Волшебник Летучая Мышь

1.

 Летом Саша жил с бабушкой на даче. Это было веселое время: он гулял, играл, купался в пруду, катался на велосипеде. У него было много друзей, но больше всех ему нравился Гоша, мальчик отчаянный и боевой. В играх он всегда был заводилой. По утрам, сразу после завтрака Гоша заходил к Саше и они отправлялись на большую поляну, где вместе с другими ребятами устраивали игры в войну или в индейцев, пробирались ползком через некошеное поле, чтобы зайти в тыл к противнику и застигнуть его врасплох.
Когда сгущались сумерки, ребята по обыкновению собрались на общественной лавке возле дачного колодца и обсуждали впечатления дня, проведенного как обычно в играх и всяческих приключениях, рассказывали анекдоты, забавные и смешные случаи из своей жизни, строили планы на ближайшее время: сходить ли на рыбалку или искупаться, или пойти на соседнее поле за поспевающей кукурузой... Много было забав, много планов, да и лето поначалу казалось большим, но вот уже и август наступил, дни стали приметно короче, а ночи темнее. Сумерки наступали раньше и разговоры на лавке под действием этих перемен, предвещавших возвращение в город и начало нового учебного года, стали менее оживленными, более задумчивыми и даже грустными. Однажды, когда все истории и анекдоты у ребят истощились, все замолкли и сидели какое-то время в тишине, думая о чем-то своем, невеселом.
Погода тоже действовала угнетающе. Дул холодный влажный ветер, первые желтые листья уже срывались с деревьев и кружились по земле. Погода стояла пасмурная, недавно прошел дождь, низкие клочковатые тучи застилали небо. Было зябко, холодно и неуютно. За дачами зазубренной кромкой темнел лес.
Наконец Гоша, поддавшись этой унылой и сумрачной обстановке, предложил:
— Пусть теперь каждый расскажет какую-нибудь страшную историю или случай, который он слышал или который произошел когда-нибудь с ним самим. Кто хочет начать?
— Начинай первым, коли предложил, — сказал Дима.
— Ну, слушайте. Жила-была одна маленькая девочка, — начал Гоша нарочито мрачным и хриплым голосом. — Звали ее Машей. Она была сиротой, ее родители погибли в автокатастрофе и жила она вместе со своей старой няней в большом старом доме.
Вот няня почувствовала, что ее смерть близка. Она подозвала девочку к своей кровати и сказала: “Я скоро умру и ты останешься одна. Будь умницей, ходи в магазин, готовь себе пищу, как я учила, убирайся в доме, но пообещай мне никогда-никогда не заглядывать под крышку старого черного рояля, который стоит в нашем чулане, ибо там смерть твоих родителей дожидается тебя. На всякий случай я заперла чулан на ключ, а ключ хорошо спрятала. Так мне будет спокойнее умирать.”
“Не умирай, нянюшка!” — плакала Маша. Но няня только сказала: “Помни о моих словах!” — и умерла. Ее похоронили и девочка осталась жить одна. Она ходила в магазин, готовила еду и убиралась в доме как учила няня. Проходя мимо двери запертого чулана она часто останавливалась, подходила ближе и прислушивалась. Иногда ей казалось, что из чулана доносятся вздохи и стоны.
Предсмертные слова няни не столько испугали Машу, сколько озадачили. У девочки был упрямый характер и она любила поступать наоборот. Она никогда не была в чулане, — он всегда был заперт, а дверь была заставлена мебелью, — и Маша раньше вовсе не подозревала о существовании старого черного рояля, которого ей было велено остерегаться. “В нем смерть моих родителей, - вспоминала Маша, — почему мне няня не объяснила смысл этих слов?” Ей было грустно и одиноко. “Может быть, если я загляну под крышку рояля, я верну себе маму и папу?” — предположила она наконец. И с этих пор ей завладела одна только мысль — найти ключ от чулана. О предупреждении няни она и думать забыла.
Однажды, убираясь в няниной комнате, она обнаружила какой-то ключик. Он был спрятан под неплотно пригнанной планкой паркета. Девочка сразу поняла, что это и был ключ от чулана.
Она побежала к запретной двери и открыла ее. Затхлый воздух, пыль и тьма нахлынули на нее. Но она была смелой девочкой и вошла внутрь чулана, всматриваясь в темноту. “Машенька, Машенька, открой рояль, — услышала она голоса: один мужской, а другой женский. — Это мы, твои мама и папа! Помоги нам выбраться, мы очень по тебе скучаем!” Голоса были жалостливые, зовущие, но какие-то странные, металлические, — словно не принадлежащие живым людям...
У ребят, слушавших Гошу, мороз прошел по коже, когда он дошел в своем рассказе до таинственных голосов, да и сумерки уже совсем сгустились и ребята сидели в полной темноте. Только кузнечики стрекотали где-то на поле, а в соседнем лесу временами ухал филин. Сережа был самый младший из ребят. Ему было по-настоящему страшно от гошиной истории. Он попросил бы, чтобы Гоша перестал его пугать, да не хотел, чтобы его осмеяли как труса. Гоша тем временем продолжал свою историю.
— Вдруг словно сквозняком подуло и дверь в чулан за девочкой захлопнулась! Девочка испугалась и метнулась к двери, стала дергать ее за ручку, — но все бесполезно. Только тонкая полоска света, пробивавшегося из коридора, желтела под захлопнувшейся дверью.
 “Машенька, Машенька, открой, открой рояль!” — умоляли голоса. Повернувшись на звуки, Маша замерла от ужаса: она увидела в слабом свете, пробивавшемся из щелей, ужасную седовласую старуху, настоящую ведьму. От нее распространялся отвратительный запах тления. Она сидела на крышке рояля, злобно оскалив гнилозубый рот и тараща на девочку свои водянистые глаза. В чертах лица страшной старухи было что-то знакомое... “Няня?!” — вне себя от ужаса воскликнула Маша.
“Узнала меня, бестия, всегда была догадлива, да только я умнее! Ты думала, что я умерла, но я вернулась! Теперь ты видишь мой настоящий облик! — проскрипела старуха и засмеялась, скаля свои длинные зубы, словно ворона закаркала. — Я знала, я знала, что ты непременно придешь в чулан, ты всегда была любопытна и любила делать мне наперекор! Теперь я от тебя избавлюсь, как избавилась от твоих родителей! Весь дом будет моим и никто не помешает мне творить здесь свою, ведьминскую волю и заманивать невинных жертв! А ты сейчас отправишься к твоим родителям под крышку рояля!”
Старуха вскинула кверху свои когтистые руки, в одной из которых она держала свою ведьминскую метлу, и соскочила с крышки рояля, готовясь напасть на Машу. Но девочка, узнав, что старуха погубила ее родителей, а ей наврала про автокатастрофу, забыла в гневе весь свой страх перед ведьмой, и когда та бросилась на нее, замахиваясь метлой, ловко отскочила в сторону и подставила старухе ножку. От неожиданности ведьма споткнулась, со всего маху свалилась с ног и покатилась с громкими проклятиями в угол чулана, выронив метлу.
Маше только этого было и надо. Она подобрала метлу, подбежала к старухе, которая замерла от испуга и ударила ее что есть силы... Ведьма издала страшный вопль, вся затрепетала и истлела в трепетном разноцветном сиянии, а вместе с ней исчезла и ее волшебная метла, злая сила которой погубила не намеченную старухой новую жертву, а саму колдунью.
В тот же момент дверь в чулан раскрылась, со скрипом поднялась крышка огромного рояля и из него как из гроба восстали заколдованные ведьмой родители Маши. Злое колдовство пропало вместе с ведьмой.
Несколько лет назад старуха обманом заманила маму и папу в чулан и своим волшебством замуровала их души под крышкой рояля. Их голосом стали струны рояля, которые, жалобно звеня и вибрируя, звали Машу на помощь. Так к Маше вернулись ее мама и папа. Они стали жить-поживать и добра наживать. Вот такая история, — закончил Гоша.
— Люблю истории с хорошим концом, — одобрил его Саша.
— Так только в сказках бывает, — возразил Дима.
— А в жизни разве тебе не хочется, чтобы все кончалось хорошо? Вот если бы это происходило с тобой или твоими близкими?
— Да разве в жизни такое случается? — удивился Дима. — Это все выдумки.
— Сказывают, что в действительности происходят вещи и похуже, — пробормотал Саша так тихо, что его почти никто не услышал.
— Слушайте мою историю, — сказал Паша, сидевший на лавке рядом с Гошей. Теперь была его очередь...



2.

 — Поздним-поздним вечером, а лучше сказать, ночью, — начал Паша, — вот совсем как сейчас, по обезлюдевшей улице ехало такси. Вдруг таксист заметил на обочине человека. Тот делал рукой знак, желая, чтобы машина остановилась. Такси для того и предназначено, чтобы возить пассажиров, голосующих на дороге, поэтому наш таксист затормозил возле этого высокого и худощавого человека, шея которого, не смотря на летнее время, была обмотана длинным шарфом.
Человек открыл дверцу и попросил довезти его до кладбища, расположенного недалеко от этого места. Подивившись про себя этой просьбе, прозвучавшей в темную ночь, когда порядочные люди редко ходят по кладбищам, шофер согласился принять странного пассажира, тем более, что о цене они быстро договорились. Всю дорогу пассажир сидел молча на заднем сидении, усевшись таким образом, чтобы водитель не мог видеть его отражения в зеркальце заднего вида, расположенном на потолке машины.
Когда они подъехали к кладбищу, человек в шарфе попросил подождать его, пока он вернется, поспешно вышел из машины и исчез в темноте. Когда он вернулся, его глаза лихорадочно блестели и водителю показалось в его взгляде какое-то непонятное торжество... Пассажир попросил довезти его до другого кладбища. “До какого же?” — удивился таксист. “До любого,” — произнес пассажир таким голосом, что шофер счел за благо не вступать в дискуссии и повез этого человека к следующему кладбищу.
Там история в точности повторилась, только теперь водитель заметил еще и то, что его пассажир, возвращаясь с кладбища в машину, облизывается и вытирает губы шарфом, а в его блуждающем взгляде есть что-то нечеловеческое. Мороз пробежал у водителя по спине и страшная догадка пронзила его мозг.
“Везите меня до другого кладбища!” — как ни в чем не бывало заявил пассажир, усевшись в машину. Он выглядел очень довольным и словно подобревшим. Такое случается с людьми после сытного обеда.
“Сначала ответьте мне, что вы делаете на кладбище ночью?” — спросил шофер, собрав остатки своего мужества, ибо он уже давно трепетал перед этим странным человеком в шарфе. Тут взгляд шофера упал на зеркальце заднего вида. На этот раз пассажир, не таясь, сидел против зеркала, но никакого его отражения в зеркале не было! “Кто вы?! Вы не человек! — закричал шофер. — Вы поедаете мертвецов!”
Вне себя от ужаса, он попытался выбежать из машины, но пассажир сделал из шарфа петлю и поймал его сзади за шею, прорычав: “И тебя съем!” Это были последние слова, услышанные шофером. А пассажир, снова замотавшись шарфом, выбрался из автомобиля и пошел по дороге, поджидая попутную машину. Чувство голода снова в нем нарастало...
Заканчивая свою историю, Паша словно воплотился в этого страшного пассажира и изображал последнюю сцену в такси в лицах. Когда он закричал диким голосом: “И тебя съем!” — и вскинул кверху руки, то слушавший его, затаив дыхание, Сережа не выдержал и со всех ног кинулся к своему дому с ревом и плачем, так что концовку истории за этим криком некоторые и вовсе не дослышали.
Одна и та же история оказывает разное влияние, в зависимости от того, когда и при каких обстоятельствах она рассказывается. То, что светлым днем вызвало бы только усмешку, темной ночью в таинственной обстановке и в бурную погоду, когда и без того подсознательно ожидаешь чего-то необычного, может произвести совсем иной эффект. Кое-кто из ребят перепугался, но, увидев удирающего Сережу, все засмеялись и это разрядило обстановку.
— Это все тоже какие-то выдумки, никогда ничего такого не было, — настаивал Дима. — Гораздо интереснее услышать о каком-то случае, который произошел по-настоящему. А таких историй я и сам сколько угодно напридумаю.
— Ну и расскажи, сейчас твоя очередь, — заметил ему Гоша.
— Случай этот произошел с моей старшей сестрой, — начал Дима. — Она рассказала мне о нем ночью, очередной раз проснувшись от собственного крика. Ей снова приснился кошмар, случившийся с ней как-то раз наяву среди бела дня. Я рассердился на нее за то, что она в который раз будит меня своим криком и что если уж мне все равно никак не удается заснуть, пусть она лучше расскажет мне, что ей приснилось. Сестра долго не хотела мне это рассказывать, но я не отставал от нее, пока она не согласилась.
Однажды сестра шла по улице по какому-то делу, думала о чем-то своем и рассеяно поглядывала по сторонам. Вдруг ее внимание привлекла идущая впереди женщина. Она сначала и сама не поняла, что именно в ней было странного, но что-то ведь заставило ее так подумать! С виду — самая обыкновенная женщина в платке, с сумкой в руке, возвращающаяся из магазина. Вглядевшись повнимательнее, сестра поняла, что ощущение чего-то странного, которое производит эта женщина, как-то связано именно с платком, повязанным у нее на голове.
Платок покрывал темя, затылок и шею, как и должно быть, но что-то было не так с этим платком, да и не с платком вовсе, а с тем, что под ним скрывалось! Странно вел себя платок на затылке: он то вздувался, то снова опадал, как будто затылок женщины дышал, пульсировал, вздымался. “Что за чудовище! Может быть, у нее там жабры?” — поразилась сестра и, хотя ей нужно было свернуть, пошла далее за этой женщиной, словно загипнотизированная тайной, скрывающейся под платком. К тому же она не могла отделаться от крайне неприятного ощущения, что женщина, идущая впереди нее, почувствовала ее интерес и в свою очередь не без злорадства наблюдает за ней, но не глазами на лице, а затылком! Странным, пульсирующим затылком, скрытым под платком. “Ах так! — подумала сестра. — Я все равно узнаю, в чем тут дело!”
Она догнала странную женщину и пошла почти впритык к ней, норовя заглянуть под платок. Ей показалось, что если она бесшумно подойдет сзади и слегка приподнимет край платка, чтобы заглянуть под него, женщина даже не заметит — нет же у нее глаз на затылке, в самом деле! А то, что женщина каким-то образом следит за ней, — это, конечно, игра ее воображения. На самом деле женщина вовсе не чувствует ее любопытства. Сестра на цыпочках подбежала сзади к женщине, осторожно приподняла платок на затылке большим и указательным пальцами...
То, что увидела сестра, до сих пор кошмаром является ей во сне. Она кричит во сне от ужаса, как закричала и тогда, заглянув под платок. Тут всякий бы испугался, ожидая чего угодно, какого-нибудь уродства или фокуса, но только не этого. На затылке у женщины было второе лицо! Именно его дыхание вздымало платок и именно эти глаза на затылке сквозь тонкую материю платка злобно наблюдали за сестрой!
Сестра закричала от неописуемого ужаса, встретившись взглядом с лицом на затылке женщины. В глазах на затылке были и гнев, и презрение, и злорадная насмешка над ее испугом, и боль от сознания того, что тайна двулицей женщины столь бесцеремонно раскрыта.
“Ну что, посмотрела?!” — гневно воскликнуло затылочное лицо и моя сестра упала без чувств. Что было с ней дальше, она не помнит. Очнулась в больнице и с трудом смогла вспомнить свой домашний адрес. Только через месяц сестра оправилась от потрясения. Она до сих пор стоит на учете у психиатра. Такая вот история. Не даром говорится, что правда всех вымыслов странней.
— Да нет у тебя сестры, — сказал Гоша. — Ты сам все придумал.
— А вот и есть, откуда тебе знать? — обиделся Дима.
— Не верится что-то, что бывают люди с лицами на затылке. Такое и представить нельзя. Бррр... — поежился Гоша.
— В том-то и суть, что “бррр...” — передразнил его Дима. — Хочешь — верь, хочешь — проверь. Только, я уверен, ты сам бы с ума сошел, встретив такое чудовище вместо обычной по виду женщины!
— Вот еще! — воскликнул Гоша. — У меня нервы, думаю, покрепче, чем у твоей сестры, и я не стал бы заглядывать под платок, — очень мне нужно, да и неприлично как-то. Скверную ты историю рассказал, а вовсе не страшную... Теперь твоя очередь, Саша.
Все ребята обратили на Сашу вопросительные взгляды...


