СВЕТ, части 1-3

       ( С в о б о д а В Е ч н о г о Т в о р ч е с т в а ). Фантастическая повесть.


«Свет – есть объективная причина зрительных ощущений, одно из проявлений лучистой энергии…», - «Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона».

«… И сидящим в стране и тени смертной воссиял свет», - Евангелие от Матфея (4:16).

Аналогов созвучных не ищите,
Лесть и Корысть – родные мать и дочь!
Есть лишь один путь верный – п е р е ч т и т е,
Как день грядущий пролистает ночь.
Скажу спасибо: благодарным взглядам;
Ешё – за критику, за трезвую мораль…
Йоту малую – глубокомудрым… «ядам».


Пролог

Не мало прошло времени с того удивительного случая или и не случая даже, а необычайного происшествия, приключившегося со мною вдруг и внезапно, и не дающего покоя до сей поры. Что это было – видение, сон ли, бред, свалившийся на голову вместе с остальными обстоятельствами из ряда вон выходящей истории, не знаю. А может, просто боюсь поверить и признаться себе в этом. Но попытаться изложить, вылить произошедшее на бумагу, считаю, и считал необходимым всегда. Есть в этой истории что-то такое, что непременно должно увидеть свет, послужить поводом, объектом внимания чьей-нибудь мысли, покуда существует на Земле такая форма организации взаимоотношений между людьми, как широко растиражированное – о б щ е с т в о.

Судьбоносная роза ветров оказалась не благосклонной к очередным своим попутчикам на море. Разразился страшный шторм. Казалось, все границы дозволенного перешагнула стихия, взяла нещадным штурмом. Волны заграждали всё вокруг и обрушивались на палубу с таким диким рёвом, что невольно проносилась мольба о скорейшем избавлении – в нашу ли пользу, нет, но обязательно – скорейшем. Дальше терпеть было невозможно. Корабль, с
многообещающим и вселяющим уверенность названием « Надежда », поочерёдно выписывал все геометрические фигуры, какие только были известны науки. Час, другой, третий. Потом глухой, с надрывом, удар, новая шапка пены на гребне волны… и всё.


«Воскресение»

Очнулся я от жуткой ломоты во всём теле, холода и тепла, льющегося откуда-то сверху, одновременно. Жмурясь от слепящего солнечного света, я попытался подняться. И только
третья или четвёртая попытка увенчалась успехом. Осмотревшись и не увидев ничего во –
круг, кроме бескрайнего моря впереди и уходящего далеко за горизонт – острова – сзади,
я пришёл в ужас.

 Не может быть! В век генной инженерии, покорения космоса, и чтобы стать новым Робинзоном… - нет!

 Собравшись с силами, немного успокоившись, я неспешно начал прохаживаться. Ну, чем, чем может помочь паника, и кто сказал, что я на необитаемом острове? Истерзанное самолюбие, больное воображение?.. Да и вообще, с чего я взял, что.… И вот тут, невесть откуда нахлынувшее воспоминание о минувшей ночи, повергло меня в такое отчаяние, что я еле устоял на ногах и удержался от крика.

 Ясно и отчётливо я видел, как один за другим мои друзья, товарищи, члены корабельной команды, бросаются в воду; носовая часть, неестественно, - по отношению к остальной части корабля, изобразила тупой угол и резко начала уходить под воду; всюду пылает огонь…

Несомненно, несомненно, произошла катастрофа и очень может статься справедливым то первое предположение. Глаза сами начали искать хоть какое-нибудь подтверждение этому, я бежал к морю, обратно, звал на помощь, но всё безуспешно. Заливались птицы, шептались волны и ничего и никого вокруг, что могло бы мне помочь. Как же так? Что-то же
должно свидетельствовать! Не разбирая дороги я бросился к лесистой части острова, с на –
деждой – хоть какого-нибудь облегчения своей участи. Сколько я так брёл, неизвестно.
Солнце уже стало исчезать на противоположном конце острова, как я ни старался не упус -
тить его из вида, когда какой-то непонятный шум сзади, заставил меня вздрогнуть и обер -
нуться. Никого. Так прошло ещё какое-то время, пока мною ни начал овладевать тот пани –
ческий страх, который испытываешь при встрече с чем-то неизвестным, неестественным.
Страх немого преследования, заставляющий своей таинственной незримостью терять са –
мообладание, снова понудил меня обернуться.

