возвращение

В комнате стоял полумрак. Тяжелые занавеси не пропускали дневной свет. Унылое запустение чувствовалось в этом доме. А когда-то здесь был слышан детский смех, веселая музыка, шутки. Как давно это было. Как давно! Всего лишь четыре месяца назад. А потом… Что же случилось? Почему ты от меня ушла, забрав с собой нашу дочурку и кусочек моего сердца? Может, в чем-то я был не прав, я признаю это. Но я старался для нас всех. Хотел, чтобы мы были счастливы. Но, видимо, мы понимаем под счастьем разные вещи. Для тебя – это материальное благополучие, порядок во всем, уверенность в завтрашнем дне, а для меня… Что же такое счастье для меня? Пожалуй, так сразу и не ответишь. Наверное, это - видеть твою улыбку, слышать задорный смех нашей крохи, не видеть ваших слез. А их в последнее время было очень много. И не знаю, что тому виной – то ли мои частые отъезды из дома из-за работы, то ли тот огонек, что светил нам в начале нашего пути, потихоньку потух, не оставив следа. И тебе приходилось жить с человеком, которого ты уже давно не любишь. Теперь я иногда себя спрашиваю, а любила ли ты меня вообще когда-нибудь? И все чаще и чаще отвечаю себе отрицательно. Тебе удобно было со мной. Я старался сделать твою жизнь приятной, ты всегда создавала уют в нашем доме. Но это делалось как-то автоматически. По привычке, что ли.