3.

— Не знаю, выдумал ты, Димка, свой случай или нет, — сказал Саша, — но с тем, что правда всех вымыслов странней, я согласен. Помните, как месяц назад из кранов для поливки огородов пошли вдруг лягушата, пиявки, головастики и прочая нечисть? — чем не страшная история. До сих пор никто не понимает, в чем тут дело.
— Мой папа объяснил, что все дело в том, что болотистая вода со всей своей живностью проникла в старый трубопровод и пошла через краны, а потом пласты почвы сместились и закрыли этот проход, тогда это явление и прекратилось, — сказал Дима. — Все ясно и понятно, ничего страшного, никакой мистики здесь нет..
— Зачем же ты мешаешь рассказывать? — остановил его Гоша.
— Я недавно услышал от нашей соседки бабки Гликерьи такую историю, что до сих пор не могу прийти в себя, — продолжал Саша. — Гликерья зашла к нам домой как-то вечером и в разговоре с моей бабушкой рассказала легенду о нашей водокачке. Старуха Гликерья живет здесь с незапамятных времен и знает всякие такие случаи, о которых мы никогда и слыхом не слыхивали. У нее есть свое объяснение случая с лягушками в трубопроводе, — такое объяснение, что прямо мороз по коже продирает. Вот уж действительно страшная история и бабка Гликерья уверяет, что все обстоит именно так. Хотите послушать, что она рассказала? Я проходил мимо, но заинтересовался разговором, остался послушать и все запомнил до последнего слова.
— Про нашу водокачку? — переспросил Гоша. — Вот уж точно, проклятое место. Там правда творится какая-то чертовщина. Не знаю, как вам, а мне интересно послушать. Да и что нам еще делать?
— А то, может, разойдемся по домам, завтра продолжим? — предложил Паша.
— Иди, тебя никто не удерживает, — сказал Дима.
— Одному идти мне как-то не по себе... после всех этих историй, — признался Паша.
— Нашел чего бояться! — презрительно воскликнул Дима.
Саша тем временем начал рассказывать историю, услышанную им от старухи Гликерьи... Суть истории была такова.

Недалеко от дачных участков, за полосой леса на небольшой поляне располагалась старая водокачка. Она была построена еще до Великой Отечественной войны на месте разрушенной после революции церкви. Когда водокачка пришла в негодность, она была заброшена. По какой-то причине ее не захотели ремонтировать. Вместо этого построили новую насосную станцию, подающую воду на дачные участки. Уже довольно давно никто не посещал ту поляну, словно она была проклята, и старое сооружение, предоставленное само себе, продолжало разрушаться с течением времени. Только птицы и звери посещали поляну, только им одним было ведомо, что происходит внутри водокачки, какая жизнь, невидимая человеческому взгляду, там укрывается от дневного света.
Это была высокая деревянная башня, похожая на выцветшую шахматную фигуру ладью, увеличенную в сотню раз. На верху ее имелось расширение, на котором зияли черной пустотой разбитые окна. Башня представляла собой величественное и даже зловещее зрелище. Молодые деревья еще не могли скрыть ее своими кронами и ее верхушка была видна издалека. Дачники могли видеть и черточки птиц, вьющихся над водокачкой, в основном голубей, облюбовавших башню для своих гнездовий. Голуби влетали и вылетали в разбитые окна на самом верху башни, важно сидели на ее вершине. Иногда их что-то пугало и они словно по команде снимались с башни и делали над ней широкий круг. Возможно, это свидетельствовало о том, что в башне идет своя, неведомая внешнему миру жизнь. Земляным холодом влажно веяло через щели в ее стенах, а внутри был таинственный полумрак.
Входы в башню были уже давно забиты крест-накрест огромными досками. Полы, лестницы и перекрытия в башне уже, конечно, прогнили или находились в аварийном состоянии. Ступив на них, можно было провалиться Бог весть куда и не выбраться на белый свет, если бы никто этого не заметил. Уже давно поговаривали о том, что надо снести опасное сооружение, писали письма местным властям. Все понимали, что водокачку надо сносить, что она представляет опасность, но не хватало денег, сроки сдвигались, да и добровольных исполнителей не находилось. Так все и кончалось ничем. Словно какой-то рок оберегал башню от сноса.
Детям строго-настрого было запрещено посещать ту поляну и приближаться к водокачке, а тем более пытаться забраться внутрь. Но ребятам не нужно было говорить об этом. Они сами боялись подходить к башне, особенно когда темнело, потому что так страшно зияли окна с разбитыми зазубренными пыльными стеклами! Какие-то шорохи и глухие крики раздавались по ночам, и уже не голуби, а какие-то другие крылатые существа вылетали из окон и темных разломов водокачки.
Старожилы, в основном старушки, помнившие еще времена, когда на месте башни возвышалась церковь, говорили, что это место проклято с тех пор, как церковь была сломана и что грех разрушения святыни витает над башней и будет искуплен лишь тогда, когда она будет разрушена, а на ее месте снова зазолотится святой церковный крест.
В нынешнее лето, в июне, случилось небывалое. Когда дачники открыли воду для поливки огородов, из шлангов пошла мутная, грязная болотистая вода, начали извергаться лягушата, головастики, личинки и какая-то другая малоизученная нечисть, таящаяся обычно в глубине болот.
Все были поражены, разгневаны, их охватило негодование. Они взяли ведра с кишащей нечистью и отправились на насосную станцию. Но тамошний сторож только развел руками:
— Все исправно, все работает как прежде.
Ему не поверили, обвинили в некомпетентности и послали за мастером в районный центр. Только некоторые старухи, из старожилок, шептались между собой на вечерних посиделках и указывали украдкой на старую водокачку. Им представлялось, что силы зла, обитающие в башне, послали таким образом свое первое предупреждение.
Лишь дети, игравшие неподалеку от стариков могли слышать их слова и поверить в их зловещий смысл. В их глазах старая водокачка окончательно превратилась в средоточие зла и в ней одной они видели причину столь странного события.
Механик из районного центра проверил оборудование насосной станции, но никаких повреждений не нашел. Он попросил дачников снова открыть воду, и все убедились, что из кранов течет чистая, вполне пригодная для питья вода.
— Так чем же объяснить, что в прошлый раз из кранов пошли пиявки и лягушки? — спросил кто-то.
— Ну, если это и правда было..., — засомневался механик. — Может быть, это просто чья-то глупая шутка.
— Как вы смеете нам не верить! — воскликнул пожилой уважаемый человек, председатель дачного кооператива. — Хороша шутка! Все мы были этому свидетелями.
Толпа дачников нестройными голосами выразила одобрение его словам.
— Может быть в трубопроводы просочилась вода из каких-то подземных болот, — неуверенно предположил механик, устрашившись хмурых лиц и сдвинутых бровей окруживших его людей. — Но я проверил трубопроводы под давлением...
— И что вы обнаружили?
— Все в полном порядке, поэтому я и предположил, что кто-то над вами посмеялся...
— Это исключено, — заявил председатель. — Мы здесь все свои и можем за себя поручиться.
— А может быть есть какой-то другой трубопровод, связанный с вашим, но не используемый? И вдруг кто-то его подключил, а теперь он снова отключен.
— Раньше воду подавали со старой водокачки, — сказал председатель, — но вот уже двадцать лет, как ей никто не пользуется. Она находится в аварийном состоянии и никто бы не отважился туда пойти даже ради того, чтобы нам напакостить.
Когда механик уехал, дачники разошлись по своим домам. Вода из кранов шла чистая, но в людях было посеяно сомнение. Слова председателя, вырвавшиеся у него словно по наитию, зародили в них подозрения насчет водокачки и они изредка бросали на нее мрачные взгляды, словно задумывая взять ее штурмом, если потребуется.
Однако, было непонятно, как мог бы злоумышленник проникнуть на водокачку, добраться до проржавевшего, давно бездействующего оборудования и запустить в трубопроводы накопившуюся там гадость. В одиночку такое предприятие было очень рискованно. Без страховки один человек мог попасть в какую-нибудь созданную временем ловушку: провалиться сквозь прогнивший пол, пораниться о торчащие стекла, столкнуться, наконец, с чем-то таким, о чем и помыслить наперед невозможно. Значит, если в смутившем всех событии был чей-то злой умысел, то надо было признать, что или злоумышленник был очень ловок и отважен, или тут действовала целая шайка. Да и в чем прок от такой шутки?
Поскольку истечение пиявок и лягушек из кранов больше не повторялось, все стали постепенно склоняться к мысли, что это происшествие было вызвано естественным природным феноменом: подземным током болотных вод, которые каким-то образом попали в трубопровод вместе с мелкими земноводными и червями, которые в этих водах обитали. Успокоившись на этом вполне рациональном и правдоподобном объяснении, председатель и другие дачники перестали искать таинственного вредителя и вернулись к прежним своим заботам, словно ничего необычного и не было.
Только дети, наделенные впечатлительным воображением, соревновались в придумывании самых фантастических объяснений странному явлению. Их фантазия подогревалась древней старушкой Гликерьей, которая летними вечерами, сидя на лавке возле своего дома, любила рассказывать истории из своей жизни или какие-нибудь сказки, услышанные ею еще в детстве от своей матери... Старушка родилась и выросла в этих краях и помнила еще то время, когда на месте нынешнего дачного поселка стояла большая деревня, а на месте башни — церковь. Была у нее, разумеется и своя версия случившегося...


4.

