Крысоловка

Всю жизнь он расставлял крысоловки. Большие, маленькие, новые, старые, простые, сложные. С сыром, салом и ещё Бог знает с чем. Он работал дератизатором. Он ненавидел крыс, мышей и прочих грызунов, и считал, что у них нет права на жизнь. С радостью он наблюдал за грызунами, отпускающими свою боль в реку смерти.

Телик работал вовсю. Футбол, матч его любимой команды. Банка пива в руке, пакет с попкорном.
Жена на кухне.
Всё как у людей.
Только вместо тараканов – мыши в голове. Запуская руку в пакет, он почувствовал лёгкий шорох… В пакете мышь! Он испуганно затаил дыхание… Как она могла попасть туда? Он заглянул в попкорновый мешок. Среди мелких хлопьев она сидит, она моргает!!! Он и сам не понял, что произошло…но у него изо рта потекла слюна. Мышь вцепилась ему в палец!!!
Он неистово завопил, как восьмиклассница при виде мыши. Господи, как это могло произойти?
На крик прибежала жена, застав его перед теликом, с круглыми глазами и страхом и ненавистью в них, как в Лас-Вегасе. С рассыпанным попкорном, маленького и беспомощного, словно ребёнка. Но БЕЗ мыши. Потому что её не было?!

-Эдик! – заботливо спросила она. –Что?! Что случилось?!

Он молча показал ей палец, за который его якобы укусила мышь.
-В попкорне! – закричал он, показывая на рассыпанный пакет. –В попкорне мышь!
-Тихо! – успокоила его жена. –Эдик, здесь нет никакой мыши. Ты, наверное, переутомился. Приляг и брось хлебать пиво! – она забрала почти допитую банку, вышла на кухню и принесла ему ароматного чая.
«Наверное, показалось, - подумал он. – С такой работой ещё и не такое померещиться!».

Следующие несколько дней работы были ужасными, потому что его передёргивало при виде мышей.
Это как патологоанатом, боящийся мертвецов.
Это как психолог, больной психопатией.
Это как Дана Скалли, боящаяся НЛО.

Ему везде мерещились мыши, крысы и ещё Бог знает что.
Выпивая с товарищем по работе, он увидел, что у сотрудника ХВОСТ!!! Не понимая, что происходит, он начал тереть глаза. Но ХВОСТ не исчезал! А сотрудник что-то спокойно вещал, наматывая кончик хвоста на ножку стула…
В ужасе, обливаясь холодным потом, Эдик проснулся. Рядом жена, испуганно поглядывает на него, шевеля УСАМИ!
Он снова проснулся. Она спит, тиканье часов. Потолок. Шорох машин за окном.
Всё как у людей.
Сердце бешено стучало. Глаза моргали.
«Надо что-то менять! – подумал он. – Так и до дурки недалеко.»
Подумал и забыл. И уснул.
Это как кошка, забывающая всё за 15 минут.
Это как картинка из фильма, замещающая предыдущую.
Это как Мелагрос Эспосито, впавшая в амнезию.

Утро. Холод, Луч солнца на потолке. Звон будильника. Время работы. Открытый шкаф, Эдик, роющийся в ящике с носками. И находящий там крысиное гнездо! Он замер – он не хотел кричать – жена спала. Огромная серая крыса, нависающая над своими детёнышами - розовыми, голыми, пульсирующими, нагло пробирающимися к её соскам. Его вырвало на ящик, а крысята ворочались в его блевотине…
Это как свиньи в луже за домом.
Это как черви в куче дерьма.
Это как Ангус Янг….

Он взял салфетку, вытер рот. И обнаружил, что кроме блевотины и носков в ящике ничего нет. В ярости он вывернул весь ящик и стал топтать его ногами. Затем он поставил по всему дому десяток крысоловок, в которые совсем никто не попадался.

Через неделю происшествие понемногу забылось, и он почувствовал себя довольно счастливым. Работа, дом, жена. Футбольные матчи. Мышиная возня.
Всё как у людей.
Всё как у мышей.

Тёплый душ наполнял ванну до краёв, сбивая пену на одну сторону. Он релаксировался. Он чувствовал себя довольно счастливым. Счастливо – довольным. Пока не увидел огромную крысу, нависающую прямо над ним. В полтора человеческих роста. Её жёлтые зубы отвратительно торчали из-под приподнятой верхней губы. Чёрные глазки-бусинки величиной с теннисный мяч с интересом вглядывались в его испуганное лицо. Серая шерсть гладко поблёскивала под лампой. Розовые уши просвечивали, оголяя ландшафт сосудов.
Он обнаружил, что ни фига не в ванной. Он в КРЫСОЛОВКЕ! Его сердце готово было выскочить и разбиться о кафель стен. Его ноги были раздроблены рейкой крысоловки. Он чувствовал, как агонизирует.

Всю жизнь он расставлял крысоловки, и вот смерть стала его последней. Самой большой…
А крыса смотрела, крыса мстила. За всё своё серое безликое племя. За все серые тельца, корчившиеся в муках. За все те молящие взоры, одним из которых смотрел на неё он… Он понял, что сколько не лови – всё равно будешь пойман сам…
Так и умер.

Это как самоуничтожающаяся цивилизация, умирающая от своего наличия.
Это как палач, ведомый на эшафот своей же жертвой.
Это как сын Тараса Бульбы….

Его жена нашла его в ванне. С синими губами и струйкой крови на подбородке – синяя губа была прокушена в агонии.
Жена не плакала. Жена не страдала. Она добилась того, к чему стремилась, подмешивая ему в еду крысиный яд. Экспериментируя с дозой, так, чтобы он не почувствовал его вкуса. Её очень забавляли его галлюцинации, его страхи. Она даже подумала о том, что крысиный яд является наркотиком. Оказалось, всё же ядом.

Это как Каин и Авель.
Это как нож в спину.
Это как любовь, красивая и стройная, которую ты видел со спины. А она взяла и обернулась – холодная и с лицом смерти. Он был довольно счастливым человеком. Он не узнал, отчего умер. Никогда.