Мы познакомились пять лет назад на вечеринке наших друзей, посвященной их помолвке. Меня как-то сразу потянуло к тебе, такой с виду хрупкой и беззащитной. А на самом деле ты оказалась очень решительной и сильной женщиной. И это еще больше притягивало меня к тебе. Поскольку у нас были общие знакомые, то сразу нашлись темы для разговора. А потом мы и сами не заметили, как стали рассказывать друг другу о себе. Я тогда был еще совсем зеленым архитектором, ты же к тому времени уже профессионально работала менеджером в одной из известных рекламных фирм. Я еще не задумывался о своей будущей семье, ты же уже успела побывать замужем, и как раз занималась расторжением брака. Будучи от природы нелюбознательным, я не торопил тебя выкладывать все о своей жизни, думая, что ты сама все расскажешь, если сочтешь нужным. А когда вечеринка закончилась, мы расстались уже друзьями, как будто встречались уже много лет, а не пять часов назад впервые увидели друг друга.
Случай, а вернее моя работа, столкнули нас спустя полгода. Одна фирма сделала мне заказ на реконструкцию принадлежащего им здания, а ваша фирма была посредником этой сделки. Как-то раз, зайдя в ваш офис для оформления бумаг, я как раз и встретил тебя снова. На работе ты была совсем другим человеком – деловая, решительная, предприимчивая - разительный контраст с той хрупкой девушкой с широко распахнутыми глазами и мечтательной улыбкой. Но, увидев меня, ты приветливо улыбнулась и протянула руку для приветствия:
- Здравствуй, Павел! Приятно тебя видеть.
- Мария, вот уж не ожидал тебя здесь встретить. Прекрасно выглядишь!
- Спасибо, - улыбнулась она. – Извини за навязчивость, но ты не хотел бы меня пригласить сегодня поужинать?
- Неожиданно, но, знаешь ли, я вот только что подумал, а не сходить ли нам куда-нибудь вместе. Ты меня опередила, - мы засмеялись. – Так во сколько за тобой заехать?
Договорившись о времени, мы разошлись по своим делам. Поскольку у меня всегда было много дел, то, чтобы не забыть о встрече, я сразу же позвонил в свой любимый ресторанчик забронировать столик и своему секретарю, чтобы та напомнила о встрече. День прошел в заботах и делах, общение с заказчиками, подрядчиками, коллегами так увлекли меня, что я чуть было не забыл о предстоящей встрече. Но, видимо, какое-то шестое чувство подстегнуло меня вовремя заехать домой, принять душ, переодеться и к назначенному времени заехать за Марией. Пунктуальная, она уже ждала меня на крыльце подъезда. Деловой костюм сменило легкое платье, обнажающее ее великолепные плечи и подчеркивающее великолепную фигуру. Темные волосы струились по спине, оттеняя белизну кожи.
- Спасибо, - улыбнулась она, принимая от меня букет ярко-красных роз. – Куда поедем?
- Я заказал столик в одном ресторане, где обычно обедаю. Там весьма уютная обстановка и хорошая кухня.
- Отлично, ничего не имею против. Поедем?
Мы быстро домчались до нужного нам места, и, запарковав машину, я под руку повел ее в ресторан.
- Действительно, здесь весьма мило.
- Спасибо, - скромно сказал я. – Честно признаться, это был мой первый проект.
- О! – только и сказала Мария, не скрывая восхищенного взгляда.
Естественно, меня здесь хорошо знали, поэтому постарались обслужить быстро. Блюда сменяли одно другое, мы беседовали о разных пустяках, вспоминали общих знакомых. А когда ужин подошел к концу, я даже пожалел, что время так быстро пронеслось. Мария тоже о чем-то задумалась, и я не мешал ей. Казалось, что она на что-то решилась, но не может об этом заговорить. Я попробовал прийти ей на помощь:
- Мария, о чем ты сейчас думаешь? У тебя какие-то проблемы? Я могу помочь?
- Даже не знаю. Скорее всего, можешь. Ты не хочешь меня пригласить к себе?
Я, наверное, немного растерялся, потому что она сразу же сказала:
- Нет, если нельзя, я пойму.
- Что ты, ты, видимо, неправильно поняла мое молчание. Знаешь, я как-то не ожидал сегодня дома гостей. Понимаешь ли, три месяца назад я решил сделать небольшой ремонт, поэтому у меня дома сейчас черт ногу сломит. Ютюсь в одной комнате, в остальных полный разгром, - улыбнулся я. – Но если тебя это не смущает, я был бы очень рад продолжить общение – не хочется, чтобы этот вечер так быстро закончился.
- Тогда без проблем. Поедем?
Я попросил счет и, расплатившись с официантом, вышел вслед за Марией. Мы сели в машину и пока ехали, я судорожно вспоминал, куда я засунул свои грязные рубашки, которые уже три дня хотел постирать. Даже голова разболелась от этих мыслей. Но отступать было некуда, решил, что, проведя Марию в единственную пригодную для обитания комнату, быстренько попробую их отыскать и засунуть в стиральную машинку.
Мы подъехали к дому. Свет автоматически включился, когда мы подходили к крыльцу.
- Какой красивый дом! А сколько там человек живет?
- Честно говоря, пока я один. Семьи у меня нет, многовато для одного, но ничего, справляюсь.
- Вот уж повезло тебе! Мне после развода пришлось вернуться к родителям, пока не подыщу себе квартиру. И вечерами бывает, что невозможно найти себе тихого уголка, где можно отдохнуть от дневного шума – там еще живет моя младшая сестра с мужем и двумя детьми.
- Зато, наверное, вам весело. А я приезжаю сюда только спать, да заниматься ремонтом. Мне тягостно одиночество.
Мы прошли в дом. Либо Мария не заметила всего беспорядка, что творился в доме, либо просто не подала вида. Она вообще была очень тактичным человеком. Скинув на пол какие-то вещи, я предложил ей присесть в кресло. Она с благодарностью согласилась. Я включил музыку и, оставив гореть только ночной свет, прошел на кухню за бутылкой вина. Там же, на кухне, обнаружились те самые злополучные рубашки и я, обрадованный тем, что нашел их в отсутствие Марии, быстро запихал их в первый же попавшийся ящик стола. Задвигая ящик, я увидел, что Мария пришла на кухню.
- Какая замечательная кухня! Такая большая! На такой готовить – одно удовольствие.