Однажды Гликерья поведала желающим, собравшимся около нее в один теплый августовский вечер, следующую удивительную легенду о башне.
— Сначала не башня была на этом месте, а церковь Всех Святых. Из дальних мест ходили сюда паломники молиться. Я тогда еще девочкой маленькой была, но хорошо помню. Красивая была церковь, далеко было видать золотой крест и на всю округу раздавался колокольный звон.
И вот задумала в безбожную пятилетку новая власть церкви ломать и прислала комиссию в нашу деревню. Комиссия порешила: начать агитацию против святой веры, а из местной церкви сделать склад угля для местного заводика. Когда пришли ломать церковь, крестьяне столпились около нее, не хотели давать. Тогда наместник безбожной власти, сказывают, попросил особенной помощи у одного своего комиссара, который в подобных случаях несколько раз уже помогал. Негодяем он был даже по их собственным меркам, но способный — за то и держали, хотя и боялись его сами страшно. Говорят, еще до революции знался он с нечистой силой и посещал тайные радения сатанистов.
В революцию этот комиссар составлял расстрельные списки. Взгляд у него был тяжелый. Как посмотрит кому в глаза, — добра не жди. Дурной глаз. Некоторые заболевали и годами с палатей почти не поднимались. О нем сказывали, что он по виду только человек, а на самом деле продавший душу дьяволу колдун.
Комиссар на этот раз поставил условие: так как придется ему растратить свою магию, нужно построить для него на месте церкви башню, и чтобы башня эта возвышалась над окрестностью, над лесом и далеко кругом с нее видно было. В этой башне он будет восстанавливать свои силы, чтобы вернуть себе человеческое обличие и снова жить среди людей. Дело в том, что творя колдовство, преображался он в чудище, и чем сильнее было колдовство, тем труднее ему было потом снова принять облик человека.
Наместник возмутился таким условием, но понял, что иначе ему не выполнить данного приказа, а время было суровое, могли и к стенке поставить. Согласился он со всеми условиями того комиссара, а в глубине души и рад был от него избавиться. Пусть запирается в своей башне, да не показывается на белый свет. Склад угля можно устроить и в другом месте, лишь бы церковь снести, как ему было приказано!
— Этот комиссар был колдуном? — спросил Саша. Он был одним из немногих, кто внимательно слушал старуху, не смотря даже на то, что целый рой комаров кусал слушателей.
— Да, мой дорогой, он был колдуном, — задумчиво сказала Гликерья.
— Как же он колдовал?
— Слушай же и не перебивай. Еще в давние времена была явлена в мир черная колдовская книга. Все тайны и волшебства мира были собраны на ее страницах. Колдуну удалось заполучить эту книгу, и с ее помощью он отвадил крестьян и разрушил церковь. Так он выслужил себе покой у своего начальства. Потом он спрятал книгу в подземелье под сломанной церковью и сам там поселился. Ему служила вся нечисть с окрестностей и стремилась к нему даже из дальних мест, насколько хватало его колдовской силы.
— И народ его не пытался прогнать? — спросил кто-то.
— Когда узнали, какими страшными делами занимается колдун в своей башне, то порешили его изгнать восвояси, а церковь отстроить заново. Пошли к башне с вилами и цепами, топорами да кольями. Кричат, ругаются, начали дверь ломать.
Вдруг слетело с верху башни огромное существо в виде летучей мыши, со свистом рассекая воздух. Сказывают, что у него были огромные перепончатые крылья, вытянутая морда, покрытая шерстью, и два торчащих из под губы острых зуба. Маленькие глазки злобно сверкали. Когтистые лапы, похожие на иссушенные человеческие руки сжимались в кулаки на груди, а поросшие шерстью ноги были коротенькие, оттянутые назад, образуя в полете подобие хвоста. Говорили потом, что это и был колдун, обретший по волшебству такой облик. Существо вскинуло руку и крикнуло, словно проскрежетало по железу. Задымилось небо черными тучами, ударили молнии и пошел град, сильно побивший многих людей.
Народ разбежался и с тех пор не пытался изгонять колдуна. О нем больше никто и ничего не слышал. Возможно, он потратил много своей колдовской силы на град и больше не хотел показываться людям. Кто-то однако, уверял, что успел заметить, как существо, вызвавшее град, само пострадало от стихии: его прибило градом и оно рухнуло на землю где-то в лесу. Возможно, колдун погиб, не рассчитав силы вызванной стихии.
Потом началась война с немцами, которая своими неисчислимыми бедами и утратами почти стерла из памяти это странное событие. Однако, видно неспроста фашистские самолеты, бомбившие деревню, не разу не задели башню. Ворон ворону глаз не выклюет. После войны в башне разместили водокачку. О подземелье забыли. Только мы, старухи, еще помним кое-что. Но башня продолжала пользоваться недоброй славой и когда водокачка пришла в негодность, никто не брался ее восстанавливать. Построили современную насосную станцию в другом месте деревни. Вот и вся история.
— А теперь этот колдун существует?
— Не знаю и не ведаю. Всякое говорят, — сказала Гликерья и вдруг понизила голос. — Но иногда примечаю я красные отсветы над башней. Это злой волшебник Летучая Мышь садится за стол в своем подземелье и раскладывает карточный пасьянс.
— Зачем же он это делает?
— Пытается отгадать, не пришло ли время снова появиться из башни в человеческом облике и вершить свои темные дела. Не иначе как оттуда были посланы к нам в водопровод лягушки и пауки.
Вот что я думаю. Если колдуна не предупредить, он примет человечье обличье и появится среди нас неузнанный, тогда распознать его и справиться с ним будет невозможно. Он всех нас обратит в свою поганую веру или погубит. Я последняя, кто помнит его появления и может предостеречь вас от опасности. Мне жить недолго осталось, и я не умерла бы спокойно, не посвятив вас в эту тайну. Вы должны собраться вместе и разрушить башню, а разрушив ее восстановить на ее месте церковь. Только тогда с колдуном будет покончено. Но не думайте, что это легко сделать. Башню охраняет нечистая сила. Только очень смелый человек может на это решиться...

Такую вот историю, услышанную от Гликерьи, поведал Саша своим притихшим товарищам. В заключение он сказал:
— Моя бабушка старенькая, а бабка Гликерья ей в матери годится. Поэтому все, кто слышал эту историю, включая и мою бабушку, только головами покачали и лишь из уважения к старости Гликерьи спрятали свои улыбки. “Совсем старуха, выжила из ума!” — так все подумали. Но мне показалось, что-то грустное было в глазах Гликерьи, когда она покидала нас, словно подумала: “Я предостерегла вас, я выполнила свой долг, а вы мне не поверили. Что же я могу еще сделать? Поступайте как хотите.”...
Саша замолчал, а потом добавил:
— Говорят, что Гликерья из образованных людей происходит, в молодости, до революции еще, стихи писала.
— А теперь сказки сочиняет, — сказал Дима.
— Лично мне показалось, что сама она верит в то, что говорит, — заметил Саша.
— Есть предложение наведаться в башню и проверить слова старухи, — предложил Гоша. — Как знать, может нам выпадет честь проникнуть в зловещую тайну.
— А может быть, и я в этом уверен, все окажется пустяком, а нам еще и влетит от родителей за то, что мы лазаем где попало, — сказал Дима.
— Мы никому не скажем, что пойдем, — сказал Гоша. — Просто сходим туда ненадолго и разберемся, что к чему.
— Вот еще, очень нужно! — сказал Дима. — Там нет никаких колдунов, но все держится кое-как. Свалится на голову прогнившая лестница или потолок — будешь знать!
— Я тоже не могу туда пойти, — сказал Паша и добавил словно с облегчением: — Завтра я уезжаю с мамой в город, вернусь только через несколько дней.
— Эх вы! — воскликнул Гоша. — А что, если в словах старухи есть правда? Тогда всем угрожает опасность. Взрослые никогда в это не поверят, они привыкли мыслить рационально, одна надежда на нас, мы еще способны довериться фантазии.
— Убеждай в этом кого-нибудь другого, а мы с тобой не пойдем, — сказал Дима.
— А ты, Саша? — спросил Гоша.
— Я бы пошел, если бы все решили пойти, — ответил тот. — Но все отказываются, да и тебе туда идти не следует. Пойдем лучше завтра на рыбалку, как договорились.
Гоша промолчал, что-то обдумывая. Саша посмотрел на него со страхом:
— Не вздумай идти один, это действительно опасно!
— Один он не пойдет, — усмехнулся Дима. — Он только на словах смелый!
Диме давно не давало покоя, что Гоша прослыл среди них храбрецом и заводилой, поэтому он рад был такой возможности поиздеваться.
— А ты откуда знаешь? — рассердился Гоша. — Когда же я трусил? Кого я боялся? Тебя что ли? — подступал он к нему. Дима его оттолкнул.
— Я имел ввиду, что будь ты по-настоящему смелый, ты бы прямо сейчас и пошел туда! — добавил Дима, уверенный, что Гоша не отважится на такую глупость и отступится, признав свое поражение.
Гоша готов был уже подраться с Димой, но тот так хитро повел разговор, что дракой он ничего бы не доказал. Он посмотрел Диме в глаза, прищурился, но, не ответив ему ни слова, прошел мимо него и через некоторое время совсем скрылся в темноте.
— Что я вам говорил? — насмешливо сказал Дима. — Он не осмелится. Пойдемте и мы домой.
Паша и Саша отправились за ним, но у каждого из них было неспокойно на душе. Больно легко сдался Гоша. Это было не в его характере. “Да домой ли он пошел?” — думал Саша и боялся развивать дальше эту мысль...

Покинув друзей, Гоша пробрался через полосу леса и вышел на поляну, на которой зловещим черным силуэтом высилась башня. Продираясь вперед через густую траву, он со страхом вглядывался в чернеющую перед ним громаду. Какие опасности его ждут впереди? Он был бы рад вернуться восвояси, но мысль о том, что товарищи сочтут его трусом, гнала его вперед.
Добравшись до башни, он, неслышно ступая, обошел ее вокруг, ища место, через которое можно пробраться внутрь. Башня была построена на каменном фундаменте церкви. Виднелись остатки старой каменной кладки.
Теперь этот фундамент кое-где развалился и дал глубокие трещины. Он обветшал и порос мхом, который, казалось, бледновато фосфоресцировал. На поляне ритмично стрекотали цикады. Гоша напряженно прислушивался к тому, что происходит в башне. На секунду ему показалось, что оттуда доносятся какие-то вздохи или шорохи, он остановился, до предела обострив слух... Возможно, это кровь шумела у него в ушах, он так и не понял, действительно ли слышал шорохи.
Найдя вход в башню — деревянную дверь, забитую крест накрест досками, Гоша увидел, что доски от влаги и сырости почти совсем сгнили и едва держатся. Ему удалось без особого труда оторвать сначала одну, а потом и вторую доску. В двери во всю высоту зиял пролом.
Гоша осторожно приблизился к пролому и заглянул внутрь башни. Там было совсем темно. Гоша посветил туда фонариком. Луч выхватил из мрака запыленное, захламленное мусором, загаженное птицами пространство, толстые ржавые трубы, рукоятки кранов в виде ободов колес со спицами... Все это было давно заброшено и пришло в полный беспорядок. Гоша постучал палкой по полу. Он знал, что пол мог совсем прогнить и не выдержать его веса. Однако в том месте, где он постучал палкой, пол был каменный. Вероятно, он сохранился еще от старой церкви.
Гоша боком пролез в пролом и прижался спиной к двери...


5.

