Ч. 2 Глава 3

ГЛАВА 3

Утро завязалось со свежих впечатлений.
Во-первых, Наследница Аннабель, едва продрав глаза, пронзительно завизжала, не разбудив вместе с собой половину квартала только потому, что уровень алкогольных паров в нем зашкаливал за отметку «я здесь, смерть вашей печени».
Во-вторых, Гёйё, спящий по соседству, решил, что на Наследницу напали, и с мечом наголо ворвался в ее комнату, запнулся за высокий порожек и свалился прямо на постель.
А в-третьих, на пороге нарисовалась заспанная гувернантка, увидела визжащую кучу малу и почему-то подумала, что на Аннабель домогаются, схватила швабру и так отходила ей стражнику по горбушке, что вопля стало два – принцессин и его, из солидарности.
А началось все с кота.
С четырех тяжелых мохнатых лапок, которые по-хозяйски примерились и с размаху шваркнулись мне на грудь, выбив весь воздух из легких и заставив немедля проснуться.
Первое, что я увидела – это круглые зеленые глаза с самым наинаглейшим выражением в узких зрачках. Дальше был мохнатый лоб, острые иголочки усов, впившиеся мне в щеку, и гнусавое, пока что слышимое только мне:
– Мя-а-а-ау!
Ответ последовал незамедлительно, сразу же после беглого взмаха ресниц.
– Пшел вон!!!
Ишь ты, прямо на рассвете разбудил, гаденыш полосатый. Еще даже серые сумерки не сошли, туман за окном стелется.
– Во-о-он!
Кошака снесло с груди звуковой волной. Ой, ду-у-ура! Забыла, кем являешься?!
Разумеется… да!
Инстинкты сработали раньше, чем я поняла, в чем, собственно, дело. На этот раз не удалось даже в омут трансформации опуститься, Ател, едва проснувшись вместе со мной, хищно выщерила зубы и «облагодетельствовала» меня сразу, не задумываясь.
Кошак же, увидав перед собой здоровущую «собачку», с гнусавым мявом ужаса рванул подальше. Я (или не я уже?), разумеется, за ним.
Раз удар – распахнулась дверь. Лапы проскользили по доскам пола, черный хвост метнулся вбок, в щель между косяком и соседней дверью. Всегда пожалуйста!
Два удар – еще одна дверь. Уже не моя, но это даже интересно. Так, кот метнулся на кровать, а за ней – в распахнутое, дышащее перегаром окно. За ним!
Кровать, едва я коснулась ее лапами, отозвалась вибрирующим воплем, но куда там… Вошедшую в раж волкодлачиху это не проймет! Не проняли даже скользнувшие на подоконнике лапы и третий этаж дома.
На пустынной улице, нырнув в белесый туман рассветного утра, я, потеряв из виду чернявого паршивца, пришла в себя. Мотнула очарованной головой и хорошенько матюгнулась на Ател. Скорость инстинктов не дали ей закончить трансформацию, и слава богам! Иначе пришлось бы возвращаться в дом голяком, а это некорректно по отношению к мужчине внутри и неокрепшему разуму шестнадцатилетней Наследницы. Впрочем, то, что она увидела две с половиной минуты назад тоже вряд ли способствовало ее в лучшую сторону.
Частично усилием воли, частично мысленными пощечинами все еще пылающей азартом Ател, я вернула себе полноценное человеческое тело, одернула рубашку и направилась к входным дверям, зябко передергивая босыми пятками.
Дом встретил меня звенящей тишиной. Чуя самое плохое, я буквально полетела наверх, едва касаясь перилл и перепрыгивая через три ступеньки. Ворвалась в комнату Наследницы… и с воем сползла по стене, задыхаясь от смеха.
Три пары вытаращенных глаз, сидящих в рядок, в унисон повернулись ко мне, но вызвали не угрызения совести, а лишь новый приступ смеха. Я размазывала по щекам счастливые слезы, чувствуя, что еще чуть-чуть – и меня либо побьют, либо тихо спросят, что же такого смешного я увидела.
В глазах Гёйё непроизвольно высветилось первое, женщин же больше интересовало второе.
Все еще всхлипывая, я ненавязчиво спросила:
– Что случилось?
На меня посмотрели, как на сумасшедшую, а потом выдохнули. Вместе, словно неделю репетировали.
– Очевидно, я пропустила что-то очень знаменательное, – успешно соврала я, оглядывая потерпевших от моей несобранности. Говорю – моей, потому что Ател тоже Я!
– Я, пожалуй, пойду готовить завтрак, – слабым голосом оповестила нас гувернантка.
– А где хозяйка дома?
– С вечера уходила на празднество.
– Понятно. Поэтому до утра там и осталась. Тоже выход.
Старая Нариса ушла, оставив потихонечку отходивших ребят в комнате. Те попытались объяснить мне все, но я лишь протестующее взмахнула руками. Нет, не хватало еще услышать ИХ версию произошедшего. Я же еще себе живот надорву от смеха, слушая их враки, а рассказывать все равно ничего не буду!
Потом к нам с некоторым запозданием пришло, что сидеть в комнате Наследницы, когда та, мягко сказать, в неглиже, причем в присутствии постороннего мужчины не кантуется с этикетом, и нас мягко выпнули из комнаты отчасти возмущенным визгом оттаявшей принцессы, отчасти малиновыми ушами смутившегося Гёйё. В коридоре мы без слов разбрелись по своим комнатам одеваться, и я, запершись, смогла отдышаться и прохихикаться.
Нет, день после такого утра просто не может быть плохим!
Платье мять было жалко – красивое все-таки, никогда у меня такого не было, – однако откровенные разрезы по бокам чуть притупляли благородные порывы. Поэтому я повытряхивала из вещмешка все, что там валялось. Осмотрев содержимое, я с некоторой тоской признала, что рубашка у меня осталась одна – на мне, и видок ее хочет желать лучшего. Пришлось натягивать на себя вчерашнее платье, а чтобы иметь более приличный вид, поддела вниз черные штаны, заправленные в сапоги. Наспинные ножны с глайве заняли подобающее место, чуть не зацепившись пряжкой за стальные серьги-кольца, вставленные в уши, «плотва» перекантовалась на бедренные ремни. В мешок небрежно полетела рубашка – какая разница, все равно уже мятая, – а за ней плащ, занявший почти половину.