- Да, это моя гордость. Я и сам иногда готовлю, да только мало времени, да и не для кого. Для себя стараться лень. Вот в следующий раз я приглашу тебя на ужин и что-нибудь для тебя сделаю.
Да, я не врал, когда говорил про свои кулинарные способности. Это было моим хобби, и, наверное, самым приятным. Поэтому, планируя обстановку в кухне, я предполагал, что это будет чуть ли не самое уютное место в доме. Удобные шкафчики, развешенные по стенам, разделочные столы, встроенная техника – все под рукой. Небольшая барная стойка, отделявшая непосредственно плиту и мойку от обеденной части, придавала всему помещению вид небольшого кафе. И к довершению ко всему – большой обеденный стол. Кухню я проектировал в современном стиле – белизна покрытий, не стерильная, отдающая больницей, а цвета деревенского молока, мягкая, теплая, зеркальный блеск никелированных деталей, и в резонанс со строгими прямыми формами – матовые светильники, свисающие то здесь, то там синими и зелеными шарами. Мне нравилось то, что я сделал. Может, не хватало еще нескольких деталей – не завезли заказанные стулья, не хватало некоторой посуды, но общее представление уже можно было получить.
Достав из бара пару фужеров и разлив в них вино, я подал его Марии. Она едва прикоснулась губами к напитку. Глаза ее лихорадочно блестели, пальцы теребили ножку бокала. Чувствовалось, что она напряжена до предела. Думая, что совершаю глупость, я, кляня себя за скоропалительность, все же подошел к ней и обнял ее хрупкое тело. Она как-то вся встрепенулась и, встретившись со мной взглядом, отбросила последние сомнения и потянулась ко мне губами. Продолжая обнимать ее, я аккуратно взял бокал из ее руки, поставил на стойку и, словно бы кружа в танце, подвел ее к столу и, приподняв, посадил. Она не сопротивлялась, только крепче впилась в меня губами. Нащупав застежку платья на спине, я взглядом спросил разрешения. Ответ был однозначный, и поэтому я решительно потянул молнию. Платье само сползло вниз, обнажая ее тело. Темно-синий шелк белья манил своим блеском, ее проворные руки расстегивали пуговицы на моей рубашке. Еще мгновение, и я уже оставался в одном белье, так же как и она. Дальше мы немного замедлили процесс раздевания, оттягивая удовольствие. Я уложил ее на стол, провел руками по плечам, груди, округлому животику, длинным ногам. Снимая туфли, я ласкал ступни, проводил языком между пальцами. Она вздрагивала и тихонько стонала. Затем, перевернув ее на живот, я так же нежно продолжал исследовать ее спину, находя все новые и новые точки, от прикосновения к которым она изгибалась как змея. Тут же обнаружилась застежка бюстгальтера, которую я, естественно, расстегнул, и, когда она повернулась ко мне лицом, я уже ласкал ее красивую упругую грудь. Ее руки метались по моему телу, легонько царапали плечи. Я ее снова посадил на стол, продолжая целовать ее лицо, плечи, грудь. Ее рука скользнула по моему животу и опустилась вниз. От этого прикосновения по мне словно бы пробежал ток, и я еле сдержал возбуждение, чуть не выплеснувшееся из меня. Она, видимо, это поняла, потому сразу же убрала руку, чтобы я мог немного остыть. Тем временем я обнаружил интересную деталь ее трусиков – по обеим сторонам были маленькие застежки, которые расстегивались при определенном нажатии. Обнажив ее полностью, я не стал торопиться с проникновением – сильное возбуждение еще не прошло, а я не хотел, чтобы все так быстро закончилось. Потому я снова аккуратно уложил ее на стол, продолжая ласкать ее обнаженное тело. Но, она уже не могла принимать только ласки, ей хотелось ощутить мою напряженную плоть внутри себя и она, как бы приглашая войти в нее, раздвинула колени. И тогда я, освободившись от оставшейся одежды, вошел в нее, может немного резко, потому что она громко вскрикнула, но по ее глазам я понял, что все в порядке, и продолжал в ней двигаться. Мои руки держали ее ягодицы, их последних усилий я следил за ней, стараясь не упустить момента, понять ее следующее желание. И только сейчас вспомнил о том, что презервативы остались в пиджаке в другой комнате. Видимо, заметив на моем лице замешательство, она спросила:
- Что-то не так?
- Прости, видимо на минутку придется прерваться. Я должен сходить за презервативом.
- Нет, не ходи. Я принесла их. Вон там, на стойке. Я подожду.
Я не заставил ее долго ждать, и уже через некоторое время вернулся к ней. Она тем временем слезла со стола и, повернувшись ко мне спиной, облокотилась об стол. Поняв ее желание, я вошел в нее сзади. Теперь мои руки могли ласкать ее спину, иногда пробегая к груди. Она уже не стонала, а кричала: «Да, да, еще!» Но я уже был почти на пределе. Заставляя себя вспоминать таблицу умножения, чтобы оттянуть момент оргазма, я дошел только четверки, и словно бы поток раскаленной лавы вырвался из меня, ударяя в крепкую резиновую оболочку. Но я не останавливался. Пока еще хватало сил и возбуждения, я продолжал в ней двигаться и прекратил только тогда, когда она в изнеможении упала на стол. Аккуратно покинув ее, я избавился от никому уже ненужной защиты, и перевернул ее к себе. Ее глаза были полузакрыты, а на губах блуждала улыбка.
- Павел, спасибо, - я закрыл ей рот поцелуем и предложил выпить. Она не отказалась. Прохладное вино приятно лилось в разгоряченное тело, даря освежающую прохладу.

На этом наш вечер еще не закончился. Я предложил ей прогуляться по дому и на втором этаже, в душе, мы продолжили любить друг друга, а утром проснулись уже в спальне, на широченной кровати. Честно признаться, кроме этой кровати, в спальне ничего не было еще. Но в момент пробуждения нас это не волновало. К нашему стыду нас больше заботило местонахождение нашей одежды – она оказалась разбросанной по всему дому, и, смеясь и шутя, мы ее вместе искали. Затем, выпив по чашке кофе, нам пришлось в спешке добираться до работы. Обещав ей позвонить, я поспешил по своим делам.

