или так себе?
- Когда как. Вот сейчас, например, нашу контору милиция проверяет. Уж не знаю, что они от нас хотят, но приятного в их визитах мало. Бумаги какие-то смотрят. Наша юристка с ними носится, шеф переживает.
- А что, есть из-за чего переживать?
- Ой, Слава, да я не знаю! Меня это касается постольку поскольку, так что я и не особенно заморочивалась. Но так – общая нервозность постоянно. А это мешает нормально работать. Сам понимаешь, обстановка в коллективе влияет на работу.
- Безусловно, безусловно. А что милиция-то от вас хочет?
- Говорю же – не знаю я толком! Просто шеф пожаловался, что менты с проверкой у нас…
- Тебе пожаловался?
- Ну а кому ему еще жаловаться? Я все-таки долгое время работаю в компании, почти его заместителем являюсь, естественно, он поставил меня в курс дела.
- Понятно. Он-то в курс дела тебя поставил, только в чем проблема – ты не в курсе.
- Нам что, поговорить больше не о чем, что мы все про мою работу? – Аня начинала злиться – этот разговор повернул в такое русло, которое ей было совершенно неинтересно. А начиналось все так хорошо! Она-то надеялась, что он задает свои вопросы, чтобы потом предложить ей что-то такое, от чего не захочется отказаться. Лучше всего руку, сердце и свои накопления, но и какая-нибудь высокооплачиваемая и непыльная работка под его крылышком подошла бы Ане тоже. У Олега ей работалось очень даже хорошо, но ей уже поднадоел и сам Олег, да и особой щедрости она от него не видела, а хотелось ей многого и на это многое нужны были деньги. Много денег.
- Ну что ты, дорогуша, конечно, есть о чем поговорить и кроме работы. Например, о тебе, о нас. Просто, работа – это часть твоей жизни, мне бы хотелось и в этой части участвовать, потому и интересуюсь.
- Спасибо тебе! – Аня расслабилась, улыбнулась. – Все-таки мне повезло, подумала она. Вон какой мужик – интересует его все со мной связанное. Может быть и получится с ним все, раз уже на третьем свидании он заговорил о том, что моя жизнь ему интересна.
«Надо как-то поменять тактику разговора с этой дурой, если она хоть что-то заподозрит, она прекратит общение. У таких сучек просто нюх на подвохи. А этого допускать никик нельзя! Столько сил положено, столько денег уже потрачено, чтобы получилось так, как задумывалось. Нельзя уже на этом этапе начинать все сначала. Нужно добиться от нее всего. Пусть полностью отработает тот план, который под нее составили. А там посмотрим. Решим», - Владислав был тонким психологом. Он очень неплохо разбирался в женщинах, мог за секунду уловить смену настроения и перестроиться на ту волну, на которую было нужно. Сейчас было нужно стать милым, галантным, любезным и глупым, что он мгновенно и сделал.
Разговор плавно перешел на какую-то ничего не значащую ерунду, Анна кокетливо смеялась, он всячески ее поощрял, и на время отложил все свои мысли, планы и расчеты. Не сейчас, не ко времени. Еще чуть-чуть, но не сейчас.
Ирма рылась в своей необъятной сумке, но ключей найти не могла. Она поднесла сумку к уху и потрясла. Что-то звякало и перекатывалось в глубине, но явно не ключи. Так, спокойно. Надо найти место, где можно вывалить все из сумки, и, наконец, уже найти эту связку с ключами! Единственным подходящим местом была лавка во дворе, но доставать все из сумки на глазах дворовых бабушек и соглядатаев из окон, кои безусловно имелись, Ирме не хотелось. Машину она оставила на стоянке через три дома, возвращаться туда было лень. Ну что ж, придется сесть на лавку, доставать из сумки ничего не надо, просто методично перерыть ее снова.
Через десять минут стало совершенно ясно, что ключей в сумке нет. Зато нашлась старая флэшка, про которую Ира уже забыла. «Надо будет посмотреть, что на ней», отстраненно подумала Ирма. Эта сумка долго лежала в шкафу, Ира ее не носила, так что ничего важного на флэшке быть не могло, но все равно нужно посмотреть. А для начала – как-то попасть домой. Второй комплект ключей был у няни, но дети сейчас у бабушки, а няня свой законный отпуск гуляет, беспокоить ее не хотелось. Но и другого выхода Ира не видела.
Она достала мобильный и принялась звонить Марине.
Еще через пять минут стало понятно, что именно сегодня Ира домой попасть не сможет – няня была за городом, на какой-то даче, которая располагалась довольно далеко. Судя по веселым голосам на заднем фоне, шашлыки были в разгаре, и, даже если бы Ирма решилась на поездку за ключами, был риск, что через некоторое время на телефон няня отвечать перестанет, окунувшись в веселье, а плутать по дачным поселкам у Иры не было ни сил, ни желания.
Пришлось звонить Лене и напрашиваться в гости с ночевкой. На счастье, муж Лены тоже пребывал на даче, а дочь где-то гуляла. Так что звонку Ирмы Лена обрадовалась – появилась перспектива провести вечер не одной, а с подругой, за приятным женским разговором.
- Что купить-то, Лен?
- Ой, да не надо ничего, вроде все есть, еда есть, сигареты есть, еще есть виски и текила, так что не надо ничего.
- Ну я хоть фруктов заеду куплю, что ли? Лимонов к текиле.
- Ну давай. Ты через сколько будешь?
- Я сейчас за машиной на стоянку, потом сразу к тебе через магазин.
- Хорошо. Жду.
В магазине Ирме пришла в голову мысль, что если няня не вернется завтра к вечеру, ей придется оставаться у Лены до понедельника, а к этому нужно было подготовиться. Поэтому, покинув небольшой магазинчик рядом с домом Лены, Ира проехала в супермаркет, где закупилась по полной программе, включая гигиенические принадлежности, диски с любимыми старыми фильмами, которых, как она знала, у Лены нет, любимый чай, торт, колбасу и многое другое. В результате тележка оказалась доверху набитой покупками.
Когда Ирма расплачивалась на кассе и загружала покупки в пакеты, ей показалось, что в глубине магазина мелькнул Андрей – кадровик с ее новой работы. Но народ сзади нее уже тоже хотел наконец начать паковать свои покупки, поэтому она не стала задерживать очередь, пытаясь разглядеть Андрей это или нет. Сложив все пакеты обратно в тележку, она направилась к выходу.
Андрей смотрел ей в спину и прикидывал – могла она его видеть или нет? Вообще, он знал, что она замечает многие вещи, даже совсем не имеющие значения, и теперь думал о том, что его машину, припаркованную недалеко от ее «Мазды», она может заметить. А если она решит его подождать, чтобы поздороваться и поболтать? Ну и пусть ждет! Что такого – он проезжал мимо магазина и решил купить кое-что. Может быть он на пикник собирается?! А в этом супермаркете как раз продают все принадлежности – и уголь, и мангалы, и шампуры. Так что ничего особенно в том, что они тут встретятся нет. Волноваться не о чем.
Он еще немного походил между рядами с товарами, оплатил какую-то ерунду, купленную просто потому, что хоть что-то купить было надо, и вышел на улицу.
Ему повезло – ни Ирмы, ни ее машины на парковке уже не было. Одно плохо – теперь он не знает, куда она направилась...
- Ну и вот... А потом он просто молча встал и ушел. Совсем ничего не сказал. Просто ушел и все.
- Да... Ну а ты не пыталась ему звонить? Может, позвонишь, поговоришь с ним?
- О чем, Лен? Я не знаю даже, как начать этот разговор. Мне в понедельник с ним встречаться, а я не знаю, что и как ему говорить. Наверное, просто общаться на деловом уровне. И все. Просто говорить о делах. Хотя... Нет, не знаю. Вот в таком тупике я давно не была.
- Не давно. Года три назад была.
- Нет, Лен, тогда был совсем другой тупик. И потом, понимаешь, если бы в этот раз между нами ничего не было! Просто бы как-то случайно все выяснилось и все... Так нет! У нас же все было. ПРОСТО ВСЕ! И как!
- М-дааа... Не знаю, Ирмусь, сложно что-то советовать. Честно, не знаю, что сказать.
- Да еще ключи куда-то делись! Ну вот где я могла их посеять?!
- При чем здесь ключи?! Ах, да! Ну, может ты их выложила где-то и забыла?
- Лена! Я не выкладываю ключи от квартиры! Зачем мне их где-то выкладывать? Они всегда у меня в сумке! И что теперь делать? Менять все замки? На двух дверях? Я даже не знаю – возможно ли это? Двери делали под заказ вместе с замками, как их менять, я понятия не имею!
- Позвонишь завтра в фирму, которая дверь ставила, спросишь у них.
- Ну да, только это и остается.
- Нет, ладно, с ключами понятно – неприятность, но не смертельно. Так что ты с Алексеем-то надумала делать?
- С Алексеем... Не знаю. То, что это тоже не смертельно, абсолютно понятно. Но...
- Можешь и не продолжать, понятно, что «но». Говорю тебе – позвони ему. Вот прямо сейчас позвони!
- Лена, ты с ума сошла! Полдвенадцатого ночи! Ага! Самое время для разговоров по душам!
- Ну хорошо, завтра позвонишь.
- Завтра воскресенье. Завтра он дома, с семьей. Опять же – очень вовремя мой звонок прозвучит!
- Ира, а в понедельник ты с ним встречаешься. А сама говоришь, что не готова к встрече. И он не готов, я тебе точно говорю!
- Ладно. Проехали. Завтра посмотрим. Будет день, будет пища. Давай лучше посплетничаем. Или просто поговорим о чем-нибудь. Пойдем фильм посмотрим. Просто хочу отвлечься.