На следующее утро, когда Саша вышел во двор, он встретил гошиного отца. Он направлялся к Саше домой, а, встретив его, сообщил, что Гоша не ночевал дома. Гошины родители решили, что мальчик остался ночевать у Саши, как иногда бывало.
Саша похолодел. Самые мрачные его предчувствия сбылись. Он рассказал гошиному отцу, что произошло вчера вечером: о том, как сначала говорили страшные истории; о том, как он рассказал историю бабки Гликерьи, и том, как Дима раздразнил в Гоше самолюбие.
— Все ясно! — воскликнул гошин отец и в ужасе схватился за голову. — Он отправился в башню на ночь глядя, чтобы доказать свою смелость. Почему вы его не остановили? Тоже мне, друзья!
— А мы решили, что он просто обиделся и пошел домой!
— Я пойду осмотрю башню! — сказал гошин отец и размашистым шагом направился в сторону башни.
— Я с вами, можно? — побежал за ним Саша.
— Нет, там все прогнило, это может быть опасно, — сказал тот, не останавливаясь.
— Но Гоша мой друг! Я тоже хочу ему помочь! В том, что он пропал, есть и моя вина. Я должен был понять, что с ним происходит!
— Ну ладно, только обещай мне беспрекословно слушаться. А то придется еще и тебя спасать.
Они прошли через полосу леса, вышли на поляну, продираясь через высокую, в человеческий рост, траву в сторону башни, которая казалась Саше безруким великаном, зловеще уставившимся на них пустыми глазницами выбитых стекол. Они подошли вплотную к башне, обошли ее и обнаружили входную дверь. Раньше она была заколочена досками, а теперь доски были оторваны и валялись на траве неподалеку.
Саша пнул одну из досок ногой. Из-под доски быстрой струйкой устремилось к щели в фундаменте башни что-то гибкое, пестрое, подвижное...
— Змея! — отшатнулся Саша.
— Скорее всего, ящерица. Змей в этих местах не водится, — ответил гошин отец. — Несомненно, здесь кто-то недавно побывал, — добавил он, осмотрев свежие повреждения на дверном косяке.
— Наверное, это был Гоша, — сказал Саша.
— Кто же еще? — пробормотал гошин отец, распахнул дверь в башню и заглянул внутрь. Раздался всплеск и шелест множества крыльев. Саша даже вскрикнул от неожиданности, — так были напряжены его нервы.
— Это голуби, — сказал гошин отец. Скрип открываемой двери и человеческие голоса спугнул множество голубей, облюбовавших брусья и выступы под самым потолком башни.
Они увидели запыленное, захламленное мусором, загаженное птицами пространство, толстые ржавые трубы, рукоятки кранов в виде ободов колес со спицами... Все это было давно заброшено и пришло в полный беспорядок. Взглянув вверх, они увидели пыльные лучи солнца, проникающие в разбитые окна в верхней части башни, и множество голубей, усевшихся снова на привычных местах.
— Гоша! — крикнул его отец.
Никто не отзывался. Он, осмотревшись, осторожно вошел внутрь башни, предупредив Сашу, чтобы тот для безопасности подождал его снаружи.
Гошин отец внимательно осмотрел помещение, заглянул во все углы, оглядел верхние этажи башни, куда уходили водонапорные трубы и винтовая лестница. Все было пусто. За исключением отломанных досок, никаких следов Гоши в башне не было...
С одной стороны, тот факт, что мальчика нет в башне, говорил о том, что с ним не произошло несчастного случая, как опасался его отец, хотя Гоша, может быть, и забирался сюда ночью, отодрав доски. С другой стороны, его судьба оставалась невыясненной. С этими мыслями гошин отец выбрался из башни и печально покачал головой, глядя на Саши.
— Куда Гоша мог деться, ума не приложу, — пробормотал он.
— Возможно, он отодрал доски, залез в башню, доказал себе свою смелость, выбрался назад и отправился домой. Но на обратном пути потерял дорогу и заблудился в лесу, — предположил Саша.
— Здесь же недалеко совсем! — возразил гошин папа. — Он никак не мог заблудиться.
— Но стояла ночь, а он был взволнован, пошел не в том направлении, а когда сообразил, что забрел не туда, был уже так далеко, что не нашел ни пути назад к башне, ни дороги домой. Так что бродит теперь где-нибудь по лесу.
— Да, похоже, что ничего другого предположить невозможно, — задумчиво согласился отец.
— Может быть, пока мы тут с вами его ищем, он уже разыскал дорогу и вернулся домой? — неуверенно предположил Саша. Почему-то найденное им объяснение не казалось ему верным, хотя оно и было самым рациональным из всех возможных.
— Прежде чем вернуться, давай все же походим по поляне, покричим. Вдруг он плутает где-то поблизости и отзовется, — предложил папа.
Они с Сашей начали ходить по ближайшему лесу с криками: “Э-эй! Гоша! Ау! Где ты?”, но все без толку. Только смутное эхо раздавалось по лесу, да лягушки с тритонами разбегались из под ног и жужжали какие-то назойливые крупные насекомые, норовя приземлиться на открытых участках тела.
— Сколько нечисти, однако, развелось этим летом! — пробормотал гошин отец, прихлопнув большую кровососущую муху на своей шее. — Никогда не было столько мух и земноводных.
— А почему так происходит? — поинтересовался Саша.
— Наверное, что-то с климатом, вот они и развелись...
Поиски Гоши оказались бесплодными. Делать было нечего и они повернули к дому. Когда вернулись, то обнаружили, что Гоша дома так и не появился. Его родители были безутешны. Пропажу мальчика никто, конечно, не связывал с чертовщиной, поселившейся в башне. Все полагали, что он заблудился в лесу и там с ним могло произойти что угодно: он мог провалиться в болото, стать жертвой диких зверей или разбойников, — мало ли что может случиться в лесу с заблудившимся мальчиком. Дачники организовали прочесывание леса, но никто не обнаружил никаких следов пропавшего мальчика...
В этот тяжелый день, когда все искали Гошу, вдруг заметили, что везде по окрестностям вдруг развелось большое множество лягушек и других земноводных. Когда прочесывали лес, нашли несколько змей, о существовании которых в этих местах прежде не было никаких сведений. Никто толком не умел отличить безобидного ужа от ядовитой гадюки, никто не знал, как правильно себя вести со змеями и мысль о том, что они могут появиться на дачах в огородах, вселяла в людей ужас. Но еще ужаснее было думать, что заблудившийся Гоша мог стать жертвой змеиного укуса, лежит где-то при смерти и никто не знает, где его искать и как ему помочь. Больше всех убивалась горем гошина мать, а его отец до поздней ночи ходил по лесу, звал своего сына и искал его до полного изнеможения, уже отчаявшись увидеть его живым.

Только два человека имели особое мнение насчет пропажи Гоши: старуха Гликерья и Саша... Вечером Гликерья подошла к ограде дачного забора, где жил Саша. Увидев во дворе мальчика, она подозвала его:
— Заметила я, что ты внимательнее других относишься к моим словам и слушал мою историю про башню без мысли, что видно старуха выжила из ума и потчует вас сказками. Ты не такой как другие. И Гоша, твой друг, в этом отношении похож на тебя. Я вас особенно люблю из всех здешних ребят. Кроме того, вы всегда помогали мне носить воду с колодца, выбрасывать мусор на свалку...
— Что по-вашему случилось с Гошей? — не выдержал Саша, поняв, что Гликерья имеет какие-то соображения на этот счет.
Вместо ответа старуха показала своей усохшей морщинистой рукой на водокачку, силуэт которой мрачно чернел на фоне еще светящегося отблесками вечерней зари неба. Что-то странное творилось на башне. Какие-то летучие твари роились на ее верхушке, то влетая внутрь, то вылетая.
— Разве могут голуби летать по ночам? — удивился Саша.
— Это летучие мыши, — объяснила старуха. — Что-то много их нынче стало. Никогда раньше, сколько ни смотрю я на башню, столько их не видела. Но ты погляди на окна.
Саша присмотрелся и ему показалось, что он различает тусклые, очень слабые отблески багрового света, идущие откуда-то снизу. Этот свет был каким-то зловещим, словно потусторонним, словно доносился из глубочайших недр земли, где Бог весть что происходит.
— Что это? — спросил он. — Там какой-то свет... В башне кто-то живет?
— Когда вы с гошиным отцом заглядывали в башню, вы не заметили ничего необычного? — поинтересовалась старуха вместо ответа.
— В том-то и дело, что ничего.
— Вы не заметили внизу никакой двери или люка в подземелье?
— Вот оно что! Вы думаете, это свет из подземелья?
— В старой церкви было подземелье. Там хранилась разная утварь. Колдун и жил в этом подземелье, когда разрушили церковь. Никто не знает, что он там делал и насколько глубок этот подвал. В старину любили строить основательно. Потом, когда после войны башню перестроили в водокачку, подвал за ненадобностью замуровали. Все равно он был затоплен водой и использовать его не было возможности. Но я подумала, что теперь кто-то проведал о подвале и там поселился.
— Вы думаете, что Гоша...
— Следовало бы повнимательнее изучить пол и стены на нижнем этаже башни, — сказала старуха.
— Но кто может обитать в подвале? — поинтересовался Саша.
— Когда вы ходили по лесу в поисках Гоши, вы ничего странного не обнаружили? — снова ответила Гликерья вопросом на вопрос и в ее тоне звучало беспокойство.
— Ничего, — сказал Саша. — Разве что удивлялись, отчего так много развелось в этом году мух, комаров и лягушек. Мне показалось, что возле башни я спугнул змейку, но гошин отец сказал, что это была всего-навсего ящерица.
— Я так и знала, — пробормотала старуха. — Та история с прорывом пиявок и лягушек в трубы была не случайна. Это было первым знаком. Близится его время, он жаждет вернуться и вся живая тварь, чуткая к его энергии, оживилась и умножилась необычайно. Сдается мне, что она стекается к башне со всех окрестностей.
— Чье время близится? — не понял Саша.
— Того самого колдуна. Он сидит в подземелье и гадает по своим магическим картам, когда придет его час снова воплотиться в человека и выбраться наружу, чтобы продолжить вершить среди людей свои темные дела и оставаться неузнанным. По ночам он может выходить на поверхность, не боясь, что нечеловеческие черты в его облике привлекут к нему внимание, а днем он запирается в подвале. Когда он снова уподобится по внешности человеку, разоблачить его будет невозможно. Если его и можно остановить, то только сейчас, когда он не обрел еще своей настоящей силы...

6.

Саша слушал старуху, с ужасом глядя на башню, и пытался представить злого волшебника в подземелье, сидящего за картами...
— А что же с Гошей? — спросил он.
— Не исключено, что он попался к колдуну в плен и находится в подземелье. Ведь он пошел в башню ночью и вполне мог столкнуться с колдуном, когда тот бродил по поверхности.
— Вот так штука! — пробормотал Саша. — Как же тогда помочь Гоше?
— Это может сделать только очень смелый человек и верный друг, — ответила Гликерья. Саша опустил глаза и спросил:
— Как же справиться с колдуном?
— Ты веришь мне! — сказала старуха, внимательно глядя на Сашу. — Никто из взрослых мне бы не поверил, а ты веришь. Поэтому только ты и можешь помочь своему другу.
— Что я должен сделать? — воскликнул Саша.
— Нужно отправиться в башню одной из ближайших ночей. Захвати с собой этот крестик, — сказала Гликерья, сняв с себя небольшое распятие на цепочке, которое она всегда носила на шее. — Этот крест освящен в той церкви, которая стояла когда-то на месте башни и он может помочь против дурного глаза колдуна. Надо только взять крест вот так и повернуть его на колдуна.
Старуха показала, как использовать магические свойства креста и передала его мальчику. Тот надел его на шею.
— Нужно подобраться к колдуну, переложить его карты в обратном порядке, — это направит процесс его вочеловечения в обратную сторону, отыскать Черную книгу, из которой он черпает свои чары, и сжечь ее страница за страницей. Тут и придет ему конец, а нам спасение.
Сказав эти слова, старушка повернулась и тихонько пошла к своему дому, а Саша еще долго стоял возле забора, пораженный услышанным и той ответственностью, которая легла теперь на его плечи. И только когда бабушка позвала его домой, он очнулся и поспешил ей навстречу...
Бабушка спросила Сашу, о чем он так долго говорил с Гликерьей, но тот ответил уклончиво. Он знал, как относится его бабушка к рассказам этой древней старухи и не хотел подвергать ту веру, которую внушила ему Гликерья, сомнению. Эта вера еще ой как пригодится ему, когда он пойдет в башню спасать своего друга. Крестик на теле, под рубашкой, напоминал ему о его долге и взятом на себя обязательстве.
Бабушка, однако, что-то заподозрила, потому что сказала:
— Отныне ты должен возвращаться домой еще засветло.
— Но почему, бабушка? Ведь теперь так рано темнеет, а что я буду делать дома столько времени?
— Видишь, что произошло с Гошей! Не хватает мне, чтобы еще и с тобой что-то случилось.
— Гоша отыщется, вот увидишь! — сказал Саша и осекся, потому что бабушка в этот момент снова как-то странно на него посмотрела.
— Не вздумай ходить в башню один! — предупредила она.
Саша опустил глаза. Его задача отныне еще более осложнялась.

