Шма Исраэль или Почему мне хочется плакать

«Шма Исраэль, Адонай Элоэйну, Адонай Эхад…». Почему, когда я слышу эти слова или произношу их – не вслух, про себя – мне хочется плакать? Библейская молитва и я, не принимающая ни одну религию. Иврит стал мне ближе и понятнее, когда я вернулась в Россию. После семи с половиной лет в Израиле.
Когда я жила там, мне перехватывало горло при виде фотографий родного российского города. Все эти улицы, по которым бегала в детстве, ездила на своём первом велосипеде, ещё трёхколёсном. Потом на «взрослом» велике соседей, взятом напрокат, проверить – смогу ли? И снова я – рассекающая летние улицы на своём последнем велосипеде, в развевающейся рубашке. И мне уже больше восемнадцати.
Теперь я снова живу здесь и закусываю губу, если в сети натыкаюсь на фото средиземноморского города. Стены, выложенные иерусалимским туфом. Дорожки, идущие вдоль низких бордюров, местами покрашенных красной краской. По ним бежали собаки, которых я вела на поводке. «…Плачь сейчас, плачь, говорю я тебе. Это больно, это мучает, но, в конце концов, отпускает. Плачь вместо меня, потому что я уже не могу плакать. Моя роль - вытирать эти слёзы...».
И это действительно отпускает. Но вместе с тем остаётся навсегда. Ни одну, ни другую землю нельзя вычеркнуть из сердца. Как бы этого ни хотелось. Одна ныне живущая писательница сказала как-то, что Россия и Израиль это судьба, всё остальное только места проживания.
Оказывается, я много впитала. Оказывается, мне одновременно тяжело и радостно слушать песни на древнем и хриплом по звучанию языке. Оказывается, мне очень часто хочется разрыдаться. И – оказывается – я зачем-то умею сдерживаться…
В южно-российском городе наконец-то наступает настоящая весна, и ветер уже пахнет летом и пылью. Почки на деревьях и кустах уже позеленели и набухли. А будущие тюльпаны на клумбах возле дома уже оповещают, что они появятся и таки снова будут жить. А там – хамсин и песок, приносимый ветром из пустыни. И температура уже такая, какая бывает здесь жарким летом.
Журналы пестрят советами о том, что нужно отпустить своё прошлое и жить самым что ни на есть настоящим. А я вот такой дурак. То ли не хочу этого делать, то ли не умею. «…Йеш анашим, ше итраглю леиот каха – эйзе абсурд…». «…Есть люди, которые привыкли жить так – какой абсурд…». Так что же делать, может, действительно есть какой-то секрет? Раскрою или так и буду жить так, «кмо идиот»?
Курю, пью джин-тоник и смотрю в окно. Такса в полосатом комбинезоне. Кусочек горького шоколада с миндалём из середины плитки. Жизнь – мозаика? И моя – тоже? Кто её складывает? Я складываю? Или всё, что я могу – это только описывать её? Ещё кусочек горького счастья. Ещё затяжка сигареты. «Шней анашим левад бэ хошех…». Двое в темноте.… Но если ты оставишь меня, я умру…
И я вспоминаю, как в далёком детстве ездили на лодке смотреть занесённую песком базу на берегу реки. Слишком сильный был разлив, а потом вода ушла. И нанесённый песок скрыл кустарник и сваи, на которых стояли деревянные домики. Это была не та база, которую я привыкла видеть. Что-то новое и непривычное. Лодка медленно плыла там, где я всегда ходила босиком по траве. Я опустила ладошку вниз и смотрела, как вода изменяет цвет пальцев. Через несколько лет, когда ушел песок, пейзаж снова стал привычным. А кустарник даже подрос.
«Слушай, Израиль, наш бог – он один…». Он один и имя ему одно – любовь. Вот так банально и вот так навечно. Не надо знать, почему. Просто так есть. И всегда было. И, знаете, самое интересное? Что так и будет. Всегда. Вот.

*В тексте были использованы слова из песен израильского певца Шломо Арци.