- Это понятно. Ну давай поговорим. Что там слышно про Надю с Колей?
- Да ничего не слышно. Она звонит мне редко, с ним – ты же знаешь, я сама практически не общаюсь. Живут. Наверное, хорошо живут. Я тут как-то предлагала с детьми поехать в детский центр, но она сказала, что у них другие планы. Типа, «на потом» перенесла. А я больше не звонила.
- Ясненько. Все, как всегда. Ой, ты знаешь, что тут недавно мне Булыжников заявил? Сейчас я тебе расскажу...
В три часа ночи, когда довольно пьяные, они разошлись спать, Лена долго лежала и думала, что судьба относится к ее маленькой подружке, а Лена была старше Ирмы на десять лет, довольно несправедливо. Но, девочка Ира сильная. Как-то все переживает легко и с улыбкой. Молодчинка. Умничка. Но заставить ее позвонить Алеше надо. Очень надо. Лена виделась с ним всего однажды, но почему-то очень хорошо помнила, какое прекрасное он на нее произвел впечатление, и как она радовалась за Ирму. В то время Ирмуська просто летала, у нее светились глаза, вся она была такая восторженная, влюбленная, красивая и веселая. Мужчина, который дает женщине возможность так себя ощущать, очень достойный мужчина. Достойный именно этой женщины. И сама Ира это поняла и оценила – она не избавилась от ребенка, не нагрузила тогда ничем Алексея, она все выдержала сама. Он должен с ней поговорить. Он сможет ее понять... Убедив себя в этой мысли, Лена заснула спокойным сном.
В квартире ничего не было. Нигде. Он все перерыл. Он еще раз огляделся. Искать было больше негде. Осталось только одно...
Ирме снилось, что она лежит в гамаке, на даче у кого-то, что все у нее хорошо, солнышко светит, птички поют, вот только комары...
Открыв глаза, она поняла, что никаких комаров нет, просто настойчиво жужжит телефон, поставленный на вибрацию. Дотянувшись до сумки, она вытащила мобильный, не глядя на определитель, ответила.
- Ирма, доброе утро.
- Алеша?! Здравствуй. Не ждала твоего звонка.
- Знаю.
- Алеша...
- Ирма, нам надо поговорить. Но не по телефону.
- Да, я знаю. Поговорить надо.
- Ты... можешь со мной сегодня встретиться?
- Да, могу. Где и когда?
- Когда тебе удобно? Да, и где тебе удобно?
- Я сейчас в Новогиреево. У Лены. Но я только что проснулась...
- Я разбудил тебя? Извини.
- Нет, нет. Все нормально. Просто мне нужно час-полтора, чтобы собраться. Опять же – где мы встречаемся?
- Я могу заехать за тобой, а потом мы определимся.
- Хорошо. Тогда будешь подъезжать – позвони, я выйду.
- Договорились.
- Ирма, кто звонил?
- Алеша.
- Да ты что?! Ну!
- Что «ну»? он заедет за мной, мы поговорим. И... Не знаю, что дальше. Надо еще няне позвонить насчет ключей.
- Вот видишь, как все хорошо складывается. Вы поговорите, он тебя поймет, все будет хорошо.
- Что будет хорошо, Лена?
- Да все! Не задумывайся ни о чем раньше времени. Лучше иди умывайся и садись пить чай с тортом.
- Ой, Лен, какой торт, у меня сейчас кусок в горло не полезет!
- Перестань нервничать! Говорю тебе – все будет нормально!
- Хорошо, хорошо. Нормально, значит нормально.
Няня должна была подъехать с ключами к дому, так они договорились. С момента звонка Алексея прошло минут сорок. Ирма нервно курила на кухне, молчала. Лена смотрела неодобрительно, потом с жалостью, потом не выдержала:
- Ир, ну что ты психуешь? Хуже, чем было, уже быть не может. Как бы вы не поговорили. Даже, если каждый из вас останется при своем мнении. Просто для себя определи, чего ты хочешь от этого разговора – и все.
- Я не могу определить для себя, чего я хочу. И от этого разговора, и вообще.
- Ирма...
- Что?
- Ты что, все еще его любишь?1
Ирма, вздохнула, помолчала.
- Не знаю. Наверное. Я не думала о нем, не вспоминала. Давно. А вот в тот день, ну, когда он приехал с проверкой, я почему-то с утра про него вспомнила. Вот просто вспомнила и все.
- Предчувствие, Ирмусь.
- Наверное. Но ведь оно не обмануло! И потом – так странно мы потом столкнулись в ресторане. Черт возьми, я хожу по ресторанам пять раз в неделю! У меня переговоры, мы с тобой ходим гулять, но его за три года не встречала нигде ни разу! А тут – в течение недели, целых два!
- Ирмуль, это судьба, значит, так надо.
- Как – так?! Ну хорошо, а дальше-то что?!
- Да ничего, зачем ты загадываешь? Что ты себя терзаешь?
- Ладно. Не буду терзаться. Хотя это легко сказать, что не буду. Посмотрим. Поговорим. Послушаем.
Что теперь?! Что говорить?!
Он не знал. Тогда, три года назад, он убеждал себя, что он боится ее потерять, но должен расстаться с ней, потому что не уверен, смогут ли они быть долго такими же хорошими любовниками, вдруг все закончится тягостно и плохо, а этого нельзя допускать, и, кажется, такой же или подобной глупостью утешалась и Ирма, и все это было не правдой.
Чего он тогда испугался? От чего отказался?
Он отказался от Ирмы - той, которую знал и не знал. Он отказался от того, что она тогда предлагала, - и она отказалась от того, что предлагал он! - чтобы не усложнять, не запутывать отношений, не поверить ненароком в то, что все возможно, даже это горячее, страстное, вечное - возможно! Он не выбрался бы из-под обломков, когда все рухнуло бы. Он уже начал топить свой айсберг. Куда безопасней было остаться с тем, что у них обоих уже было, пусть не так хорошо, не так горячо, зато по правилам, установленным давно, и не ими. Спокойно и правильно.
Это было всего три года назад. Целых три года. Полжизни прошло с тех пор.
Это его ребенок, и уже три года она врет ему. Ну и что, что за эти три года он ни разу не звонил ей!
Она врала ему, она заманила его в ловушку, ему не выбраться теперь, он пропал, совсем пропал!..
Он взял телефон, вышел из машины. Вокруг был светлый день. Выходной. Воскресенье. Куда-то спешили люди. Парочки шли, обнявшись, прогуливаясь.
Алексей их всех ненавидел.
Он должен позвонить Ирме и сказать, что приехал. И тогда она выйдет. Он боялся ее появления, и не знал, что станет говорить, когда она появится.
Ирма его обманула, вот в чем дело. Ирма ни слова не сказала ему о ребенке. Ирма заставила его думать, что это чей-то чужой ребенок, а ребенок был его, Алексея. Был и есть. Он совсем не думал о том, что о самой Ирме он вспомнил всего неделю назад. Нет, не то, чтобы вспомнил, скорее, обновил воспоминания.
Телефон в его руке вдруг зазвонил. Он ни с кем не хотел разговаривать. Он боялся, что ему придется разговаривать с Ирмой.
Это была Света, очередная пассия.
Света воркующим голоском сообщила ему, что жутко, просто нереально соскучилась.
- Мы вчера с девчонками гуляли, - сообщила она и хихикнула, - после того, как ты отказался меня видеть. Ты вредный, Лешечка, такой вреднюга. Ужасный.
- Нет, - скучно сказал Алексей, - я не вредный.
- Пойдем куда-нибудь сегодня?
- Я не могу пока, - отказался Алексей, - у меня сейчас... очень много дел. Мы обязательно куда-нибудь сходим, как только станет полегче.
- Это когда? Через год? – капризно протянула Света.
- Нет, - успокоительно сказал Алексей, - конечно, нет. Может, завтра, может послезавтра. Скоро, в общем.
- Ну хорошо, - согласилась она. – Не забывай мне звонить, мне без тебя скучно.
- До свидания, Света. Я позвоню.
- Пока-а!
Алексей вернулся в машину. Он сидел, думал, думал о том, как страшно сейчас будет начинать разговор, когда позвонила Ирма.
- Алеша, ты далеко? Ты знаешь как проехать? – спокойно сказала она.
- Нет. Я уже недалеко. Скоро буду.
- Хорошо, тогда я жду звонка.
- Ирма, - произнес Алексей холодным голосом, - на самом деле, я уже здесь. Спускайся.
Она стояла около подъезда прямо перед ним в длинной светлой накидке. У нее были светлые кудрявые волосы и розовые щеки. В одной руке она держала какую-то коробку. Алексей увидел все это словно со стороны. Медленно вышел из машины и подошел ближе.
- Как дела? - спросил он, как будто за этим только и приехал.
- Нормально, - настороженно ответила она.
- Что это у тебя?
- Торт.
- Торт? Какой-то праздник?
- У меня праздник, - буркнула Ирма, - я праздную, что потеряла ключи от квартиры и не могу туда попасть, а еще, что ты ушел, не сказав ни слова. Ты приехал поговорить?!
Молча, Алексей ухватился за торт и повел ее за собой. Почему-то она упиралась, и он практически ее тащил.
Доведя ее таким способом до машины, почти впихнул в салон, она закричала:
- Что ты делаешь?! Что ты себе позволяешь?! Осторожней, торт! - но он не слышал. Он обошел машину, завел мотор, отъехал за угол, резко тормознул. Какая-то старушка шарахнулась в сторону, возмущенно что-то сказала.