       Первая встреча

- Кто здесь? – воскликнул я, как мне показалось, гневно и громко. « Почудилось », - поторопился я себя успокоить. Но не успело сердце опять восстановить свою размеренную,
равномерную песнь, как вдруг слева от меня, далеко впереди, замелькала в лиственной
части небольшого перелеска, удалявшаяся спина фигуры человека.

- Стойте, кто вы?! Подождите, я вас умоляю, мне необходима ваша помощь, ради всего
святого.… Не убегайте, пожалуйста!

Неизвестный же только убыстрял бег, и оставалось лишь следовать за ним. Куда-то же должен он прибежать, а значит, неопознанная земля уже – обитаема! А может и не остров вовсе…
Бежали мы не долго. Наступали сгущавшиеся сумерки, когда, наконец, беглец остановился и, резко повернувшись в мою сторону, зашагал прихрамывающей, но уверенно-твёрдой походкой, ко мне навстречу.

Это был довольно высокий, коренастый, с широким лицом, обрамлённым чёрною, вью -
шейся бородою и такими же усами, курчавою шевелюрой поседевших на висках и около
широкого, испещрённого продольными морщинами лба, волос, мужчина средних лет. Одет
он был как-то странно представительно для такой обстановки: чёрный распахнутый сюртук,
шёлковый галстук на белоснежной льняной сорочке, и чёрные же блестящие туфли.

- Кирхгоф, - поспешил он представиться, протягивая мне руку. – Бежать дальше не имеет смысла, вы обречены. Видите?

Невольно я заволновался. Тон и угрюмый вид говорившего со мной человека не вызывал сомнений. Я посмотрел в указанном направлении. Шагах в семидесяти, прямо напротив
нас, возвышались огромные, искусно вылитые из непонятного металла, узорчатые ворота.

- Что это, - вырвалось у меня. – Обречён… на что?

- На гостеприимство. И не вздумайте отказываться: остров – необитаем. Точнее, - СВеТ – единственное обитаемое месторасположение на нём.

- Све… что, простите? – непонимающе переспросил я.

- Будьте благоразумны, и – позвольте, дать один маленький совет: не задавайте лишних вопросов. Всё может сложиться не так уж и плохо. Многое станет понятно несколько позже.
Доверьтесь мне. Я не причиню вам никакого вреда.

- Да куда больше-то? – испытующе посмотрел я на него.

Сказывалась усталость. Сутки без малого я ничего не пил и не ел. Во рту пересохло, а желудок давно превратился в горланящую оркестровую яму.

Островитянин тем временем, попросив меня немного подождать, подошёл к воротам и стал нажимать на торчащей из стены справа – кнопочной панели – какие-то клавиши. Делал он это не в первый раз. Действия его были точными и выверенными даже в темноте, как-то
сразу нахлынувшей в след заходящего солнца.

- Следуйте за мною, - послышался голос.

За распахнувшимися воротами ограды вспыхнул не яркий оранжевый свет. Мы вошли, ворота немедленно затворились, и перед нами показалась диаметральная серебристая площадка.

- Встаньте рядом со мной. Не бойтесь.

Он опять начал нажимать какие-то клавиши на точно такой же панели, но слевой стороны площадки, на расстоянии вытянутой руки. И мы стали медленно, словно на обычном лифте, спускаться… вниз. Под землю!