Вниз я спустилась при полном параде, уже готовая к выходу, но мой пыл остудила Аннабель, сказав, что экипаж за ней и эскорт прибудет только к полудню.
– Если проспится, – скептически хмыкнула я.
– Клетт сказал, что они не будут пить, – неуверенно вякнула Наследница.
– Ну-ну. Мужику дорваться до бутылки, что клиенту до шлюхи, – выпалил Гёйё и тут же прикусил язык под суровым взглядом гувернантки.
Я искренне, хоть и мысленно поапладировала ему, берясь за ложку. Ну конечно! Каша. Причем манная. И Нариса стоит с таким горделивым видом, словно только что закончила спасительную кампанию на южных, голодающих островах, накормив их этой же манкой, а нам привезя остатки для местного уничтожения. Не получится незаметно слить в щель между досками. Да еще и густая какая, комковатая!
Ткнув один из комков ложкой, я с искренним удивлением распознала в нем кусочек мяса.
– Я надеюсь, эта отбивная из хозяйкиного кошака? – Спрашиваю с надеждой.
Гувернантка побледнела, но мужественно покачала головой.
– Жаль… жаль… – Передать то разочарование, что рекой лилось в моем голосе, не смог бы никто.
Старушка сглотнула и на шаг отошла от меня.
– Да не волнуйтесь вы так, я людей не ем… – сердечно заверила ее я. И добавила про себя: «Только в период обострения».
Завтрак кончился в полнейшем молчании, но столовая не умолкала ни на секунду, разливая в своих стенах чавканье, хлюпанье и мое жалостливое хмыканье, когда на ложке оказывался еще один кусочек волокнистого мяса, на вкус все-таки подозрительно напоминающего кошачье.
После завтрака суровая гувернантка потащила Наследницу с собой – «готовиться к отъезду» – а на нас замахала руками:
– Вы – свободные люди, можете идти куда хотите, но вернитесь до полудня обязательно!
Мы заверили, что вернемся, и поскорее покинули гостеприимный дом.
Улицы встретили нас тонким полотном тумана, пустынностью и стойким запахом перегара. Я сморщила нос, ощущая его гораздо острее, чем бредущий рядом Гёйё, но стойчески терпела, не позволяя себе плеваться и прочищать нос от отвратительного духана.
– Кошмар, – прокомментировала я ситуацию в городе.
– Обычное похмельное утро, – пожал плечами флегматичный стражник. – Знаешь, когда я женился, то с утра, после веселого мальчишника, подойдя к зеркалу, сказал своему отражению: «Я тебя не знаю, но я тебя женю».
– Так ты женат?
– Да. Жена Наиса – красавица. В Риханне осталась, ждет, родная. Я слышал от Наследницы, что ты тоже замужем.
– Не знаю, можно ли назвать это замужеством, но трепетно любимый есть. Цапаемся с ним каждое утро. Вот просыпаемся и с этого же цапаться и начинаем!
– С того, что проснулись вместе?
– Нет. Наоборот. Раздельно. Мы с ним спим в разных комнатах. М-м-м… в разных концах города.
– Почему?
– Служба не позволяет. Его. Правда, иногда я прихожу, но тогда цапанье начинается прямо в спальне.
– И почему вы цапаетесь? – удивленно спросил Гёйё. Видимо, для него подобное никак не складывалось в рамки классической семейной жизни.
– Не знаю. Просто нам нравится.
– Так жить?
– Да. Так жить весело. Нестандартность – тоже жизнь.
– Да, у тебя исконно женская логика.
– На то я и женщина.
– Нет, мы так не можем. Я, правда, свою любимую тоже вижу нечасто, но зато когда вижу, то стараюсь полюбить каждый момент, проведенный с ней. А то когда еще с этой службой смогу поцеловать, коснуться… да даже просто посмотреть на свою Наису. И она меня ждет. И всегда будет ждать.
– Да. Клейменс тоже… Просто только для того, чтобы кинуть в меня очередную дежурную колкость на то, какая я, оказывается, сволочь, что не писала и шлялась неизвестно где так долго!
Стражник широко улыбнулся. Я ответила.
Да, может, у него с его Наисой все прекрасно, и он вряд ли сможет понять, что значит иметь в мужьях злейшего врага, но как хорошо он умеет просто молча слушать!
– Но вы хоть любите друг друга?
– Ох, все спрашивают одно и тоже! Неужели это так важно?
– А как же?!
– Любим. Точно любим. Но вряд ли той любовью, про которую все говорят и которую все подразумевают. Впрочем, это неинтересно.
– Почему ты так решила?
– Потому что я вряд ли смогу тебе все объяснить. Я еще сама не разобралась.
– Желаю удачи в поисках! – шутливо пожелал Гёйё.
– Спасибо. Мне она понадобится!
Гёйё сразу понравился мне. Смуглокожий и кареглазый, с коротко остриженными волосами и постоянно растянутым в улыбке углом рта, он производил впечатление оптимиста и весельчака, и именно такого человека я желала бы сейчас видеть.
– Скажи, Лета, но как ты умудрилась попасть сначала в десятку, а потом в грушу? Я же вижу – пальцы у тебя для меча созданы, не для лука. Тем более «тупорыла»…
– Я просто сосредоточилась. И полетела вслед за стрелой.
– Никогда не умел, – досадливо признался стражник. – На учениях у меня из десяти стрел могла попасть всего одна, да и та – случайно, потому что направление не рассчитал и повел плечи в бок.
– А ты всегда стреляй в бок. И будешь попадать!
– Тогда другие подумают, что у меня косоглазие.
– Лучше косоглазие, чем криворучье.
– Такой болезни нет! – возмутился Гёйё.
– Тогда почему каждый третий ею страдает? – затрепыхала ресницами я, про себя ехидно ухмыляясь.
