Мельников Сергей. Волна. Рассказ

Волна.

 
Хотя на календаре был конец апреля, погоду в их северном городе назвать весенней можно с большой натяжкой. Голые, без единого листочка деревья зябко ёжились от холодного ветра, снег лежал грязными лоскутами на промёрзшей земле. За долгую зиму душа и тело соскучились по солнцу и зелени. Поэтому сегодня Лариса решила изготовить окрошку. Лук, укроп, картошка, свежие огурцы живописно лежали на столе.
Лариса услышала, как открывается дверь, шуршание снимаемой куртки и на кухню, свежая от лёгкого мороза, вошла вернувшаяся с тренировки по плаванию Елена.
- Ой, как вкусно пахнет,- Елена от предвкушения потёрла ладошки.
- Вкусно, вкусно. Вымой руки, переоденься и помоги мне. Отец сейчас придёт с работы голодный, все мужики, когда голодные злые.
Зазвонил телефон.
- Ты займись картошкой, я отойду на минутку.
- Привет, - голос Александра звучал устало и раздражённо, - я еду домой, что купить?
- Я окрошку делаю, купи ветчины, хлеба и что-нибудь сладкого к чаю. Ты скоро будешь?
- Минут через двадцать.
- Как раз всё будет готово.
Он всегда перед приездом звонил домой, узнавал как дела, не нужно ли зайти в магазин. И всегда Лариса подходила к окну, смотрела, как Александр подъезжает, открывала ему дверь. У них раньше жила кошка с удивительным чутьём. Едва Лариса входила в подъезд, она бежала встречать хозяйку.
«Видимо, кошка меня очень любила, - подумала Лариса,- а я люблю своего мужа». И счастливо улыбнулась.
Лариса распорядилась:
 - Достань из холодильника квас. Я пока посуду расставлю.
На улице шёл снег. Большие пушистые хлопья бриллиантовыми бликами сверкали в свете фонарей, исчезали в сумерках.
Александр поставил машину на стоянку, взял пакет с покупками, вошёл в подъезд.
Лариса уже ждала его, слегка волнуясь.
Муж высокий, широкоплечий боком протиснулся в узкий коридор. Снег таял на его куртке, стекая тёмными полосами с куртки, серебрил тёмные волосы. Александр наклонился, поцеловал жену, она ощутила лёгкую щекотку от его светлых усов на своей щеке.
- Возьми пакет, вроде всё купил, что просила.
- Переодевайся, пойдём окрошку есть.
- Я и чувствую, вкусно пахнет.
Александр снял куртку, вымыл руки, прошёл на кухню. Дочь резала хлеб, жена разливала еду по тарелкам.
- Привет, чемпионка, как успехи?
- Николай Петрович сказал, с такими результатами я могу занять первое место по городу. Перед праздниками как раз соревнование будет.
- Обязательно придём с мамкой за тебя поболеть. Что нового в школе? Двоек много нахватала? – с иронией спросил Александр.
Да, что ты, папка, - дочка смутилась, - одни пятёрки. Ещё реферат по истории дописать осталось.
- Ну, и ладненько, давайте есть.
Опять зазвонил телефон.
- Ой, это меня, - Елена выскочила в коридор.
- Беги, беги, мы пока поужинаем.
- Здравствуй, Витя, - голос Елены звенел задорно и игриво, - дела идут хорошо. Завтра? Свободна. А какое кино? Вау, классный фильм.
Александр с удовольствием ел, и ехидно улыбался.
- Что ухмыляешься, наверно вспомнил, как сам за девчонками бегал?
- Да ты что? Я был скромным застенчивым мальчиком, не знал, с какого бока к ним подступиться. Только после армии стал посмелее, да и то долго не мог решиться заговорить такой красавице как ты
- Помню, помню, - Лариса засмеялась, - стоит почти двухметровый симпатичный парень, глазами моргает, то краснеет, то бледнеет, слова вымолвить не может.
- Спасибо Андрею познакомил нас. А если бы его не было, может и не женились.
- Тогда пришлось бы самой проявить инициативу, не терять же такого парня как ты.
- Ух, ты моя хорошая,- Александр обнял жену, поцеловал. Услышал лёгкое покашливание дочери, стоявшей у двери:
- Пап, можно я завтра в кино схожу. Реферат я сейчас допишу.
- Иди, прогуляйся, только в восемь будь дома.
- Спасибо, папочка.
Лена выскочила к телефону:
- Я отпросилась. К двум часам подойти? Что будем ещё час делать? Да, там хорошее кафе. Ну, пока.
 - Спасибо, славный был ужин,- Александр отодвинул тарелку,- устал я сегодня, простыл наверно. Посижу в зале, посмотрю телевизор, приму ванну, да спать лягу.
- Завтра надо по магазинам поездить купить на неделю продуктов. Люблю когда дома всё с запасом.
