Нам не дано предугадать...

 Лида часто вспоминает этот летний вечер в августе восемьдесят шестого.
Они сидели на маленькой кухоньке – Лида, ее подруга Ира и мама. Пахло свежеиспеченной вертутой, икрой из «синих» и арбузом. Прощальный ужин. Завтра Лида и Ира отправляются в круиз по Черному морю, «по Крымско-Кавказской», как говорят в Одессе.
Больших трудов стоило уговорить маму, она и слышать не хотела о том, чтоб отпустить Лиду. Были и слёзы, и ссоры, и взаимные упреки. «Хорошо Ирке, - мрачно думала Лида. – Её родители сидят в своей Виннице и знать ничего не знают. А тут, как под колпаком у Мюллера.
Но вот мамино упорство сломлено.
Сейчас она сидела, подперев голову рукой, и печально смотрела на смеющихся девчонок. Нетронутый ломоть арбуза на тарелке перед ней истекал сладостью и запахом южного августа. Мама почти ничего не ела и без конца повторяла, чтобы они – Боже упаси! – не заводили сомнительных знакомств, не забыли взять теплые кофты – по вечерам на палубе будет прохладно - и не…
 - Утонули! – перебила её Лида, и они с Ирой засмеялись еще громче.
 - Типун тебе на язык! – в сердцах воскликнула мама и хлопнула Лиду полотенцем по спине.
И вот – свобода! «В тумане скрылась милая Одесса», и мама с ее советами уже далеко, и пароход такой красивый, и всё просто обалденно!
Они не успели оглянуться, как подружились с Сашей и Амираном, студентами из Москвы. Время летело легко и празднично под сладкоголосые напевы «Модерн Токинг».
Через несколько дней Амиран сказал Лиде:
 - Хочешь, я тебя украду?
Они вдвоем стояли на палубе. Амиран обнимал Лиду, укрывая ее от ночного ветерка. Море было спокойно, и августовские звезды медленно плавали в нем.
Лида засмеялась. Одна из шуток Амирана.
 - Я серьезно, - тихо проговорил Амиран и заглянул ей в глаза. – В Новороссийске в порт приедет мой брат. Он даст нам машину. Уедем в горы, там очень красиво… - и, помолчав, спросил, - ты боишься?
Лида не боялась. Амиран казался ей таким надежным и почти родным. Ей нравились его черные обжигающие глаза, его сильные руки и то, что с ним весело и интересно. Но ей было трудно решиться.
 - Мама… Она будет волноваться, - выдавила Лида.
 - Я уже подумал, - бодро ответил Амиран. – Ты вернешься в Одессу на самолете в тот день, когда закончится круиз. А я приеду чуть позже, и ты познакомишь меня со своей мамой. Все будет в порядке, медвежонок.
Этот «медвежонок» всё решил. От него веяло таким уютом и нежностью…
Ира, узнав об их планах, скорчила недовольную рожицу: жаль, такая компания распадается. Но она особенно не переживала, потому что Саша был явно неравнодушен к ней, а он-то оставался на корабле.
И вот Новороссийск.
 - Пока, Ирка! – крикнула Лида уже с причала. – В Одессе встретимся!
Она скользнула глазами по надписи на борту парохода. Пока, «Адмирал Нахимов»!
И Лида с Амираном умчались на престижной «Волге» в пансионат в горах, где они были полностью поглощены друг другом и дни пролетели, как одно мгновение.

Вот и знакомая дверь. Лида звонит. «Сейчас мама откроет, а я ей новость: «Мама, я выхожу замуж! Послезавтра приезжает мой жених».
Медленно открывается дверь.
Господи, да что с мамой? Какое-то чужое, черное лицо… А волосы?! Они поседели!
«Неужели я перепутала дни? Мама встретила пароход, а меня там нет. И Ирка, балда, ничего не смогла придумать?»
А Ирка лежала в переполненном новороссийском морге, и ее волосы были выпачканы в голубой краске, и ее любимые бусы рассыпались, но Ирке уже было всё равно.
Мамины губы зашевелились.
 - Ты откуда? – разобрала Лида. И быстро затараторила:
 - Как «откуда»? С «Адмирала Нахимова». Только что в порт пришел…
И похолодела, потому что мама страшно заскрипела зубами и стала валиться на бок.

В годовщину маминой смерти Лида приезжает на кладбище. Идет по ставшим уже знакомым печальным аллеям. Она старается не смотреть на памятники с силуэтом «Адмирала Нахимова». Таких могил много – целый квартал города мертвых. Мама лежит не здесь, дальше, хотя ее смерть тоже связана с катастрофой у мыса Дооб.
Лида долго сидит у маминой могилы. Одесский сентябрь теплый и солнечный. Тихо. Слышно, как вздыхает трава. Мама улыбается своей дочери с фотографии. Она никогда не видела свою внучку и Лидиного мужа.
Кстати, Амиран так больше никогда и не появился. Но Лида вспоминает о нем без обиды: ведь он спас ее от гибели. Зато мама умерла.
«Прости меня, мамочка. Только Бог может решить, виновата ли я в твоей смерти. Но ты прости меня».
Как всё переплетено в нашей жизни, и каждое наше действие каким-то образом отзывается в нашей или в чужой судьбе.
Лида уходит, и шиповник у маминой могилы чуть заметно качает ей вслед красными ягодами.