«Королевство кривых зеркал»

Когда, еле слышный, монотонный гул затих, неизвестная конструкция остановилась у новой, бетонной на вид, двери. Последовала очередная, уже хорошо мне известная манипу –
ляция с кнопочной панелью на стене очередного, незнакомого помещения. Отворилась и
она. Нашему взору предстал освещённый длинный коридор, обложенный каким-то ред –
костным, неизвестным мне доселе – изумрудно-голубым с прозрачными прожилками, мра –
мором.

- Королевство, ничего не скажешь, - удивлённо сказал я. – Что за диво?.. Сколько вы намерены ещё испытывать моё терпение…

- Совершенно немного. Потерпите ещё чуть-чуть, не опережайте событий.

- Но, если бы вы знали Кир…

- Кирхгоф.

- Да, извините. Я – потерпевший бедствие на корабле. Возможно, кто-то ещё жив. Кого-то можно спасти…

- Добрый вечер, Кирхгоф. У нас гости?

Пожилой, с грустными глазами и, слегка опущенными ниточками губ, человек в форменном кителе, остановился напротив нас. В поднятой руке он держал зажжённый фонарь.

- Вообще-то Магистр ожидает вас завтра. Леонард отправиться дальше со мной, - произнёс он чеканным слогом.

- Откуда вам известно моё имя, что здесь происходит?! – почти закричал я. И тут же, невзначай, обратил внимание на уходящий силуэт Кирхгофа: прежнего достоинства как не
бывало. Это был не здоровый, усталый, сгорбленный и озабоченный какими-то внутрен –
ними переживаниями, еле-еле волочивший ноги, человек.

- Успокойтесь, - начал странный обладатель зажжённого фонаря. – Нам известно всё, что с вами случилось. Предприняты всевозможные меры, чтобы помочь вам.

Что было делать, я не знал. Верить или нет, наброситься на него, или же просто попытаться убежать, вернуться назад, на берег. Хотя всё зашло так далеко… Мысли роились и не подчинялись никакому логическому доводу. Сплошное « Броуновское движение »! Как-то всё выглядело очень уж неправдоподобно.

- Ну, вот мы и добрались! – провозгласил наконец-то мой « гид ». – Прошу!

Я переступил зелёную черту на полу под широкой, глубокой аркой и оказался в достаточно просторном помещении. Тут же раздался какой-то скрип, и из комнаты по соседству, - показалось… инвалидное кресло. На нём сидел седовласый старик. Огромный нос и прис –
тальный взгляд делали его очень суровым. Усугубляли картину – спадавшие на глаза космы
и, ощетинившиеся, борода и усы. Одет он был в ало-красную рубаху с широким, косым
воротником, сверху, и клетчатым, коричневым пледом, свисавшим ниже колёс, внизу. Крес -
ло казалось громоздким, но с лихвою компенсировало этот недостаток, плавно маневрируя
под незримые пассы своего хозяина. Комната была совершенно пустой, если не считать са -
мого заурядного стола и плетёного стула. Окна, подсказывающие, что мы находимся на вы - соте третьего или около того, этажа, смотрели на пенящееся море. Мягко говоря, - всё вы –
глядело, выделано и чересчур карикатурно. Какое-то соединение несовместимого. Кно -
почные панели, лифт и подземелье, зажжённый фонарь и инвалидное кресло, напичканное
электроникой; арки вместо дверей… Голова шла кругом ото всей этой неестественной ме –
шанины. Тревога охватывала меня всё больше и глубже. А эти странные успокоительные
речи!.. Что бы всё это значило? Положение: врагу не пожелаешь. Хотелось пить… и тут я
невольно поймал себя на том, что прежнего чувства жажды и голода – нет! Что-то остаточ -
ное. Нервы, решил я. Потрясение, шок… как там ещё говорят…

- Добрый вечер, - услышал я надтреснутый с пришепетыванием голос старика. – Я рад вас приветствовать, на нашей обетованной земле!

Лицо его исказилось грустной, страдальческой гримасой, глаза повлажнели, морщинистые руки принялись теребить бороду.

- Мой друг, мы – скорбим вместе с вами. К великому сожалению, спастись удалось только вам.… Примите наше гостеприимство. Мы с вами!