Александр пожал плечами:
- Надо, так надо, нет проблем.
Лариса собрала посуду, поставила в мойку. Дочь протирала стол.
- Иди, учи уроки, сама уберу всё.
Лариса начала мыть посуду, прикидывая в уме каких и сколько продуктов нужно купить. Снова зазвонил телефон.
Она закрыла воду, вытерла руки, взяла трубку.
- Алло, я слушаю. Здравствуй, мама. Как здоровье?
- После праздников, - мать тяжело вздохнула, - будут делать операцию. Недели три придётся пролежать в больнице.
- Я приеду.
- Может не надо, дочка.
- Ну, вот ещё, я же медик. Буду ухаживать за тобой. Как погода в Ростове?
- Тепло, уже всё цветёт.
- Не расстраивайся, мама, всё будет хорошо, жди меня.
Закончив разговор, пошла в комнату дочери. Та печатала на компьютере.
- Лена, иди сюда поговорить надо.
Они вошли в зал.
- Звонила мама.
- Как она там? - спросил Александр.
- После праздников будут делать операцию, мне придётся уехать недели на три.
- Конечно, езжай. Останемся с дочкой на хозяйстве. Справимся. Обязательно справимся с такой умной и славной девушкой со всеми трудностями ведения домоводства.
- Па, ты меня прям, в краску вгоняешь.
- Истинную правду говорю. Пойду, искупаюсь, и спать, завтра много дел.

Елизавета лежала на кровати, нацепив наушники, слушала плеер. Ей всегда нравилась громкая, с бешеными ритмами музыка, будившая в её душе ощущения большой дикой чёрной кошки. Она хотела сделать наколку пантеры на плече, но не было денег на салон, а доверять это дело кому попало, не хотела.
Открылась дверь, зашла мать.
- Что лежишь, лошадь. Учи уроки, а то опять в школу вызовут. Делать мне больше нечего, по школам ходить.
Увидев равнодушный взгляд дочери, добавила:
 - Учи уроки, я сказала, иначе плеер заберу.
Елизавета нехотя поднялась, сняла наушники. Молча подошла к столу, взяла дневник. С детства её не приучили к труду и любая работа, физическая или умственная уже через минут пятнадцать вызывала у ней отвращение.
«Завтра русский, физика, химия, история, физкультура».
Пробежалась глазами по полке с книгами, взяла учебник русского языка. Было задано выучить правило. Прочла один раз, другой, ни чего не поняла,
и с досады закрыла книгу. Физика оказалась легче, в этом параграфе не было формул, они вызывали у неё апатию.
Вроде запомнила, но от чтения разболелась голова.
Отложив всё в сторону, решила позвонить однокласснику. Ей нравился этот парень, среднего роста блондин с голубыми глазами. Елизавета старалась завязать с ним дружбу, однако, Виктор под разными предлогами уходил от общения с ней.
- Привет Вить, чем занимаешься?
- Уроки делаю,- в голосе Виктора она уловила раздражение, подобное тому, какое вызывает назойливая муха в жаркий летний день.
- Что будешь завтра делать, может, погуляем?
- Нет, не могу. Завтра на дачу надо съездить, прибраться там. Извини, меня отец зовёт, пока.
- Пока.
«Вот гад, врёт, наверно»,- подумала Елизавета, и всякое желание дальше учить пропало.

Екатерина, выйдя из комнаты дочери, продолжила готовить ужин.
В дверь позвонили. Она открыла и на пороге увидела подругу Веру.
- Здорово, Катька, я к тебе в гости.
- Проходи.
Вера сняла куртку в прихожей, достала из сумки бутылку дешёвой водки.
- Давай отметим праздники.
- Так до праздников ещё три дня.
- Я на эти дни в деревню еду и сразу в отпуск. Тепло будет, картошку сажать буду, холодно будет - в баньке попарюсь, да самогоночки попью.
Они прошли на кухню.
- Борщ ещё не готов, - Екатерина развела руками,- быстро яичницу сделаю, огурчиков открою.
- Нам с тобой хватит и этой закуски,- ответила Вера, усаживаясь на табурет.
Поставив на стол еду, рюмки, открыли бутылку, разлили водку.
- Ты мне рассолу налей, я так пить не могу, особенно первую.
- Давай выпьем, Вера за праздники.
Выпили, закусили солёными огурцами.
- Огурчики у тебя хорошие, хрустящие.
- Это по маминому рецепту.
- Ой, хорошо – то, как стало, Катерина.
- Тогда наливай ещё.
Вторая рюмка пошла легче. Водка разлилась теплом по телу, затуманила голову, подругам захотелось поговорить о сокровенном, поделится наболевшим.
- У тебя сигареты есть? Забыла купить в ларьке.
- Возьми на полке, там половина пачки, только у меня с ментолом.