- Ну что, - спросила Ирма злым голосом, - что это за концерт? И что это еще за жесты?! Выпусти меня, я не готова сейчас разговаривать, судя по всему!
- Я тебе звонил, на домашний, ты не отвечала.
- Наверное, потому, что я не дома. Меня дома нет! И уже довольно давно! Что надо говорить дальше, Алексей не знал.
Вот она сидит в его машине, у нее все хорошо, у нее розовые щеки и у нее торт, потому что праздник. А праздник, потому что она что-то там потеряла, а еще потому, что он молча от нее ушел.
Что нужно сделать? Как нужно начинать этот разговор?!
- Ну, что ты мне скажешь, Ирма?
- А ничего я тебе не скажу, Алеша, - сообщила она, - что я должна тебе вот сейчас сказать? Что наконец все открылось, ты на меня обижен, рассержен, мне очень жаль, и я пошла. Пока.
- Ира!
- Что – Ира?! - Тут она со злостью посмотрела ему в лицо. И вдруг глаза ее наполнились слезами. - Зачем ты приехал? Что ты сейчас от меня хочешь услышать?!
Алексей молчал, боялся, что она сейчас заплачет, и он не будет знать, что делать. Он и сейчас-то не знал, как себя вести, но если она вдруг заплачет, это будет полный кошмар. Она никогда не плакала. Нет, конечно, он знал, что она плачет над мелодрамами, типа «Титаника», плачет из-за сломанного ногтя, или, увидев бездомную хромую собаку, но всерьез она не плакала никогда, даже когда какое-то хулиганье, пытаясь отнять у нее сумку, разбило ей лицо. А вот сейчас она готова была заплакать, и он видел это настолько явно, что действительно стало страшно.
- Почему ты молчишь?! - Она отвернулась к окну, а через мгновение повернулась снова, довольно резко и вдруг взяла его за руку.
- Я не молчу, - сказал он, разглядывая ее маленькую ручку, - я не знаю, что нужно говорить.
- Что говорить? Он вздохнул.
- Никогда не был в такой ситуации, - признался он и улыбнулся, - черт его знает. Мне...
- Тебе, - подсказала Ирма. – Что? Что тебе, Алеша? О чем ты сейчас?
- О ребенке, - выкрикнул он, - о сыне. О том, что я ничего не знал!
- А ты хотел знать?
- Не знаю. Просто я не знаю, как к этому отнестись. Я никогда об этом не думал. И теперь не знаю как думать.
- Алеша, я не стала навязываться тебе тогда и не делаю этого сейчас, - сказала Ирма холодно и выпустила его руку, - во-первых, уже поздно, а во-вторых, я не девочка. Это было мое решение, это мой ребенок. А тебе тогда было абсолютно на меня наплевать. И на меня, и на мои чувства. Ты тогда принял решение, не спросив, чего мне стоило понять, простить, отпустить и забыть.
- Нет! Ты не права! Тогда это было единственным выходом, неужели ты так и не поняла?! А сейчас… Я хочу сказать - это и мой ребенок тоже! - Алексей почти кричал. – И я совсем не плевал на тебя тогда! Просто ты ничего мне не сказала, а я не знаю, как мне теперь с этим жить и что делать.
И тут она так разозлилась, что он даже отпрянул.
- Я тебя тогда любила, ты это видел и знал! И сейчас люблю! И сына я родила, чтобы у меня навсегда остался кто-то, кого можно любить вместо тебя! А тебе не нужна была тогда ни я, ни моя любовь! И я это понимала, потому и не сказала тебе ничего! И что тогда я должна была сказать?! И что бы ты мне тогда ответил? "Как мне с этим жить!" Откуда я знаю?! Почему ты не спрашиваешь меня, как я со всем этим жила? Я тебе отвечу, почему! Потому что неинтересно, и не нужно! Потому, что тебе нравилось со мной спать, что ты и подтвердил недавно! И не больше! А я жила и живу так, как нужно мне! И все! И оставь меня в покое! По-моему, я тебе не навязываюсь и ребенка тоже не навязываю! Кстати, если ты помнишь, у меня их двое! Я тогда, три года назад, решила, что не стану ничего осложнять, а то ты испугался бы до смерти и всю жизнь потом казнился бы! Мне не надо никаких твоих разговоров! Я отлично живу и справляюсь!! И я тебя не обманывала! Я узнала, что беременна, когда тебя уже не было рядом! И ты не подходил к телефону, когда я звонила, потом подошел и сказал, что тебе не о чем со мной разговаривать, а потом еще и поменял телефон! Мне нужно было дежурить около ГУВД, чтобы сообщить тебе потрясающую новость?! И что было бы дальше, если бы я ее все-таки сообщила?
- Ирма, подожди!..
Но она уже выскочила из машины и побежала вдоль дома.
- Ирма!
- Нет, Алеша. - Она глубоко дышала, стараясь успокоиться. – У нас не получился этот разговор, и вообще мало что может получиться. У... у нас.
- Мне нужно поговорить с тобой, Ирма.
- И тебе тоже ничего не нужно. Я знаю, что ты замечательный, галантный и благородный. Мне на твое благородство наплевать. Это мои дети. А тебе, при всем твоем благородстве, все равно это не нужно.
- Да откуда ты знаешь, что мне нужно, а что нет?! – вдруг заорал он. – я сам хочу решать, что нужно, но с тобой я должен поговорить, я должен знать все! Вернись в машину сейчас же! И.. давай успокоимся. Оба. Я отвезу тебя домой, и мы поговорим.
- Хорошо, - вдруг согласилась она. – Но поговорим мы у меня дома. Поехали. Я поеду на своей машине, а ты за мной. Машину я тут не оставлю, она мне нужна, а домой мне нужно срочно - меня уже няня ждет – у нее запасные ключи.
Аня налила себе кофе, присела в кресло и задумалась. Значит, Слава решил участвовать в ее жизни. Уже кое-что. Его волнует ее работа. Замечательно. Значит, для начала, нужно ему доказать, что она хороший работник. А там недалеко и от того, что она потрясающая женщина. Женщина его жизни. Завтра она пригласит его в офис, вот там он и увидит, как замечательно она работает. Все, решено! Завтра все равно выходной, в офисе народу не будет, а для нее это шанс показать, что на работе она просто «горит».
- Слава! Добрый вечер, это Аня.
- Здравствуй, дорогуша, я тебя узнал. Как ты?
- Хорошо. А ты?
- Нормально. Смотрю телевизор и думаю, куда бы мне тебя пригласить.
- Да ты что? Здорово, я бы с удовольствием куда-нибудь сходила, но.. но мне завтра на работу.
- Завтра же выходной.
- Ну, там сложности, поэтому надо будет поработать. А знаешь что?
- Что?
- Мы могли бы куда-нибудь сходить сегодня, потом остаться у меня, а завтра ты мог бы зайти со мной в офис. Посмотрел бы как я работаю. Мне там не очень долго, ты не успеешь соскучиться, а потом пообедали бы где-нибудь.
- Выходные с тобой? Замечательная идея. Собирайся, детка, я сейчас приеду.
- Отлично, жду!
Итак, все складывается замечательно! Она сама решила привезти его в свой офис. Ну, если все пойдет так, как он задумал, на этом можно будет поставить точку. И не встречаться больше с этой идиоткой, не вести светских разговоров про артистов и их личную жизнь, не наблюдать, как она за столом в ресторане причесывает свои волосы, не подозревая даже, что это по меньшей мере неприлично. Он закончит это дело. Уже завтра закончит.
Они подъехали к дому в полной тишине. Даже радио не слушали. Просто ехали и молчали.
У дома на лавочке сидела Марина в компании каких-то молодых парней.
Ирма вышла из машины и подошла к ним. На ее приветствие ответили сразу все, хором, что ее насмешило.
- Спасибо большое, Марина. Я разберусь со своими ключами, либо еще как-то разберусь, потом верну Вам ваш комплект.
- Ладно. Мне они пока не нужны ведь все равно. Когда дети приедут?
- Пока точно не скажу, они еще хотят побыть у бабушки, но я предупрежу заранее об их приезде. Не на этой неделе точно.
- Ну ладно. Вы звоните тогда.
- Хорошо.
Няня с компанией неторопливо вышли со двора. Ирма посмотрела им вслед и подошла к машине.
- Ну что, разобрались с ключами?
- Да, мы можем идти.
- Да, сейчас иду.
- Захвати торт, пожалуйста, попьем чаю.
- Может быть что-то нужно в магазине?
- Не знаю даже, я не помню, что есть у меня. Спиртного нет точно, а вот из еды...
- Тогда ты иди пока, а я зайду в магазин.
- Хорошо, давай.
Она повернулась и пошла, и он тоже пошел, но в другую сторону. И не обернулся, хотя раньше всегда оборачивался или вообще стоял и ждал пока она не уйдет. В этот раз он не повернулся. И именно поэтому не видел, что пока дверь подъезда поддтягивалась, чтобы встать на место, следом за Ирмой в подъезд вошел еще один человек. Нет, Алексей этого не видел. Он слишком быстро шел и слишком глубоко задумался, чтобы увидеть. И Ирма тоже слишком глубоко закопалась в собственных мыслях, чтобы услышать, что за ней кто-то идет. Она низко наклонила голову – в подъезде было довольно темно, и она не хотела споткнуться о первые ступеньки, а человек, который шел за ней, еще и специально позаботился о том, чтобы его не было слышно.
Он подошел к ней поближе, и вот тогда она его услышала. Но обернуться не успела – что-то большое и тяжелое больно ударило ее по голове, и единственное, о чем она успела подумать, что у них в подъезде очень грязный пол и почему-то он прямо около ее лица...