- Кто – « мы », какая « обетованная земля », кто вы такие? – закричал я.

       - Магистр Бут, - представился он сразу. – Прекрасно понимаю вашу тревогу, но, не раз –
деляю ваших опасений. Вы находитесь на территории островного государства – Свет. Са –
мого совершенного и великодушного изо всех известных когда-либо на просторах Вселен –
ной.

       - Магистр, - начал, было, я, - судно, на котором мне не посчастливилось благополучно
вернуться домой, натолкнулось на рифы, скалу… я не знаю, что ещё, но только оно затону –
ло. Пассажиром на нём я оказался совершенно случайно. Мы возвращались с Гималаев…
На этом корабле должны были находиться остальные члены нашей группы…

       - Извините, что перебиваю, - вступил человек в форменном кителе, - но разрешите уз –
нать: что это за группа?
       
       - Да, конечно. – Мы – профессиональные художники, а Гималаи, как вы понимаете, -
мечта многих живописцев… Искрящийся, ослепительно-белый снег, скрывающий уходя –
щие за горизонт горы; солнце, лазурь небесного покрывала… Мы работали с полгода…
Когда я понял, что на судне, никого из наших нет, было поздно. Слишком поздно. Вокруг
шумело открытое море. Дурацкая история…

       - Давайте, поступим вот как, - заговорил магистр. – Сейчас мой поверенный Мольтке, -
поверенный – пожилой владелец зажжённого фонаря, учтиво поклонился, - отведёт вас в
комнату для гостей, где вы пока и поживёте. А завтра, чуть свет, мы продолжим наш разго –
вор, и, попытаемся разобраться в вашем несчастье более детально.
 
       - Мольтке, - обратился он к нему, - сделайте всё, от вас зависящее, чтобы этот человек
чувствовал себя как дома!

       - Слушаюсь, магистр.

       - Доброй ночи, до завтра.

       Мы вышли. Освещения, на этот раз, не было никакого, кроме знакомого фонаря Мольтке.
Мольтке.… Какие странные имена. Впрочем, как и всё остальное. Невероятным, пожалуй,
было бы что-нибудь самое обычное и естественное… Островное государство…

       - Мольтке, - попытался я завязать новый разговор, - а где находится ваш остров?

       - Где ему и следовало бы находиться. В умеренных тропиках, забытых географами
всех континентов, гм...

       Поверенный лукаво улыбнулся.

       - Нам долго ещё идти? (Тёмным коридорам не было конца, и я брёл совершенно поте –
ряв ориентацию, как заворожённый глядя только на раскачивающееся пятно огненного ма –
яка в руках Мольтке).

 - Сейчас. Уже скоро.

Вдруг Мольтке остановился, опустил фонарь на каменный пол, и принялся отпирать
большим железным ключом, - массивную деревянную дверь. «Как всё странно и нелепо, -
снова мелькнуло у меня в голове. – Какой контраст! Восьмое чудо света». Наконец, нашему
взору предстала великолепно обставленная комната. Окна с опущенными жалюзи, гигант –
ская люстра под самым потолком, диван, два кресла, маленький журнальный столик, шкаф
с зеркалом на наружной стороне единственной дверцы, ещё один диван у противоположной стены…

- Располагайтесь, - вежливо попросил меня Мольтке. – Если вам будет что-нибудь
нужно, нажмите вот эту кнопку. И он нажал еле заметную, среди мраморных разводов сте -
ны, клавишу-пуговку под выключателем света: раздался звук, напоминающий перезвон ты -
сячи маленьких колокольчиков.

- Я постараюсь излишне – не беспокоить. Спасибо.

- Утолить жажду и позабыть про голод, вы легко сможете, заглянув в бар, находящий –
ся в шкафу.

       Я подошёл, отворил дверцу, и в мою сторону выдвинулся небольшой ящичек, густо
заставленный всевозможными бутылями с разноцветными этикетками, баночками…
Но аппетита не было совершенно. Более того, - от прежней истомы не осталось и следа.
«Очень странно», - подумал я вслух.