Наутро дачники были поражены. Из кранов опять потекли головастики, пиявки, закапала лягушачья икра, в водосточных канавах плавало много огромных лягушек и жаб, пытавшихся выбраться на поверхность, а одна из дачниц при прополке грядки едва не была укушена змеей. Откуда-то вдруг в два-три дня появились в большом количестве крысы и чуть ли не в каждом доме начали устраивать на кухнях и террасах ночные пиршества. Такого количества неприятной живности в этих краях никто не помнил.
Дачники собрались возле дома председателя и порешили на следующий день внимательно осмотреть трубы на старой водокачке и принять какие-то меры.
— Если мы немедленно что-то не предпримем, эти земноводные заполнят всю округу, проберутся в наши дома..., — слышались голоса.
Если раньше Саша отчасти сомневался в предположениях Гликерьи, то теперь его вера в ее правоту укрепилась и он понял, что нельзя откладывать свой визит в башню.
Вечером того же дня, на вторые сутки после пропажи Гоши, оставшиеся ребята снова собрались на скамейке возле колодца.
— Вот и нарассказывались страшных историй! — сказал Дима. — Теперь такая история случилась с одним из нас!
— Когда Гоша вернется, он нам такую историю расскажет, какую еще никто и никогда не слышал, — боязливо сказал Сережа, тот самый, который вчера убежал домой раньше других.
— Если только вернется! — мрачно сказал Дима.
— Ты думаешь, мы его больше не увидим? — уставился на него Паша.
— Сам посуди. Если бы он заблудился в лесу, то хоть какие-то следы его при поисках обнаружили или он сам бы наконец нашел дорогу и объявился.
— Что же по-твоему с ним произошло?
— Заблудился ночью в лесу где-то возле болота, где мы клюкву собираем, а в темноте разве найдешь тропку, — он и провалился в какое-то болотное окно. Так думает мой папа.
Дима снял кепку.
— Мы много с ним спорили, даже несколько раз подрались, но я всегда уважал его. Хороший был парень!
— А ты погоди его отпевать! — сказал Саша. — Наш Гоша не из таких, чтобы так запросто пропасть.
— Все мы не из таких, но никто из нас не пойдет ночью через болото. На то и голова на плечах.
— Зачем же ты раздразнил его, зачем усомнился в его смелости? Знаешь же, как это всегда задевало его? Если хочешь знать, это по твоей вине он пошел к башне доказывать нам свою храбрость! — сказал Саша.
— Неправда! — ответил Дима. — Это ты рассказал историю про башню, а не я.
Саша опустил голову.
— Да, — сказал он сокрушенно. — Я тоже виноват. Надо было догадаться, куда он пошел и отговорить его! Теперь мы сами должны что-то предпринять. Ведь Гоша наш друг.
— Что же мы можем еще предпринять? — поинтересовался Дима. — Все уже обыскали.
— Надо снова проверить башню! — сказал Саша.
— Но ведь вы там уже побывали с его отцом, а потом еще председатель со сторожем все осмотрели.
— Гоша пропал когда? Ночью. Значит и искать его нужно ночью!
— Странная у тебя логика! — удивился Дима. — Ночью темно и ничего не видно. Сам пропадешь, а его не сыщешь.
— Слушайте, что мне сегодня сказала Гликерья. Она считает, что Гоша попался в лапы тому злому колдуну, о котором я вчера рассказывал. Он появляется только ночью, а значит только ночью мы сможем узнать, что случилось с Гошей и освободить его.
— Что за ерунда! Гликерья есть Гликерья. Сказки она говорит складно, но речь идет о реальности. Днем не нашли никаких следов не только колдуна, но всякого мало-мальски приличного человека.
— Говорят тебе, что он только ночью появляется в башне. Мы должны сами сходить туда немедленно и все выяснить. Даже если есть хотя бы маленькая вероятность, что Гликерья права, мы должны это поверить!
— Плохая затея! — сказал Дима. — Ничего ты не узнаешь.
— Значит, не пойдешь со мной? — посмотрел на него Саша. — Испугался?
— Кто? Я?
— Гоша вот не испугался, он доказал свою смелость.
— Подумаешь, смелость.
— Тогда пойдем сейчас со мной и осмотрим башню.
—Но нас хватятся дома, — с сомнением сказал Дима. — Что же мы скажем?
— Не хватятся. У нас есть примерно час времени. За это время мы успеем.
— Ну, пошли...
— Вы пойдете с нами? — спросил Саша Пашу и Сережу.
Те посмотрели друг на друга и ничего не сказали.
— Все ясно. Пошли, Димка.
Тут за забором дома, в котором жил Саша, показалась его бабушка и стала звать его домой.
— Что же делать? — в отчаянье сказал Саша. — Теперь, после пропажи Гоши, бабушка установила надо мной надзор.
— Мой отец тоже мне предложил пораньше возвращаться домой и не засиживаться здесь, — ответил Дима.
— Знаешь, что? Дело это важное. Давай попробуем незаметно от всех уйти ночью из дома, когда моя бабушка и твой отец заснут?
— Можно попробовать, — согласился Дима.
— Давай встретимся в час ночи возле колодца!
Ребята ударили по рукам, скрепив свой договор, и разошлись по домам.



7.

Дома Саша поужинал и уселся перед телевизором, однако мысли его были далеко. Он поминутно глядел то на часы, то на дверь и выжидательно поглядывал на бабушку, опасаясь. что она ляжет спать поздно, засидевшись за телевизором.
— Что с тобой происходит? — спросила наконец бабушка. — Ты ждешь кого-то в такую темень?
— Нет, я просто так. Мне пора спать, — сказал наконец Саша.
— Я тоже скоро лягу спать, — сообщила бабушка.
Она встала с кресла, подошла к выходной двери и заперла ее на ключ, а ключ забрала с собой в свою комнату. Саша похолодел: “Дима будет меня ждать, а я заперт дома и не смогу прийти к колодцу в условленное время! Бабушка что-то заподозрила и заперла дверь. Найти у нее ключ, не разбудив ее, нет никакой возможности.” Он осмотрел окна в своей комнате, но окна был закрыты снаружи ставнями. Выбраться было невозможно! Саша заплакал от отчаянья. Теперь Дима сочтет его трусом и завтра ему будет очень стыдно перед ним!
Саша не спал, глядя на стрелки часов, в надежде, что произойдет какая-то случайность и поможет ему убежать. Но вот стрелки часов приблизились к часу ночи, ничего не случилось, только мерный храп бабушки раздавался в соседней комнате и тихо тикали часы на столе. Глаза мальчика сами собой закрылись и он заснул крепким сном. Если бы он не заснул, то, может быть, услышал, как кто-то на улице подошел к его окну и тихонько постучал в ставню, подождал немного, а потом решительным шагом отправился туда, куда ему было нужно...

Когда наутро Саша проснулся, он сначала с легкой улыбкой смотрел на солнечный зайчик, пробивающийся сквозь ставню. День был солнечный, он хорошо выспался, а потому и настроение его в этот первый миг после пробуждения было безоблачным, но вдруг он омрачился — вспомнил, что не смог сдержать перед Димой своего слова и не пришел в условленное место.
Завтракал он хмуро и без аппетита. Он думал о том, как будет объяснять своему другу, почему сорвал мероприятие, которое сам же и предложил. Саша живо представлял себе, как насмешливый Дима начнет над ним подшучивать и как ему трудно будет разуверить его в том, что он испугался идти ночью в башню. Бабушка заметила, что с ним что-то неладно, и только хотела поинтересоваться, не заболел ли ее внук, как в дверь постучали.
На пороге стоял димин отец. При взгляде на него сразу стало ясно, что у него что-то случилось.
— Дима не у вас? — спросил он, оглядевшись, словно надеясь увидеть своего сына.
— Нет, — ответила бабушка. — А почему вы решили, что он может быть у нас?
— Дима куда-то пропал, — сказал вошедший. — Вчера вечером, вернувшись домой, он был каким-то странным, что-то искал по всей комнате, глядел на часы. Я не придал этому особого значения, а наутро обнаружил, что его постель не разобрана, словно спать он не ложился, а его самого нет. Я подумал, что он затеял что-то с друзьями и первым делом решил поинтересоваться у вас, не здесь ли он ночевал?
— Как видите, нет, — сказала бабушка. — Но мой Саша... Он тоже вчера был каким-то странным.
Саша сидел ни жив, ни мертв. Он ожидал чего угодно, но только не этого.
— Вот и сейчас с ним что-то творится, ума не приложу, — продолжала бабушка. — Обычно за завтраком он такой веселый, рассказывает о своих планах, а теперь, боюсь, не заболел ли он. Саша, скажи нам, что с тобой происходит, и если ты знаешь, куда пропал Дима, расскажи нам об этом.
Саша понял, что должен рассказать все без утайки. В том, что Дима пропал, была его вина. Он сам предложил идти к башне. А когда Дима пришел в условленное время к колодцу и не обнаружил его, он верно решил, что Саша не стал его дожидаться и отправился в башню в одиночку. Подумав так, он и сам пошел туда, в надежде встретиться с ним возле башни. Потом он, конечно, проник в башню и там с ним что-то случилось, как до него что-то произошло с Гошей. Теперь они оба пропали!
Саша рассказал бабушке и диминому отцу все, что знал об исчезновении Димы, не утаив и о словах Гликерьи, которые заставили их на это решиться.
— Хорошо, что я заперла его вчера вечером, а то исчезли бы оба, — ни слуху, ни духу! — сказала бабушка. — Но Дима-то каков! Один, ночью, в башню, о которой черт знает что рассказывают! Вот сорви-голова!
— А эта Гликерья настоящая ведьма, — сквозь зубы сказал димин отец. — Запудрила детям мозги своими россказнями, а теперь уже двое из них куда-то пропали! Надо ее хорошенько расспросить, не ее ли рук это дело. Не удивлюсь, если она занимается душегубством. Говорят, в средние века таких ведьм сжигали на костре! — добавил он с ожесточением и вышел из дома. Это был человек довольно грубый и решительный, способный в гневе на какое-нибудь безрассудство.
— Какой ужас! — промолвила бабушка, когда дверь за ним захлопнулась. — А ведь он прав, что Гликерья запудрила вам мозги! Верите в каких-то колдунов и бродите по ночам! Разве это не ее вина, что Гоша и Дима пропали?
— Никакая Гликерья не ведьма! — воскликнул Саша. — Она подарила мне крестик. Вот он.
Саша показал бабушке крестик, висящий на цепочке у него на груди. Бабушка задумалась и ничего ему не ответила.

Когда Саша вышел на улицу, он заметил, как трое людей: димин и гошин отцы, а с ними председатель кооператива, вооружившись разводными гаечными ключами, ломом и другими какими-то инструментами, направляются в сторону башни.
— Черт знает что происходит, — услышал Саша обрывок разговора (говорил димин отец). — Исчезают дети, зато появились в немыслимом числе лягушки и ящерицы, приползли откуда-то змеи. Откуда что берется!
— Напрасно вы досадуете на Гликерью, Иван Семенович, — ответил гошин отец. — Между нами говоря, я теперь готов поверить в любую чертовщину.
— Ну а я думаю, — сказал председатель, — что все гораздо проще. И мы сейчас это выясним. Там надо все обыскать, в каждую щель заглянуть.
“Интересно, знают ли они о том, что в башне есть подземелье?” — подумал Саша и увязался вслед за идущими.
— А, это ты, — заметил его гошин отец.
— С нами нельзя! — строго сказал председатель. — Не хватает еще тебя потерять!
— Вы знаете, что в башне есть подвал? — спросил Саша.
— Какой еще подвал? — удивился гошин отец. — Мы же с тобой недавно все осмотрели.
— Гликерья сказала, что раньше на месте башни была церковь, а у церкви был подвал, — говорил Саша, семеня рядом с быстро идущими мужчинами. — Потом церковь сломали, а подвал остался при башне, построенной на ее месте. Потом, когда башню переделали в водокачку, подвал пришел в негодность и его замуровали. Но мы с Гликерьей однажды ночью видели какой-то свет со дна башни. Она думает, что это свет из подземелья.
— Опять эта Гликерья! — сказал председатель.
— Пусть он пойдет с нами, — попросил гошин отец, видя как хочется Саше включиться в поиск своих друзей.
— Ну ладно, пусть, но под вашу ответственность. Не отпускайте его от себя ни на шаг.
Довольный Саша зашагал рядом с гошиным отцом, а Иван Семенович и председатель шли впереди.
Они подошли к башне и неожиданно увидели какого-то человека. Он был одет весьма прилично: черный костюм, темно-серый, мышиного цвета, плащ и черная фетровая шляпа. У него были длинные, прямые волосы, закрывающие уши, бледное лицо и пристальные серые глаза, которые он переводил с одного из подошедших на другого. Он был высок ростом, широкоплеч и худощав. Весь его облик выдавал в нем образованного и даже утонченного человека. Держался он прямо и как-то особенно степенно, хотя чувствовалось, что человек это резкий и порывистый.
— Мышкин, Лев Николаевич, — представился он, заметив недоуменные взгляды. — Я, — замялся он на секунду, — инспектор районного водоснабжения. Узнал о ваших проблемах и решил самолично во всем разобраться. Приехал утренним поездом. С поезда прямо сюда. С кем имею честь?



8.


