ОДА МОЕЙ ШУБЕ, написанная в разгар перестройки

 
       О, шуба кроличья, с густым, блестящим, чёрным, в прошлом, мехом!
       Служила верно ты мне долгих десять зим–сибирских и морозных,
       От холода и ветра защищая.
       И скроена так ладно, молодёжно, меня не старила, но делала стройнее.
       Спасибо, что так долго мне служила и согревала в лютые морозы,
       И делала меня вполне приятной людям.
       И помогала выскочить из чрева, так называемого, транспортного средства–
       Автобуса, набитого людьми так плотно, что – ни вздохнуть!
       И вид вполне приличный.
       Но время так бежит, и шуба порыжела, и кое-где совсем потерян волос,
       И там уже проглядывает кожа, особенно заметно на груди.
Становится та плешь все больше, больше, её уж не прикроешь рукавичкой,
Когда навстречу кто-то «очень важный»
Идет и взгляд свой остановит на изъяне – на той плеши.
       Особенно запомнился мне случай, когда в той шубе, в чем еще же,
       Пришла я в ветлечебницу в тревоге,
       Спросить насчет любимца всей семьи – зелёненького птички- попугая,
       Что Федечкой любовно назывался.
       Выщипывал наш Федечка под мышкой,
       под крылышком, хотела я сказать,
       И то, что перышки по комнатам летали, и мы их даже находили в супе,
       То не беда, а в том была тревога, что голенький сидел он очень грустный
       И жалкий, синенький, от холода дрожал
И вот ветеринар нас упрекает, что это, мол, не от дурной привычки,
       Как мы предполагали, просто мы очень плохо кормим попугая.
       Обидно было слушать эти речи, и, возмущённая, я стала спорить,
Что мол,напрасно, питаемся мы очень хорошо.
 И Федечка наш, кроме проса, ест всё, что только пожелает.
 Когда мы борщ едим – ногами он в тарелку,
И выбирает не капусту – мясо! А из компота – только абрикосы.
 Вообще, как сами мы едим, так кормим птичку.
 А деньги все уходят на питанье...
       Засомневалась тут в моих словах врачиха,
       И, вперив взгляд на плешь на рыжей шубе, ехидно так сказала:
 «Ну, не знаю… а выглядите тоже вы – не очень...»

Последней каплей были эти речи. Домой вернувшись в грусти и печали,
Такое мудрое я приняла решенье: на новую сменить
Свою родную шубу, привычную, в которую вросла.
Её мы бережно повесим в шкаф, побрызгаем немножко антимолью.
Потом, когда у нас родятся внуки, сошьем им теплый меховой мешок,
Чтобы зимой в коляске спали и не мерзли.
 И шуба та еще не год послужит.
       Спасибо, шуба!