Человек, ударивший ее, не стал даже проверять – жива она или нет. Это на тот момент совершенно его не интересовало. Он ногой подвинул ее тело, потому что падая, она подмяла под себя сумку, а сумка ему очень была нужна.
Достав сумку, он быстро оглянулся – нет, все квартиры без «глазков», видеть его никто не мог, да и затруднительно это – такой мрак, несмотря на то, что на улице разгар весеннего дня.
Он вышел из подъезда и решительно направился к машине, припаркованной в соседнем дворе.
Буквально через десять секунд в подъезд вошел Алексей...
Со мной что-то случилось... Что-то страшное... Мне холодно и очень больно... Какие-то люди вокруг. Один из них кажется смутно знакомым... Точно, это же Алексей! Почему у него такое бледное лицо? И почему он нависает надо мной? Ах, да, просто я лежу. Я лежу, мне холодно и страшно. Почему он меня не поднимает? Кто все эти люди?
Она попыталась повернуться и схватить за руку Алексей. И тут же резкая боль навалилась всей тяжестью, повлекла за собой куда-то в темноту... Она застонала, силясь произнести хоть что-то, но не смогла и медленно стала проваливаться в окружающую темноту все глубже и глубже, уже не видя людей вокруг и не слыша того, что ей говорили...
Пожилой врач со «Скорой» пытался убедить Алексея, что ничего особо страшного не произошло.
- Как максимум у нее сотрясение мозга, ну и ушибы, конечно, она же упала. Полежит в покое некоторое время, полечится, все заживет.
- Почему она такая... белая? – напряженно спросил Алексей.
- Ну, что же Вы хотите?! Ее ударили по голове, она потеряла сознание, а Вы хотите, чтобы она была у Вас тут с румянцем на щеках и улыбкой? Я вколол ей обезболивающее и успокоительное. Она проспит несколько часов. А Вам я напишу, что делать дальше.
- Она поправится? Вы уверены, что с ней все будет хорошо? – нервно спросил Алексей.
Врач посмотрел на него внимательно, как бы прикидывая, что сказать, чтобы до него «дошло».
- Да нет никакой опасности. Кроме головной боли. Но она будет – у нее сотрясение. Но недели через две все будет хорошо. Или чуть позже.
- Спасибо. – Алексею хотелось, чтобы они поскорее уехали, а еще хотелось, чтобы он вот прямо сейчас проснулся и понял, что это все просто неприятный сон.
Он подошел ближе к дивану. Ирма глубоко и спокойно дышала. Лицо ее было бледным, и ему это было неприятно, потому что в голове постоянно крутился ее образ, около машины, с розовым щеками. «Зачем я пошел в магазин? Что мне там понадобилось?» Он вспомнил первое мгновение, когда в темноте подъезда буквально наткнулся на нее. Почему-то он сразу решил, что она умерла, что ей уже ничем не поможешь. Она, наверное, испугалась очень. Или не успела? Поняла ли она, что произошло, видела ли того, кто это сделал?
- Все будет хорошо, - сказал он ей шепотом. – Ты поправишься и все будет хорошо.
То, что он искал, было на дне сумки. Сколько же барахла носят бабы в своих сумочках! Даже самые организованные из баб вряд ли смогут ответить на вопрос – что у них на данный момент в сумке находится. Он подумал об этом всего секунду, потому что среди всего вытряхнутого содержимого нашел ЭТО. Полдела сделано. Теперь нужно проверить, вся ли информация на месте и все.
Он глубоко вдохнул и выдохнул, расслабляясь. Он все правильно сделал. То, что ему нужно, он получил. Искать его никто не будет, в этом он был уверен! Ну, подумаешь, напали в подъезде с целью ограбления. Такое случается сплошь и рядом. Обращаться в милицию бессмысленно. Тем более – в этом он тоже был уверен – она ничего и сказать-то не сможет, не видела и не слышала ничего. Если она вообще сможет говорить. Если он не ударил ее слишком сильно. Эта мысль заставила его вздрогнуть. Если она – труп, значит по-любому будут хоть как-то искать. Получается ведь уже убийство. Убийство. Какое противное слово. Он помотал головой, желая избавиться от посетившей его мысли, но это не помогло. Хотя... Меня с этим связать совсем никак не получится. Они, конечно, приедут на работу, поспрашивают, послушают все сплетни. Конечно, на работе расскажут, что они вроде как дружили, но на этом все! Да и дружбой-то их отношения никак не назовешь. Так.. Общались и все. Нееет, не будет у милиции никаких оснований связать его с происшедшим. Главное – «держать лицо» и поменьше болтать. И не нервничать. И все получится тогда. Уже получилось.
Слава наблюдал, как неумело Анна пытается напечатать несколько строчек в каком-то документе. Он прекрасно понимал, что строчки эти никаких изменений в документ не внесут, они вообще там не нужны, эти строчки, но он хотел дать возможность Анне продемонстрировать свою значимость. Это было частью игры. Ее игры. И его игры, только об этом она не знала, даже не догадывалась.
- Дорогуша, тебе еще долго? – спросил он, задумчиво перелистывая сунутый ею журнал.
- Нет, не очень, а что? Ты уже устал? Соскучился?
- Соскучился, а еще, если честно, очень хочу кофе!
- Ой, кофе есть, но ведь секретарши нет сегодня...
- А что, ты сама не можешь мне сварить кофе?
- Ну что ты, милый, конечно, могу, правда я тысячу лет уже не варила сама кофе, но тебе сейчас сварю обязательно.
- Хорошо, давай. А почему ты не варила кофе сама тысячу лет?
- Ну.. Дома я кофе не пью, а здесь этим занимается Светка. Света, - поправилась она. – Секретарша.
- Секретарь, - поправил он, хотя делать этого и не стоило, ее лицо приобрело обиженное выражение. – Просто у меня врожденная грамотность, я плохо переношу неправильную речь. А слова «секретарша» в русском языке нет, - мягко сказал он.
- Да? Я и не знала. Всю жизнь так говорю. Но, если тебе не нравится – не буду больше, - Аня улыбнулась, встала с кресла и подошла к нему.
- Мне нравится все, что ты говоришь, - Слава попытался уклониться от ее поцелуя, но ему это не удалось. Она устроилась у него на коленях, обняла его и уверенно и смело начала целовать.
«Вот идиотка, она что, хочет заняться этим прямо здесь? Черт! Надо как-то ее остановить. Но как?!». Ему не нравилось заниматься с ней сексом. Секс с ней был похож на кадры из каких-то фильмов, каждый раз разных. То ли с Ким Бессингер, то ли с Деми Мур, то ли еще с кем-то. Она театрально вскидывала голову, смотрела на него, не мигая, как кукла, тщательно следила за своей позой и движениями. Так тщательно, что даже слепой бы это заметил! А потом полагалось еще долго лежать, обнявшись и разговаривать о том, как это было прекрасно.
К сексу с ней в этой конторе он не был готов совершенно. Но показать это было нельзя. Нельзя было отстранить ее от себя, заставить встать с его колен. Нужно было играть свою роль, нужно было будоражиться и возбуждаться от ее прикосновений, нужно было разыгрывать неуемную страсть. И он постарался! И у него получилось! Только вот в этот раз он отошел от сценария – лежать и разговаривать в этот раз было просто нелепо, да и ковролин был жестким – особо не разлежишься.
Он встал, дошел до кресла, в котором сидел до эпизода великих страстей, сел, закурил.
- Вот теперь я сварю тебе кофе, - промурлыкала она, тоже вставая и накидывая на себя легкое полупрозрачное платье. Белье она одевать не стала, что, видимо, свидетельствовало о том, что все это только начало.
- Хорошо, малышка, давай. После такого урагана стоило бы взбодриться!
- Только мне придется тебя покинуть, милый, кофе у нас варят в другой комнате. Может быть, пойдешь со мной?
- Если ты не возражаешь, я бы лучше остался здесь. А то, если я пойду с тобой, ты и кофе не сваришь, а я его не выпью, - он старался выглядеть и говорить как герой из фильма, чтобы попасть в ту волну, которую она ему навязала. Видимо, у него неплохо получилось, потому что, вильнув бедрами, она улыбнулась ему завораживающей улыбкой и вышла.
Он быстро подошел к двери и прислушался. Стук ее каблуков удалялся, делаясь все тише. Замечательно. У него есть десять минут. На все про все – десять минут. Но этого должно хватить!
Он подлетел к компьютеру, не садясь в кресло, начал быстро стучать по клавиатуре. Через пять минут он понял, что того, ради чего он все это затевал, в базе данных не было. Кто-то аккуратно и чисто все удалил. И где теперь все это искать – совершенно не ясно!
В глазах у него потемнело от злости. Кто-то успел его обойти! Причем почти на финише! И узнать, кто этот везунчик нет никакой возможности. Все надежды рухнули за секунду. Все. Конец истории. Что делать дальше он не знал. Ему нужно подумать. Очень серьезно подумать. Стараясь не шуметь, он оделся и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Эта дура ему теперь без надобности. Все свое она уже отработала. Надо искать другие способы. А если она понадобится опять – он сможет сделать так, что она просто сама прибежит, уж в этом Слава не сомневался.
- Ирма, у тебя лимоны есть? – спросил Алексей. Он подумал, что неплохо было бы напоить ее чаем с лимоном, но искать что-либо у нее на кухне самостоятельно он не хотел. Не то, чтобы стеснялся, просто не хотел.
- Алеша, не надо никаких лимонов. Не надо никакого чая. Ты.. ты лучше домой поезжай. Я как-нибудь сама тут...