— Вас-то нам и нужно, — обрадовался председатель.— Я председатель дачного кооператива. Наверное, вы получили наш сигнал. Мы вчера как раз отправили сообщение в районный центр. Вот почему вы здесь, не так ли?
— Да-да, разумеется, — уверил его инспектор. — Ну-с, расскажите сначала, в чем у вас проблемы. Потом все осмотрим. Я, должен вам заметить, сторонник методичного подхода.
При этих словах он так плотно сжал свой большой лягушачий рот, что его губы обратились в ниточку.
Саше этот странный человек сразу не понравился. В чем тут было дело, он не смог бы себе ясно сформулировать. Что-то отчуждающее было в Мышкине, какой-то холодок пробегал по спине, когда он его разглядывал. Стальной взгляд Мышкина пронизывал насквозь и проникал, казалось, в черепную коробку. Оставшись с ним наедине, Саша, наверное, пустился бы бежать без оглядки.
Но председатель был им зачарован. Он рассказал во всех подробностях о злоключениях с местным водоснабжением, о результатах предыдущего обследования трубопроводов — и об исчезновении двух мальчиков, следы которых тоже ведут в башню, а там обрываются. “Этот тоже чуть не пропал здесь сегодня ночью,” — сказал председатель, указав на Сашу. При этих словах Мышкин метнул на Сашу свой быстрый, пронзительный взгляд. По-видимому, их неприязнь была взаимной.
— Вы взяли инструменты, прекрасно, — одобрил Мышкин. — Приступим же к осмотру башни.
Они подошли к двери и осторожно огляделись. Мышкин проник в башню первым. Там были пыль и полумрак. Он взял у председателя фонарик и начал светить им из угла в угол. За ним проникли остальные. Гошин отец держал Сашу за руку и не отпускал от себя далеко. Из под ног разбежались несколько крыс. Иван Семенович выругался.
Председатель и Мышкин стали осматривать водонапорные трубы, а остальные члены группы стали внимательно разглядывать каждый квадратный сантиметр пола и стен нижнего этажа башни. Это было непросто. Все вокруг было очень захламлено и кишело крысами, дробный топоток которых то и дело заставлял чертыхаться Ивана Семеновича, крыс очень не любившего.
— Когда мы в первый раз сюда приходили, крыс не было, — сказал Саше гошин папа.
— Что же их привлекло? — осведомился Мышкин, услышав эти слова. — Может быть, присутствие людей?
Возможно, он пошутил, но никто не засмеялся.
— Здесь ничего нет, кроме хлама и множества крыс, — подытожил наконец Иван Семенович, который все надеялся найти хоть какую-то зацепку, чтобы напасть на след Димы.
— Надо искать подвал! — убежденно сказал Саша.
— Как ты сказал? — неожиданно вскинулся Мышкин, рассматривавший проржавевшие вентили на распределительном щите.
— Я слышал, что в башне есть подвал, — повторил мальчик и снова почувствовал, как на него метнулся острый пронизывающий взгляд инспектора.
— Откуда ты знаешь о подвале? — спросил Мышкин, подойдя к нему и уставившись на него в упор. — Ты что-нибудь видел? Признавайся!
Его напор очень уж был неожидан и не оправдан ситуацией, о чем гошин отец Мышкину и напомнил.
— А вы не суйтесь! — оборвал его инспектор. — Я при исполнении обязанностей. А тут дело, кажется, нешуточное.
— Ему сказала местная старуха Гликерья, — объяснил Иван Семенович, так как мальчик молчал: Саше не хотелось, чтобы такой человек как Мышкин знал о существовании Гликерьи.
— Гликерья! — пробормотал Мышкин задумчиво. — Не слышал.
— Она живет здесь с незапамятных времен и помнит еще церковь, стоявшую когда-то на этом самом месте, — сказал гошин папа.
— Вон оно что! — усмехнулся Мышкин. — Давайте тогда найдем подвал. Подавая пример, он стал ходить по башне из угла в угол, от стены к стене, топал ногой по полу, пробовал ударом кулака кладку на стенах.
— Видите? — говорил он, суетливо пробираясь между трубами. — Где подвал? Его нет! Все это бредни! Здесь нет никакого подвала, уверяю вас!
— А я что говорил? — подтвердил Иван Семенович. — Эта Гликерья заговаривает всем зубы, а потом исчезают дети. Дело подсудное. Как знать, не обошлось ли здесь без злого умысла.
Председатель, державшийся в стороне от суматохи и пытавшийся разобраться с системой подачи воды, подошел к ним и сказал:
— Ну, я все осмотрел. Нужна бригада слесарей, чтобы демонтировать эту систему. Уверен, что именно здесь прорвана труба и через нее поступает испорченная болотная вода. Вы, Лев Николаевич, уж пригласите опытных людей, пусть прекратят это безобразие. А башню эту давно уже хотели ломать. Находиться здесь небезопасно.
— Да, да, непременно, — обрадовался чему-то Мышкин. — Пойдемте отсюда, придем в другой раз более подготовленными.
Только все собрались уже к выходу, как Саша заметил на полу какое-то особенное медное кольцо. Он и прежде его видел и думал, что это рукоятка крана. Но теперь, дернув кольцо, он обнаружил, что сор и щебень, которыми был завален пол, осыпались и выявили прямоугольник люка. Это был вход в подвал!
— Молодец! — воскликнул гошин отец. — Вы можете возвращаться, — обратился он к председателю и Мышкину, а мы с Иваном Семеновичем осмотрим подвал. — Вы не против, Иван Семенович?
Тот кивнул. Обоих отцов связывала потеря сыновей и, не смотря на несхожесть характеров, это делало их союзниками.
— Тогда я тоже останусь, — объявил Мышкин. — Я тут для того, чтобы все осмотреть. Ничто не должно от меня укрыться!
Он первым бросился к кольцу и отстранив в сторону Сашу, потянул кольцо вверх. Неописуемый ужас объял Сашу, когда длинные волосы Мышкина спали у него с уха при резком наклоне головы: оказалось, что ухо у Мышкина треугольное, заостренное кверху как у животных и по краям поросло серой шерстью...
Это видение длилось один только краткий миг и было видно только с той стороны, где стоял Саша, но его легкий вздох, похожий на сдавленный стон, привлек внимание Мышкина и он понял, что именно испугало Сашу. Тогда тот, кто назвался инспектором, быстро поправил волосы и обратил к Саше столь злобное, искаженное смертельной яростью лицо, в котором на миг исчезло все человеческое, и так страшно пронзил его взглядом, что внутри у мальчика все всколыхнулось, он почувствовал, что задыхается и лишается дара речи.
Проделав все это, Мышкин открыл люк в подвал и посветил туда фонариком. Непереносимой вонью повеяло из подвала. Зажав носы, мужчины стали всматриваться вниз. Подвал был залит застоявшейся водой, в которой кверху брюхом плавало несколько дохлых крыс...
Мужчины отшатнулись прочь, чтобы перевести дух, и Мышкин захлопнул люк.
— Надо будет завтра обследовать подвал баграми, — проговорил гошин отец. Это был взрослый мужчина, но в его глазах стояли слезы. Он решил, что они обнаружили место успокоения его сына! Он больше не в силах был находиться в башне и выбрался наружу. За ним последовали остальные.
Всем показалось, что они нашли разгадку исчезновения мальчиков. Если прежде и была еще какая-то смутная надежда, то теперь она испарилась. На обоих отцов, потерявших своих сыновей, было больно смотреть. Хотя они и раньше готовили себя к худшему, потеря надежды подействовала на них убийственно. В самом деле, найдя подвал, на что они могли еще рассчитывать: мальчики проникли в башню и след их потерян. Значит, они нашли смерть, утонув в подвале.
Мышкин остался возле башни, заявив, что хочет еще раз тут осмотреться, а остальные двинулись домой. Невеселая это была процессия. День был ясный, ветреный и прохладный. Солнце резким желтым светом пронзало редеющие в предосеннем лесу кроны деревьев. Маленькие облачка быстро летели по небу. Лес веял сыростью и прохладой. Он дышал свершившимся злом.
К Саше вернулся дар речи. Он сумел перевести дух после страшного испуга в башне, дернул председателя за руку и стал объяснять ему, что Лев Николаевич Мышкин вовсе не инспектор, а колдун, что у него треугольные уши. Что он сначала нарочно водил их не там и не показывал, куда спрятал мальчиков. Председатель был так погружен в свои думы по поводу увиденного в башне, что слова Саши почти не доходили до его сознания...
Почувствовав холодок в спине, мальчик обернулся и увидел, что Мышкин издалека смотрит на него тем самым взглядом, полным такой лютой ненависти, что у Саши вновь волосы встали дыбом. Нос Мышкина на секунду заострился, а из злобно ощеренного рта выставились наружу тонкие, длинные клыки. То, что казалось серым плащом, вдруг развернулось в перепончатые крылья, сложенные у него за спиной! Он не был человеком!


8.

— Посмотрите! — вскричал Саша в ужасе, теребя своих спутников и заставляя их обернуться. Когда они оглянулись, то увидели, что Мышкин в нормальном своем человеческом обличии приветливо помахивает им рукой.
— Какой приятный, образованный человек! — сказал председатель.
— Согласитесь, что в нем есть все же что-то странное, — сказал гошин отец глухим голосом.
— Во всех нас есть немало странного, если вдуматься. да и в жизни вечно происходит черт знает что! — произнес в сердцах отец Димы. — Кто бы мог подумать! Такой конец!
— Говорю вам, он не человек! У него перепончатые крылья, треугольные уши и клыки как у вампира! — вне себя закричал Саша. — Это волшебник Летучая Мышь!
— Не хватало еще, чтобы этот малый сошел с ума, — пробормотал председатель про себя. — Наслушался бредней старухи! Не стоило брать его с собой. С другой стороны, именно он нашел подвал. Поди, разберись иной раз, как правильно поступать...
Когда вошли на территорию дач, Саша бросился к Гликерье. Он плакал и задыхался. Увидев, в каком он состоянии, старуха усадила его на диван, укутала пледом, так как мальчика сильно знобило, согрела ему чаю и только после того, как он немного пришел в себя и успокоился, согласилась его выслушать.
Саша рассказал старухе, кого они встретили возле башни и что увидели. Гликерья, услышав про оборотня Мышкина, была крайне встревожена.
— Что это и есть колдун Летучая Мышь, ты и сам правильно догадался, — сказала она. — Вы случайно обнаружили его возле башни, он не успел от вас укрыться, представился инспектором водоснабжения и, обведя мужчин вокруг пальца, вошел к ним в доверие. Тебе помог крестик, что я дала тебе. Он потому так рассвирепел, что понял свое бессилие внушить тебе, что ты ничего странного не заметил. Другие были без крестов...
— Ему уже довольно легко удается превращаться в человека среди бела дня, — продолжала Гликерья, отхлебывая чай. — Но ближе к вечеру и ночью его сатанинская природа становится непреодолимой и он, не смотря на все свои усилия, снова становится Летучей Мышью. Потому он так поспешил от вас избавиться с приближением вечера. Силы его кончались. Если бы вы задержались еще немного, дождались бы сумерек, вы разоблачили бы его.
—Вот что страшно, — сказала старуха, помолчав. — Он уже обрел большую власть над своим обликом. Скоро он сможет всегда, даже ночью выглядеть человеком и тогда его не остановишь! Даже уши у него станут совсем человеческими, нормальной формы и без шерсти. Ты разгадал его только потому, что у него пока не хватает сил на полную метаморфозу. Иногда он теряет контроль над своим обликом. С наступлением сумерек он не мог бы удерживать человеческие черты. Вот почему он старался побыстрее вас спровадить, так суетился и нервничал.
— Что же он сделал с Гошей и Димой? — спросил Саша. — Неужели он правда утопил их в погребе?
— Возможно, они проникли в его тайну. Попав в башню ночью, они застали его за пасьянсом в облике Летучей Мыши. Вам повезло, что сегодня вас было много и он один не мог с вами справиться. А не то столкнул бы в подвал и утопил. Но, кажется мне, что он отвадил вам глаза и показал не все, что есть в подвале. Быть может, он держит мальчиков живыми для каких-то своих целей. Думаю, что есть еще надежда, — сказала Гликерья.
— Что же теперь делать? — спросил Саша.
— Действовать надо быстро. Откладывать нельзя. Колдун понял, что мы с тобой его разоблачили. Хотя и понимает, что древней старухе и ребенку никто не поверит, все же этот случай ускорит его выступление.
— Что же он замышляет?
— Наверняка сказать нельзя. Застав его в башне за работой, ты первый это узнаешь. Я хотела пойти вместе с тобой, но, боюсь, плохой буду тебе союзницей! Придется тебе не с колдуном бороться, а меня поддерживать, чтоб не упала. Совсем слаба стала, едва во двор могу выйти.
— Я пойду один! — сказал Саша.
— Ты должен быть очень осторожен. Колдун тебя знает в лицо и понял, что ты его разоблачил, поэтому, как только ты попадешь к нему в руки, он попытается избавиться от тебя. Я ни за что не позволила бы тебе туда идти, если бы ты не был нашей последней надеждой. Слишком многое поставлено на карту. Может быть, уже завтра никаких шансов разоблачить колдуна у нас не будет.
— В этот раз не напал он на тебя только потому, что на тебе был крест, — продолжала старуха. — Он только грозился. Но, когда он обретет свою власть, даже крест его не остановит.
— Тогда я пойду туда сегодня! — сказал Саша.
— Сегодня тебе ничего не надо делать, — подумав, сказала Гликерья. — Иди домой. Бабушка, наверное, заждалась тебя к ужину. После всех этих исчезновений она, наверное, уже волнуется за тебя. Завтра с утра приходи и я посоветую тебе, что предпринять.
Саша пошел домой, обнадеженный словами старухи. Он и сам не мог так легко поверить, что такие ребята как Гоша и Дима легко дадут погубить себя и, быть может, он еще их увидит живыми и невредимыми. Ради этого не страшно побороться даже с таким чудовищем как волшебник Летучая Мышь.