– Молодец. За словом в карман не лезешь, – без прошлых обид похвалил Гёйё.
– Зачем в карман? У меня в сознании живет замечательная стерва, умеющая вовремя выпустить колючки. Своему отвратительному характеру я обязана ей.
– А я-то думал троюродному кузену-ежику.
– Он четвероюродный, – с абсолютно непроницаемым лицом поправила я. – Троюродный родственник – велльская гадюка. Впрочем, я уверена, что ваши предки не менее колоритные, чем мои. Ты же с Юга?
– Да. А как ты догадалась?
– Глупый вопрос. Но я отвечу. Поверь, таких смуглокожих и светловолосых на Севере нет.
– Ты – северянка? Черные мягкие волосы, светлая кожа, тонкие черты лица… Как вы выживаете?
– Одеваемся потеплее. Меня больше интересует, как выживают в пустыне?
– В пустыне нет постоянных жителей, кроме свинорылов да минотавров, но и те и другие – Дети Пустыни. Они рождаются и умирают там, восхваляя единственное божество – Матерь Землю. Истинно земные существа.
– Я встречалась с минотаврами. Веселые ребята. Немного на наших наемников-валькиров похожи. С теми же сдвигами – «жизнь у нас одна, и прожить ее надо так, чтобы мертвые обзавидовались». Ничего не боятся и любят кутить.
– Это хорошо, что в мире лжи и денег еще есть такие жизнерадостные экземпляры… Ай!
– Что такое? – забеспокоилась я. Гёйё остановился и дотронулся до своей лодыжки. В шаге от него скалилась острыми камнями прореха в мостовой.
– Хы, знаешь, в чем плюс вывиха правой ноги? Начинаешь виртуозно держать равновесие на левой, – расплылся в довольной ухмылке Гёйё. Я посмотрела на него и подумала, что с таким лицом только лодыжку и вправлять. Боль, может, и почувствуешь, зато обхохочешься вволю!
Вправление прошло быстро и с таким громким хрустом, что у меня аж челюсть свело.
– Не больно?
– Привычно, – отмахнулся стражник, пробуя ногу на прочность. Первые два шага дались со скрипом, потом дело пошло лучше. – В детстве мои ноги перепробовали все: от синяков до переломов. И хоть бы что-нибудь не зажило!
– Ты меня пугаешь, Гёйё, – улыбнулась я. – Ты, случаем, не вампир?
– Не, вампир из меня как из тушканчика – беляш, – отшутился тот. – Просто свойство организма такое… странное. Но выручающее.
Интересно. Улучшенная регенерация, не оставляющая следов. Общее оптимистичное состояние. Человек с активизированной биологической оболочкой? Очень похоже. Причем активизированной с детства и вполне рабочей.
Таких людей называют k`yrinn-nes, что с драконьего означает «перекрест». Уже не человек, но еще и не ведун. Скорее, основные зачатки. Сам человек очень редко узнает об этом, но именно из таких людей и вырастают ведуны. Достаточно только переступить подступень…
Я оценивающе посмотрела на Гёйё. Нет, не нужно ему ничего говорить. Ему замечательно живется и без магии, незачем втягивать его в эту Материю.
Улицы тем временем потихоньку, помаленьку наполнялись хмельным, а кое-где уже и опохмеленным народом. Больше появлялись женщины с корзинами и кувшинами, да дети, которых общая полупьяная атмосфера касалась только папиным перегаром.
– Может, перекусим? – невинно поинтересовалась я. Скудному завтраку вдруг остро захотелось компании, и он громко высказал это вслух.
По воле судьбы прямо перед нами выросла очень знакомая мне придорожня. Не колеблясь ни секунды, я первой зашла в полутемный зал, дыхнувший дымом и сытным перекусом. Пара столов была занята тремя наемниками, храмовником, аккуратно цедившим коньячок из стаканчика, и эльфом, задумчиво разглядывающим висящий на стене полувытертый гобелен с вытканным на нем оленем.
Придорожный бес, едва завидя мое знакомое лицо, прищелкнул языком и приподнял уголки губ в улыбке.
– Я же говорил, – только и сказал он.
Я чуть прищурила глаза.
– Поэтому я и оставила «бусину».
– Что вам, госпожа? Надеюсь, не прошлый заказ?
– Вы про вино или стакан? – уточнила я.
– Одно плавно выливается из другого, – туманно изрек родич домового, протирая около нас стойку.
– Мы зашли позавтракать. Плошка вареной картошки со сметаной и зеленью, мясо в горшочке и стаканчик молока.
– Что желает мужчина?
– Толченый картофель на молоке, квашеную капусту с морковью и луком в масле, пару поджаристых котлеток и винца.
Хозяин придорожни степенно кивнул и ушел на кухню к поварятам выполнять заказ. Гёйё узнал в одном из наемников знакомого и разговорился, я же задумчиво наблюдала за бело-черной кошкой, тщательно умывающейся под соседним стулом. Трогательно зажмурившись, она тщательно протирала лапкой серебристые иголочки усов, сидя в кольце своего полосатого хвоста.
– Ваши заказы, господа.
– Спасибо большое!
Ну наконец-то запущу зубы во что-нибудь более существенное, чем кашка, размазанная по тарелке!
…А к полудню, как и договаривались, мы вернулись домой.
Первое, что бросилось в глаза непривычностью – так это отсутствие экипажа. Мы с Гёйё переглянулись и резко рванули вперед.
– Не верю, – прошептал стражник. – Они не могли нас так просто бросить. Мы не опоздали ни на час. Как они могли?
Они и не могли. В смысле, и не уехали, судя по достигшим наши уши воплям, крикам, плачу и судорожному сетованию. Теперь стало ясно, что случилось что-то, и однозначно плохое, иначе гувернантка не причитала бы на полквартала.
Обгоняя друг друга, мы ворвались в дом, резко хлопнув дверью… да так и застыли внизу, у первых ступеней на верхний этаж, услышав два коротких, но судорожно сжимающих горло слова.
Наследница пропала!