Но вечером наша встреча чуть не сорвалась – позвонил заказчик из другого города и попросил срочно с ним встретиться. Испытывая неловкость, я перезвонил Марии и объяснил ситуацию. Затем, повинуясь какому-то порыву, предложил ей поехать со мной. Недолго думая, она согласилась. Просила только заехать за ней домой, где ей надо было захватить кое-какие необходимые вещи.
- А ничего, что ты завтра опоздаешь на работу? – спросил я, когда мы уже ехали по загородной дороге, соединяющие нас город с местом назначения.
- Хм, видимо у тебя совсем мозги отключились после вчерашней ночи, - засмеялась она. – Завтра же суббота, выходной.
- Действительно! Как же я забыл об этом. Слушай, а, может, мы проведем эти выходные вместе? Когда я разберусь с делами, погуляем по городу, вечером остановимся в гостинице, а в воскресенье вернемся домой?
- Было бы чудесно, - она коснулась моей руки. – Спасибо тебе.
- За что? – удивился я. – Мне нравится быть с тобой, общаться, просто находиться рядом. Так что это я тебя должен благодарить. Я хочу с тобой быть откровенным. Понимаешь, у меня до тебя были такие мимолетные встречи на одну ночь. А по утрам, когда очарование вечера проходило, я испытывал некоторую неловкость что ли. А с тобой все по-другому. Переход от ночи ко дню оказался таким естественным, что я и сам удивился. И за это я тебе благодарен. С тобой мне легко, не надо выдумывать причин для отказа от встреч, потому что я хочу этих встреч, я хочу тебя, - съехав на обочину, я остановил машину, - я хочу тебя прямо сейчас.
- Павел, - засмущалась она, - ну что ты… Тут же люди проезжают мимо. Хотя, ну их к черту! – воскликнула она, и мы, откинув сидения, продолжили то, чем занимались всю предыдущую ночь.

Спустя некоторое время мы снова мчались по трассе. Мария расслаблено полулежала на сидении, наслаждаясь звуками музыки. Небо уже было усыпано звездами, желтый диск луны медленно плыл по ночной темноте. Хотелось быстрее добраться до города, спина ныла от долгого сидения, хотелось поесть, принять душ и снова окунуться в рай ласк и неги. Когда показались огни города, было уже далеко за полночь. Шанс найти себе пристанище был ничтожно мал, поэтому мы, не привередничая, остановились в первом же попавшемся отеле, предлагавшем небольшие комнаты с минимумом удобств, но с весьма умеренными ценами. Заказав из бара еду, Мария прошла в душ. Я стоял на балконе, курил и размышлял о том, как случайна эта жизнь. Если бы дела не привели меня в ту фирму, я бы не встретился с Марией. Сейчас я уже не мог себе представить, что бы я делал без нее. И одновременно с этим складывалось ощущение, что мы вместе очень давно.
- О чем думаешь? – Мария, обнаженное тело которой прикрывало только пушистое полотенце, прижалась к моей спине.
- О тебе, - честно ответил я. – Я представил, что бы было, если бы я тебя вчера не встретил. Нет, даже в голове не укладывается.
- Все так быстро, неожиданно. Но я не жалею. Я редко поступаю импульсивно. Обычно моими поступками руководит разум. И я никогда не предлагаю мужчинам поужинать, - улыбнулась она. – Но вчера я наконец-то почувствовала себя свободной. Я тебе говорила, что развожусь. Как раз на этой неделе до конца оформили все документы. Это была длинная склока, хотя мы с бывшим мужем не так уж много нажили совместного. Но этот мелочный человек… он отобрал у меня даже те подарки, которые дарил до свадьбы. Хорошо не потребовал вернуть белье, которое покупал, - горько усмехнулась Мария и, спохватившись, извинилась: - Прости, что я тебе все это говорю. Просто наболело. И ты за эти сутки мне стал очень близким человеком. Но больше я никогда при тебе не буду упоминать бывшего мужа. Что было – то прошло.
Она сдержала слово. Больше ни разу о нем не заговаривала. И я, со своей стороны, не расспрашивал ее об этом, не желая вызвать у нее неприятные воспоминания.
- Мария, я приму душ. Ты меня дождешься?
- Постараюсь, но, честно говоря, глаза уже слипаются. Тебе придется поторопиться.
Но она меня не дождалась. Предыдущая бессонная ночь, длинная дорога утомили ее, и, когда я вышел из душа, она уже сладко спала, обнявшись с моей подушкой.