Дома, за ужином Саша рассказал бабушке о том, что с ними произошло в башне, о Льве Николаевиче Мышкине с треугольными ушами и перепончатыми крыльями, свернутыми за спиной в виде серого плаща.
— Мерещатся тебе всякие ужасы, а у нас здесь от крыс и лягушек нет никакого сладу. Чистую воду стало трудно достать. Кротов и землероек тоже появилось великое множество, боимся за садовые деревья.
— Все это взаимосвязанно: крыс, змей и лягушек и все остальное вызвал сюда Мышкин, точнее, его заклинания сделали наши места привлекательными для всякой нечисти.
— Не ходи больше к Гликерье! — попросила бабушка. — Она, конечно, наша соседка и добрая старушка, всегда угостит чаем, напечет пирогов, но как-то странно она на тебя влияет. Мне иногда страшно становится, я не понимаю, что с тобой происходит. Я боюсь, как бы и ты не исчез вслед за Гошей и Димой! Бедные, безрассудные мальчики! Гошин папа мне все рассказал про этот ужасный подвал...



9.


Не смотря на слова Гликерьи, Саша решил пойти в башню этой ночью. “Я буду очень осторожен, — думал он. — Ведь я знаю, чего мне опасаться и сумею остеречься. Гоша и Дима не знали, что им грозит, и попались. Я спасу друзей и вернусь целым и невредимым.”
На случай, если бабушка опять запрет дверь на ключ и заберет с собой ключи, Саша позаботился о том, чтобы ставня его окна была только прикрыта, а не защелкнута на замок, так что ночью можно было бы вылезти через окно.
Но бабушка, зная на что способен ее внук, какие он может иной раз выкинуть хитрости, чтобы поступить по-своему в обход ее советам, решила не только запереть дверь на ключ, но и принять дополнительные меры.
Когда Саша разделся и лег в свою постель, она вошла в его комнату и забрала его верхнюю одежду, так что ему было бы не в чем теперь идти на улицу, если бы он каким-либо способом все же исхитрился открыть дверь. Замок был совсем простой и бабушка опасалась, что Саша откроет его проволочкой или перочинным ножом.
Довольная своей выдумкой. бабушка прошла в свою комнату с ворохом одежды в руках. Саша наблюдал все это в молчаливой тоске. “Неужели и на этот раз все сорвется! — думал он в отчаянье. — Бабушка не способна понять, что я стараюсь спасти нас, а если не сделаю этого, то, кто знает, может быть, завтра колдун погубит и меня, и ее, и всех остальных, и мы ничем не сможем ему помешать! Никто не понимает, какая опасность нам угрожает, а меня лишают последней возможности действовать, чтобы предотвратить ее!”
Когда настала ночь и из комнаты бабушки начал раздаваться равномерный храп, Саша бесшумно снял с одеяла пододеяльник, завернулся в одеяло как в плащ, опоясался бельевой веревкой, найденной в комнате, чтобы одеяло не спадало с его тела, вышел на террасу и с трудом отыскал в пыльном углу старые резиновые сапоги.
Всю прочую обувь бабушка спрятала, а эти сапоги, принадлежавшие его деду, уже давно никто не носил. Они были огромного размера и сильно изношены. Ей и в голову бы не пришло, что ее внук вздумает их нацепить. Она не стала их трогать, а теперь Саша за неимением другой обуви надел их.
Потом мальчик отыскал на полке какую-то шляпу и в таком облачении стал совсем похож на кота в сапогах из известной сказки.
Он взял свой фонарик и грибную палку с развилкой на конце, подошел к окну и осторожно открыл его. Потом он столь же осторожно отворил ставню, но порыв ветра с шумом ее распахнул настежь.
Саша замер, услышав, что бабушка перестала храпеть, разбуженная стуком, боясь, что она сейчас войдет в его комнату и застанет его возле открытого окна в этом странном и нелепом облачении... Но через несколько томительных секунд, показавшихся вечностью, храп раздался снова. Тогда Саша беспрепятственно вылез через окно и, рискуя потерять болтавшиеся на ногах огромные сапоги, спрыгнул на землю.
Погода была по-осеннему промозглая. Не было видно ни зги и мальчик зажег электрический фонарик. Накрапывал дождь, налетал резкий холодный ветер, который сразу же, распахнув полы одеяла, выдул из под него остатки тепла. Вскоре Саша стал дрожать от холода. Вдали прогремел гром. Приближалась гроза.
Пройдя лес, с трудом волоча сапоги, сползающие с ног при каждом его шаге и то и дело придерживая шляпу, на голове, чтобы ее не сбросило ветками, он выбрался на поляну перед башней. Сердце стучало часто и гулко отдавало в ушах, он ожидал какой-нибудь неожиданности и очень боялся. Только чувство долга гнало его вперед...
Возле башни скопилось огромное количество крыс. Их черные глазки блестели при свете фонарика. Заметив и унюхав человека, некоторые из крыс вставали столбиком на задние лапки, разглядывали мальчика, трепетали усиками, словно ожидая какой-то поживы. С приближением Саши они нехотя расступались. В их действиях не было согласованности, а то бы они представляли страшную опасность даже для взрослого человека. Видно, тот мозг, который призвал их сюда, не обрел еще державной силы и не успел сплотить их в единую и дисциплинированную армию.
Вот каким был замысел колдуна! С помощью крыс он смог бы расправиться с любым своим врагом и никто бы не поверил, что это дело рук злоумышленника! Крысы легко проникнут в любой дом и, направляемые злой его волей, собравшись в достаточном количестве, погубят любого человека, не угодного Мышкину. А ведь крысы — всего лишь одна из составляющих его армии, цвет его пехоты.
Есть у него также кроты, землеройки, черви, лягушки, змеи и много всего такого, о чем люди и не подозревают, и что тоже может быть пущено им в ход, когда придет время. А сам он, обретя возможность удерживать сколько угодно времени человеческий облик, останется вне подозрений: никто не уличит его в том, что он чудовище, что в нем нет ничего человеческого, что он вынашивает и воплощает темные замыслы, губит людей и разрушает их святыни, плодит ненависть и вырождение.
Оглядевшись, Саша увидел, что с окрестностей понемногу приползают все новые крысы. “Несомненно, — думал он, — именно эта ночь является решающей! Только я могу помешать колдуну окончательно воплотиться в человека!”
 Он похвалил себя за то, что догадался надеть эти грубые и толстые сапоги, которые никакой крысе не по зубам, а то ведь хотел отправиться в домашних тапочках! Так, размахивая палкой и светя фонариком, он пробрался сквозь строй неприятно попискивающих крыс, облепивших подножие башни.
Над головой раздавались какие-то клекот и писк, которые не могли принадлежать птицам. Взглянув вверх, Саша увидел целые тучи летучих мышей, которые кругами летали над башней, а иногда снижались и проносились над самой землей. Одна из мышей пронеслась совсем над его головой, едва не задев его лицо своим перепончатым крылом, так что он вскрикнул от ужаса и неожиданности.
— У него есть и авиация! — пробормотал Саша.
Он представил, как по ночам стаи летучих мышей будут нападать на одиноких путников, пить их кровь и заедать их плоть острыми мышиными зубами. У него мороз пробежал по коже от таких картин и он усилием воли отогнал эти мысли. Ему нельзя было бояться, нужно было действовать.
Он подошел к башне и осторожно подобрался к ее двери. Заглянув в щелку, он не заметил ничего подозрительного. Там было темно, хоть глаз выколи.
Он повернулся, чтобы оглядеться вокруг, прежде чем проникнуть в башню и тут внезапно увидел рядом с собой какую-то фигуру в плаще!


10.


Больше всего Саша боялся столкнуться с Мышкиным нос к носу и очень испугался, но тут полы плаща распахнулись и он узнал старуху Гликерью. Она схватила его за руку и приложила палец ко рту. Потом тихим шепотом объяснила, что нарочно отправила его спать, опасаясь за его жизнь, и решила сама что-то предпринять против колдуна.
— Я уже старая, свое пожила, потому и не хотела, чтобы ты пошел, — объяснила старуха. — А ты не послушался и все равно пришел. Иди лучше домой, пока колдун не заметил. Я сама что-нибудь придумаю.
— Одна вы не справитесь! Мы не можем рисковать, а завтра будет поздно.
— Это так, — согласилась Гликерья и окинула рукой окрестность. — Сколько тут собралось всяких грызунов! Что-то здесь готовится и не далее, как завтра. Наверное, колдун чувствует приближение заветного мига.
— Мы его остановим! — сказал мальчик.
— Надеюсь! — ответила старуха. — Как странно ты одет! Сначала я испугалась, приняв тебя за колдуна.
— Бабушка спрятала всю мою одежду и я надел то, что попало под руку! — усмехнулся Саша.
— Понятно. А теперь — тихо. Попробуем пробраться в башню.
Саша первым проник в башню, осмотрелся там, водя фонариком по стенам, и сделал знак старухе войти. Старушка светила ему фонариком, когда он, схватившись за кольцо люка, открыл вход в подземелье...
Когда днем он заглядывал в подвал, он был наполнен водой. Теперь воды там не было и на стене подвала была видна дверь. Эта дверь была приоткрыта и именно оттуда шел свет. Это было то самое трепетное желтовато-багровое сияние, которое издалека показала ему старуха несколько дней назад. Ясно, что колдун был в подземелье.
Днем колдун, вероятно, запер эту нижнюю герметичную дверь и заполнил подвал водой с помощью насосной системы башни, так что дверь была скрыта под слоем воды, поэтому дневные визитеры ее не заметили. Теперь колдун открыл себе доступ к двери, а дверь в подземелье оставил открытой. Он не ждал ночных гостей или не боялся их, полагая, что теперь уже никто ему не помешает. К тому же он, наверное, был особенно занят в эту ночь своим пасьянсом, напряженно работал над ним в ожидании заветного мига.
Саша сделал знак, сообщающий старухе, что он намерен спуститься вниз. В подвал вела спиралевидная каменная лестница, вся потемневшая от сырости и поросшая не-то мхом, не то водорослями.
— Будь осторожен! — едва слышно прошептала старуха. — Там очень скользко. Он, должно быть, сидит за картами. Запомни, в каком порядке они разложены! Это очень важно.
Оставив старухе фонарик и опираясь на грибную палку, Саша спустился к приоткрытой двери в подземелье. Дверь была тяжелая. Опасаясь, что она заскрипит, мальчик не стал ее трогать. Он осторожно, одним глазом, заглянул внутрь...
В небольшой, освещенной свечкой комнате лицом к двери сидел колдун. Перед ним на столе горели оплывшие свечи в тяжелом подсвечнике. Казалось, что он в сером плаще, но на самом деле это были его крылья, сложенные за спиной. У него было вытянутое, словно крысиная морда, лицо, маленькие подслеповатые глазки, черный подвижный нос и два желтых зуба, выглядывавшие из под тонкой верхней губы. Жесткие прямые усы торчали по сторонам от носа. Он так был поглощен своим занятием, что не заметил Саши, который смотрел на него из-за двери.
Перед ним на столе, как и предполагала старуха, действительно были разложены карты, а рядом на подставке стояла Черная книга. Колдун склонился над картами, напряженно размышляя и бормоча себе под нос:
— Сейчас все сойдется, сейчас... Еще одна карта, только одна карта и я победил..., — слышалось Саше.
Внезапно тонкие серые губы колдуна расплылись в торжествующей улыбке, а черные глазки озарились матовым блеском. Он узрел в уме победную комбинацию карт и, словно коршун, простер свои когтистые лапы над столом, чтобы переложить карты роковым способом...
Над башней раздался сильнейший удар грома. Гроза приблизилась и разразилась с невиданной силой. Это не было совпадением. Колдун развернул над башней энергетическое поле, которое настолько усилилось, что стало оказывать воздействие на состояние нижних слоев атмосферы возле башни.
Это были не простые карты — они определяли судьбу колдуна. У его судьбы был шифр, как у замка сейфа, а карты были замком, на котором подбирается шифр. Когда, раскладывая пасьянс, колдун получит нужную комбинацию карт, он обретет власть над своей судьбой и вернет утерянное могущество, сможет творить колдовство по рецептам Черной книги.
Многим тайным влияниям были подвержены карты и у колдуна долго ничего не получалось, так что он почти отчаялся добиться успеха, и только недавно он обрел надежду узнать шифр. По мере приближения к разгадке, его колдовская сила росла.
Над башней стало устанавливаться энергетическое поле, которое почувствовали грызуны и земноводные, устремившиеся к башне. Это энергетическое поле воздействовало на их мозг, все более усиливаясь и приобретая над ними власть. Мозг колдуна был средоточием управляющей воли, и это поле, когда карты сложатся наконец роковым образом, станет ему подчиняться, а вместе с ним — погода и все живые твари, которые собрались возле башни и которые к ней еще только направляются.
Теперь колдун нашел шифр. В этот момент и прогремел гром. Энергия поля возросла и спровоцировала в тучах мощный электрический разряд. Колдуну осталось только переложить карты. Он поднял взгляд и встретился глазами с Сашей...