Закурили, с удовольствием затягиваясь ароматным, мятным дымом. Маленькая, тесная кухня, с пожелтевшими от старости обоями показалась тёплым и уютным уголком и не важно, что ремонт здесь давно не делался, линолеум на полу потрескался по швам и загнулся, а тараканы свободно разгуливали везде, где хотели.
- Катерина, вот скажи мне, почему у одних всё хорошо, а нам с тобой в жизни не везёт?
- Судьба, наверно, - Екатерина горько улыбнулась.
- Злая нам с тобой досталась судьба, - Вера стукнула кулаком по колену, - мужья оказались алкашами. Хорошо, что твой как напивался сразу спать ложился. А мой придёт домой пьяный, скандалить начинает, потом драться лезет. Сколько я по соседям да по знакомым от него с пацаном пряталась,- Вера покачала головой, в глазах блеснули слёзы.
- Да я своего еле выгнала.
- Ты то выгнала, я и после развода не могла. Жили в одной комнате, как пил и дрался, так и продолжал. Когда этот ирод по пьяни под машину попал, вздохнула спокойно. Да не надолго. Сыночек подрос, весь в папулю стал. Сколько нервов измотал, всю душу вынул. В армию забрали, ещё восемь месяцев служить. Может из армии придёт человеком.
- Ты знаешь, Вер, - Екатерина подпёрла подбородок рукой, прищурила глаза, - не встречала ещё семью, что бы всё у них хорошо было. Вот, хотя бы одноклассник мой, Кудряшов. Вроде всё у него в семье хорошо, на работе все уважают, не пьёт, руки золотые, иномарку купили. Жена врачиха, все бабы к ней хотят попасть, дочка отличница, умница, спортом занимается. Но вот есть и тут своя заморочка – дочка, то у них не родная.
- Да ты, что, правда? - Вера удивлённо всплеснула руками. Эх, жизнь, не поймёшь её. Плесни-ка водочки ещё.

 Елизавета слышала, как пришла знакомая матери, как они сели пить, закурили.
«Сейчас выкурят всё, мне ни чего не останется», - со злостью подумала она.
Когда она услышала фамилию Кудряшов, подошла к двери, приоткрыла её. Она знала Кудряшову Лену, красивую, озорную девчонку, на год её моложе. Несколько раз она видела Елену на перемене вместе с Виктором, и ей это очень не нравилось.
«Ах, вот оно что, значит она им не родная», - в глазах Елизаветы блеснул не добрый огонёк.

Елена возвращалась с тренировки. Ей нравилось это состояние лёгкости и упругости тела после физических занятий, когда каждая мышца становится послушной, наливается силой. Свежий воздух бурлил в крови, румянил щёки, дышалось легко и свободно.
В дворовой беседке она заметила трёх девчонок. Они вышли и перегородили Лене дорогу. Она узнала Лизку Зыкову, прозванную Луизой, но две остальные были ей не знакомы. Луиза слыла в школе хулиганкой и неисправимой прогульщицей.
- Ой, смотрите, девчонки, принцесса идёт, - Луиза рассмеялась.
- Тебе, какое дело, - Елена сделала шаг в сторону, но Зыкова не дала ей пройти.
- Говорят, ты со Звягинцевым в кино ходила?
- С кем хочу, с тем и хожу, перед тобой отчитываться не собираюсь.
- Хорошую девочку из себя строишь? Да, тебя в кустах нашли, из жалости удочерили, а ты ублюдочная, ублюдочная.
Что ты сказала? - Елена схватила Зыкову за куртку.
Не зная как ещё унизить Лену, она процедила сквозь зубы:
- Ты ублюдочная, и родители тебе не родные. Отпусти куртку, подкидыш.
Зыкова попыталась вырваться из цепких рук, но Лена была сильней благодаря занятиям спортом, хотя и была младше. Луиза была опытным уличным бойцом и в схватке действовала просто и эффективно: она хватала жертву за волосы, тащила в низ и била коленом в лицо, повалив на землю, добивала ногами.
В этот раз все пошло не так. Отец показывал Лене несколько приёмов, и когда Зыкова схватила за волосы, она прижала ладонь к голове, прикрыла лицо локтями, нанесла удар носком сапога по колену. Вывернула её руку, Луиза взвыла от боли и упала на землю.
Бешенство захлестнуло Елену, казалось, на земле ползает огромный, мерзкий паук, в одно мгновение разрушивший всё, что было так дорого ей. Хотелось растоптать это насекомое, отомстить за подлость и очнулась только тогда, когда корчащаяся от боли Луиза закричала: «Не бей, не бей, мне больно». Её подружки, видя неблагоприятный исход дела, исчезли в неизвестном направлении.
Подняв упавшую сумочку, повернулась к Зыковой. Та сидела на земле, закинув голову вверх, пыталась остановить кровь из носа.
