нет, не рыбак я, не охотник...

"И зверьё, как братьев наших меньших,
никогда не бил по голове..."

       Я не люблю охотников, хотя, как всякий мужик люблю оружие.
Наверное, любовь к оружию у мальчиков закладывается в самом раннем
детстве. Может, даже и на генетическом уровне. Ощущение в ладони
холодной стали ручки пистолета, придаёт мужчине чувство уверенности и, как это не парадоксально звучит, на порядок приглушает чувства агрессии, если до этого, они имели место быть.
 
       Вот, вижу, стая голодных и брошенных своими хозяевами собак исходит слюной и отчаянным, рваным лаем от безысходности такой, ставшей скотской жизни, когда ещё вчера жизнь эта была сытной, лёгкой и сладкой. Вдруг у всей стаи этих, бывших холёными и красивыми, породистых собак, вдруг у неё, у каждой собаки в стае против воли внезапно подгибаются ноги и каждая собачина начинает оседать назад, сменив свой дикий лай на жалкий скулёж пришибленного животного. И становится вдруг понятно что с ними такое случилось. Какая сила-силища заставила их замолчать.
       
       Навстречу стае и несколько вбок идет медленно, со значением перебирая мощные мускулистые ноги, слегка пружиня великолепный, красивый в своей страшной красоте бойцовый пёс, машина-убийца. Даже не удостаивая единым взглядом это позорное стадо баранов он медленно проплывает мимо в страхе сидящих в грязи испуганных собак.

       Вот так, такое же ощущение испытываю я с нежностью сжимая рукоять пистолета. Сознание того, что ты теперь - всё можешь, ты хозяин положения и никто и ничто не сможет изменить это, придаёт тебе никогда до этого не испытанное ощущение чувство абсолютной защищённости, чувство собственного достоинства, той его меры, которая ранее была невозможна, в принципе. Восторг, тихий с мурашками по спине, - восторг охватывает всего тебя от кончиков ушей до кончиков ног. Ощущение внезапно возникшей силы распирает тебя! Страха больше нет. Есть ты и оружие, твой царь и бог, которому ты отныне принадлежишь. Само слово оружие, это не просто набор звуков, - это песня! Это гимн твоей свободе!

       Внезапно, чуть не перед носом из-за рядом стоящих кустов вываливается такой же грязный и шелудивый пёс, что до сих пор сидят в замороженном состоянии, не имея сил выпрямить ноги.
Его оскаленная пасть с верёвочно-фиолетовым языком, с которого свисают то ли пена, то ли слюни, непроизвольно вызывают, подкатывающие к горлу рвотные спазмы. А слезящиеся, с гнойными выделениями в разрезах глаза не столько угрожают, сколько униженно молят: "Ну дай же пройти. Ты же видишь - я слабый и больной. Чего тебе, пусти..."

       И в этот момент ты вдруг отчётливо осознаёшь, что ты сам - не убийца! Нет! Никакой пистолет, пулемёт, ничто не сможет тебя заставить выстрелить в этого жалкого пса, который не сегодня-завтра сам умрёт, промучавшись лишние сутки. Может правильнее, кто знает, его было бы пристрелить именно из чувства сострадания чтоб не мучился. Но ты не сможешь убить и из благородства. Тебе - не дано.

       Значит и на страшную в своей мгновенной разрушительности силу, лежащей в кармане, есть свой, высший закон, не дающий тебе права на смертный приговор. Эта сила, этот закон, высший закон справедливости, когда каждый имеет право на жизнь и есть основа всего сущего. Каждый, будь то человек или животное. Ведь, по большому счёту, мы все жители Земли. Каждый имеет право на свою часть жизни, данную ему богом. Нет, я никогда не пойму охотников. Никогда!