Он появился на пороге комнаты. Такой знакомый и одновременно чужой. Мысль о том, что она лежит сейчас перед ним бледная, с синяками под глазами, с запекшейся кровью на голове и в уголках губ, была настолько непереносима, что Ирма зажмурилась.
- Ир, ты что, Ир? Ты не переживай. Все будет хорошо. Ты поправишься очень скоро. Я сейчас чай сделаю, ты попьешь, а потом постараешься поспать, хорошо? – он сел рядом с ней на диван, протянул руку, осторожно погладил по щеке. От его руки на нее пахнуло жаром.
«Это он такой горячий или я такая холодная?» - отстраненно подумала Ирма.
- Алеша, - сказала она, не глядя на него. – Спасибо тебе большое за все, но ты теперь поезжай домой. Что ты жене скажешь? Тебя дома ждут. А я справлюсь. Сама справлюсь.
- Ирма. Не говори глупости. Я останусь. Одна ты не справишься. И вообще, с травмами головы не шутят. Тебе нужно лежать, тебе нужен покой. Ты будешь валяться на диване целыми днями и отдыхать. Я поеду работать. Завтра. А после работы вернусь сюда. Это не обсуждается.
Он говорил так уверенно, как будто имел на это право. Как будто имел все права. Расхаживать у нее по квартире, указывать ей что пить, как лежать...и возвращаться сюда после работы.
На вопрос о жене он не ответил.
Немного посидев рядом с ней, он встал, прошелся по комнате, как будто что-то обдумывая, а потом спросил:
- Ира. Кто это мог сделать и за что?
Несмотря на то, что любая мимика причиняла боль, Ирма подняла брови и вытаращила глаза на Алексея.
- Что значит «за что»? У меня же просто отняли сумку и ударили. Вот и все. Просто ограбление.
- Ира! Перед этим у тебя из сумки пропали ключи, и, если ты оглядишься, в квартире что-то искали. Я не хотел тебе говорить сначала, чтобы не волновать лишний раз, но потом подумал, что чем быстрее ты узнаешь, тем раньше мы сможем начать думать о том, кто это все мог затеять.
- Алеша! Ты говоришь ерунду! Да, ты напугал меня тем, что в квартире кто-то был. Возможно, что-то и искали, а может просто обокрали. Вот открой шкаф – там должны быть деньги и шкатулка с золотом.
- Какой шкаф?
- Тот, который за твоей спиной. Открывай!
- Если ты про деньги в конверте – они на месте. Шкатулка тоже на месте, в ней побрякушки, довольно много. Если что-то и пропало, то очень незначительное, а это уже странно – взяли бы все, если бы хотели обокрасть!
- Да, ты прав, действительно странно. Знаешь, мне некоторое время назад звонили и молчали в трубку. Могли проверять таким образом, где я нахожусь?
- На домашний звонили или на мобильный?
- На мобильный... И на домашний, по-моему.
- Ладно. Ты особо не напрягайся, лучше попробуй поспать сейчас. А потом еще подумаешь, хорошо?
- Как я могу заснуть сейчас?! – Ирма даже попробовала приподняться, но Алексей на нее прикрикнул.
- Сможешь заснуть. Должна заснуть. Полный покой – так врач сказал. Будешь правильно все делать – поправишься быстрее.
- Хорошо. Заснуть я постараюсь, а ты все-таки ехал бы домой.
- Ира. Этот вопрос мы уже обсудили, я остаюсь, и вопрос таким образом – закрыт!
Алексей сломал голову, размышляя, за что могли ударить Ирму. И, главное, кто. Разговоры с Ирой в этом никак не помогали. Она очень старалась хоть как-то помочь. Вспоминала людей, с которыми у нее были хотя бы мимолетные отношения. Но зацепки не было никакой.
Тем не менее, Ирма успешно шла на поправку. Голова болела уже не так часто и не так сильно. Она начала потихоньку вставать и ходить. Правда, иногда приходилось держаться за мебель, но с каждым днем Ире становилось все лучше и лучше. И каждый вечер она начинала с того, что просила Алексей не ездить к ней и уж тем более у нее не ночевать.
- Что я должен сделать, чтобы ты перестала со мной об этом говорить каждый раз, как только я переступаю порог твоей квартиры?! - устало спросил Алексей в очередной из вечеров.
- Перестать ездить! Тогда и говорить будет не о чем. А еще объяснить мне – зачем ты это делаешь. Ты в этом видишь свой гражданский долг?
- Я в этом вижу свой долг человеческий. Ты одна, ты болеешь, тебе нужна помощь. И потом – неизвестно, вдруг этот подонок решит напасть на тебя снова?! У него есть ключи от твоей квартиры, помнишь?
- Алеша! Днем тебя все равно нет рядом со мной. И напасть на меня в квартире, даже имея ключи, довольно затруднительно! Дверь запирается изнутри на специальный замок, его снаружи не откроешь. Ты же сам ждешь всегда, что я доковыляю и запрусь!
Она была права, и он прекрасно это осознавал. Но не ездить к ней он уже не мог. И объяснить ей почему он не может не ездить, не мог тоже. Он даже себе боялся это объяснить. Это признание самому себе было пугающим, и он всячески старался его отсрочить, отложить на потом.
Он посмотрел на нее, а она вдруг подошла и прижалась к нему, пробормотав что-то вроде «Спасибо тебе!». Это было какое-то благодарственное объятие, как это себе представляют женщины. Что-то вроде «Ты меня спас, спасибо тебе большое, мой рыцарь, мой герой» или что-то наподобие. Но когда она вот так вот вдруг оказалась рядом, Алексей уже не думал о том, что надо в чем-то признаваться себе или кому-то еще. Он понимал только одно – вот сейчас она отстранится от него, и ничего нельзя будет уже вернуть назад, а допускать этого никак нельзя, никак!
Он прижал ее к себе, почти оторвав от пола. Губами он прижался к ее голове. От волос легко пахло какими-то цветами. Волосы щекотали ему лицо, но это было очень приятно. Щекой он потерся о ее макушку.
Ее руки забрались ему под свитер, обвили его и замерли. И он замер вместе с ними. Руки сошлись на его спине и погладили его снизу вверх. Ему показалось, что вся кожа покрылась мурашками, а спине стало холодно. Он сжал ее посильнее, она тихонько заскулила и подалась вся навстречу ему, пытаясь одновременно стянуть с него свитер. Он не выпускал ее из своих объятий. А потому свитер ей стащить никак не удавалось. Она подтянулась повыше и поцеловала его в губы. И он обо всем забыл.
У нее были сильные и нежные руки, которые все про него знали, у нее были длинные и стройные ноги, которыми она обвивала его. Ее кожа загоралась под его прикосновениями. Она была стремительная и неукротимая. Он погибал и возрождался. Повелевал и покорялся. Он гладил ее влажную и подвижную, как у кошки, спину, и она выгибалась вся навстречу ему. Она таращилась на него своими глазищами, а он, глядя в них, начинал торопиться, предвкушая пламя, которое вот-вот должно полыхнуть в этих глазах. Она посмотрела на него, казалось, прямо в душу, губы ее раскрылись в подобии улыбки. «Я люблю тебя!», - хрипло прошептала она. – Люблю, люблю, люблю...
Телефон зазвонил, когда Алексей выходил из душа.
- Зайчоно-ок, - пропела Света, - куда ты пропал? Почему не звонишь?!
Алеша отвернулся от Ирмы, сидящей на диване в двух шагах от него.
- Привет, - довольно холодно сказал он в трубку.
- В чем дело? Я сижу у телефона сутки напролет, а ты не звонишь и не звонишь. Я же скучаю.
- Мне… не совсем удобно разговаривать сейчас. Краем глаза Алексей заметил скривившиеся в иронической усмешке губы Ирмы.
- Тебе всегда неудобно, - продолжала «петь» трубка Светиным голосом. Алексею казалось, что разговор слишком громкий, и Ирма слышит каждое слово, каждую капризную нотку.
- Сейчас действительно неудобно. Я перезвоню.
- Когда, - требовательно вопросила трубка.
- Как только смогу. До свидания.
- Ну-ну, давай пока, но не забудь – я жду.
Он «отключился» и посмотрел на Ирму.
- Чай хочешь? - спросила она.
- Да, было бы неплохо. Но ты не вставай, я сам сейчас приготовлю.
- Алеша, если мне можно… устраивать акробатические этюды… ну… которые мы только что устраивали, то уж чай приготовить я в состоянии.
Она ничего не спросила. Не показала, что что-то слышала или что-то ее заинтересовало. Надо было объяснить ей… Но что? И как? Он сам еще не уверен был в том, что поступает правильно. Он знал только то, что ему сейчас нужно и важно быть с ней. И он очень старался не думать, что будет дальше.
Сергей позвонил поздно вечером.
- Здорово! Надо встретиться, ты где?
- Я? Я… в Люберцах…- слегка запнувшись, ответил Алеша.
- Ого, - присвистнул Сергей, - даже так…
- Да, так. Ты же в курсе, ее пока нельзя оставлять одну.
- Ну это понятно. Ладно. Когда сможешь подскочить? Или мне куда подъехать?
- Слушай, может ты сюда приедешь? И поговорили бы.
- Ну не вопрос, говори как ехать.
Минут через сорок, Сергей подъехал к неприметной пятиэтажке, в которой жила Ирма. Алексей открыл ему дверь, знаком показав, что вести себя нужно тихо.
- Ирма спит, - шепотом сказал он, - и хорошо. Пойдем на кухню. Ну, какие новости?
- Слушай, все не особо хорошо. Покопались мы в делах фирмы этой. Есть тема, что все эти проблемы связаны именно с конторой. Но чтобы выяснить все точно, нужен программист грамотный.