* * *

В последних лучах заходящего солнца даже сам город казался каким-то умиротворенно уставшим, но счастливым… И если бы не проблемы на работе или ссора с другом, или еще какие-нибудь обыкновенные вещи… Люди бы остановились и наблюдали это необычайно обычное чудо…
Жаль только, что в этом доме никому не было дела до запирающего свой свет на ключ, уходящего солнца.
Я сидела в глубоком кресле, оперевшись локтем на подлокотник, и потирала пальцами ноющий висок. Именно висок, потому что ныл только один.
– Гёйё. Прошу. Прекрати маячить.
Стражник до скрипа сжал зубы, на мгновение остановившись, и тут же заложил второй круг.
Радиус боли в виске увеличился.
– Пойми, если ты не перестанешь ходить кругами, от этого проблема не решится.
– Я не понимаю твоего спокойствия, Лета! – в сердцах выкрикнул возмущенные Гёйё. – Наследницу украли, гувернантку, эту старую почтенную женщину, избили, а ты спокойно сидишь и просишь, чтобы я не маячил?!
– Да, прошу!
Гувернантку, кстати, мы видели. Плачущая женщина в помятом платье и наливающимся под глазом здоровущим фонарем, пестреющим всеми оттенками синего и фиолетового, рассеянно мяла когда-то чистый кружевной платочек и всхлипывала. Кое-как мы вытянули из нее ту ужасную историю, оказавшуюся самой простой в этой жизни.
На них просто напали разбойники. Увидели Наследницу, бродящую почти в одиночестве, и решили слегка подзаработать, устроив ее похищение. Уверена, завтра с утра к нам придет ультиматум на предоставление им мешка золота по весу пленницы. А у нас еще с раннего вечера наскреблось максимум двенадцать золотых «бусин» с мелочью. И о каком тут выкупе идет речь?! Нарису мы отправили к экипажу, под защиту охраны, а сами, я и Гёйё, остались в доме – дожидаться хозяйку. Но, похоже, та, оставив нам на попечение свой дом, пошла по друзьям, не спеша возвращаться в родное гнездышко. Как она нам доверяет, а?
– Нет, Гёйё, ну что ты требуешь от меня?! Чтобы я ударилась в истерику и перебила всю посуду в доме?!!
– Нет… – аж опешил он.
– А что? Да, я спокойно сижу на месте, потому что так мне думается лучше.
– А мне лучше – бродить!
Тьфу!
Я еще ожесточенней принялась теребить свой висок.
Ател, проснись! Мне помощь нужна!
…Лет, а может без меня, а? Голова, кстати, не у тебя, а у меня болит…
С чего бы это?
…Не знаю…
Ател, все равно, помоги мне. Что мне делать?
…Идти искать Наследницу. А что?
Что, вот так просто идти?
…Да.
Искать?
…Да.
И что?
…Что?
Каким образом ты предлагаешь это делать?
…Для начала встать с кресла.
Гениально! А то нет, черт подери, я бы не додумалась…
Тут меня осенило.
Точно, Ател, я найду ее дистанционно!
…Дистанциичего?!
Дистанционно. Просто проберусь в Подмирье и там найду ее по Нитям и Прядям!
…С ума сошла?! А если ты не сможешь потом найти Выход? Это же не просто так – уходить за изнанку мира!
Ател, я практически умею туда заходить…
…Вот именно – практически умеешь! Не до конца!
Ну-у… Лучше что-то, чем ничего.
…Хорошо, – неожиданно согласилась волчица. – Только это без меня.
Эй! Эй-ей-ей, Ател, без тебя я не могу! Без тебя я – просто человек!
…Лета! Запахи и Магия – это не все Подмирье, а лишь небольшая его часть, которая имеет прямой выход сюда, в Мир. Ты уверена, что не заплутаешь в этой Паутине? Не собьешься в Видениях, не запутаешься в Осязании? Очень немногие могут беспрепятственно проходить в Подмирье, духовную оболочку Мира, где живут Материи, и ты вряд ли являешься этими «немногими».
Но я же умею…
…Ты – умеешь. Чувствовать Запахи. Ощущать Магию. Но этого мало! Я не могу дать тебе большего, для меня остальные Материи – закрытая на замок книга.
Кстати, замок можно взломать, если иметь для этого силы.
…У меня этих сил нет.
Уверена?
…Да.
Хорошо. Что ты предлагаешь?
…Для начала – встать с кресла.
Тьфу, Ател! На колу мочало – начинай сначала!
…А ты как хотела? За изнанку я тебя не пущу, мы уже договорились, а чтобы искать Наследницу просто так, нужно покинуть это кресло. И дом, желательно, тоже…
Уй, язва! Прямо, как я.
– Гёйё, нам надо вернуть свою подопечную. Иначе не получим гонорара за нее.
– Для тебя что, Наследница – только гонорар?!
– Для начала – да. А для продолжения я ее еще не очень хорошо знаю. – Губы растянула истинно змеиная улыбка.
Ател ободрительно заворчала.
Стражник остановился, опустив голову, а потом решительно кивнул.
– Хорошо. Когда выходим. Сейчас?
– Ни в коем случае! Только с утра.
– С утра? Но мы же и так уже потеряли целый день. А вдруг мы ее не найдем?
– Найдем, – уверенно кивнула я. – Только для этого тебе придется дать мне какую-нибудь характерную вещь Наследницы, чтобы та поработала Проводником.
– Чем-чем?
– Проводником. Вещью, которая имеет в себе отражение нашей потерянной принцессы.
– А… как ты собираешься ее использовать?
– А ты что, не знал, что я – ведьма? – довольно прошипела я.
У Гёйё отпала челюсть.
– Шутка. Нет, я не ведьма, не волнуйся. Но у меня есть свой путь найти Аннабель.
– Какой?
– Потом как-нибудь скажу. Но ты выполнишь мою просьбу?
– Да. Платье подойдет?
– Издеваешься?! Чтобы я моталась с этим ворохом бесполезных кружев?! Есть что-нибудь менее объемное?
Очевидно, меня не так поняли. Мужчина покраснел.
– Белье Нариса не даст.
Я красочно представила себе, как именно я буду искать след Наследницы, используя звериное чутье, и мне резко поплохело.
– Трусами не увлекаюсь. А что, платочка какого-нибудь нет? Желательно, не сопливого?
– Платочка нет. Платочки только Нариса носит.
– Ну а украшения?.. Хотя нет, украшения не подойдут, на них следов не остается… Что бы?.. А, знаю! Тащите сюда свое платье!
Гёйё кивнул и через три минуты принес мне выходное платье Наследницы, в котором та выходила к народу. Я отогнула декольтированный ворот и безапелляционно отодрала от него шелковую подкладку.
– Что ты… Что ты сделала?!
– А что?
– Это же любимое платье Наследницы!
– В самом деле? – недоверчиво спросила я, еще раз окидывая взглядом платье. – Тогда у нее дурной вкус… Все, Гёйё, хватит. Спокойно. Все, что бы я не делала, делается ей только во благо… Что же касается платья, то ничего такого непоправимого я не сделала. От отодранного кусочка подкладки ни один наряд еще пока на составляющие не рассыпался. А вот кусочек сыграет нам очень хорошую службу. Но это – утром. А сейчас – спать! – цыкнула я, подтверждая все личным примером и уходя в свою комнату.
На всякий случай заперевшись изнутри. Мало ли какие случайные гости могут прийти ко мне… не вовремя.
На улице уже совсем стемнело, и небольшое окошко казалось квадратным куском тьмы, перекрещенным рамами. Я зажгла желто-оранжевый огонек ночника, стоящего около моей кровати, стряхнула с ног сапоги и вытянулась поверх покрывала. Зажала кусочек голубого подклада между указательным, средним и безымянным пальцами и поднесла к верхнем губе.
Ател!
…Что, Лета?
Ищи!
…Ты бы еще мне кость бросила и крикнула: «фас»!
Ател, я ведь крикну. У меня нет настроения шутить сейчас. Я ее потеряла, хотя должна была защищать.
…С каких это пор ты стала такой старательной?
С недавних. Просто я совершила слишком много ошибок и искренне пытаюсь их исправить.
…Искренне? Странно слышать это слово именно из твоих уст.
И чем же?
…Оно не часто там проскальзывало.
Это было раньше. Очень давно.
…И кто же тебя так перевоспитал? Хозяин?
Я его в глаза не видела, а ты опять мне тычешь носом в этот мифический персонаж.
…Хозяин – не мифический. Без него ты была бы обычным волколаком.
Хочешь сказать – ты?
…Нет. Именно ты. Меня бы не было.
То есть как?
…А вот так. На месте разумной Ател был бы просто Зверь. Ты этого хотела бы?
Нет…
…Тогда не смей больше так говорить про Хозяина.
Почему ты так рьяно защищаешь его? Я уверена, что ты-то точно знаешь его!
…Я уже говорила – не знаю. Только Ощущаю.
Это одно и то же.
…Нет. Жаль…
Почему?
…Тогда бы я знала больше. И смогла огородить тебя от твоих ошибок.
Наших ошибок?
…Нет. Именно твоих. Зачем ты звала меня?
Ищи. Или пусти меня в Подмирье.
Ател вздохнула. Тяжело и грустно.
…Нет, ну что ты там забыла, а? Неужели тебе мало тех Следов, которые оставляют Материи здесь, в Мире?
А тебе?
Это был провокационный вопрос. Потому что если Ател не сможет уловить след Наследницы, тончайший запах ее тела здесь, на этом маленьком лоскутке, нам в любом случае придется отправляться в Подмирье. Нам. Вместе.
Прошло несколько минут в полнейшей тишине, но тончайшие нити запахов не спешили выстраиваться перед глазами.
Ател потерпела ошибку.
Теперь придется спускаться туда, куда волчица не хочет пускать меня. Она думает, что я не смогу вытянуть нас оттуда. Именно НАС и именно Я.
Наконец-то что-то смогу сделать и я.
…Хорошо, Лета, – со вздохом признала Ател. – Я пущу тебя в Подмирье. Нет, нас. Но ты уверена в своих силах, и действительно сможешь вытащить нас обратно? Иначе выбивший утром дверь Гёйё увидит бессознательное и абсолютно не реагирующее на внешние раздражители тело, лежащее на кровати, а наш разум так и останется метаться где-то там, в изнанке мира. Сама же знаешь – Псов и Псиц не так уж и много, а в Подмирье витает еще меньше, так что выбраться, зацепившись за чье-нибудь сознание у нас не удастся. Да и сама ты можешь представить себе человека, в котором живут четыре одинаково развитые разума?
О, да. Это веселое зрелище!
…Это веселое зрелище закончится для бедняги в доме душевнобольных. Ты хочешь ему такую участь, искренняя наша? Да и то, это если повезет и мы выберемся из изнанки…
Ладно, Ател, хватит. Я прекрасно осознала всю ответственность, лежащую на мне, и без этих уточнений. Когда начнешь?
…Сию секунду.
Я даже подготовиться… да чего уж там, даже вдохнуть не успела, как Зверь впилась в сознание ледяными когтями и буквально выдрала меня туда, где обычно клубится черный туман в щели телепортации.


