Во сне и наяву. Часть 4. Продолжение 3

V

Как и обычно, на родительское собрание никто из моих не явился, так что пришлось врать, будто отец вернулся с работы в семь вечера.
 - Собрание было до восьми, мог бы хоть на полчаса заглянуть, - прогудела недовольно Лидия Васильевна и записала замечание в дневник.
На другой день на большой перемене Маня появилась в школе. Поначалу учительницы мирно негромко беседовали в углу коридора, потом подозвали меня.
 - Вот, Света, - строго сказала мать, - Лидии Васильевне не нравится, как ты себя на уроках ведёшь.
 - А что я сделала? – мой удивлённый взгляд устремился на классную руководительницу.
 - Нет-нет, дисциплину ты, конечно, не нарушаешь, - проворчала своим грубым голосом та, - но твоя активность оставляет желать лучшего. Сама ты руку редко поднимаешь, а ответы уж слишком сухие. Понимаете, - она повернулась к Мане, - никак не могу заставить её, говорить тем языком, которым она первое сочинение написала. Стесняется, что ли?
 - Ах, вот Вы о чём, - Маня улыбнулась, - так, то сочинение написать, я ей помогла. Хотела научить правильно мысли выражать. Думала, что она потом по образу и подобию... Но, видно, не получилось.
 - Но, Вы же педагог! – Лидия Васильевна повысила голос, и несколько, пробегавших мимо школьников, оглянулись. – А ты, - она снова обратилась ко мне, - могла бы и гордость иметь...
На моё счастье, прозвенел звонок, и я поспешила удалиться.

Алла Александровна объявила, что в конце четверти будет математический КВН, где пятым классам предстоит соревноваться с шестыми. Мне и Берте она предложила стать членами команды. Эта новость напрочь вытеснила неприятный разговор во время перемены, и лишь дома я задумалась о поведении Мани. Несмотря на то, что её лживость обычно раздражала, а порой и возмущала, сегодняшняя откровенность матери, с моей точки зрения была неуместной. Если уж она и захотела быть в кое-века честной, то могла бы преподнести всё так, чтобы учительница на меня не сердилась. В конце-концов я же не просила, диктовать мне, ею придуманные предложения, пусть даже очень красивые. Я всего лишь подчинилась власти взрослого человека, полагая, что тому виднее. Однако, побыв наедине со своими размышлениями, я к матери с претензиями не подошла, а осталась сидеть в комнате молча, отреагировав на всё, аналогично тому, как последнее время воспринимала её враньё.

Маня сама внезапно появилась в детской. Я вся напряглась, в ожидании услышать прочие жалобы классной руководительницы. Но тема на этот раз оказалась другой:
 - Белла Наумовна и дядя Коля в эти выходные нас в гости приглашают, - объявила мать, улыбаясь, но в голосе почему-то сквозили нотки требовательности.
 - Хорошо, - ответила я, на секунду оторвав взгляд от учебника ботаники, - идите.
 - Что значит «идите»? А ты?
 - Дома останусь. Вы же всегда к ним без меня ходили.
- То ты была маленькая, - раздражённо пояснила Маня, - А теперь выросла и тоже с нами, взрослыми, должна идти.
Не понимая, из-за чего она злится, я внимательно на неё посмотрела, но уловить нить мыслей так и не смогла. В глаза бросилось лишь то, что глубокие морщинки на переносице и лбу полностью уже никогда не разглаживаются. И не только эта деталь заставила задуматься над тем, что во весь Манин облик за последнее время изменился, однако, не найдя ответа, чем же именно, я снова уткнулась в книжку.
 - Не хочу, - прозвучал мой решительный ответ, - Эдик, ведь, когда вырос, не всегда с вами ходил. Почему ты ему не говорила, что он должен?
 - Послушай, - мать настойчиво требовала к себе внимания, пришлось снова поднять глаза, - Мы уйдём надолго, может быть на целый день, - склонив голову немного на бок, она дружески мне улыбалась, и только в зелёных глазах, с годами переставших быть изумрудными, сквозило какое-то холодное недовольство.
 - Хорошо, идите на целый день, - я подтвердила своё согласие кивком головы и снова стала изучать картинку с цветком семейства крестоцветных.
 - А ты, что, здесь одна будешь? Голодная?
 - Картошки себе отварю.
 - Но я не смогу там сидеть спокойно, когда ты здесь одна. Мало ли что...
 - Я же раньше оставалась, - мне с трудом удалось подавить в себе вспыхнувшее раздражение.
 - То всего лишь на несколько часов, а теперь, говорю тебе, на целый день уйдём, - она раздражение в себе не подавляла.
 - Ты же сказала, что я уже выросла, - в тон матери ответила я. - Если меня маленькую можно было оставлять на несколько часов, то теперь можете спокойно идти на целый день, - с моей точки зрения, в моих утверждениях логики было куда больше, чем в Маниных.
 - А ты сама-то не боишься здесь оставаться? – она просверлила меня взглядом, губы растянулись в недоброй усмешке.
- Нет, - уверено ответила я, прекрасно понимая, что если родители уйдут к Коле, то и его здесь не будет, значит, бояться при этом нечего.
 - Но дядя Коля обидится. Он подумает, что ты из-за него не пришла, - произнесла Маня каким-то слащаво-вкрадчивым голосом. От этого голоса, и фразы «Коля обидится» веяло чем-то зловещим и жутким... Моментально всплыли в памяти, устроенные родственничком «разборки».
 - Ладно, - испуганно согласилась я, в надежде к выходным «заболеть».