«Если ты или твои подружки будут ещё сплетничать, я тебе голову оторву! Ты меня поняла?»,- пригрозив кулаком, спросила Лена.
В ответ та задергала головой.
Чем ближе она подходила к дому, тем тяжелее становилось на душе. Она верила в искренность и честность тех, кого считала родителями, а они её обманули и просто пожалели, скрыли от неё правду.
Елена не помнила, как дошла до своей двери, села на ступеньку и горько заплакала:
«Ненавижу их, ненавижу, за что они меня так обманули!».
Внизу послышались чьи - то шаги. Лена поднялась, открыла дверь, зашла в квартиру.

Александр вернулся с работы пораньше. Нужно было готовить ужин.
Лариса всегда встречала его с работы, когда её не было дома по примеру матери, это делала дочь. В этот день она не вышла его встречать. Он подумал, что Елены нет дома, но куртка весела на вешалке.
«Не заболела ли?»,- Александр поставил пакеты с покупками на пол, не раздеваясь, прошёл в её комнату.
Она лежала на кровати, отвернувшись к стене.
- У тебя всё нормально?
- Нормально,- сквозь зубы проворчала дочь.
- Ты как себя чувствуешь, не простыла?- Александр положил ладонь на голову Лены. Она мотнула головой, скинула ладонь.
Александр пожал плечами, подошел к двери:
«Вроде здорова. Может в школе или на тренировке неприятности. Или с парнем своим поссорилась. В её возрасте это бывает. Захочет – сама всё расскажет».
- Через час ужин будет готов, приходи, поедим,- сказал он, выходя из комнаты. Но она так и не пришла ужинать.
Утром он прошёл на кухню завтракать. Суп, который он оставил на столе стоял в холодильнике, его количество немного уменьшилось.
« В какое же время она ела? Я лёг в половине одиннадцатого и не слышал, как она ужинала».
 В комнате дочери было тихо, Елена спала. Стараясь не шуметь, попил чаю, оделся, вышел из дома.
«Видно она из-за чего-то сильно расстроилась. Ничего, отойдёт, и всё нормально будет»,- подумал он, садясь в машину.
После обеда в его кабинете раздался звонок.
- Здравствуйте, - в трубке звучал приятный женский голос, - мне нужен Кудряшов Александр Иванович.
- Здравствуйте, я слушаю.
- Вас беспокоит старший лейтенант милиции Зинченко Виктория Васильевна.
- Вроде ни чего такого противоправного не совершил, что бы мною интересовалась наша правоохранительная система. Из наркотиков только сало, я от него получаю кайф. Правда, недавно перешёл дорогу на красный свет, так не велите казнить, велите миловать, - пошутил Александр.
- Вы пока ни чего не нарушили закон, а вот у Вашей дочери проблемы, - голос зазвучал сухо и официально.
- Что случилось? – с тревогой в голосе спросил он.
- Вы бы не могли подойти ко мне в 315 кабинет к шести часам.
- Конечно, конечно, подойду, обязательно буду.
«Так вот в чём дело»,- Александр положил трубку, потёр пальцами лоб, соображая, что могла натворить дочь.
Еле дождавшись окончания работы, поспешил в милицию.
В половине шестого он уже входил в здание милиции. Спросил у дежурного, где находится 315 кабинет.
Дверь была закрыта. За углом он услышал стук женских каблучков. К двери подошла невысокая миловидная блондинка с погонами старшего лейтенанта. Форменная рубашку была узковата, зато эффектно подчеркивала её пышную грудь, короткая юбка обнажала белые, чуть полноватые бёдра.
«Что-то не соответствует форма уставной. И куда только начальство милицейское смотрит. Да на эти ноги и смотрит, они ж то же люди»,- усмехнувшись, подумал он.
- Давно ждёте, - говорила она мягко и доброжелательно. – проходите, присаживайтесь.
- В инспекцию по делам несовершеннолетних поступило заявление от гражданки Зыковой Екатерины Семёновны, - она открыла ящик, достала серую папку, - что её дочь Зыкову Елизавету избила Кудряшова Елена, разбила ей нос, порвала куртку.
Эта потерпевшая, личность у нас известная, состоит на учёте. Хулиганство, драки, мелкое воровство, в школе учиться не хочет. О Вашей же дочери все отзываются очень хорошо.
«Зыкова, Зыкова, - фамилия очень знакомая. Да ведь это дочь моей одноклассницы – Катьки Зыковой», - вспомнил Александр.
- Я пыталась узнать причину конфликта. Зыкова говорит, сидела в беседке, подошла Кудряшова, попросила закурить, та отказалась угостить её и тогда Елена начала избиение. Мне в эту историю не верится. Дочь Ваша молчит. Вы знаете,- Зинченко потёрла пальцами подбородок, - иногда бывает в этом возрасте, девушки дерутся из-за парней. Мне кажется это именно такой случай.