…и все-таки одно из самых красивых моментов жизни, – это когда рождается улыбка на лице в недавних горьких слезах…
И тогда улыбка сквозь слезы становится единственным настоящим чудом в этой жизни. Она – умиротворенное солнце этого мира, опускающееся в закатную воду…

…Нет, это не то. Иди дальше.

…что может человек в этой жизни? Получить образование, работу, семью? А что он может там, за Краем?

...Нет, мы ищем не это.

…Что ты хочешь от меня, Ател?

…Чувствуешь? Теперь и ты заговорила одной из этих Материй. Я бы дала тебе определение Запах, но похоже, что ты – Вкус.

…Прекрати! Что я ищу?

…Ищи, верная. Прочувствуй. Ты должна сама найти то, что тебе надо.

…Хорошо, я… попробую.

…Нет, верная. Пробуют суп на кухне. А ты – ищи.

…Хорошо. Я… найду.

В подсознание ткнулось что-то холодное и скользкое, сидящее где-то внутри теплого человеческого тела, и я машинально, так до конца и не осознав, чувства это или что-то другое, схватилась за него.
Только потом поняв, что это именно то, что нужно.

…Я нашла ее, Ател.

…Выходи.

…Уже? Но почему так скоро?

…Лета, не шути! Выходи!

…Но я не хочу. Здесь так… спокойно.

…Это спокойствие Вечно. Ты хочешь такого?

…Чувствовать умиротворенность Вечность и не терзаться душевной болью? Да, хочу.

…Это не умиротворенность, Лета. Это конец.

…Конец – чего?

…Выходи, Лета.

…Нет, ты сначала ответь.

…Лета, выходи!

…Ответь…

…Тебя конец, дура! Ты здесь – никто! Ты не отсюда! Ты не должна быть здесь! Здесь тебя не ждут!

…А это обязательно? Чтобы ждали?

…Да, Лета. Это называется жизнь.

…Я люблю жизнь.

…Тогда выходи.


…О боги, Лета, что ты чуть не сделала!
Прости меня, Ател.
Я открыла глаза и бездумными тяжелыми глазами посмотрела на нависший надо мной полог. Свеча во время моего Отсутствия укоротилась втрое, и маленький огарочек размером с палец освещал лишь пятачок в две ладони вокруг себя.
Сколько меня не было?
…Много. Я долго пыталась вытащить тебя. Честно говоря, я уже думала, ты останешься там.
Я бы осталась. Если бы ты не напомнила мне.
…Что – не напомнила? – Голос Ател звучал устало и как-то полусонно.
Что меня ждут.
…Да, Лета, тебя ждут. Но долго ли ждать эту жену? Не проще ли завести другую?
На что ты намекаешь?
…На то, что не пора бы вернуться?
Нет, Ател, я с полпути не сворачиваю.
…Ваше дело… Прости, но я, пожалуй, покину тебя.
Куда ты?
…За Завесу. У меня осталось немного сил.
Хорошо, иди.
Я дождалась, пока Ател Уйдет и сознательно захлопнула за ней Завесу, поставив Стену. Лучше ее пока что не беспокоить, насколько я, хоть и смутно, но все же помню, сил у нее действительно ушло не мало.
Я отложила лоскуток на прикроватную тумбочку и закаталась в покрывало, закрывая глаза.
Теперь я знала, где искать нашу пропавшую принцессу.