- Зачем программист? Может объяснишь по-порядку?!
- Объясню. Чаю хоть налей, только.
- Сейчас налью, начинай пока рассказывать.
- Чай я приготовлю, - сказала Ирма, появляясь в дверях, - а заодно и послушаю, из-за чего весь сыр-бор. Здравствуй, Сережа! Рада тебя видеть.
- Привет, Ирмуль! И я тоже рад. Сергей поднялся и обнял Ирму. – Как ты?
- Уже гораздо лучше. Хотя иногда еще слабость накатывает. Врач говорит, что это нормально.
- Слабость – это не беда. Пройдет. Надо хорошо кушать и побольше отдыхать и все пройдет.
- Вооот. Слушай, что тебе говорят – побольше кушать! А ты практически вообще ничего не ешь.
- Неправда, я ем. Мало, но часто.
Этот разговор, такой спокойный и привычный позволил всем расслабиться и подготовиться к чему-то более серьезному и неприятному.
До трех часов утра они просидели на кухне в компании Сергея, обсуждая и взвешивая различные варианты, продумывая и проговаривая схемы и решения.
Аня сидела перед телефоном уже битый час и никак не могла решиться набрать номер. Непонятное бегство Славы из офиса, пока она готовила кофе, его последующее трехдневное молчание раздражали и нервировали Анну. Она не могла позволить себе обрывать его телефон звонками – ведь энциклопедия женского счастья в виде глянцевого толстого красивого журнала именно так и предписывала: женская гордость должна проявляться в том, что сама женщина никогда, ни при каких условиях не должна напрашиваться, звонить, уговаривать, просить и так далее. Это он – ее избранник – должен сделать все для того, чтобы быть с ней. И просить, и уговаривать, и звонить, и на коленях перед ней ползать.
Но что-то подсказывало Ане, что именно Слава, коего она уже считала своим избранником, более того – избранным, прирученным, полностью подконтрольным, - звонить, упрашивать и ползать не будет. Что произошло с ней то, о чем страшным шепотом рассказывали в журнале – ее бросили. Кинули, опустили, вытерли об нее ноги в дорогих ботинках. Даже ручкой на прощанье не махнули, а просто попользовались в каких-то своих, совершенно подлых целях и все. Нет, такого Анино самолюбие не потерпит. Она выяснит, что произошло и отомстит. Отомстит страшно, так, чтобы этот мужлан, подонок и скотина на всю жизнь запомнил. Но сначала его нужно найти...
Утром, закрыв дверь за Алексеем, Ирма больше не ложилась. Включив компьютер и дожидаясь загрузки, она набрала номер своей бывшей свекрови, у которой сейчас отдыхали дети. Трубку взяла Лера.
- Мам, привет!
- Привет, Лисенок! Как дела?
- Нормально. Мам, - голос звучал недовольно, - когда ты нас заберешь?
- Не знаю, малышка. Скоро. А что, тебе уже надоело у бабы Маши?
- Нет, мне не надоело, но ты просто так долго нас не забираешь. Сама говорила, что только на неделю, пока каникулы. Каникулы кончились, а ты все не забираешь. Скажи мне – что происходит?
- Зайчонок, да ничего не происходит. Просто я приболела, вам сейчас лучше побыть у бабушки. Тем более, Алешка не так давно болел, не хватало еще, чтобы он и от меня заразился!
- Мама! Мне кажется, что ты что-то скрываешь от меня. Мам, ну скажи – все хорошо?
- Конечно, лапусик, все хорошо, - Ирма очень старалась придать голосу беззаботность. Лера чувствовала ее настроение даже на расстоянии, даже по телефону. Напугать ее могла любая интонация в материном голосе. Лера сразу начинала нервничать и переживать, даже если произошло что-то совсем нестрашное.
- Мам, тебе Алешку позвать?
- Да, малышка, позови. Я целую тебя, скучаю очень. Я правда очень скоро вас заберу. Пока.
- Пока, мам! – в трубке раздался громкий крик – Лера звала к телефону брата.
Послушав милый лепет Алеши, сказав еще много нежных слов, простых, таких, чтобы он понял, Ирма положила трубку.
В тишине квартиры она вдруг услышала какую-то возню за входной дверью. Очень тихо, стараясь ступать на цыпочках, она подошла к двери. Утром она не стала закрывать внутреннюю тяжелую дверь, ограничилась задвижкой на внешней, и сейчас это дало ей возможность, не включая видеонаблюдение, посмотреть в «глазок». На площадке было темно. «Этого не может быть», - подумала Ирма. Сейчас начало девятого. Солнце бьет в окна и на площадке просто не может быть темно.
«Кто-то залепил глазок», - вдруг «дошло» до нее. «Его закрыли специально, чтобы я не могла увидеть, кто стоит на площадке». Ей друг стало холодно. Пробила дрожь и унять ее не было никакой возможности. Страх, видимо, подстерегавший ее все это время, страх необъяснимый, а оттого еще более панический, сковал все движения, а самое главное – мысли.
- Кто там? – хрипло спросила Ирма.
- Это сосед сверху, из тридцать первой квартиры, - раздался мужской голос, - у Вас тут, кстати, кто-то похулиганил – глазок жвачкой заклеил. Мне случайно письмо для Вас попало, хотел отдать.
Выдохнув, Ирма дернула задвижку и открыла дверь…
Сергей Крылов никак не мог найти свой ежедневник. В третий раз осматривая стол и портфель, он неожиданно вспомнил, что последний раз вынимал ежедневник дома у Ирмы.
Телефон Алексея был непробиваемо занят. Ирма к телефону не подходила, а именно та самая-самая нужная информация была в проклятом ежедневнике.
«Она же все равно абсолютно точно дома. Никуда не выходит. Надо ехать, черт с ним, с телефоном. Какой толк звонить?» - думал Сергей, в очередной раз пытаясь соединиться хоть с кем-нибудь. «Просто она спит и отключила телефон. Или в ванной. Но все равно, по-любому, дома».
Он решительно поднялся из-за стола и направился к выходу. Уже в машине его телефон милостиво позволил все-таки услышать Алешу.
- Слушай, я, по-моему, у Ирмы ежедневник забыл. А она к телефону не подходит.
- Что?! Не подходит?! – в голосе Алексея сквозила тревога. – А ты давно звонил?
- Да я миллион раз звонил. Не берет она трубку. Да ты не волнуйся. Может в ванной – не слышит. Или спит.
- Она не спит, это точно. А даже если спит – она все равно телефон берет.
- Да ладно тебе, я сейчас доеду до нее. Оттуда позвоню.
- Давай. Я буду ждать звонка.
Букет был шикарным, настолько шикарным, что обычно самоуверенная и не особо любящая цветы Ирма чувствовала неловкость. И еще ей просто необходимо было посмотреться в зеркало! Она ведь болеет, сидит дома. Да еще и не накрашена. И, возможно, с прической не все в порядке.
- Ты позволишь мне войти? – любезно спросил держатель букета.
- Да, конечно, проходи, - она «очнулась» и отошла от двери, за ручку которой держалась, чтобы он вместе со своим немыслимым букетом мог пройти в квартиру.
За всеми событиями последних дней она просто забыла позвонить ему и рассказать, что с ней случилось. В свете появления в ее жизни рыцаря меча и шпаги сэра Алексея, она совершенно забыла о действующем своем любовнике, который как раз сейчас и стоял на пороге.
- Я звонил тебе много раз. Ты не отвечаешь. Я позвонил на работу, мне сказали, что ты на больничном. Ты не хотела меня видеть? Тебе не до меня?
- Прости, Слава, но на самом деле я серьезно болела, а в такие моменты, сам знаешь, ни до кого. Но я рада, что ты приехал. Проходи.
- Поставь цветы в вазу.
- Спасибо. Очень красивый букет. Не стоило, право. Но он действительно очень красивый. Будешь чай?
- Я лучше кофе.
- Хорошо, я сварю сейчас.
- Так что же с тобой случилось, - проходя за ней на кухню, спросил Вячеслав.
- Ой, да столько всего произошло, знаешь… Меня ограбили в подъезде и ударили по голове.
- Да ты что?! И ты не позвонила мне? Не сказала? Почему? Я бы тут же приехал!
- Ну, понимаешь, я была в таком состоянии…
- Ты же совсем одна! А, кстати, где дети?
- Они у бабушки.
Она повернулась к нему спиной и стала насыпать кофе в турку. Половина турки кофе, на два пальца воды и две веточки гвоздики. Ее собственный рецепт. Ей было неловко. Она не ждала его визита, а сейчас еще и поняла, что этот визит его тяготит. «И дело вовсе не в Алеше, - строго сказала она сама себе. – Дело в том, что мы никогда не были близки настолько, чтобы делиться своими неприятностями. И поэтому я не хочу сейчас ему что-то рассказывать. А рассказывать придется».
Он смотрел, как она варит кофе и молчал. Это очень просто. Не нужно ни о чем думать и жалеть. И, главное, не думать, как это будет. Конечно, она ни в чем не виновата, но она, сама того не ведая, оказалась прямо на его пути. Времени у него мало. Его совсем нет, времени этого! Еще чуть-чуть и она доберется до информации. Она на ней сидит. Вернее, носит ее в сумке, как выяснилось. Надо успеть первым. Нельзя допускать, чтобы она узнала. Надо успеть, и он успеет! Она, конечно, миленькая, хорошенькая и умненькая. Но это не повод, чтобы оставить все, как есть. Ему придется пересилить себя, но совсем чуть-чуть. А сначала узнать – не опоздал ли он, не знает ли она чуть больше, чем положено. Хотя… Теперь это уже не имеет значения.
