Старое озеро

       Старое Озеро.
       Посвящается любимому человеку.

Тихая звёздная ночь. Крутой обрыв берега, ведущий к озеру. Этому обрыву, как и озеру так много лет, что они уже не могут вспомнить всё, что на них случалось… Обрыв достаточно резок, но при желании к озеру спуститься по нему можно. Даже, несмотря на то, что весь он зарос деревьями и кустами. В них немного нелепо затерялась белая беседка. Она каким-то образом вливалась в окружающий зелёный пейзаж. Лишь две тропинки, ведущие от неё, вырезали дикую умиротворённость заросшего берега. Одна из тропинок вела наверх – к особняку, другая – вниз, к озеру.… И посередине застряла белоснежная, возвышенная беседка, озаряемая изнутри странным светом. Перед этим светом тихо застывает вся окружающая природа, боясь спугнуть его. Всё живое застыло вокруг, с ужасом и благоговением смотря на свет, истекающийся из беседки. А в ней были двое. Он и она. Это просто звучит! Они любили друг друга! Их любовь была столь пламенной, светлой и неправильной, что превращалась в Свет, который заставлял замирать всё в округе. Время для них стало одним мигом. У неё – длинные распущенные волосы, стекающие по белоснежному платью. Она бледна, загадочна и прекрасна,… Прекрасна для него одного. А остальное уже и не имеет значения. Он жадно всматривается в каждую черту её лица, в каждый изгиб её тела, нежно, лелеющее, любя её всю. Она растворилась в нём. Она не смущена, не растеряна. Она знает, что она – с ним. И больше уже ничего не имеет значения.
Единственное живое существо, которое не замерло, а, хитро и по-отечески глядя на них, плавало вдоль озера, оказалось старым мудрым лебедем. Лебедь этот был единственным из всего окружающего, кто действительно мог понять любовь. Его подруга по жизни уже умерла, и он знал, что ещё одну зиму ему не пережить. Он стар. Он одинок. Он навсегда останется с этим озером. И он готов умереть. Как и те двое, сидящие в беседке. Они мимоходом, не разрушая того сладостного мига нахождения друг с другом, взглянули на мудрого лебедя и улыбнулись ему. Как он, так и они помнят, что старая птица – единственный свидетель их первой встречи... Такой же странной, как и этот момент….


Много лет назад, в советские времена, у этого озера стояло летнее здание дома, для людей…со слабым рассудком. Изнутри стены мягкие, а снаружи они жёлтые. И именно из этого заведения он в своё время задумал уйти. Тихо выбравшись, с мотком простыни, он прибежал к берегу. Жизнь…потеряла для него всякий смысл. Он не знал, куда идти дальше, если он оказался уже здесь. Сделав из простыни петлю, он привязал другой её конец к дереву. Он всё рассчитал. Повисит над озером, пока петля его не задушит. Дерево – дай Бог – долго держать его не будет, да и упадёт с ним вместе в озеро. Пущай с телом его ещё повозятся…поищут… Хотя, зачем именно так…он и сам не знал. Однако, повис. Петля начала душить. Воздуха панически не хватало. «Всё… Сейчас…» - подумал он. Хруст ветки. «Нееееееет!!!!!!». Удар об воду. Холод. В нём отчаянно борются два желания: умереть, и умереть, как он САМ хочет. Сердце билось всё тише.… Чьи-то руки потащили его наверх. Воздух…почти разрезал его лёгкие. Спиной он ощущал мелкие камни, обмываемые водой. Он открыл глаза. Первое, что он увидел, явилось Луной, блистающей своим бледным золотом, на фоне тёмного неба, в обрамлении сияющих звёзд. Уголки его рта дрогнули и он начал поднимать голову. Когда он сделал это, то решился дара речи. Он увидел Её… Её белую кожу, отражающую свет луны и звёзд. Увидел растрепанные волосы, которые всё же пытались прикрыть её нагое тело. Он увидел её высокую грудь, чуть выпуклый животик, мертвенно синие губы. И тут он столкнулся с ней взглядом. Он увидел её глаза…Голубые, похожие на лёд. Они восхищённо глядели на него, и льдинки в них таяли от жара его знойных карих глаз. Они поняли, что любят друг друга. Поняли сразу, без мыслей, без слов. Он понял, что хочет жить ради неё…и с ней. Она поняла, что хочет того же… Но ей уже поздно, очень поздно… Слёзы ручейками покатились по её лицу, телу, доходили до воды и смешивались с ней. Она покачала головой, и, развернувшись, ушла в озеро. Заворожено проводив её глазами и подождав, пока она полностью скроется в озере, он откинулся на спину. В голову приходили мысли, образы. Потом желание… Но осталось лишь одно – чувство. Рассудок начал жить с этим чувством в унисон, нисколько ему не переча, а наоборот, помогая. Он огляделся в беспокойстве, не заметил ли кто его. Вокруг никого не было. Лишь белый лебедь плавал по озеру. Он счастливо улыбнулся птице, встал на ноги и начал соображать.