- Мне необходимо что-то решать по этому делу,- она захлопнула папку,- но лучше всего, если Вам удастся, с матерью Елизаветы договорится по-хорошему забрать заявление.
- Ясно. Сам не пойму, почему Лена это сделала.
- Вот и хорошо.
- Тогда я пойду.
Александр подошёл к выходу, повернулся:
- Спасибо, что помогли.
- Девочка у Вас хорошая,- Зинченко улыбнулась, - не хочется ей жизнь ломать.
Александр вернулся домой. Всю дорогу он мучительно раздумывал, с чего бы начать разговор.
Дочь была дома, лежала на кровати в своей комнате, отвернувшись к стене.
- Лена, я сегодня был в милиции, - он сел на край кровати, дочь сжалась в клубок, - ты избила девочку. Что случилось? Мы всегда доверяли друг другу и сейчас, я думаю вместе найдём выход. Ну, что ты молчишь? Давай поговорим.
- Поговорим? – Лена повернулась к отцу, села. Лицо было злое, дышала отрывисто, - не хочу я говорить с тем, кто всю жизнь обманывал меня. Пожалели сироту несчастную, взяли к себе. Не нужна мне ваша жалость, ненавижу вас! - она упала на подушку, зарыдала от обиды, оттого, что весь мир, злой, несправедливый ополчился против неё, одинокой и беззащитной, обманутой.
Волна. Волна, тяжёлая, тягучая вырвавшись из глубины подсознания. Он вспомнил это ощущение. Первые парашютные прыжки, тогда это было несколько секунд, нужно было преодолеть стену страха. Несколько дней до прыжков, он готовил себя, представлял возникающие ощущения, боролся с ним, старался преодолеть себя, не думать об этом.
Так же Александр, всю жизнь старался не думать о моменте, когда дочь узнает тайну своего рождения, боялся непонимания с её стороны. Может попозже, когда она сама станет взрослой, будут свои дети и она, их поймёт.
Этот многолетний страх, который он надеялся, со временем погаснет, вырвался, оглушил, ослепил. Александр закинул голову назад, как делает это воющий от безысходности волк, как смертельно раненный человек. Хотел что-то сказать, поняв бесполезность слов, посидел немного, глядя на рыдающую дочь, собрался с силами, встал, не оборачиваясь, вышел.

Сквозь сон она слышала, как отец собирался на работу, когда проснулась, была одна. Быстро позавтракав, пошла в школу.
Когда вызвали к доске, находясь как в тумане, отвечала невнятно, невпопад, чем очень удивила учительницу. Она спросила у Лены, как та себя чувствует. Елене, конечно, не хотелось рассказывать об истинной причине своего состояния, и она ответила, что сильно болит голова. Её отпустили из школы.
Возвращаться домой не хотелось. Надеялась погулять по парку но, погода была стылой, моросил мелкий холодный дождь, и она всё же вернулась домой.
Хуже было другое. На душе было пусто и тоскливо. Злость угасла и вместо неё стыд и вина за то, что она обидела отца всё больше и больше овладевала ей. Не было внутренне диалога, оправданий, обида и стыд молча боролись друг с другом, и чем дольше это продолжалось, тем больше и больше она стыдилась своего поступка.
Дома было тихо и спокойней. Кое-как промаялась до вечера. Услышав, как отец открывал, дверь, юркнула в свою комнату, легла на кровать, отвернулась к стене. Отец заглянул к ней, потом на кухне гремел посудой, поужинав, пошёл смотреть телевизор в зале. Она лежала тихо как мышка, стараясь не шевелиться, ей казалось, любой звук приведёт к тому, что отец зайдёт снова к ней, и она сгорит от стыда. Отец не зашёл, и Лена немного успокоилась, что бы развеяться, тоже решила посмотреть телевизор.
Отыскала пульт, стала переключать программы. На одном из каналов шло какое-то модное ток-шоу.
Ведущий в очках бегал по сцене с микрофоном к мужчинам и женщинам, те кричали и ругались друг на друга. Посреди сцены сидела девчушка лет десяти, с огромными белыми бантами в светлых кудрявых волосах, с крупным красным горошком на платьице. Она сидела, положив руки на подлокотники, качая скрещенными ножками в красных туфельках, огромными синими глазами удивлённо смотрела в зал. Ведущий подошёл к девчушке, что-то спросил. Взгляд у неё стал серьёзным, насколько может быть в её возрасте.
« Я знаю, - ответила она звонким детским голоском, - мои папа и мама мне не родные. Но я их всё равно люблю, - и чуть помолчав, добавила, - потому, что они любят меня».