* * *

Не хотелось бы говорить, но растолкали меня крайне безапелляционно. Чую, поканителься я еще с минутку, то толчки превратились бы в пинки. Прибью этого петуха… потом как-нибудь, когда еле разлепленные глаза перестанут показывать серьезно сжатого губы Гёйё.
– Щ-ще надо?..
– Вставай, Лета! Пора искать Наследницу!
– Хахую Наслед-ницу? – причмокнула губами я, зарываясь лицом в подушку. – Идите вы…
– Лета, вставай сейчас же!
– Да ну вас…
Твердое колено все-таки впечаталось в мой зад. Крайне чувствительно.
Нет, не умеет Гёйё с женщинами обращаться, вот как пить дать не умеет! Ну кто же так буди-ит?..
– Ну что, встаешь или вскакиваешь? – провокационно громыхнул жестяной ручкой чайника мужчина. Насколько я помню, вода там на донышке еще оставалась, а до выливания ее мне на лицо стражник уже додумался.
– Ладно-ладно… Щасс… – Я кое-как села на кровати, в слепую ища сапоги ногами, а когда раскрыла глаза полностью, остро захотела дать Гёйё по башке этим же чайником.
– Гёйё, …, еще даже рассвет не наступил! Ты знаешь, во сколько я легла?!
Нет, не знает. Но я скажу.
– Три часа назад! Понимаешь, на что я намекаю?
– На что? – с самой невинной мордасой поинтересовался тот.
– Что невыспавшаяся я питает к тебе исключительно задушевные чувства!
– В хорошем смысле?
– Не рассчитывай. А что, попозже никак нельзя? Не думаю, что за лишний часик наша пропавшая куда-нибудь денется.
– А вдруг? Откуда ты знаешь?
Я действительно призадумалась. На том уровне, на котором была способна.
– Не уверена. Но так думаю. Не слишком оптимистично?
– Пошли. – Гёйё схватил меня за плечо и дернул к двери, стаскивая с разворошенной кровати. – И проверим.
– Эй-ей-ей! Дай хоть обуться, садист!
– Жду. Недолго.
А пришлось долго. Спросонья я крайне мстительная. Или медлительная, что для стражника оказалось одним и тем же. Скорость, с которой я обувалась (вернее, сначала выуживала сапоги из-под кровати) и надевала лямки вещевого мешка за спину на ножны с глайве (еще вернее, пыталась, постоянно цепляясь за последние) вряд ли входила в его планы, но вопреки моим ожиданиям, стойчески терпелась. В конце концов, я собралась и царственно кивнула, готовая к подвигам.
Мы выбрались из дома незамеченными и скрылись в липком тумане серого рассвета, растворившись в переулках города. Ворота в это время были еще закрыты, открывать их нам никто не собирался – грозные стражи мирно похрапывали, воинственно выпятив наконечники копий к небу. Пришлось изображать кошек и перелазать через стену, благо Перекрестье – не вехр, и купольных стен здесь не наблюдалось.
Оказавшись за стенами, я мигом напросилась в кустики по сугубо личным делам. Мужчина страдальчески закатил глаза, но сквозь силу кивнул.
Скрывшись от его пристального взгляда, я действительно сходила про запас, но более важной целью было другое.
На рассветный сумрак была выужена голубая шелковая тряпочка.
Итак…
Во-первых, Ател нет и выудить ее из-за Завесы сейчас нет никакой надежды. Во-вторых, полуживая волчица сейчас мало чем могла мне помочь – в Подмирье больше не пустит и след не найдет, ткань не так хорошо пропиталась им, чтобы вывести из изнанки Запах, ночью же не нашла. Что мне остается?
Правильно, логика. Женская? Человеческая.
– Лета, ты там скоро?
– Обождите!
Попробуем.
Разбойники – тоже люди. Наследница хоть и лакомый кусочек, но требует должного внимания. За покалеченную жертву даже по человеческим законам дается сумма меньшая, чем за целую. Значит, они должны останавливаться на ночлег и привалы, кормить и лелеять эту придворную неженку. Это время. Работающее за нас.
Это раз.
Примерное направление похитителей я знаю – изнанка мира тоже не простая подоплека, а сильная энергетическая схема, по которой умеющий может Прочитать очень многое. Умеющий есть. Как и проблемы с возвращением. Но если Ател согласится отправлять меня туда хотя бы раз в день-два, точное направление мы будем иметь всегда, а похитители еще не брали наш след, а значит не знают о преследовании.
Это два.
– Лета!
– Еще чуть-чуть!
Дальше.
Теперь минусы: мы не знаем точного количества похитителей. Двое умелых мечников могут многое, но явно не то, что может вооруженный до зубов отряд в двадцать человек. Еще минус: возможное присутствие там ведуна. О, это очень здоровый минус. Ведун может многое, а сильный – даже подавить волю Аннабель, сделав ее чем-то вроде марионетки. С другой стороны, это тоже можно выявить в Подмирье…
Сложно. Слишком сложно.
– Лета-а!!!
– Все. Вышла… Слушай, Гёйё, сейчас мы направляемся на запад, через лес, пытаясь найти следы прошедших там похитителей. В любом появившемся на горизонте населенном пункте останавливаемся не больше, чем на день, прочесывая его от и до. И мне плевать, что это будет город, и нам придется мотаться по нему несколько часов не жрамши. Понял?
– Тебе такие светлые идеи всегда приходят только в туалете? – слегка обалдел Гёйё.
– Нет. Еще иногда в душе.
– Гениально! Я от тебя фанатею!
– Уже начал?
Стражник усмехнулся и многозначительно промолчал. Замял или перенес на другое время? Не знаю. Но мне уже интересно.
– Из-за твоих проблем с мочевым пузырем мы и так уже потеряли кучу времени. Идем?
– Проблем с мочевым пузырем?! – возмутилась я, цепляя пальцы за лямки вещевого мешка и начиная топать за Гёйё.
– А чего ты там так долго копалась?
– Я думала, между прочим!
– Прости, а о чем можно думать в туалете?
– Вот именно, о чем по твоему мнению?!
– По-моему – о хорошем рулоне туалетной бумаги.
– А по-моему – о пути, который нам предстоит. Кстати, еще будешь дразниться – развернусь и уйду. Если горит, отправляйся геройствовать в одиночку!
– И пойду!
– И иди!
Он и пошел. Нарочито бодрым и ровным шагом, гордо задрав нос. Я же со скептицизмом наблюдала за тем, как степенно сокращается расстояние между ним и ямой в земле, кое-как прикрытой колосками травы.
Переливчатый крик в утреннем небе ознаменовал конец одиночного путешествия Гёйё.
– Ничего не сломал? – участливо вопросила я, наклоняясь над ямой.
– Н-нет, кажется…
– Тогда вылезай, чего разлегся?
– Т-ты же знала о ней, да?
– Конечно.
– И ничего мне не сказала?!
– А должна была?
– А что, нет?
– А с какого перепугу? Ты меня обидел, я сказала, что развернусь и уйду…
– …но не ушла, – попытался укорить меня стражник.
– Не успела. Ты навернулся.
– И ты, конечно же, побежала спасать меня?
– Вообще-то, просто поинтересоваться.
– Поинтересовалась?
– Да. Пока!
Я сделала ему ручкой, развернулась и нарочито ме-е-е-едленно занесла ногу…
– Погоди…
Да!
– Что?
– М-мне… правда нужна помощь.
– Сейчас или вообще?
Он совершенно не мужественно шмыгнул носом.
– Вообще.
– Не будешь меня обижать?
– А правда получилось?
– Не особо. Но все-таки…
– Не буду.
– Угум. Идет. Хватайся!
Он крепко вцепился в мою протянутую руку и через некоторое время был выужен из ямы и тщательно очищен от налипшей земли.
– Не забудь, ты обещал! – напоследок укоризненно покачала я пальчиком перед его носом.
– Я помню, – проворчал он.
– Ну, тогда пошли!