И он соображал. Соображал, как выбраться незамеченным из того места, соображал, где можно было скрыться от властей. Потом он соображал, как подхватить новую волну, идущую в Союзе, как очиститься и стать юридически совсем другим человеком. Соображал он и как выжить ему в мясорубке девяностых, да и не только выжить, но и подняться. Соображал, как добиться того, чтобы закрыли наконец тот «санаторий для неуравновешенных людей», а после – как снести его и какой особняк построить на его месте… Много о чём он соображал в последующие годы его жизни, но думал лишь о ней. Жизнь его последующая было только из-за и для неё. И вот, утряся все дела, он пришёл через развалины клиники к берегу озера. Был тихий летний тёмный вечер. Он посмотрел на гладь озера, на лебедя кружащего со своей подругой над этой гладью, и , воодушевившись, тихо сказал: «Я вернулся…».
Всю ночь он глядел на озеро, однако ничего не произошло. Последующие недели он стоял на берегу, звал её, лез в озеро, нырял, казалось, глубоко-глубоко… Однако, её он так и не увидел. Через два месяца он впал в отчаяние. «Кто я? Всего лишь псих! И её, наверное, нет… Я придумал её себе!!!». Он рухнул на берег в лихорадочном беспамятстве. « Нет, нет, нет, нет…» - как в бреду повторял он. Мир перестал быть чётким. Медленно он погрузился в темноту…
Лёгкое дуновение коснулось его шеи. Он осторожно, боясь быть обманутым собственным больным воображением, раскрыл веки. Пред его взором предстала белая ступня. Взгляд побежал вверх по её ноге, торсу, волосам, лицу. Перевернувшись на спину, он, с лучистой ласкою в глазах, снизу вверх смотрел на неё – сверкающую в свете звёзд, загадочную, любимую…но мёртвую. Он поднялся, приблизился к ней так близко, как только мог. Она робко заглянула в его глаза. В глазах её застыли слёзы. Они говорили: «Милый мой, милый…». Но она не могла быть его. И она это знала. Но лишь увидеть его, иметь возможность его любить – ради этого стоило много лет назад утопиться в озере. Барская дочка, начитавшаяся глупых романов…Героически спаслась от тирании отца…В холодной глуби озера… Кто мог знать, что встреча их возможна? Хотя…и невозможна она…
Если бы он умел читать в океане слёз, скопившихся в кончиках её ресниц! Но понять её он не мог. Он верил, что они смогут быть вместе. Он обнял её. Однако его обжигало её мертвенным холодом, а она буквально таяла от жара его сердца. Вырвавшись из объятий, её согнуло пополам. Лицо перекосила страшная гримаса горя, а из уст полился утробный стон. Она опустилась на землю. Они не могут быть вместе. Он опустился на колени рядом с ней. Они сидели друг напротив друга – так близко и так далеко… Наутро он проснулся на земле. «Не сон ли это?». Её следы на песке свидетельствовали об обратном. Он тихо взвыл, глядя на озеро. Лебедь ответил ему горестным взглядом.