Как назло, дни пролетели мгновенно, и злосчастное воскресенье наступило неожиданно быстро.
 - У меня голова болит, - пожаловалась я Мане в ответ на её требование одеваться и собираться в гости.
 - Сидишь целый день дома, потому и голова болит. Сейчас прогуляемся по свежему воздуху, всё пройдёт, - повернувшись ко мне спиной, Маня зачем-то выразительно глянула на Бориса, потом ему подмигнула, очевидно, не подумав, что все эти тайные знаки видны мне через зеркало.
Не понимая, зачем родителям понадобилась моя компания, но, уяснив за свои долгие годы жизни, что оказывать сопротивление двоим, мне не под силу, я побрела переодеваться. Однако, обнаружив грязные пятна на белых носках, прошла к спальне родителей за другими.
 - Ты уверена, что поступаешь правильно? – раздалось там тихое ворчание Бориса.
 - Разумеется. Пойми ты, чем реже она его видит, тем большими фантазиями будет себя накручивать, - совсем тихим шёпотом ответила Маня. Увидев меня, она вздрогнула и перешла на крик, - Чего ты ходишь тут под дверью и подслушиваешь? Ты уже собралась?
 - Мне носки нужны, - открывая ящик шифоньера, пояснила я, полная недоумения, как от Маниного крика, так и от предшествующего ему шёпота.

Как только мы прошли чуть больше двух кварталов, я заявила:
 - У меня всё ещё болит голова. Можно мне все-таки вернуться?
 - Ну, уж, нет. С головной болью, тем более, тебя нельзя одну дома оставлять, - Маня заботливо потрогала мой лоб, - Но раз действительно так плохо, мы просто там не задержимся. Посидим полчасика, извинимся и уйдём.
Тело моё послушно брело дальше, а мысли наполнялись искусственными утешениями что, может, полчасика удастся сократить до нескольких минут.

Когда в глубине уже забытого мною двора показался Коля, стало вдруг очень холодно, и я замерла у калитки, в надежде при первой же возможности улизнуть, заведомо зная, что это может повлечь за собой скандал. Но скандал будет потом и дома, да ещё и без Коли... Однако возможность никак не предоставлялась. Хоть Маня и скрылась, оживлённо беседуя, внутри небольшого дома, Борис продолжал бродить по двору, что-то рассматривая и изредка пощипывая переспевший виноград. В мою сторону он не глядел, но ощущение, что нахожусь в поле его зрения, сковало мои руки и ноги. Прошла целая вечность, пока мелькающий перед глазами облик на некоторое время не скрылся за углом времянки, но именно в этот момент на пороге появилась Белла Наумовна и направилась ко мне.
- А ты чего тут одна стоишь, почему в дом не проходишь? – спросила она недовольно.
Я оглянулась на калитку, собираясь на этот раз ни на кого не обращая внимания и никого не слушая, бежать. При этом тянуло уже не домой, а к кому-нибудь из подружек или соседей, с молящей просьбой: «Спрячьте меня! Спрячьте и спасите!» Далее было решение, забежать к тёте Лиде в дом и забиться у них под кровать – пусть попробуют меня оттуда вытащить... Главное выбрать момент, когда на меня никто смотреть не будет, чтобы не бросились тут же догонять, чтобы не успели схватить за руку... Озираясь по сторонам, я медленно пятилась, хозяйка же дома приближалась решительно. Вдруг она встревожено вскрикнула:
 - Боже, ты вся дрожишь! Боря, ты посмотри, ребёнок весь дрожит!
 - Скажи Мане. Она мать, она знает, что это с ней может быть, - теперь рядом со мной стоял ещё и Борис. Шансов «смыться» практически не осталось.
Быстрыми шагами Белла Наумовна вошла в дом, но тут же вернулась, и, набросив на меня какую-то теплую белую кофту, которая была мне до колен, обратилась к появившейся Мане:
- Полюбуйся! Разве же так можно?! Она вся дрожит. Что вы с ребёнком-то делаете? - она не кричала, но в голосе было нечто такое, что подействовало на окружающих сильнее, чем крик.
Маня нервными движениями поправила волосы, лицо её стало каменным. Борис кашлянул и куда-то исчез, оставив меня сожалеть, что не сделал он это пятью минутами раньше.
 - Белла Наумовна, Вы о чём? – Маня старалась говорить спокойно и даже непринуждённо, однако, всегда присущая ей в беседах самоуверенность, казалось, окаменела вместе с выражением лица, - Светочка замёрзла? Ну, и что в этом такого? На улице ветерок, а я не подумала, взять ей с собой кофточку. Доченька, тебе что, холодно?
 - Да. Мне холодно, - нерешительно призналась я, сама не понимая, от чего меня в такую жаркую погоду трясёт.
 - Ну, так и скажи тёте Белле. А то стоишь тут, рот раскрыть боишься, а Белла Наумовна нас с папой не понятно за что ругает, - голос Мани принял привычный в подобных ситуациях тон, и она ушла в дом, с гордо поднятой головой.
Я ждала, что следом уйдёт и хозяйка, но теперь во мне бились сомнения, можно ли убежать мне в этой тёплой кофте, снять которую было выше моих сил.
 - Ты испугалась? - тихо произнесла Белла Наумовна и мягко обняла меня за плечи, - Я же знаю, ты испугалась. Но не надо бояться, я не допущу, чтобы тебя здесь кто-то обидел. Пойдём, ты не будешь вместе с нами сидеть, пойдём. У нас есть девочка, Марина. Она поменьше тебя, но тебе понравится с ней играть...