Следующие четыре дня прошли как в тумане. Первый день мы бодро шагали по тракту, не обращая внимание ни на палящее солнце, ни на сухость в горле от серой пыли дороги, ни на постепенно падающее настроение. На второй мы пришли в какой-то мелкий город; вернее, сначала показавшийся нам мелким – после пятичасового наитщательнейшего просмотра он уже не казался таковым. Третий день прошел в спорах – мы стояли на перекрестке и втроем ругались друг на друга. Втроем, потому что Ател заупрямилась и наотрез отказалась пускать меня за Изнанку. Я разозлилась и вышвырнула неразговорчивого Зверя за Завесу до вечера, после чего заново ее спросила. Она заскрипела зубами и поддалась. След, поразмыслив, указал на северо-запад, мы оперативно собрались и четвертый день, злые, отупевшие от беспрерывной ходьбы, молча наверстывали упущенное и несделанное.
На исходе четвертого дня я снова спросила Подмирье о нахождении Наследницы, с удивлением обнаружив, что наши труды не пропали даром.
– Гёйё, – тихонько позвала я мужчину.
– Что?
– Аннабель где-то рядом.


Долгожданная цель, выросшая из-за холма, показалась нам унизительно мелкой.
– И это все? – разочарованно протянул Гёйё.
– А ты чего ожидал? Громадный замок, ров с кипящей смолой, колья по периметру и у каждого – по цепному злющему волкодаву?!
– Хотя бы!
– Ты что, сказок объелся? – прошипела я. – Это только там прекрасные принцессы ждут своих спасителей в подобном… в подобном. В жизни приходится иметь дело с вот такой вот мелочью… Спускаемся, нечего светиться.
Вернувшись в лагерь, мы развернули военный совет.
– На рассвете пойдем штурмом!
– Гёйё, прекрати, иначе я уже нервничаю. Я понимаю, у тебя боевой пыл, мужские гормоны взыграли, тянет на геройство, но я прошу тебя…
– А ты слишком медлительна! Только и делаешь, что осаждаешь меня!
– Я?! Да ни за что! Иди, пожалуйста, но если тебя поймают (а с твоими горящими азартом глазами это будет не так уж и сложно), я тебя вызволять не буду.
Мужчина еще покипел и сник, признав голос разума в моем лице правильным.
– Зачем идти на штурм, если можно договориться? А если похитители нас уже ждут?
– А если они выпустят тебе болт в упор? – в тон мне отозвался стражник.
– Значит, будем знать, что нас не ждали, – невозмутимо закончила я. – Ты, главное, не выскакивай, когда в меня выстрелят, ага?
– Почему?
– Чтобы хоть кто-то сказал Нарисе, что кампанию мы провалили.
Гёйё промолчал. А потом просто взял и уснул. Я подождала еще несколько минут, а потом облегченно вздохнула. Нервный Гёйё еще хуже, чем нервный Хаул, тот хотя бы не лез никого спасать. А этот… Я лишь рукой на него махнула. Оперлась спиной в ствол дерева и прикрыла глаза, уставясь сквозь ресницы на припавший к угольям огонь.
На миг в золотистых языках мелькнула волчья морда.
…Молчишь. Даже мысленно. Нечастое явление.
Я просто думаю.
…В самом деле? Как?
Ладно. Не думаю. Просто… просто. Все очень просто.
…Что именно?
В рассветных сумерках я сама пойду на разведку.
…Ну, удачи в ваших начинаниях.
И больше ты мне ничего не скажешь?
 …А должна?
Меня могут убить.
…Да брось! Тебя? Ну да, конечно. Единственное чем – так это серебряной вилкой. Да и ту – если проглотишь.
Логично. Я забыла.
…Просто нет под боком знающего врага.
Хватит, Ател, перестань.
…Да ладно тебе.
Я поежилась и обхватила себя руками. Волчица свернулась в мохнатый калачик, сладко взъерошив шерсть, и уткнулась носом в лапу.
Последние минуты покоя. Как сладки они…


…Общепринятые Нелепости Жизни… Они сковывают нас в каменных истуканов. А что мы можем без них?..
ЛЮБИТЬ?
Нет. Это первая Нелепость. И почему сначала вспомнилась именно она?
МЕЧТАТЬ?
Мечты – бабочки. Стрекозы, мухи… призраки. Да, призраки. Что они могут без тела?
ЧУВСТВОВАТЬ?
Странно, что ощущения смешаны. Материальны ли они? Духовны ли?
ПРОЩАТЬ?
Глупое чувство. Есть ли на свете то, чего нельзя простить? Никогда? Даже через сотни лет? Даже через Вечность? Есть ли?..
ЖИТЬ?
А зачем мы живем? Не для того ли, чтобы рано или поздно умереть? Так какая разница, когда именно?

Нет.
Разница есть.
Мы живем для того, чтобы ЛЮБИТЬ, МЕЧТАТЬ, ЧУВСТВОВАТЬ И ПРОЩАТЬ.
Просто, чтобы ЖИТЬ.