«Ведь девчонка права», - пронеслось в голове Лены. Она попыталась снова посмотреть этот эпизод, забыла, что это не видеомагнитофон, телевизор, нажала кнопку, и он переключился на другой канал. Когда она нашла ту передачу, девчонки уже не было, ведущий стоял возле крупной женщины, с высокой копной светлых волос. Разочарованная Лена выключила телевизор.
«Да девочка права. Они любят меня, как свою собственную дочь. Я не знаю, кто была та, которая меня родила, почему бросила, почему они меня взяли. Но всё равно они меня любят, а я неблагодарная поступила так подло. Сама заварила эту кашу, самой мне её расхлёбывать».
Тяжело вздохнув, вошла в зал.
Отец смотрел бокс. Он любил этот спорт. Обычно отец дома смотрел телевизор, читал книгу или что-то мастерил по хозяйству, но всегда не забывал уделять ей внимание. Александр считал, человек должен уметь многое делать и чем больше умеешь, тем легче будет в жизни. Он этому учил и Лену. В своём возрасте она могла водить машину, не только варить борщ, но и починить розетку или кран на кухне. Лене и самой это нравилось, она умела то, о чём другие девчонки в её возрасте понятия не имели. Александр гордился дочкой, не раз говорил, что из таких девочек и вырастают настоящие русские женщина, о которых говорил поэт, в горящую избу войдёт, коня на скаку остановит.
Для Лены отец был самым близким человеком. Многим девочки, будущим женщинам, отцы становятся прообразами их будущих мужей, с которыми придётся идти по жизни, деля радости и печали. Дочь доверяла ему свои детские и девичьи секреты, Александр советовал, как поступить в той или иной ситуации, не навязывая своего мнения, но воспитывая в ней ответственность за свои решения и поступки. Она была очень благодарна отцу за это.
Лена остановилась, привалившись к косяку. Ей было трудно сказать первое слово.
- Пап, - тихим голосом произнесла она.
Александр повернулся к дочери. Лена стояла беззащитная, беспомощная, жалкая. Она была такой же, когда ещё малышкой, падала и ушибившись с плачем бежала к нему жалеться. Он осторожно брал её на руки, дул на больное место, приговаривая: «У кошечки боли, у собачки боли, а у Леночки – нет».
- Пап, - повторила она, присаживаясь на край дивана, - прости меня, дуру такую. Она уткнулась ему в плечо и заплакала.
- Ну, что ты, что ты, маленькая – Александр погладил Лену по голове, поцеловал в мокрую от слёз щёку, - это ты нас прости. Мы боялись ранить тебя этой правдой. Так получилось, когда мама была беременна, мы попали в аварию, малыш погиб. Врачи сказали, детей у нас больше не будет. Тогда мы решили взять ребёнка.
- Папа, можно один, последний вопрос, - Лена взглянула в глаза отцу, не зная задавать ли ему этот вопрос или нет.
- Конечно, доченька.
- А кто моя настоящая,- она хотела сказать мать, но запнулась, - ну, та женщина, которая меня родила?
- Я не знаю, как её звали и где она сейчас. В общих чертах расскажу эту историю. Студентка, дочь обеспеченных родителей встречалась с парнем, забеременела, он её бросил. Родители заставили отказаться от ребёнка, да и она сама была не против этого. Её от глаз подальше отправили рожать в наш город к родственникам. Здесь она тебя и оставила. Не представляю, - Александр покачал головой,- как можно было бросить такую крошку, чудную девочку. Когда мы с тобой приходили из садика, ты забиралась ко мне на колени, прижимались щекой к ладоням, рассказывала свои детские тайны, какая Светка вредная, как нравится Серёжка, для меня это было наибольшим счастьем и радостью.
- Давай это будет наша с тобой, папа, самая большая тайну, ни кому не расскажем, даже маме.
- Да, да, так и будет, - он похлопал дочь по плечу, - по поводу милиции не беспокойся, всё улажу. А сейчас пойдём пить чай, я торт купил.
Они пили чай, болтали о разной чепухе, как будто и не было этого тяжёлого, но необходимого для обоих разговора.

Екатерина заканчивала подметать двор. Она немного устала, хотелось курить, но работы осталось немного, и решила потерпеть.
Зыкова после школы выучилась на мастера-плиточника. Работала до замужества на стройке. Не ужившись со свекровью, пошла в дворники, им давали служебные квартиры.
Поначалу она ненавидела эту работу, казалось, все обращают на неё внимание. Потом свыклась, даже начало нравиться. Короткий рабочий день, сдавала бутылки, цветной металл.
- Здравствуй, Катерина, - услышала она голос.
Повернувшись, увидела Кудряшова.
- Здравствуй, Саша.
- Поговорить бы надо.
- Подожди немного. Сейчас закончу, тогда и поговорим.
