Лежу, болею

ЛЕЖУ, БОЛЕЮ…

Лежу, болею.
Звонит Софка.
- Куда ты исчезла? Я была уверена, что встречу тебя на презентации у Гуськова, захватила фотографии, а тебя – шаром покати!
- Болею, - говорю. – Третий день температура, горло болит, будто стекло проглотила.
- Горло! – обрадовалась Софа. – Точь-в-точь как у меня на прошлой неделе. Только температуры не было. И не горло болело, а ухо. И насморк был страшенный, спать не могла.
- А сейчас как? – спрашиваю.
- Ой, что ты! – воскликнула подруга. – Насморк так и не прошел, а вдобавок еще поясница болит. Знаешь, как неловко повернусь, такая резкая боль, что хоть криком кричи.
- Бедная, - сказала я. – Ну, поправляйся.
- Спасибо, - говорит Софа, - поправлюсь, куда же я денусь.
И положила трубку.
А я закрыла глаза и стала дремать. Но не тут-то было, снова зазвонил телефон. Хорошо хоть, что я его возле кровати поставила.
- Привет, котенок! – сказал Шурик. – Как дела? Как всегда, тип-топ? Ты тот редкий человек, у кого все всегда в полном порядке.
- У меня? – удивилась я.
- Ну не у меня же, - с горечью проговорил он. – Вот опять денег нет. Голодный хожу. Дай сотню до двадцатого. Сегодня будешь в библиотеке? Вот туда и принеси.
- Нет, не буду. Болею. Третий день тридцать восемь и пять. Да и денег нет, я же говорила тебе, что уволилась. Ты еще обещал про работу узнать у своего приятеля?
- Как это денег нет? – не понял Шурик, опуская остальную часть сказанного. – На что-то ведь ты живешь? Что-то покупаешь?
- Да ничего я не покупаю! Я же говорю, три дня пластом лежу!
- А чего это ты лежишь? – заинтересовался Шурик.
- Бо-ле-ю.
- Да что ТЫ болеешь! - с обидой воскликнул он. – Вот Я болею так болею – просто никому не говорю. У меня знаешь, как ноги болят! Особенно по утрам – еле с кровати слезаю. Все никак к врачу не соберусь. Ты не знаешь, к какому надо идти, к хирургу, небось? А может, к кардиологу? Может, это из-за сердца? Все-таки не мальчик уже.
- Не знаю, - сказала я и почувствовала, что если сейчас же, сию секунду, он не замолчит, то я умру – или от раздражения, или от усталости. Но, к счастью, и Шурик решил закругляться.
- Ну, пока, котенок, - проговорил он. – Будь здорова и не кашляй!.. Постой! – вдруг закричал он: - У тебя точно денег нет?
- Нет, - со злостью ответила я и положила трубку.
Рывком я выдернула телефон из розетки и закрыла глаза. Видимо я уснула, потому что, как всегда, когда у меня бывает высокая температура, на меня начало накатываться колесо, с каждой секундой увеличиваясь в размерах, и я с огромным трудом все уворачивалась от него и уворачивалась. Устав с ним бороться, я в изнеможении проснулась. Очевидно, я спала не меньше часа, в комнате было уже почти темно. Слава Богу, что никто больше не звонит, подумала я, и тут же вспомнила, что выдернула телефон из сети. Надо было снова соединяться с миром. Я воткнула штекер в розетку и вздрогнула: телефон зазвонил прямо у меня в руках.
- Котенок, куда ты пропала? – заорал Шурик. – Я уже стал беспокоиться!..
"Напрасно я на него злилась, - подумала я. – Вот, беспокоился…"
- Да нет, мне уже получше, так что не волнуйся, - сказала я благодарно.
- Я тебя умоляю, - приглушенным голосом, видимо прикрывая рот рукой, скороговоркой проговорил Шурик. - Ты только Ирке не говори, что тебе лучше.
- А при чем тут Ирка? – удивилась я.
- Ирка тоже в библиотеке. Я ей сказал, что нужны деньги тебе на лекарство. Сотни у нее нет, но полтинник она даст. Ты с ней поговори, ладно? Ира, возьми трубочку, - нежным голосом сказал он, поскольку от изумления я не могла произнести ни слова.
- Ну, подруга, ты даешь! – сказала Ирка. – Неужели воспаление легких?
- Что???
- Ладно, ладно, - заговорщицким тоном заговорила она, - я все знаю. С подробностями. Шурик мне сказал. Но ты не беспокойся, я ни-ко-му. Это у Шурки тайны не держатся, а я – могила.
- Но он… но я…
- Да не волнуйся же, говорят тебе. Никто ничего не узнает. У меня в прошлом году ведь тоже была пневмония, но, правда, без этих жутких дополнений. Ну и угораздило же тебя, подружка! Когда консилиум? Ты должна настоять, чтобы были и онколог, и психиатр. Ну и гинеколог, разумеется.
- Что??? – заорала теперь уже я, позабыв про боль в горле.
- Ладно-ладно, молчу. Но после консилиума, позвони, если, конечно, тебя не убрякают в больницу. А про деньги не беспокойся, отдашь, когда сможешь. Целую, выздоравливай.
И она повесила трубку.
А я закрыла глаза и снова выдернула телефон. Впечатлений и так было более чем достаточно.