Утром я не стал ее будить, отправляясь на встречу с заказчиком. Оставив на столе записку, где написал, как со мной связаться, я поехал решать проблемы. Честно говоря, при встрече оказалось, что обо всем можно было договориться по телефону. Но я не жалел потраченного времени и бензина на поездку. Небольшое путешествие в компании с Марией оправдывало любые затраты. Тем более заказчик оказался весьма порядочным человеком – извиняясь за беспокойство, он предложил остановиться в его пригородном доме, который в это время пустовал – его семья отдыхала на море. Не зная, что скажет на это Мария, я не спешил с ответом, только пообещал перезвонить ему. Но он все равно дал мне адрес дома и ключи, взяв с меня обещание завезти их завтра в его офис.
Вернувшись в отель, я не застал Марию. Видимо, она решила прогуляться по городу, дожидаясь меня. Странно, что не позвонила. Я прилег на кровать и, пока ждал ее, немного задремал.
Разбудил меня звонок телефона. Звонила Мария. Голос ее был печален.
- Павел, прости меня, мне пришлось срочно уехать. У моего отца был сердечный приступ. Я была так потрясена, что не даже не позвонила тебе. Сейчас вроде все в порядке, он в больнице. Я только что оттуда.
- Мария, сочувствую. Знаю, сейчас тебе не до этого, но, когда я вернусь, мы встретимся, правда?
- Ты мне позвони. Обязательно.
В трубке послышались гудки отбоя. Я вышел на балкон. Город уже окутал вечерний сумрак. Жаль, что так все получилось. И мне вдруг почему-то стало горько, что я не рядом с ней, не могу утешить. Что же, придется провести вечер в одиночестве. Я поплелся в ближайший кинотеатр, купил по дороге бутылочку пива. Показывали какую-то скучную мелодраму, но мне было все равно. Только бы не сидеть одному в четырех стенах. Когда сеанс закончился, я тоскливо вернулся в отель. Меня здесь ничего не держало. Я хотел вернуться домой, но время было уже позднее, а мне еще надо было вернуть ключи от дома приветливому хозяину. На счастье он еще не спал, а как раз ужинал в ресторане, находящемся недалеко от центра города. Расплатившись за отель, я заехал отдать ключи, и, включив музыку, погнал машину домой.
Но когда я вернулся в свой город, встретиться с Марией не удалось – ночью ее отец умер. Меня мучили переживания, что я не с ней в трудную минуту, не могу помочь, утешить. Но, если бы ей нужна была моя помощь, думаю, она бы позвала меня. Хотя нет, у нее сильный характер, она не терпела жалости к себе. Всю следующую неделю мы с ней не встречались. Я ей иногда звонил на работу. Я чувствовал, что она рада слышать мой голос, но на встречу не соглашалась, ссылаясь на то, что сейчас она нужна маме. Я не винил ее в этом. Я все понимал. Зато у меня появилась уйма времени, которое я тратил на приведение дома в человеческий вид. Я спешил, потому что не знал, когда Мария захочет вернуться. Но мне было это легко и приятно – я хотел привести ее к себе, предложить жить со мной. Когда ко мне пришло это решение? Не знаю. Это случилось как-то само собой. И оно было так же естественно, как тот самый первый наш поцелуй. Но все оказалось значительно сложнее. Мать Марии тяжело перенесла смерть супруга, и дочери пришлось некоторое время ухаживать за заболевшей матерью.
- Павел, ты подожди немного, - говорила мне она, когда мы встретились в обеденный перерыв. – Скоро вернутся с моря сестра с мужем, тогда уж я буду свободнее. Они хотели отложить поездку, но их дети так ждали этого, что я буквально пинками выгнала их из дома.
- Я подожду. Куда же я денусь? Мне просто тяжело видеть, как ты устаешь. Целый день на работе, потом дома с больной матерью. Если бы я мог тебе хоть чем-то помочь. Скажи, пожалуйста, - я буквально умолял ее. Но она, покачав головой, ответила:
- Спасибо, Павел, но я как-нибудь сама справлюсь. Я соскучилась по тебе, а в этом пока ты помочь не в силах. Подожди, еще десять дней осталось.
И я ждал. Тем временем ремонт в доме закончился, и у меня снова появилось свободное время, которое я не знал куда девать. Разок встречался с друзьями, пару раз сходил в кинотеатр, но все больше и больше убеждался в том, что в его жизни не хватает ее. Но все-таки мое терпение было вознаграждено. Как и обещала, Мария позвонила мне сразу, как приехали ее родственники.
- Павел, теперь я могу с тобой встретиться. У тебя завтра вечер свободный?
- Да, конечно. Я сознательно не назначал дел на вечер последние две недели – вдруг ты позвонила бы раньше. Что бы ты хотела?
- Знаешь, я так давно не видела твою кухню, - мне показалось, что Мария улыбается. – И ты мне еще обещал показать все другие комнаты.
- Я все понял, будет тебе завтра экскурсия, договорились.
До следующего вечера я весь измучился от нетерпения. Так давно я не видел Марию, не держал ее в объятиях, что только эта мысль так сильно меня возбуждала, что не давала ни работать, ни отдыхать, ни спать. И когда я за ней заехал на работу, увидел ее глаза, то понял, что нечто подобное испытывала и она. Не говоря друг другу ни слова, мы приехали домой и, только захлопнулась дверь, буквально у порога начали срывать друг с друга одежду. Долгая разлука творила с нашими гормонами что-то невообразимое. Дикое желание, овладевшее нами, заставило заняться нас любовью прямо посреди холла. Никакой романтики – грубые, животные инстинкты. Все произошло как-то очень быстро, поспешно. Я чувствовал, что Мария не успела дойти до высшей точки наслаждения, но не мог заставить себя оттянуть конец.
- Прости, - это были мои первые слова за нашу встречу. – Я очень сильно по тебе скучал.
- Ничего страшного, - ответила она, целуя меня, - попозже можно продолжить, не так ли?
Как и обещал, я показал ей весь дом, провел в каждую комнату, а в мыслях вертелось только одно – может, она будет жить здесь, со мной. От этого приятно кружилась голова, и радостно билось сердце. Потом я провел ее на кухню, где уже было все готово для ужина. Целый день я провел на кухне, забросив работу, чтобы приготовить что-нибудь съестное, но у меня буквально все валилось из рук, потому я ограничился только легкими закусками, думая, что мне еще представится шанс познакомить Марию с моими кулинарными способностями. Зажженные свечи, вино, янтарным блеском переливающееся в бокалах и она, та, без которой моя жизнь не представляла смысла. Я долго не решался начать серьезный разговор. Не мог найти подходящих слов. Честно говоря, я никогда не страдал косноязычием, но в тот момент все фразы словно бы пропали из моей головы и рассыпались где-то по закоулкам мозга.
- Ты мне что-то хочешь сказать, я чувствую, - пришла на помощь Мария. – Я даже приблизительно догадываюсь. Павел, ты мне дорог, мне с тобой хорошо, но я пока не готова к более серьезным отношениям. Что-то я к тебе чувствую, но не могу охарактеризовать это. Поэтому давай пока ничего не будем менять в нашей жизни.
Ее слова меня несколько обескуражили, зато вернули речь, которую я так тщательно составлял перед встречей.
- Позволь мне только сказать то, что я хотел. Я не хочу давить на тебя. Упаси бог. Просто хочу, чтобы ты знала: мой дом – это твой. Как только ты почувствуешь, что хочешь жить здесь, со мной, приходи. В любое время дня и ночи, - я протянул ей ключи. - С некоторых пор (я сам не заметил, когда это произошло) я ощущаю сильную потребность видеть тебя, знать, где ты и что с тобой. Нет, я не собираюсь устанавливать за тобой слежку. Это немного другое. Мне тяжело все это объяснить, боюсь, ты меня не правильно поймешь.
- Павел, я все понимаю. И пока не могу принять никакого решения. Давай будем продолжать все так, как есть. Мне очень приятно, что ты предложил мне это. Но я еще не готова к такой стадии отношений. Может быть, я слишком серьезно к этому подхожу, но по другому я не умею. Ты не обиделся?
- Что ты, нет, конечно. Я умею ждать. Но я тебя прошу, если ты когда-нибудь поймешь, что ты этого не хочешь, скажи мне, пожалуйста. Если ты поймешь, что не хочешь серьезных отношений. Я к тебе очень привязался. Духовно и физически. Поэтому мне нужна определенная ясность в наших отношениях. Повторяю, я не хочу на тебя давить. Но и ты, в свою очередь, не мучай меня.
Мария молчала. Меня немного угнетала эта тишина. В принципе, я не ожидал от нее, что она сразу на все согласится, но подготовиться к отказу я не успел. Собравшись с мыслями, Мария ответила:
- Павел. Ты мне тоже очень дорог. Лет пять назад я бы, не раздумывая, согласилась. А теперь я просто не могу. Мне надо все осмыслить и понять. Это не отказ. Это просьба об отсрочке. Видимо, с возрастом, люди все чаще и чаще начинают задумываться перед тем, чтоб совершить какой-то важный шаг. Дай мне время, пожалуйста.
Вместо ответа я обнял ее и поцеловал, а затем, взяв ее на руки, понес ее в спальню, где уже продолжилось наше общение, но уже на другом уровне – ласковые легкие касания, дразнящие, почти невесомые. Волны неги и блаженства окатывали нас, но в этот раз не было никакой спешки, все тихо и размеренно, как тиканье часов. А когда все закончилось, Мария прижалась ко мне и тихо прошептала:
- Как же мне хорошо с тобой! Ты даже не представляешь.
- Не лучше, чем мне, - так важно ответил я, что она засмеялась и, сложив голову на моей груди, тихо заснула. А я еще долго лежал, прислушиваясь к ее ровному дыханию, и мечтал, что когда-нибудь наступит тот день, когда она ко мне придет и останется со мной навсегда.