Он присел на скамейку, глядя на работающую Зыкову, вспомнил школу. На выпускном вечере она с несколькими подружками, в кустах возле школы, из горла пили дешёвое вино, потом рыдали, обняв друг друга. Они понимали, детство кончилась, впереди новая взрослая жизнь, как она сложится, хорошо, плохо, неизвестно и эта неизвестность манила и пугала. «Вроде недавно было, - Александр пожал плечами, - а уже почти сорок. Время летит!».
Екатерина очень изменилась: морщинки возле глаз и губ, кожа лица огрубела от солнца и мороза, располнела, как-то осунулась. Нелёгкая жизнь состарила её раньше времени.
- Пойдём в бытовку, там и поговорим.
Подхватив ведро, метлу, большой совок она прошли в подъезд, Александр двинулся за ней.
Екатерина открыла дверь. В бытовке пахло сыростью и мусором, посреди комнаты стоял покрытый потрескавшейся клеёнкой стол, вокруг него четыре старых стула. В углу, рядом с мойкой были свалены в кучу вёдра, мётлы, чуть дальше два ящика с пустыми бутылками. На полках расставлено несколько кружек, чай, сахар, старый электрочайник.
- Садись, я пока куртку сниму.
Александр выбрал на вид самый крепкий стул, присел, опасаясь, как бы он не развалился.
Екатерина села напротив его.
- Дело у меня такое, - Александр потёр лоб ладонью, собираясь с мыслями, - я хочу, что бы ты забрала заявление.
Заметив, что Зыкова хочет что-то сказать, протестующее замахал рукой:
- Подожди, ещё не всё сказал. Ты думаешь, я не догадался, почему девчонки подрались? Эх, Катерина, Катерина, - Александр покачал головой, - не ожидал от тебя такого. Живут люди, нормально живут, вот обязательно надо залезть грязными руками, разрушить всё. Кто тебя за язык тянул, зачем тебе нужно было рассказывать, что Лена нам не родная. Счастье тебе это принесло или зависть глаза застлала?
- Зря ты так, Саша,- Зыкова опустила голову, стала водить пальцем по трещинам на клеёнке, - не говорила я Лизке ни чего. Сидели с Веркой вечером, разговаривали, видно она и подслушала.
- То, что твоя мамаша в роддоме работала и знала всё, тут ни чего не поделаешь. Какой с покойницы спрос. Вот тебе языком меньше молоть надо.
- Ну, извини меня, получилось так. Я этого не хотела.
 - От твоих извинений ни холодно, ни жарко. Мне нужно другое – что бы ты заявление забрала. Куртку куплю новую, ещё денег дам, но только об этом я больше не слышал. Ты учти, - Александр наклонился чуть вперёд, - о твоей Елизавете в милиции плохое мнение. Я не угрожаю, хочу предупредить, у меня много знакомых в милиции, в случае чего загремит твоя дочь по полной программе. Ясно выражаюсь?
- Ясно.
- Раз ясно, тогда пойду.
- Может, чаю попьёшь, - предложила Зыкова.
 - Некогда, на работу спешу.
Кудряшов ушёл. Екатерина захотела чаю, достала кружку, набрала в чайник воды, стала ждать, когда закипит.
«Хороший мужик, - она тяжело вздохнула, - жаль, не мне достался».

Запоздавшая весна спешила заполнить мир теплом и светом. Деревья навёрстывали упущенное время, дружно выпустили зелёные листья. Птицы весело щебетали, перепрыгивая с ветки на ветку, готовились к появлению потомства.
Из здания аэропорта вышла красива, стройная женщина лет тридцати пяти. Солнце миллионами искорок отражалось в её чёрных, цвета вороного крыла волосах, доходивших до середины спины. Легкий ветерок тёплой ладошкой гладил её лицо, нежно касаясь причёски. Она шла легко, плавно, как говорят «лебёдушкой плыла». Она улыбалась, так улыбается человек, вернувшийся, после долгого отсутствия домой, где его ждут приятные изменения.
Остановилась, ища взглядом мужа и дочку. Они стояли немного в стороне. Первой заметила её дочь. Она схватила отца за руку и закричала:
- Вот, она, побежали!
- Милые мои, как я по вам так соскучилась. С мамой все в порядке.
Они, обнялись, стоя на площади и столько радости, счастья было в их глазах, что некоторые прохожие замедляли шаг, глядя на этих счастливых людей, вспоминали своё дорогое и светлое, что было в их жизни.

Ариадна Константиновна была раздражена с самого утра. Вчера в бутике она видела роскошную норковую шубку, желание купить эту ценную вещь иметь занимало все её мысли.
Супруг Валентин Иванович, который старше на пятнадцать лет, являлся крупным банкиром, на деньги для личных нужд был скуп, и придерживался консервативных взглядов в семейных отношениях.