- Что странно? – поинтересовался мой собеседник.

- Да так. Столько всего произошло, сутки без отдыха, пищи, а я – не усталости, ни го –
лода, ничего похожего не ощущаю. Вам не кажется так?

       - Спокойной ночи, - услышал я в ответ.

       Дверь закрылась, и я остался один. Как только стихли шаги в коридоре, я потихоньку,
на цыпочках, подкрался к двери и, попытался, потянуть её на себя. Она, как так и было нужно, спокойно поддалась. «Значит, запирать меня никто не собирается. Хорошо», - успокоил я себя мысленно. Потом, для пущей безопасности, придвинул к ней одно за другим кресла. Несколько придя в себя, сел на диван, что поменьше, и, принялся раздумывать. Ничего, вселяющего уверенность, на ум не приходило. Тогда, вдруг, я расхохотался. Самым неожиданным образом.

В памяти, почему-то, появлялся известный образ чудаковатого профессора Паганеля из
«Детей капитана Гранта» Жюль Верна. Аналогия напрашивалась сама собой. Точно так же,
учёный – Франсуа Паганель, перепутал название морского судна и, точь-в-точь, как и я, попал в незавидную передрягу.… Но в память врезалось и другое: «Бойся сравнений всю свою жизнь и прибегай к ним лишь в самых крайних случаях», - предупреждал этот естествоиспытатель. «Интересно, - подумалось мне, - а мой случай: самый крайний, или всё ещё только начинается?..» Я выключил свет и попытался уснуть.
А в столице Новой Зеландии – Веллингтоне, утренние выпуски газеты «Нью Зиланд
трибьюн», сообщали о долгожданном возвращении домой, на Родину, группы известных
живописцев, «пробовавших свои профессиональные силы в искусстве на вершинах Гима –
лайских снегов…» «Но, - огорчал читателей журналист, - ценителей прекрасного, на пол
дороге, что называется, к дому, ждал неприятный «сюрприз»: вместе с ними на судне, на –
правляющемся с островов Фиджи к берегам родной Новой Зеландии – не оказалось их ру –
ководителя, тридцатипятилетнего Леонарда Уэлсли Солсбери… Начаты поиски». И в том
же номере, на последней странице, в колонке «Чрезвычайные происшествия», между про –
чим, мелким-мелким шрифтом, говорилось о загадочном случае, произошедшем у берегов
Новой Каледонии, расположенной западнее островов Фиджи и севернее Новой Зеландии:
некое судно, вышедшее с вышеупомянутых островов за очередной партией никелевой руды
(основного дохода Новой Каледонии), «к пункту назначения – не явилось!» Объявлен ро –
зыск…

Сон меня не беспокоил. Я ворочался с боку на бок, время, казалось – застыло. И опро –
вергнуть эту нелепицу не представлялось возможным. Моих карманных часов при мне, ес –
тественно, не оказалось, а здесь… Да, ничего похожего на циферблат я здесь ещё не видел.
«Чёрти знает, что такое!..» - воскликнул я, и тут же осёкся. Какое-то невольное смущение,
заставившее меня чуть ли не раскраснеться, увлекло мою память назад, туда, где всё при –
вычно и благополучно… В далёком-далёком детстве я посещал воскресную школу. Тогда
наша семья жила ещё в Англии. И все мне страшно завидовали. – Преподавателем в той
школе была моя дальняя родственница. А всякий раз, когда кто-нибудь из ребят, пытался произнести это чудовищное слово вслух, - она ужасно сердилась: «Человек, созданный по образу и подобию Божьему, не смеет даже в уме (!) произносить это мерзкое слово на букву «ч»! Ясно?» И провинившийся немедленно выгонялся из класса, отягощённый дополнительным домашним заданием, но отнюдь не огорчённый, как могло показаться с первого взгляда…