На следующее утро я обнаружил записку:

Павел!
Мне надо все серьезно обдумать. В эти выходные не встретимся. Мне надо побыть одной. А когда я вернусь, то, думаю, смогу тебе дать какой-нибудь ответ.
Твоя М.

Я не стал расстраиваться по этому поводу. Действительно, ей надо было побыть одной, вдали от меня, чтобы принять какое-то решение. Естественно, я надеялся, что оно будет положительным. Но червь сомнения подтачивал мою уверенность, когда ни в понедельник, ни всю следующую неделю она так и не объявилась. А тут еще возникли проблемы в другом городе, что мне пришлось уехать на несколько дней, совершенно потеряв связь с Марией. Внезапный отъезд из города меня сильно угнетал. Я боялся, что, пока меня нет, она придет ко мне и, найдя дом опустевшим, обидится. Я, конечно же, оставил ей записку, объяснявшую причину моего отсутствия, но считал, что этого не достаточно. Дозвониться я до нее так и не смог, и поэтому очень переживал, возвращаясь домой.
Приехал я на рассвете, открыл дверь. В доме стояла тишина. Моя записка так и лежала в прихожей на столике. Она так и не пришла. Горечь и незнакомое чувство обиды захлестнуло меня. Я поднялся на второй этаж, прошел в спальню и замер на пороге. Свернувшись калачиком, в кровати спала Мария. И меня переполнила такая нежность к ней, что я даже почувствовал, как увлажнились мои глаза. Мария, видимо, почувствовала мое присутствие и открыла глаза.
- Наконец-то ты пришел. Я уже третий день тебя здесь жду, на работу даже не ходила, боялась, что ты вернешься и не застанешь меня здесь.
- Машенька, девочка моя, - подбежав к ней, я ее обнял. – Как же я счастлив!
- А сколько сейчас времени? – спросила она после того, как закончились объятия и поцелуи.
- Шесть утра, рано еще. Тебе надо сегодня на работу?
- В принципе, нет. Я взяла отпуск на неделю. У меня еще три дня осталось.
- Знаешь, мне кажется, что я тоже давно не отдыхал. Может, съездим куда-нибудь?
- Нет, давай останемся дома. Как это все же здорово звучит: наш дом!
И оставшиеся до конца недели дни мы провели вдвоем, наслаждаясь друг другом, изредка выходя на улицу за продуктами. Я понял, что счастлив, что наконец-то с мое жизни появился человек, ради которого хочется жить, совершать безумства, дарить ей все свое тепло, какое у меня есть. Она мне отвечала тем же. Иногда в ее глазах проглядывал страх, и она говорила мне, сдерживая слезы:
- Так не бывает. Слишком все хорошо. Я боюсь.
А я ее прижимал к себе, гладил по голове, уговаривая выбросить подобные мысли из головы.
- Что тебя тревожит? Может, тебе надо, чтобы мы поженились? Ты же знаешь, что я хочу этого, я тебе уже предлагал.
- Нет, Павел, не в этом деле. Я не хочу замуж. Мне и так хорошо с тобой. А эти все условности, штампы в паспорте, - это все лишнее. Если нет любви, то они не удержат. Меня пугает то, что нам ТАК хорошо.
- Откуда этот пессимизм? Не надо, перестань. Я люблю тебя, ты это знаешь. В конце концов, пока нам с тобой хорошо, будем вместе. А как только это пройдет (тьфу три раза!), думаю, проблем не возникнет – расстанемся.
Со временем такие разговоры прекратились. Либо Мария поняла, что надо жить сейчас, либо просто не хотела меня расстраивать. А жизнь шла своим чередом. Видимо, оттого, что в личной жизни у нас было все так замечательно, работа шла в гору. Мария получила повышение, руководила теперь отделом, да и у меня простоя без заказов не было. Иногда из-за этого пришлось засиживаться до поздней ночи за компьютером, тогда Мария подходила ко мне, растирала затекшие мышцы, приносила бутерброды и напитки. А когда у нее на работе был аврал, я героически сваливал на себя всю работу по дому, освобождая ее хотя бы от этого. Мне это было делать не тяжело – до встречи с ней мне так и приходилось делать, но, когда она ко мне переехала жить, она заявила, что дом – это ее забота. И, лукаво улыбаясь, добавляла:
- А то потом придется находить твои рубашки в неожиданных местах, - напоминая о том, как она однажды обнаружила их в кухонном шкафу. А я их так долго искал!
Спустя полгода совместной жизни мы приняли еще одно серьезное решение – не использовать средства предохранения. Мария хотела иметь детей, и поэтому каждое наше занятие любовью мы связывали с надеждой на то, что в результате этого может зародиться новая жизнь. И природа помогла нам в этом. Через пару месяцев Мария, счастливо улыбаясь, объявила, что скоро нас станет больше. Это было непередаваемое ощущение. Описать невозможно. Можно только прочувствовать на себе. Но тот, кто это испытывал, думаю, меня понял бы. Счастье пополам с ощущением чего-то значительного, произошедшего в нашей жизни, осознание, что я сотворил нечто более значимое, более величественное, чем кто-либо в этой жизни. И невероятная нежность к моей женщине и к тому, кто с каждым днем рос под ее сердцем. А когда Мария взяла меня с собой на ультразвуковое исследование, и я услышал, как бьется сердечко моей будущей дочки, я чуть не плакал от счастья. Всячески оберегая Марию от тяжелой работы, я старался окружить ее комфортом, заботой и лаской, а ее глаза мне говорили о том, как она мне благодарна за это. И в сексуальных отношениях у нас появились новые ощущения. Нежность и одновременно страсть – все это сплелось в одно целое, округляющаяся фигура Марии и одухотворенность лица разбудили во мне доселе дремлющие чувства, которых я даже не подозревал у себя. Единственное, что меня беспокоило, это ее работа. Мария ни в какую не хотела оставить ее, сколько я не уговаривал. Я боялся, что она слишком устанет, переутомиться, но потом понял, что ошибался. Работа у нее спорилась, все было под контролем, на все хватало времени – для дел, для дома. И само собой на нас двоих. А в нашей спальне стали происходить некоторые перемены. Появилась детская кроватка, столики, ящички, в которых аккуратными стопками складывались бесконечные рубашечки, ползунки и пеленки. Мария настояла, что первое время ребенок будет вместе с нами, а потом, через пару месяцев, комнату, соседствующую со спальней, превратим в детскую. А мне было поручено сделать некоторые изменения – когда я переоборудовал дом, наличие в нем детской не предусматривалось.
Когда приблизился срок родов, Марии все же пришлось оставить работу. Ей стало тяжеловато бегать по этажам, следя за работой ее многочисленных подчиненных. Я был рад этому, но почувствовал, что ее раздражает бездействие. Она стала нервной, легко возбудимой и ворчливой. Поняв, в чем дело, я предложил ей некоторые безопасные развлечения – переоборудовал одну из свободных комнат под оранжерею, завез горшочки с землей, привез саженцы растений и цветов. На мое счастье, Марии понравилось копаться в земле, пересаживать растения. Конечно, я ей запрещал передвигать ящики с землей, а только просил ее в голове представлять расстановку, и вечерами под ее чутким руководством ворочал тяжеленные горшки с пальмами, фикусами и еще какими-то растениями, названия которых у меня моментально вылетали из головы. Как-то раз, говоря мне, куда передвинуть вновь посаженные цветы, Мария тяжело охнула и, присев на стул, сказала мне:
- Кажется, началось.
От неожиданности я чуть не уронил горшочек с фиалками. Я как-то растерялся, начал бегать по дому, но Мария, сохраняя хладнокровие, сказала мне:
- Ну что ты нервничаешь? Все будет хорошо. Сумку я уже давно собрала, она в спальне, наверху. Принесешь?
Я помог ей выйти на улицу и, усадив в машину, сбегал за сумкой. Мария старалась сохранять спокойствие, но по ее глазам я видел, что она побаивается. Стараясь аккуратно вести машину (мои нервы были тоже на пределе), я довез ее до роддома. На крыльце нас уже встречали врачи, которым я позвонил еще из дома. Марию пересадили в кресло, мне велели переодеться в халат, и мы отправились внутрь здания. Медсестра провела нас в палату, показала, куда можно сложить вещи и попросила обязательно ей сообщать обо всех изменениях в самочувствии жены. Я не стал уточнять, что мы не женаты, это было ни к чему. В подобной ситуации я оказался впервые и сначала чувствовал некоторую неуверенность. Но, взглянув на свою обожаемую Марию, понял, что именно сейчас ей нужна моя поддержка, сильное плечо и мне вдруг стало все ясно – как себя вести, что говорить и делать. Я видел, что ей больно, но она держалась, уверяла меня в тот, что все хорошо. Кто кого успокаивал! Снова зашла медсестра, одобрила Марию, научила меня считать схватки и, дав еще несколько рекомендаций, вышла. Когда боль отступала, Мария поворачивала ко мне свое измученное лицо, я опускался рядом с ней на колени, целовал руки, шептал какие-то слова. А через некоторое время, когда промежуток между схватками стал таким, о котором говорила медсестра, я позвал ее.
- Ну что, милочка, пора вам рожать уже. Мужа с собой возьмете или как?
Мария подняла на меня полные боли глаза, по которым я понял, что она бы этого хотела, но не может промолвить ни слова.
- Я буду с ней, - и увидел вымученную улыбку, полную благодарности.
Родовой зал блистал чистотой. Марию переложили на стол, я остался стоять около ее головы, вытирая пот с ее лица, врачи что-то делали с другой стороны. Опытная акушерка говорила Марии, что и как надо делать, и она старательно выполняла все требуемое. А потом Мария вся напряглась, врачи как-то засуетились, и на фоне этой возни послышался тоненький писк, который с каждой секундой становился увереннее и сильнее.
- Поздравляю с девочкой, - ласково сказала нам акушерка. Я повернулся в сторону крика. Маленький, красненький комочек жалостно кричал, попавший из теплого и уютного маминого животика в наш суровый и жестокий мир. Мне показали, как перерезать пуповину, и после этого нашу девочку приложили к маминой груди. Малышка, обнаружив сосок, яростно впилась в него своим ротиком и жадно засосала. Я смотрел на своих девочек и испытывал такое счастье, которое, наверное, бывает раз в жизни. Затем нас на время разлучили с дочкой, и мы с Марией вернулись в палату.
- Тебе надо поспать, ты устала. Я люблю тебя. Спасибо тебе. Этот день принес мне такую радость, что ее хватило бы на целый город.
Мария счастливо улыбалась:
- Я так рада, что ты был со мной все это время. Без тебя я бы не справилась. Жди нас дома. Мы скоро к тебе приедем.
Я понял, что меня выпроваживают, но обижаться не стал – Марии действительно нужен был отдых, да и я валился с ног – ведь на улице уже стоял день, а в больницу мы поехали вчера ближе к ночи. Поцеловав ее на прощание, я поехал домой.
Дома было пусто и одиноко, но это был первый раз, наверное, когда меня не удручала такая обстановка. Дойдя до дивана, я на нем уснул как убитый.