- А почему ты назвался соседом? – ее голос вывел его из задумчивости.
- Это просто розыгрыш, Ир. Захотелось пошалить, вот и все.
- Да? Ладно. Просто странно. А если бы я соседу дверь не стала открывать?
- Ну, тогда я бы объяснил тебе, что это – я.
- А жвачкой глазок тоже ты залепил?
- Нет, не я. Наверное, детишки баловались.
Все очень просто. Она забудет турку на плите и кофе зальет пламя. Она просто отравится газом – какая жалость, во цвете лет… Но нужно быть внимательнее. Хотя у нее ведь было сотрясение? Возможно, она просто потеряла сознание, находясь дома одна, поэтому и запаха газа не почувствовала.
Жалеть ее нельзя. Она – уже отработанный материал. Он слишком поздно понял, что все замыкается на ней. Он слишком много времени потратил на эту пустышку Аню. Он тратил время, силы, нервы, деньги и затянул. Теперь пора действовать.
Он встал и подошел к ней сзади. Обнял. И вдруг понял, что ей его объятия неприятны. Она не отстранилась, нет, но как-то он это понял, и неожиданно это его разозлило. Не совсем понимая, зачем он это делает, он сильнее сжал ее в объятиях, прижимая к столешнице своим весом.
- Не нужно, Слава, - тихо сказала она. – Пожалуйста, перестань!
Ирма сделала попытку высвободиться из его объятий. Он не выпускал.
- Прекрати, - сказала она резко.
- Ну уж нет. Придется тебе потерпеть, моя дорогая. Придется. Потому что именно сейчас и именно мне хочется делать это.
- Ты с ума сошел, Слава! Перестань сейчас же! Что ты себе позволяешь?!
Он был гораздо больше и сильнее ее. Он сжимал ее все крепче.
Ирме вдруг стало очень страшно. И еще больно. Казалось – одно его незначительное усилие, и у нее треснут кости.
- Где флэшка, Мулечка? – вдруг прозвучало у нее над ухом.
- Какая еще флэшка, Слава?! Отпусти меня, мне больно!
- Будет еще больнее, дорогуша. Я спрашиваю, где флэшка. Отвечай быстрее!
Боковым зрением Ирма увидела, как его рука легла на нож, валявшийся на столешнице. От его железных объятий в глазах прыгали красные точки и не хватало воздуха.
- Я…. Не понимаю, что ты от меня хочешь. Какая флэшка? У меня… нет твоей флэшки!
- Правильно, дорогуша! Умница! Зато у тебя есть твоя. На нее ведь ты скачиваешь то, что тебе нужно, правильно? Но тут ты скачала совсем не то, совсе-ем.
От его тихого голоса, от его шипящих интонаций Ирме сделалось настолько страшно, что она готова была упасть в обморок, ноги подкашивались, но он крепко ее держал, да еще и прижимал к ящику с посудой.
«Он меня сейчас убьет, - как-то отстраненно подумала она. – Я больше не увижу своих малышек. Они останутся совсем одни. И Алешу я больше не увижу. Он придет, ему никто не откроет, и он подумает, что я просто не хочу его больше видеть. И никто не скажет ему, что случилось. И он никогда ничего не узнает».
- Что здесь происходит?! – раздался голос от входа на кухню, – Отпусти ее немедленно, слышишь, ты?
Слава рывком развернул Ирму лицом к входящему. Одной рукой он прижимал ее к себе, во второй его руке оказался тот самый нож.
В дверях стоял Сергей.
Он видел страшно бледное лицо Ирмы и налитое кровью лицо здорового мужика, державшего ее.
Он вошел, потому что дверь была слегка приоткрыта и это настораживало. И пришел он, судя по всему, вовремя.
- Ты… давай, иди, парень, не видишь – у нас тут разборки… семейные. Иди, не встревай не в свое дело! – хрипло сказал мужик.
- Ну да, конечно. Уже ухожу. Только вот ты-то тут откуда взялся с разборками семейными, а? Девочку-то отпусти-ка давай и побыстрее. Не ровен час – синяки у нее останутся от объятий твоих, нехорошо это. Отвечать придется за синяки.
- Не твое дело, за что тут отвечать придется. Иди, куда шел.
- Так я сюда и шел, понимаешь? И вовремя пришел. Отпусти ее, сказал!
В глазах у мужика было настоящее маньячье бешенство. Рот косил. Ирма с ужасом смотрела то на Сергея, то на нож. Когда ее взгляд остановился на ноже, она уже не могла отвести глаз.
Сергей прекрасно видел, что эта сцена никак не укладывается в схему ссоры двух влюбленных. Слишком уж много ужаса было в глазах Ирмы, слишком страшно смотрел на него мужик, державший ее и не желающий отпускать, слишком реально выглядел нож, который тот сжимал в правой руке.
Где-то далеко надрывался популярной мелодией телефон.
«Леша пытается дозвониться, - подумал Сергей. – Сейчас начнет звонить мне».
Секундная тишина вдруг взорвалась телефонным звонком его мобильного. Мужик вздрогнул и от неожиданности ослабил хватку. Этого мгновения хватило Ирме, чтобы выскользнуть, а Сергей тем временем, одним шагом достигнув мужика, сильным движением закрутил назад руку с ножом.
Ирма посмотрела на мужчину, еще минуту назад обещавшего ей, что будет еще больнее, а теперь стоявшего в вывернутой рукой в какой-то странной полусогнутой позе, потом вдруг шепотом что-то произнесла и стала валиться в обморок.
Алексей вошел и увидел, как она лежит, распластанная на полу, неловко и неестественно подогнув под себя руку, а потом он увидел ее лицо, как будто посыпанное белой пудрой, бледное до синевы. И подумал, что она умерла, потому что у живых нет и не может быть таких лиц.
Сергея и какого-то мужика, которого он держал, Алексей сначала даже не заметил.
- Ну подними ее, что ли?! Она в обмороке – испугалась сильно. Я, видишь, занят – этого отпустить не могу. Ну и позвонить надо… в милицию, - в голосе Сергея слышалось веселье.
- Что… что здесь произошло?
- Ты вопросы-то задавай, но сначала Ирму на диван хоть перетащи, да в чувство приведи. Она так уже минуты две валяется.
Минут через сорок, когда приехали милиционеры, всех опросили, Славу забрали, предложили вызвать скорую для дамочки и получили благодарный отказ, Алексей присел рядом с Ирмой.
- Как ты?
- Нормально. Уже нормально.
- Тебе нужен отдых. Ты… много пережила. У тебя стресс.
Ирма засунула руки ему под рубашку и погладила грудь и живот.
- Ирма, перестань! Тебе нельзя! У тебя… стресс.
- У меня уже нет стресса. Ты мне нужен.
Он промолчал. Он не знал, что ситуация, которая произошла сегодня, произведет на него такое… разрушительное впечатление. Он не мог объяснить ей, что чувствует себя настолько плохо из-за того, что он так и не смог ее защитить, что допустил все…все это. И не разобрался в чем дело, и не выяснил кто и зачем ее ударил в подъезде. И не позвонил ей, когда приехал с утра на работу. А когда узнал, что она не подходит к телефону, не кинулся сразу же проверять, что с ней… И почти опоздал. И то, что Сереге срочно понадобился ежедневник было такой случайностью, что становилось не по себе при мысли, что этого могло бы и не случиться. И если бы не мужество и сообразительность Сергея, неизвестно, чем все закончилось бы. Вернее, как раз хорошо известно, но об этом Алексей думать не мог.
- Алеша, - спросила Ирма у самых его губ. – Что случилось? Она посмотрела ему в лицо. Он отводил глаза, и она не могла понять, что с ним происходит.
Она приблизилась к нему почти вплотную и поцеловала в губы.
Он твердо отстранил ее от себя. Но ее это не остановило.
Она целовала его сильно и нежно, и он стал растерянно отвечать, потому что эти поцелуи ограждали его сознание от всего произошедшего. И не было ничего лучше, чем эти поцелуи. Она длинно и сильно задышала, обняла его, и он вдруг почувствовал всю ее, живую, дышащую, принадлежавшую в этот момент только ему.
Что-то темное и тяжелое наполняло его огнем, медленно разливаясь по всему телу, ударяя в спину, ноги, в сердце, которое заколотилось сильней и отчетливей.
Она наклонилась и поцеловала его грудь с той стороны, где билось сердце, и, кажется, он глазами видел, как оно бьется.
Ее пальцы сошлись у него на затылке, и она изо всех сил прижала к себе его голову.
Он стиснул ее так, что у нее что-то пискнуло внутри, и стал целовать куда придется, и ему стало мешать что-то, что на ней было одето.
Он хотел ее сейчас и немедленно.
- Ирма, - пробормотал он, - девочка…
- Да, - сказала она, - Я здесь.
Он торопился, потому что помнил, какая она сильная и страстная, как она загорается от его прикосновений, и горит ярко и долго, и догорает всегда раньше его, и загорается снова.
- Я не выпущу тебя из постели, - пробормотал он, - Никогда. Там твое место. Я буду заниматься с тобой любовью всю оставшуюся жизнь. Поняла?!
- И на работу не пойдешь? – вдруг спросила она, и он не понял, почему она так спросила.
Куда? На какую работу? Нет никакой работы, вообще ничего нет, кроме них двоих, и он только что добрался до нее, и ему некогда разбираться в том, что она ему говорит сейчас. Он прикасался к ней и прикосновение к ее коже было острым и обжигающим.
Они больше не разговаривали, а только двигались, дышали и жили друг в друге. Она открывала глаза ему навстречу и он видел ее душу. Да, душа точно есть – вот она, он же видит ее прямо перед собой!