Белла Наумовна слегка подтолкнула меня по направлению к дому, мои ноги её послушались. Тихо о чём-то воркуя, она завела меня в комнату, в которой, действительно, сидела белокурая девочка. Учитывая, что взрослые находили моё поведение странным, я ожидала от ребёнка злых насмешек и даже враждебности. Но с другой стороны, всё это было безразлично на фоне жгучего желания убежать, как только немного согреюсь. Кутаясь в тёплую, но большую мне кофту, пряча руки в длинные рукава, я медленно прошла в угол комнаты, где села прямо на пол.
 - Садись сюда, - сказала равнодушно Марина, показывая на детский стульчик недалеко от себя.
Несмотря на то, что моё тело с места не сдвинулось, она свою просьбу не повторила, а продолжала непринуждённо заниматься игрушками, и тогда я к ней подсела.
 - Хочешь? - девочка протянула мне пластмассового клоуна.
Я отрицательно замотала головой.
 - А другими игрушками играть хочешь?
Я снова жестом отказалась.
 - Ну, тогда я одна сейчас играть буду. Хорошо?
Последовало моё, по-прежнему бессловесное, согласие.
Через некоторое время нам принесли покушать, и, жуя, Марина стала что-то рассказывать, комментировать, смеяться. Молча на неё глядя, я ела, не улыбаясь, не кивая. Возможно, девочка полагала, что её внимательно слушают, но ни единое слово из этого жизнерадостного щебетания не осело в моей голове. В моей голове в тот момент вообще ничего не оседало, даже собственные мысли.

Опустошив лишь наполовину свою тарелку, новая знакомая снова вернулась к игрушкам. Я осталась сидеть за детским столиком, не сводя с неё глаз. Наличие живой души, не обращающей на меня внимания, почему-то успокаивало и отвлекало. Вспомнилась кошка Дрындя, когда та была котёнком...
 - Подержи, - в моих руках оказался маленький плюшевый мишка. - А теперь отдай! - хитро улыбаясь, Марина забрала игрушку, которую я практически не удерживала.
Она повторила эту забаву несколько раз и залилась весёлым смехом:
 - Ой, какая же ты интересная!
Глядя на неё, улыбнулась и я.
 - О-о! - Марина удивилась так, что даже смеяться перестала, - А ты, что, улыбаться можешь?
 - Ну, да, - ответила я, на какой-то момент позабыв о недавнем желании убежать.
 - И раз-го-ва-а-аривать умеешь? – мне показалось, что если бы вдруг заговорил, тот самый маленький плюшевый Мишка, девочка удивилась бы гораздо меньше.
Когда в комнату вошла Белла Наумовна, сказать, что мне пора домой, мы с Мариной уже играли вместе, переместив тарелки на пол, а на столе разложив детское лото. На тёплой белой кофте, расстеленной в углу, мирно отдыхали пластмассовый клоун и плюшевый мишка.

(продолжение следует)