Девочки вернулись ко мне через пять дней. К тому моменту я подготовил детскую комнату, докупил необходимую мебель, повесил светлые, но плотные занавеси, скупил полмагазина игрушек. А вечером, когда наша кроха уснула, пригласил Марию поужинать. Заранее посоветовавшись с врачами, выяснил, какие продукты можно употреблять кормящей маме, постарался все сделать только с их использованием, хотя рацион был достаточно узок. Я разлил по бокалам специально купленное для такой цели безалкогольное вино и предложил выпить за Марию. Она выглядела счастливой. Я попросил ее закрыть глаза и одел ей на безымянный палец золотое колечко с брильянтом.
- Павел, ну ты что? Мы же вроде решили не расписываться?
- А кто тебе мешает носить это колечко? Это просто подарок на память о том дне, который мы вместе пережили.
- Спасибо.
Я потянулся к ней, но она аккуратно отстранилась.
- Пока нельзя. Надо немного подождать.
- Что ты, я все понимаю. Я просто хотел тебя обнять, милая.
Так мы и просидели бы всю ночь, обнявшись, если бы наша дочка своим криком не оторвала бы от меня Марию.

Удивительно быстро прошел год. Катюша подрастала, превращалась в маленькую копию мамы. Я не переживал по этому поводу – теперь у меня было две красивые женщины в доме, два самых любимых человека. Мария начала поговаривать о возвращении на работу. Я ей не чинил преград. Ее хватило бы на всех. С должностью начальника отдела ей, правда, пришлось временно распрощаться – она не хотела работать целый день. Но ее уверили в том, что как только она сможет, место тут же освободится. Так что все началось по старому. Мы работали, Катька полдня сидела с няней, потом ее сменяла Мария, успевавшая выполнять и домашнюю работу. Мои заказы не прекращались, проекты становились все крупнее, круг клиентов разрастался. Но это все приносило с собой длительные командировки, работу до позднего вечера. Я стал замечать, что Марии это не нравится. Но, вызывая ее на откровенные разговоры, получал всегда приблизительно один и тот же ответ:
- Ну что ты, ты же для нас стараешься. Хотя я, на твоем месте, взяла бы помощника (у меня уже была своя фирма) или даже двух. Всю работу все равно не переделаешь.
Ее слова казались логичными. Я даже пытался несколько раз найти помощников. Но последние либо оказывались ни на что не способными людьми, зажатыми в ограниченные рамки без фантазии и творческой мысли, либо предложенная начальная сумма казалась им незначительной. Я бы не сказал, что я жадничал. Нет, дело не в этом. Мне нужно было время присмотреться к кандидатуре. Я уже пару раз обжегся, предложив для начала хорошие деньги людям, от которых толка абсолютно не было. А разок, когда все же совпали творческий талант и непритязательность к первоначальному окладу, от кандидата пришлось все же отказаться. Это была молодая девушка, которая сразу не понравилась Марии, да и мне впоследствии стали неприятны ее неприкрытые намеки на то, что она не прочь оказаться со мной в одной постели. Мне удалось ее удачно пристроить в фирму моего однокурсника, так что вины за собой я не чувствовал. Вот потому то я и работал в одиночестве. Может быть именно из-за работы, из-за моего постоянного отсутствия она ушла от меня. Как-то внезапно, неожиданно. Или я что-то пропустил?
Вспоминается один день. Кате было уже тогда три годика, она с важным видом рассуждала о вполне взрослых понятиях и делала недовольное личико, если кто-то не воспринимал ее всерьез. Ее с раннего возраста тянуло к рисованию (видели бы вы обои в нашем доме, пока я не сделал ремонт!), и в тот день она сидела в зале, рисуя очередной дворец, который ей построит папа. Мы с Марией сидели на кухне, потягивая холодное пиво. Она комкала в руках пакетик с орешками, словно бы не решаясь о чем-то сказать. Я был удивлен. Между нами уже давно не возникало такого, что кому-то из нас трудно сказать партнеру о чем- либо.
- Мария, что тебя тревожит? Ты уже недели две сама не своя. Пожалуйста, расскажи, не носи это в себе.
Она внезапно встала и с размаху кинула пакетик через всю кухню. Орешки рассыпались по кухне. Я удивленно посмотрел от нее. Откуда в ней такая ярость? Или я что-то не заметил?
- Что со мной? Ты еще спрашиваешь, что со мной? Да ничего со мной! Совершенно. Ничего и никто. Когда я последний раз видела тебя дома? Когда мы в последний раз куда-нибудь ходили? Я сижу целыми днями одна (год назад Мария ушла с работы, посвятив себя полностью дому и дочери). Чем мне заниматься? Дочерью? Она вполне самостоятельна и не нуждается в моем контроле. Цветами? Они мне осточертели. Павел, я погибаю. Я как мошка, попавшая в паутину. Я задыхаюсь.
- Ну, может, попробуешь вернуться на работу, - аккуратно предложил я.
- Нет, все, туда я не вернусь. И, знаешь ли, я все подумываю о том, что нам, наверное, надо расстаться. Все равно мы видимся раз в неделю. И то если ты не в командировке. Да, правильно. Помню, ты говорил, что я могу уйти от тебя в любой момент. Думаю, этот момент наступил.
На меня словно ведро ледяной воды выплеснули. Я более-менее был готов к упрекам, обидам, но вот так сразу, «уйду и не вернусь»… Пытаясь собраться с мыслями, я встал, подошел к бару, достал бутылку мартини, налил в соответствующие бокалы и подал один из них Марии.
- Тост за расставание? – ехидно спросила она.
- К чему этот сарказм? Мне сейчас не до шуток. Я всегда уважал твое мнение, но сейчас я просто думаю, что ты немного не в себе. Давай, успокойся, и поговорим без лишних эмоций.
Она внезапно прижалась ко мне и, заплакав, быстро-быстро заговорила:
- Думаешь, мне легко дались эти слова? Я постоянно об этом думаю. Я не знаю. Все так запуталось. Мне кажется, мы с тобой под угрозой. Или надо что-то в корне менять, или действительно надо расстаться на время. Может, это будет месяц, а может, навсегда. Я же тебе говорила тогда, слишком все хорошо. Вот оно и случилось, - Мария плакала на моем плече. Я механически гладил ее волосы, на ум не приходило ни одной подходящей к случаю фразы. Мой взгляд случайно упал на дверь. Там стояла Катя. Она все слышала. Со свойственной ей серьезностью она сказала:
- Вы ссоритесь? Мама уходит от папы? А с кем останусь я? Я вас люблю обоих, - и, закрыв лицо руками, с плачем убежала в свою комнату.
- Что мы наделали? – произнесла Мария. – Мы совсем не подумали о ней. Так нельзя. Пойдем, успокоим Катьку.
- Нет, - сказал я, хорошо знавший характер дочери, так похожий на мой. – Ей сейчас надо побыть одной. А нам вдвоем.
Я повернулся к Марии и обнял ее. Она не стала отстраняться. Прижавшись ко мне всем телом, поцеловала меня так, как будто и не было никакой ссоры.
- Помнишь, тогда, в первый раз, на столе…
- Да, - прошептала она. И мы попробовали это снова. Нет, ощущения были не те, они были совсем новыми. Нам еще ни разу не приходилось заниматься любовью после ссоры. Бушующий в нашей крови адреналин подстегивал эмоции и ощущения, обострял желание. Это был какой-то странный секс, замешанный на любви и ненависти, но таких сильных ощущений у меня, пожалуй, не было никогда. Мария уже изнемогала подо мной, я все еще продолжал и продолжал свои движения до тех пор, пока из меня не извергнулся поток семени, смешанного со всей той болью, что принесли мне недавние слова Марии.
- Как давно у меня не было такого секса. Спасибо, милый, - расслабленно прошептала она, довольно улыбаясь. И я, наивный, поверил, что все, что было сказано до этого между нами, забыто. Я то, что я ошибался, я понял спустя две недели, когда, вернувшись из очередной поездки, застал дом опустевшим. Ящики, в которых лежала одежда Марии и Кати, были пусты. На столике в прихожей лежала записка.

Дорогой Павел!
Так надо. Пойми меня. Нам надо побыть в разлуке. Так будет лучше нам обоим. Я тебе сообщу, где я буду жить, чтобы ты смог приезжать навещать Катю. Если в течение полугода я не вернусь, то можешь меня больше не ждать. Ты еще молод, ты можешь устроить свою жизнь. И я тоже могу. Желаю счастья.
 Мария.

Я стоял и тупо смотрел на записку. Они ушли. А я остался один. Чертова работа! Это все из-за нее. Если бы она подождала немного, все бы изменилось. Недавно я взял на работу двух молодых ребят – недавно поженившихся выпускников архитектурного института. Толковые, они уже помогли мне завершить один сложный проект. Еще одна небольшая проверка, и я бы уже смог некоторую часть работы передать им. Надо было подождать. Немного подождать. А она не стала. Кого в этом винить? Себя? Ее? Зная характер Марии, я не верил в то, что она когда-нибудь вернется. Хотелось, конечно, верить, но…
На оборотной стороне записки я обнаружил приписку:

Кольцо я оставлю себе. И ключ от дома тоже. Если что – через полгода верну.