На месте когда-то сломавшегося его дерева он построил беседку. В ней он проводил ночи, допоздна глядя на волны, которые ветер гонял по поверхности озера. Он обращался ко всем, кому мог. Маги, чародейки, колдуны, ведуньи…пару раз даже продал свою душу каким-то фанатикам, поклоняющимся Сатане, лишь бы они помогли ему. Но всё тщетно! Однажды, навещая своего партнёра, где-то под Суздалем, он проезжал мимо маленькой часовенки. От нечего делать, он решил поставить свечку за Неё. Смотря на икону Божьей Матери, он неуклюже, неуверенно просил Бога о помощи. Старикашка в рясе, хитро посмотрев на него подмигнул.
- С любимой ли поссорился?
- Да нет, батюшка.
- А что ж не с ней ты? Вижу же – тоскуешь сильно!
- Мертва моя любимая…- горестно выдохнул он.
- А как по живой о ней тоскуешь ты!
- Да и жива она как бы тоже… Но нельзя мне с ней быть… разные мы…
- А ты отдай ей, что у неё нету!
- Слушай, старик, чего ты бормочешь? – раздражённо бросил он.
- Жизнь ей свою отдай! – старик вырос перед его лицом, впился взглядом глубоких глаз и продолжил – Жизнь-то твоя тебе зачем? Да и мёртв ты уже давно! Кабы не она, так и не стоял бы сейчас ты здесь. Путь человека – он, ить, через страдания лежит…А ты намучался уже…Да и она, поди, изрядно. Отдай ей жизнь свою. Хватит ненадолго, конечно, но хоть ночку побыть вместе сможете. А поутру и перед Господом предстанете. Он, поди, заждался вас уже! – старик довольно глупо улыбнулся, и тихонько смеясь пошёл вглубь часовенки.
- Батюшка, а как это? Отдать…
Лицо старика стало серьёзным
– Просто отдай! И всё! С Богом! Грешники… - сказал старик и скрылся в недрах часовни…
 Он вернулся в особняк. До ночи так и не понял. Как же отдать ей жизнь. Сидя в беседке и любуясь отражением луны в озере, он услышал зов в своём сердце. «Пора» - понял он. Сходя по тропинке, он увидел, как она выходит из озера ему навстречу. Он увидел Её. Он почувствовал всё живое вокруг. И единственное мёртвое – Её… И тогда он отдал ей свою жизнь. Это оказалось так просто! Она тоже пыталась ему что-то отдать. Он почувствовал, что жизни в нём ровно столько, сколько и в ней – ровно на одну ночь. И это ночь ИХ жизни. Оба они – живые. Оба любят и оба – любимы! Она облачилась в белоснежное платье, он наконец-то смог обнять её… И природа застыла…
Чудесное всё же, магическое слово Любовь… Ради неё бывает всё! Всё, что угодно!
Глубокой ночью они поднимутся в особняк. А к утру в постели можно будет найти два мёртвых тела, навсегда застывших в страстной и светлой любви друг к другу. Только никто их не найдёт. Утром особняк, по его приказу, данному прислуге, будет полыхать в огне. И особняка больше не станет. Как не стало усадьбы, в которой в своё время жила она (усадьбу в период революции разграбили и сожгли крестьяне). Как и не стало дурдома, из которого он в своё время сбежал…
И уж явно никто не вспомнит одинокого старого лебедя, ушедшего на дно озера. Маленькое сердце мудрой птицы не выдержало такого великого счастья и такого огромного горя…
Одно лишь озеро останется, как прежде, отражая в своей глади мертвенный свет луны…










02.01.2008 – 09.01.2008