Она поймала взглядом его взгляд и больше уже не отпускала.
Если бы это было возможно, она полюбила бы его еще сильнее. Но тогда это было бы уже где-то за рамками разумного.
И, утопая в его взгляде, пропадая в омуте его зеленых глаз, Ирма приняла единственное возможное решение.
Это решение сделало ее саму и ее любовь свободной.
- Подожди, подожди, Ирма, так в чем все-таки дело-то было? - Лена смотрела округлившимися глазами, стараясь уложить в голове информацию, которой было слишком много.
- Лен, да все ж понятно, - Ира Полякова ловко подцепила на вилку кусок рыбы, отправила в рот, - сначала наша мадам просто скачала на свою флэшку вместо своей базы ту, которую так тщательно прятали учредители. И как ей это удалось – одному Богу известно.
Ирина говорила с набитым ртом, понять ее было сложно. Лена поморщилась.
- И все равно непонятно! При чем здесь Славка и Анька тогда, если поручили все это найти этому… ну как его… ну… кадровику?
- Андрею, - сообщила Ирина. – Его зовут Андрей.
- Плевать! Ирм, ну говори уже! А ты не перебивай, а то я так вообще ничего не пойму!
- Ира права. Я скачала что-то не то, потом даже не смотрела – не понадобилось. Как у меня это вышло – я не знаю. Но вышло. Андрею было поручено разобраться. Он вообще, как выяснилось, исполнял поручения…хм… не совсем корректные, что ли. А вот Славка около меня появился как раз тогда, когда выяснилось, что доступ к этой информации мог быть только у тех, кто работает с компьютером шефа. А таких всего несколько человек. Сам шеф, Анна, ну и я. Шефа почему-то в расчет не брали. А вот Анька и я попали в разработку. Причем я-то как попалась, а? Умеет все-таки Славка девкам голову кружить, скотина такая!
- Да причем Славка-то тут?! – Лена откровенно злилась из-за того, что не понимала до конца всей ситуации, несмотря на объяснения.
- А Славка при том, что это его информация, его деньги. Вот при том и Славка. И Аньку он охмурял, чтобы, не привлекая к себе внимания, пошарить в компе, да и общую обстановку разведать. Правда, с Анькой ему было попроще, чем со мной, - хохотнула Ирма, - я-то из него кровушки попила будь здоров! Недешево я обошлась ни для его душевного здоровья, ни для кошелька.
- А эта дура-то наша – АннаВанна - и хвост распушила, - хмыкнула Полякова.
- Ну, да. Так вот…
- Подожди, Ирм! То есть Андрей этот и Слава работали как бы в одной команде, только кадровик не знал, что кто-то еще «землю роет».
- Ну да! Это Андрей ударил меня в подъезде и флэшку взял. Но почему-то не торопился ставить в известность хозяина. Может, пытался сам что-то выкружить – не знаю.
- Аннэт-то наша чуть с ума не сошла, когда узнала, зачем этот миленький и богатенький ее обхаживал да потрахивал, - Ирка веселилась.
- Да она вообще туповата, - Лена внесла свою лепту – Анну компания не особо жаловала.
- Ладно, девчонки, все хорошо, что хорошо заканчивается! Я-то, между прочим, тоже купилась на Славкины соловьиные трели, да на улыбочки. Все-таки почти два месяца с ним куралесила. Но, в результате, все решилось благополучно и удачно, – Ирма разлила мартини по бокалам. – За это и предлагаю выпить!
- Ирм, - спросила Полякова, поставив бокал, - а красавец-то твой где?
- Ты про кого? - удивленно приподняла брови Ирма.
- Про Алешу твоего, про кого ж еще, - поддержала Ирину Лена.
- Мой Алеша спит в соседней комнате, - засмеялась Ирма.
- Муля, не нервируй меня! – Ирина разозлилась, - знаешь ведь, что не про сынулю мы сейчас.
- А другого Алеши у меня нет! – отрезала Ирма.
Встала, подошла к холодильнику, зачем-то открыла его, посмотрела внимательно в его холодные глубины, закрыла, села на место.
- Ты… Ты что, нормально объяснить не можешь? – Лена тоже осерчала.
- Могу.
- Ну так говори! – Ира повысила голос.
- Т-сссс, детей разбудишь!
- Убью сейчас! – шепотом крикнула Ира.
- Все просто, девочки. Жена вернулась из отпуска. Его метания стали очевидны. Меня это не устраивало. Я жила без него. Хорошо или плохо, но жила. Все правильно случилось три года назад. А вот нынешняя встреча наша – кино без продолжения. Жить на две семьи он бы не смог. И мне не нужно. Мы поговорили. И я… я его выгнала. Так, чтобы оскорбился. Чтобы не было желания вернуться.
- Его не будет? – серьезно спросила Ира.
- Желания?
- Ну да…
- Откуда я знаю? Надеюсь, что нет.
- А как же Алешенька? – спросила Лена. – Ему же не наплевать, что у него есть сын.
- Я тебя умоляю, - фыркнула Полякова, - мужик любит только того ребенка, с которым живет, это раз. А два – дети еще никого не привязывали и не останавливали. Ни свои, ни чужие, ни – прости, Муль, - вдруг обретенные.
- Не извиняйся, ты права полностью.
- Да как же так? – Лена расстроилась. – Это же сын его! А! Он его хоть видел?
- Нет. Вопросы я решила до приезда детей. Ни к чему им видеться.
- Молодец! – Ирина была довольна.
- Тяжело, Ирм? – Лена переживала.
- Было - да. Но не в первый раз. Так что – переживу. Вернее, уже пережила. Заметьте, кстати, что довольно быстро, - Ирма улыбнулась, - всего-то чуть меньше двух месяцев прошло. А мне – ну вот правда – все равно. Я ему желаю всех благ, а у меня и так все в шоколаде.
Ни Лена, ни Ирина не успели ни возразить, ни спросить ничего - раздался звонок домофона.
- Мы еще кого-то ждем? – Лена удивленно привстала.
- Не поздновато для визитов? - Ира поддержала.
- Это… это ко мне, - несколько смущенно ответила Ирма.
- Ну ясное дело, что не к нам, раз мы у тебя в гостях, - Ирина иронизировала. – Открывать думаешь?
- Иду уже.
Через пару минут в квартиру вошел Сергей.
- Ничего себе, - протянула Ирина.
Лена хранила изумленное молчание.
- Привет, девчонки, - мало что в этой жизни может смутить Крылова.
- Здрассти, здрассти, - с улыбочкой поприветствовала Ирина.
- Добрый вечер, Сережа, - мило улыбаясь, сказала Лена.
- Все друг друга знают, знакомить необязательно, вот и хорошо, - Ирма поставила на стол прибор, - садись, Сережа.
- Я там купил кое-что, сейчас принесу, - чмокая Иру в щечку, сказал Сергей, - дети спят уже?
- Да, а что?
- Им тоже всякого накупил, ладно, с утра разберемся.
Ирина протяжно присвистнула. Лена пнула ее ногой под столом, продолжая неуверенно улыбаться.
- Ну, теперь, когда все в сборе, хочу сказать вот что… Мы… хотим сказать, - Ирма обвела взглядом подруг.
Сережа подошел к ней сзади, обнял.
- Так-так-так, - буркнула Ирина, - кажется то, что мы с тобой сейчас услышим, Ленок, будет очень интересным.
- Угадала, - Сергей смеялся. – В общем, Ирмуль, ты не возражаешь, я скажу?
Ирма мотнула головой, улыбнулась.
- Девочки! Мы приглашаем вас на нашу свадьбу. Официальные приглашения вы получите в скором времени. А пока так, по-семейному. Через месяц. Ровно.
Лена отчетливо икнула. У Иры вытянулось лицо.
- Вы – что?! – хрипло спросила она.
- Приглашаем на свадьбу, Ир, что непонятного? - Ирма забавлялась реакцией подруг. Ради этой картины стоило терпеть и молчать обо всем вот уже полтора месяца.
- Сумасшедший дом! – сказала Лена чересчур громко.
- Простите меня, девчонки! Я не собиралась ничего скрывать, но, во-первых, Сережа сделал мне предложение всего неделю назад…
- Да, я медлил, боялся, что откажет, - Сергей засмеялся.
- А во-вторых, так хотелось сделать сюрприз!
- Сюрприз удался, - выдавила Ирина.
Лена пришла в себя быстрее.
- Я так за вас рада, ребята! Молодцы!
- Ну, я тоже рада, - присоединилась Ирина. – Пусть неожиданно, но приятно! Ура!
- Ура! – подхватила и Лена, а за ней и Сергей.
Жизнь такая штука – может всякое случиться. Верь в свое счастье, и оно обязательно тебя найдет. Бойся не увидеть того, что судьба подсовывает тебе, потому что это может быть единственным шансом получить что-то хорошее в этой жизни. Проси у Бога все, чего захочешь – рано или поздно он тебя услышит.
Не верь в печаль, не бойся обид, не проси пощады.
И не смотри назад – нельзя жить прошлым, тем, что уже было.
Идя по жизни с головой, повернутой назад, есть риск не только не увидеть то, что встречает тебя или идет рядом, но еще и риск свернуть себе шею.
А на самом-то деле, пока ты смотришь туда, назад, где ничего уже и нет, твое маленькое счастье старательно машет крылышками совсем рядом.
Повернись. Видишь? Хватай!
Июнь-октябрь 2007 г.
Не верь. Не бойся. Не проси
© Copyright: Ирма Матей, 2008
Свидетельство о публикации №208032500359
Свидетельство о публикации №208032500359
Рецензии