И что мне это дает? Абсолютно ничего. Никакой надежды.

Дни тянулись бесцветной вереницей. День сменяла ночь, а ничего в этой жизни не менялось. Погрузившись с головой в работу, я дни и ночи проводил в офисе, изредка выбираясь домой, чтобы полить все те цветы, что выращивала Мария. Мне почему-то казалось, что если она когда-нибудь вернется, ей будет приятно увидеть, что ничего не изменилось. Только это меня и поддерживало все это время. Все остальные комнаты были в запустении. У меня была благородная идея поддерживать порядок, но, натыкаясь то на Катькины игрушки, то на белье Марии, я как идиот прижимался к этому и рычал как медведь. Поэтому я вскоре забросил все это. На мебели скопился слой пыли, а мне было все равно. Только в одну комнату я заходил, там, где цветы. Включал музыку и, не спеша, протирал листочек за листочком, рассаживал разросшиеся растения, обрывал увядшие листочки.
Раз в две недели Тамара, сестра Марии, привозила ко мне Катю. Это были счастливые часы. Мы гуляли в парке, обедали в кафе, съедали горы мороженого. Я пытался заговаривать с дочкой о Марии, но Катя с недетской изворотливостью уводила меня от этой темы. Мне это было непонятно, но я не давил на нее. В конце концов, я перестал спрашивать ее о матери. Так я от нее ничего и не смог узнать о Марии – как она, что с ней. Тамара, забирая от меня Катю, тоже отмалчивалась. Все женщины словно бы сговорились не отвечать мне ни на один вопрос о моей любимой. Я даже пытался поговорить с мамой Марии. Но та, хоть и очень рада была меня видеть, ничего конкретного не сказала – так, общие слова. Мария в порядке, здорова, работает. И все. Ни адреса, где живет, ни места работы – ничего мне не говорили. Я бы, наверное, смог бы поговорить с мужем Тамары Игорем, но его жена всегда следила за нами, не давая остаться наедине. Какой-то заговор против меня, не иначе. И я оставил свои попытки дознаться до истины. Полгода еще не прошло, ключи с кольцом мне еще не пересылали. Я продолжал надеяться. Но надежда гасла с каждым прожитым днем.
Наступила осень. А с ней пришел тот день, когда с момента нашего расставания прошло полгода. Ни звонка, ни письма. Ничего. Я попросту напился до безобразного состояния среди цветочных горшков, и там же, обнимая какую-то пальму, заснул. Разбудил меня звон ключей, поворачивающихся в замке. Вторые ключи от дома были только у нее. Все еще плохо соображая, приглаживая на ходу взъерошенные волосы, я кинулся в прихожую. На пороге стояла Мария. Она изменилась за эти полгода. Похудела, постриглась, но в целом выглядела прекрасно. А я молча стоял и смотрел на нее.
- Ну, здравствуй, Павел.
- Мария.
- Можно пройти? – я кивнул головой, приглашая пройти в комнату. – Хочу сразу тебя предупредить, - сказала она, садясь в кресло и прикуривая сигарету. – Я зашла просто поговорить. Нет, я к тебе не возвращаюсь. Просто после стольких лет, прожитых вместе, я решила, что ты все же достоин разговора, а не бессловесного конверта. Я пришла, чтобы вернуть тебе ключ и кольцо. Я благодарна тебе за все, что ты для меня сделал. Я благодарна тебе за Катю. Я благодарна за то, что ты сейчас молчишь. Если бы ты начал меня уговаривать, умолять, мне было бы тяжело. Потому что я к тебе не вернусь. Нет, я еще вспоминаю тебя, мне нравится смотреть на наши фотографии, иногда я плачу над ними. Но нам лучше не жить вместе. Для тебя на первом месте работа, - я пытался возразить, но она меня жестом остановила: - Нет, я не упрекаю тебя. Все правильно. Ты старался все свободное время уделять мне. И работал много для того, чтобы у нас с Катей не было никаких материальных проблем. Но все деньгами не измеришь. Знаешь, я больше не буду от тебя прятаться. Я хочу иногда тебя видеть. Мне это надо. Нет, это не значит, что я не буду пытаться устроить свою жизнь. Но и тебя совсем терять из виду не хочу. Ты мне дорог по-прежнему. Я, конечно, понимаю, что тебя вряд ли удовлетворит дружба, но я могу предложить только это. Да и ты, наконец, может, успокоишься, если будешь хоть иногда меня видеть и знать, что все в порядке. А то ты всех извел уже своими вопросами обо мне. Не обижайся на них. Они ничего тебе не говорили по моей просьбе. Мне нужно было время, чтобы все обдумать, а если бы ты нашел меня, то мог бы как-нибудь повлиять на мое решение. Нет, не кори себя. Оно могло бы быть совсем другим – я могла бы наговорить тебе кучу гадостей и совсем уехать отсюда. Тем более мне предлагали работу в другой стране. Но я не согласилась. И не только из-за тебя, а, скорее всего, из-за Кати. Ей нужен отец. Хотя бы иногда. Может, когда-нибудь я найду себе мужчину, но единственным отцом для нее будешь всегда ты. Я не дам ей тебя забыть. Это я тебе могу обещать. Вот вроде все, что я хотела тебе сказать, - и с этими словами он положила на стол ключ и кольцо. – Вот тебе мой адрес и телефон. Можешь звонить. До свидания.
- Подожди, - я взял ее за руку. Мария испуганно на меня посмотрела. – Нет, не подумай ничего. Просто я хотел бы, чтобы ты все же оставила себе кольцо. Это ничего не будет значить. Просто воспоминание о том счастливом дне, когда у нас родилась наша дочка. И еще, тут много твоих цветов. Я о них стараюсь заботиться. Но если тебе захочется их забрать, то - пожалуйста.
Мария усмехнулась:
- Не забывай, что это у тебя много комнат, одну из которых можно выделить под оранжерею. Моя квартирка едва вмещает нас с Катей. Вот найду хорошую работу, может, удастся снять квартиру больше.
- Ты меня извини, конечно, но я не могу тебе предложить помощь?
- Нет, спасибо. Я вполне неплохо зарабатываю. На жизнь хватает. Хотя помочь мне можешь. Если кому-нибудь понадобится менеджер, бухгалтер или что-нибудь в этом роде, скажи обо мне. Я, в принципе, скоро получу и юридический диплом. Ты удивлен? Я не только цветами занималась, а еще и училась заочно. Ты просто этого не замечал. Так что я многопрофильный специалист теперь. Имей в виду, ладно?
- Конечно, обязательно. У меня даже есть, кажется, что-то на примете. Я тебе позвоню.
И, поцеловав ее, я закрыл за ней дверь.

Мария попала в точку. Я как раз задумывался о расширении фирмы. У меня уже работало пять архитекторов, бухгалтер, секретарь. Но не хватало человека, который бы присматривал за всей этой братией, когда меня нет. Да и юриста своего было бы неплохо иметь. Интересно, она согласиться?