11.

 
Поняв, что обнаружен, мальчик кинулся вперед и, одним прыжком покрыв расстояние до стола, сдернул с него скатерть вместе с картами и подсвечником. В этот момент новый удар грома сотряс башню до самого основания...
Колдун Летучая Мышь мог ориентироваться в темноте и Саше пришлось бы плохо, так как свечи упали на пол и погасли, но вдруг на пороге подземелья показалась старуха Гликерья с электрическим фонариком. Она осветила им предмет, который держала в другой руке. Это был большой серебряный крест, спрятанный ею давно по поручению священника разрушенной церкви и сбереженный до наших дней. Теперь она захватила крест с собой, надеясь с его помощью парализовать магические чары чернокнижника.
Увидев в руке Гликерьи ослепительно блестевший святой крест, колдун застыл в неподвижности, словно загипнотизированный.
— Быстрее переложи карты в обратном порядке! — крикнула старуха. — Поспеши, он сейчас придет в себя и испепелит нас молнией!
Саша с величайшей поспешностью собрал магические карты и разложил их в обратном порядке, запомнив, как они лежали у колдуна на столе. Как только он это сделал, новый удар сотряс башню, вся ее вершина обрушилась на землю, сотрясая все вокруг, и только то, что Саша и Гликерья находились в подземелье, предотвратило их гибель под обломками разрушающейся башни.
Как только Саша переложил карты, колдун утратил всякую власть над энергетическим полем и оно бушевало грозой, предоставленное само себе и скоро должно было исчерпать себя разрядами.
Жалкий и дрожащий, стоял колдун перед Гликерьей и свет креста не давал ему сойти с места.
— Сожги Черную книгу! — сказала старуха Саше.
— Нет! Нет! — взмолился колдун. — Оставьте мне книгу и я исчезну навсегда, вы никогда больше меня не увидите! Я больше не представляю для вас опасности!
— Говори, куда ты спрятал моих друзей! — сказал Саша, поняв, что колдун теперь в его власти.
— Они пришли сами, я их не звал, — оправдывался колдун.
— Где они? — повторил Саша, нахмурив брови, раскрыв книгу посередине и делая вид, что сейчас порвет ее.
— Я вам все скажу! — закричал колдун. — Открой вот этим ключом дверцу в стене.
Саша взял ключ и отпер окованную железом дверь. За дверью он увидел двух странных существ. Как и колдун, они сочетали в себе признаки человека и летучей мыши, только ростом они были не больше Саши. Они обросли серой шерстью, у них были треугольные уши и маленькие глазки, за спинами у них были перепончатые крылья, а на руках, отдаленно похожих на человеческие, — длинные изогнутые когти.
Саша опешил, увидев этих странных существ. Те сначала отворачивали глаза от света фонарика, а потом, привыкнув к нему, воззрились с недоумением на мальчика. У Саши было какое-то странное чувство, словно что-то знакомое померещилось ему в лицах или мордах этих созданий...
— Убейте его! — завизжал колдун своим мутантам и они, простерев когтистые руки вперед, двинулись на Сашу. Но шли они как-то неуверенно, словно что-то мешало им подчиниться приказу...
— Что вы медлите! — погонял их колдун.
Одно из существ схватило Сашу за горло и он почувствовал, какие холодные у него пальцы. Другое существо так же медленно двинулось к старухе, но блеск креста остановил его...
Саша был тоже в первую секунду парализован от страха, но прикосновение когтистых лап к его горлу, заставило его сопротивляться. Он попытался оторвать лапы от своего горла, уставясь в глаза душащему его чудовищу...
Силы были неравными и свет стал меркнуть в глазах Саши...


Но тут догадка наконец осветила мозг Саши:
— Гоша! Это ты! — прохрипел он. — Я Саша... Пусти меня!
Хватка ослабла и через несколько секунд Саша сидел на стуле, потирая себе шею и постепенно приходя в себя.
— Что ты с ними сделал, проклятый колдун? — спросил Саша.
Поняв, что мозг мутантов еще сохраняет следы человеческой памяти и прежнее дружеское чувство Гоши и Димы (ибо это были действительно они) не позволит им расправиться с Сашей, колдун окончательно упал духом.
— Верните мне книгу и они обретут прежний облик!
Он просил так жалобно и казался таким бессильным, что Саша стал колебаться, выполнять ли ему указание старухи.
— Не поддавайся! — сказала Гликерья. — Если ты оставишь ему книгу, он когда-нибудь, пусть и в другом месте, снова обретет могущество.
— Но как же мои друзья?
—Я знаю, что он сделал с твоими друзьями. Он с помощью колдовства перекачивал в себя их человеческий облик, а им передавал свое мерзкое обличье. Ребята служили ему резервуарами, из которых он добывал человеческие свойства. Именно за счет их он сумел представиться вам почти вполне похожим на человека Львом Николаевичем Мышкиным и обвести вокруг пальца. Если бы мы не пришли сюда вовремя, он совсем бы отнял у Гоши с Димой человеческий облик и присвоил его себе, а ребята навсегда остались бы мутантами.
— Как же вернуть им человеческий облик? Неужели они навсегда останутся такими?
— Надо до основания разрушить злое колдовство. Для этого нужно сжечь Черную книгу, последний его оплот. Не даром он так клянчит и хитрит.
— Но у меня нет спичек! — воскликнул Саша.
Колдун ободрился на мгновение.
— Мальчик, мальчик, эта книга дает власть, могущество, какое никому и не снилось! Я поделюсь им с тобой, ты станешь моим помощником! Нет, моим компаньоном! Я научу тебя черной магии. Это интереснейшая из наук. Особенно в ней преуспевают люди с математическими способностями. Строение твоего черепа заставляет предполагать в тебе избыток способностей... О, да! У тебя получится, доверься мне, сохрани мою книгу!
— Не нужно мне твое колдовство! — воскликнул Саша. — Я хочу вернуть моих друзей. Я человек и навсегда им останусь!
Когда он произнес эти слова, раздался новый удар грома и башня над их головами, разрушенная окончательно, стала осыпаться под порывами ветра.
—Возьми спички у меня в кармане, — сказала Гликерья, руки которой были заняты крестом и фонариком.
— У! Старая ведьма, — злобно ругнулся колдун. — Все предусмотрела.
Саша достал спички и зажег книгу. Она была из плотной, толстой бумаги, отсырела и загорелась не сразу...

12.

Гроза наверху все неистовствовала, но по мере того, как горела книга, ее ярость ослабевала, а к ребятам постепенно возвращались человеческие черты, колдун же превращался в летучую мышь гигантских размеров. Между ним и ребятами установился светящийся шлейф, переносящий к Диме и Гоше то, что отобрал у них колдун, и возвращающий ему то, что он им передал своего.
Колдун все бормотал что-то, пока его рот совсем не утратил способности к членораздельной речи, став окончательно звериным.
Долго листал Саша горящие страницы, пока книга не обратилась в пепел. Когда последний язык пламени угас, превращение закончилось. Ребята приобрели свой прежний облик и подбежали к Саше, а колдун,ставший летучей мышью, неуклюже пробрался к выходу из подземелья и начал карабкаться вверх по ступенькам.
Гликерья и трое ребят последовали за ним. Каково же было их удивление, когда над подвалом они увидели чистое звездное небо. Башня рухнула, а ее обломки разметало по поляне. После этого гроза и буря улеглись. Энергетическое поле, созданное колдуном, исчезло, когда он окончательно лишился своей колдовской силы.
Они выбрались на поверхность.
— Смотрите! — сказала Гликерья и простерла куда-то вверх свою костлявую руку. Ребята посмотрели в том направлении и увидели летучую мышь, которая со всей поспешностью улетала в черноту ночи, на секунду затмив своими перепончатыми крыльями серебряный диск полной луны.
— Откуда он взялся? — спросил Саша Гликерью.
— Этого никто не знает, — задумчиво ответила старуха. — Как говорится, все это “дела давно минувших дней, преданья старины глубокой”. Откуда берется зло? Какие-то катаклизмы однажды нарушили защитное поле Земли и сквозь брешь в этом поле проникли духи инферно, то есть силы ада. Они старались вочеловечиться, чтобы под человеческой личиной творить среди нас злые дела, множить раздоры и бедствия, сеять войны и революции. уничтожать культуру и разрушать церкви, возвращать мир к распаду и первобытному хаосу. То существо, которое мы победили, было одним из проявлений этих сил.
— Оно может еще вернуться?
— Не знаю, — сказала старуха. — Мало ли куда обратится оно за поддержкой. У бесов есть свои заступники и покровители. Важно, чтобы люди не создавали им питательной среды, не множили по собственной беспечности и испорченности раздоры, зависть, невежество, амбиции. Если люди не научатся жить по-человечески, они утратят свой облик. Его присвоят такие вот Летучие Мыши, которые налетят со всей Вселенной.
— Каково это, быть мутантами? — спросил Саша Гошу и Диму.
— Лучше не спрашивай! — сказал Дима и глаза его наполнились воспоминанием о пережитом ужасе.
— У нас еще будет время тебе рассказать, — добавил Гоша. — А ты нам расскажешь, почему ты одет в одеяло и эти допотопные сапоги.
Саша улыбнулся, вспомнив, что бабушка спрятала его одежду.
— Вас спасла дружба, — сказала Гликерья. — Это она заставила Сашу вопреки всему отправиться на ваши поиски. Не смотря на внушения колдуна, оставшаяся еще в вас человечность заставила вас узнать Сашу, а иначе вы убили бы его, выполнив приказ колдуна, и колдун бы победил. Берегите в себе человека, крепите дружбу, любовь и все те лучшие чувства, которые составляют его облик. Тогда никакой злой волшебник вас не одолеет, тогда все дьявольские замыслы сокрушатся о вашу твердость. Верьте в это, как верила в это я все эти годы, и пронесите эту веру через всю свою жизнь.
Уже светало. Все вместе отправились по домам. У Саши на душе было особенно торжественно. Над головой расстилалось звездное небо. Он внимательно вглядывался вверх. Восстановилось ли защитное поле Земли, когда они одолели колдуна? Когда-нибудь он обязательно спросит об этом у старухи. Если же дыра еще остается, то они найдут способ ее заделать. Мальчик никогда прежде не задумывался о смысле жизни, а теперь, в этом невероятном своем приключении он обрел его.
— Я знаю, чем буду заниматься, когда вырасту, — сказал он.— Латать дыры в защитном поле Земли.
Гликерья улыбнулась.
— Стоило пережить все эти опасности, чтобы ты пришел к такой благой цели!
— Сегодня вечером мы снова соберемся на нашей скамейке и расскажем друг другу, что с нами случилось за эти дни, — сказал Саша шедшим с ним рядом друзьям. — Продолжим нашу серию страшных историй.
— Да, кстати, Дима, — добавил Гоша с усмешкой. — Ты, помнится, все жаловался, что те страшные истории, которые мы друг другу рассказывали в прошлый раз, сплошь вымышленные и неинтересные, а теперь мы можем рассказать друг другу о том, что было с нами на самом деле.
Дима засмеялся.
— С тех пор прошло несколько дней, а мне кажется, минула вечность. Мы словно умерли, а потом заново родились на свет.
— Так оно и было, — подтвердил Саша.
— Как вы думаете, — спросил Саша, — наши родственники поверят тому, что мы им расскажем?
— Не поверят! — сказал Дима. — Я сам бы когда-то не поверил, если бы мне такое рассказали.
— А мы и не расскажем, — сказал Гоша. — Выдумаем что-нибудь правдоподобное, чтобы не было лишних вопросов или насмешек.
— Правильно, Гоша, — поддержал его Саша. — Расскажем, что Гликерья нашла вас в подвале и вовремя вывела из башни до того, как башня разрушилась.
— Давно хотели сломать эту проклятую водокачку и вот она сломана. Я не думаю, что хоть кто-нибудь об этом пожалеет, — сказал Дима.
— Кроме летучих мышей, — ответил Саша и все засмеялись.

Когда они вернулись по домам, радости родственников Димы и Гоши не было предела. Саша сумел бесшумно забраться в окно, поставить на место сапоги и положить шляпу на прежнее место. Он сделал все, чтобы скрыть от бабушки свое ночное приключение. Только намоченное дождем, изорванное и испачканное грязью одеяло выдало его и бабушка узнала, что он провел ночь не дома. Узнав о его участии в спасении Гоши и Димы, она только для виду пожурила его за ослушание и с этих пор никогда больше не прятала на ночь его одежду.
Лягушек и пиявок из кранов с тех пор больше не шло, а крысы со змеями разбрелись и расползлись кто куда, так что их количество больше не вызывает особого беспокойства.
На месте старой башни по предложению Гликерьи, которой все были благодарны за спасение детей, решили воздвигнуть церковь, руководствуясь фотографиями храма Всех Святых, стоявшего когда-то на этом самом месте.