...Странно наступает утро здесь, в средних лесах и полях между пустынной Саваннах и широколиственной вотчиной Сумеречного Народа. Странно и всегда одинаково. Но, может, это и хорошо? Сейчас, по крайней мере?
Едва заметный след остается в густом, как кисель, тумане. Я, пригнувшись, по пригорку пробираюсь к вражьему стану и очень не хочу получить арбалетный болт в живот. Во-первых, потому что это больно. А во-вторых… вдруг он серебряный?!
Но стан безмолвствует. Либо спит, либо просто ждет агрессивных действий. Ох, ненавижу я эту тишину. Еще со времен Каранового замка. Еще со времен Орона. Конечно, если бы я растолкала Гёйё, здесь было бы гораздо шумнее. Только благодаря одному ему. Но это было опасно. Он – человек, в конце концов, а двое – это уже отряд. Притвориться, что я просто проходила мимо уже не получиться.
Плетень я нашла, только уткнувшись в него носом. Невысокий, мне по грудь, так что перевалиться через него оказалось парой пустяков. За плетнем начинался аккуратный огород, уже зазеленевший. Я искренне уважаю ручной труд и честно попыталась топтаться как можно меньше, пробираясь к каменному основанию двухэтажного деревянного дома с глиняной черепичной крышей, в которых обычно жили зажиточные одинокие лекари или молодые семьи. К стене приложена хворостина, а рядом с ней – вилы, поднятые зубьями вверх. Элерах в трех от меня оказалось приоткрытое окно с тяжелыми матерчатыми занавесками. Я вспрыгнула вы выпирающее основание и толкнула чуть звякнувшую раму. Окно раскрылось во всю ширь.
Комната. Темная, уютная, обитая деревянными панелями. Кровать стоит у дальней стены, большая, с балдахином; кроме нее в комнате еще обретался сундук, комод, глубокое кресло, плетеный половик и еще несколько мелочей, не заостряющих особое внимание.
Я уцепилась пальцами за подоконник с той стороны и, подпрыгнув, ввалилась в комнату. Тихо стала и на цыпочках пробралась к кровати, заглядывая в лицо спящему.
Мужчина. Молодой, около тридцати лет, с загорелой кожей и тяжелыми каштановыми локонами. Симпатичный. И терпко пропахший травами. Травник, что ли?
Мужчина меня сейчас заинтересовал меньше всего. Найдя дверь, я надавила на ручку вниз и вышла в длинный коридор, заканчивающийся лестницей наверх. Справа виднелась широкая темная арка в кухню, а дальше – черный ход. В коридоре помимо лестницы были еще две двери, но из-за первой доносился громоподобный храп, точно не принадлежащий маленькой девушке, а вот вторая подозрительно безмолвствовала. Именно ее медную ручку я и провернула, заходя внутрь.
Скромный интерьер, состоящий из той же мебели. Разве что стоит все по-другому. Но интересно другое.
На кровати с безмятежным лицом разметалась Аннабель.
– Наследница. Наследница-а!.. Аннабель… Аннабель, едрить твою!
Эта спящая красавица сморщилась, просыпаясь, и сквозь силу разлепила глаза, тут же награждая меня широким зевком.
– А-э-э-хх! Ой, Лета… А что ты тут делаешь?
Наверное, я опешила. Не знаю. Вы когда-нибудь получали обычным вопросом как обухом по голове? Если да, то вы меня поймете.
– Но… вас же украли!
– Украли? – Наверное, она еще не до конца проснулась, не осознавая абсурдности ситуации. – Не-е, Лета, меня не крали… Ты ошиблась.
– Я – не ошиблась. Вас выкрали из Перекрестья, оставив там все вещи и плачущую Нарису.
– А… – До нее, кажется, дошло. – Нет, Лета, все правильно. То есть… ты просто ошиблась. На самом деле все не так. Меня не крали. Просто Мастер Лекарь отправил своих слуг найти меня и привезти как можно скорее, понимаешь?
– Мастер Лекарь?
– Да… Видишь ли, Лета, я… просто больна. Очень нехорошей болезнью, и раз в полгода отправлялась из Риханны к Аргатуру. Он раньше работал у нас при дворе, но после переехал, чтобы заниматься своей… бот-таникой. Понимаешь?
– Пока да.
– Ну вот… Аргатур – мой лекарь. Он прислал своих слуг из дома найти меня и сразу же срочно привезти к себе проходить экстренный курс лечения. Со мной что-то случилось, и он…
– То есть, вы хотите сказать, что сразу же после островов вашего жениха должны были отправиться сюда? К своему лекарю?
– Да…
– Но вы говорили, что вернетесь в Риханну. Я поэтому и согласилась проводить вас.
– Прости, Лета. Прости, что пришлось тебя обмануть…
– Вы ведь не поедете в Риханну? – резко оборвала ее я.
– Нет… – покачала головой Наследница.
– Пока не вылечитесь или умрете?
– Лета… – умоляюще посмотрела на меня Аннабель, но я была непреклонна. Даже вид осунувшейся и больной девушки не смог смягчить ту броню, что встала в моей душе с ее глупым обманом.
– Отвечайте!
– Да… – В ее слабом голосе почувствовались слезы. – Или пока за мной не пришлет отец.
– Он может это сделать?
– Он все может… – Ее голоса почти не стало слышно.
– Понятно. Теперь мне все понятно. Но как вы могли оставить Нарису одну?
– Ее не было дома, когда за мной пришли. Я оставалась с одним стражником, а потом пришел мой экипаж. Я сначала возмутилась, почему так рано, но потом увидела слуг Аргатура, которые приказали немедленно собираться в путь. Я не посмела ослушаться…
– Значит, старая гувернантка просто обманула нас, чтобы оставить в целостности свою репутацию. Придворная дама, черт бы ее побрал… – процедила я сквозь зубы.
– Зачем вы так?
– Затем, что она солгала нам. Сказала, что на вас напали разбойники и похитили.
– Как она могла? – ахнула Наследница. – Ведь я же оставила ей записку на комоде, она не могла ее не найти!
– Хотела обрисовать ваш уход как можно красочнее. Интересно, фонарь под глаз она сама себе поставила? Впрочем, это уже неинтересно.
– Что ты хочешь этим сказать? – нахмурила бровки Аннабель.
– То, что теперь вы в безопасности. Я доставила вас до места назначения, пусть и не того, которого мы договаривались, но все же. Я свою работу сделала, так что разрешите откланяться.
– Ты… уйдешь?
– У меня есть свои личные дела в Глинда-ане, сделав которые, я больше ни на секунду здесь не останусь и попытаюсь вернуться домой с ближайшим кораблем до восточного материка.
– Лета… прости меня, ну пожалуйста… Я правда не подумала, что ты можешь волноваться, да и вообще…
– Да и вообще, я не должна была соглашаться. Сразу же было видно – дело шито белыми нитками.
– Ничего подобного! Мне действительно нужен был новый хранитель взамен погибшего там, на поляне!
– Я говорила не про это. Честь имею, Наследница.
Я четко дернула подбородком вниз, откланиваясь, и уже ничуть не таясь, распахнула дверь и широкими шагами направилась к выходной двери, а потом и прочь от дома. За спиной послышались дробные шаги попытавшейся догнать меня Аннабель, но около порога она остановилась, а прекрасно слышавшая ее я – нет.
Туман просеялся, став больше напоминать тонкую марлю, и я почти сразу же увидела бегущего ко мне раздраженного Гёйё.
– Лета, … да …, где ты была?!
– Как и говорила – на разведке. Кстати, Гёйё, можешь спокойно зайти в дом и найти там Наследницу. С ней ничего такого не случилось, а это вообще жилище ее лечащего травника. Ты об этом знал? – злобно выделяя каждое слово, поинтересовалась я.
Мужчина замотал головой.
– Я впервые в эскорте Наследницы… – неуверенно признался он.
– Поздравляю. Ты, как и я, оказался лишь жертвой ее невнимательности. Но, в отличии от тебя, я не давала ей признаний в верности, так что – честь имею!
– Лета, куда ты?! – полетело мне вслед, но я даже не обернулась, быстро вышагивая подальше отсюда.
Все, надоело!