 Жили они в трёхкомнатной квартире сталинской постройки, правда, шикарно отделанной. Могли бы жить и на Рублёвке, но ему, видите ли дорога эта квартира как память о его мамаше.
Насмотревшись разных фильмов, где богатая дамочка избавляется от опостылевшего мужа, она иногда в мечтах рисовала радостную картину приобрести свободу. Однако, напуганная перспективой быть разоблачённой и оказаться в тюрьме, дальше мечтаний дело не шло.
Женщина ещё в рассвете сил, ей хотелось мужской ласки и тепла. Валентин Иванович в силу своего возраста удовлетворить её темперамент уже не мог. Завести любовника она так же боялось. Муж подозрительно относился к отлучкам жены, мог поручить своей Службе безопасности проследить за ней, тогда развод был бы неизбежен, и она осталась бы ни с чем.
Что бы добиваться своей цели она нашла выход.
Единственная дочка родителей, росла капризной и требовательной, привыкла
 что бы все желания удовлетворялись. В случае малейших возражений начинала реветь, топала ногами. Привычке этой не изменила и после замужества. Пожелав чего-либо, устраивала мужу скандал, не разговаривала с ним, уходила спать в другую комнату, и продолжала пока не добивалась своего. Муж терпеть не мог её истерик и почти всегда уступал.
Раньше она считала такое поведение естественным делом, с годами скандалы отнимали у неё всё больше и больше сил, требовался более длительный промежуток для восстановления душевного спокойствия.
Правда, она так и не смогла добиться нового дома, и у них не было детей. Валентин Иванович был вдовцом, взрослые сын и дочь от первого брака жили отдельно, и он категорически не хотел больше детей.
Сначала Ариадна расстраивалась, потом привыкла, и дети ей казались уже досадной помехой в её размеренной и в общем обеспеченной жизни.
Она решила заехать в кафе, заказала чашку ароматного напитка, стала обдумывать план действий.
- Здравствуйте, можно присесть?- Ариадна Константиновна подняла голову.
Перед ней стояла девушка лет двадцати, с чёрными до плеч волосами, в её движениях была та, необъяснимая грация русских красавиц, которой так восхищались иностранцы.
- Извините девушка, но я вас не знаю, - она была раздражена тем, что нарушили её одиночество.
- Да, - удивилась та, - ведь мы с вами очень похожи.
Она внимательно присмотрелась к девушке. Те же черты лица, зелёные глаза как у неё, чуть припухлые губы, ямочки на щечках, тонкий, прямой нос, чёрные изогнутые брови, высокий лоб. «Неужели моя дочь? Как она меня нашла? Чего хочет? Будет меня шантажировать?», - всё это молнией пронеслось в голове Ариадны. Она вспомнила Анатолия, скрывшегося в неизвестном направлении, когда забеременела в восемнадцать лет, истерику отца, слёзы матери, боль при родах, счастливые лица женщин, нянчивших своих младенцев, печальный взгляд главного врача роддома, когда писала заявление об отказе от ребёнка. Это был кошмар, который она всю жизнь хотела забыть.
- Можете не беспокоиться, я не собираюсь заниматься вымогательством, - догадавшись, о чём думает Ариадна, сказала девушка, - я ещё семь лет назад всё знала. Как я вас нашла – долгая история. Так, я присяду? Меня зовут Лена.
Девушка села напротив. В её глазах не было ни радости, ни злости, смотрела равнодушно и спокойно, как смотрят на ненужную вещь.
- Так чего же, - Ариадна несколько растерялась, не зная как назвать дочь на ты или вы, решила, что лучше на ты, - ты хочешь?
- В принципе, ни чего, Просто хотела посмотреть на женщину родившую меня.
«Могла бы меня и матерью назвать»,- последняя фраза задела Ариадну.
- Ну, и как впечатление, - со злой иронией спросил она.
- Честно говоря, не очень.
- Могла бы и не хамить, всё-таки я тебя родила.
Да, родили, и бросили. Спасибо, что не в мусорный контейнер, - девушка презрительно усмехнулась.
Но мне повезло. Моими приёмными родителями оказались люди, которые любили меня как свою родную дочь. Они мне дали всё, что дают любящие родители своим детям: заботу, ласку, воспитание и образование. И я их так же люблю.
Скоро я оканчиваю институт, и через два месяца выхожу за самого замечательного парня на свете, Виктора. После института мы едем на стажировку в Германию на два года. После этого нам открываются прекрасные перспективы. У нас будет всё: красивый дом, хорошая машина и всё, что мы захотим. Это мы заработаем своей головой и руками. И самое главное – у нас будут дети, которых мы будем любить, и которые будут любить нас.
Дом, в котором нет детского смеха и веселья, мёртвый и пустой дом, такой как ваш.
А что ждёт вас?- Лена наклонилась вперёд и пристально взглянула в глаза Ариадне Константиновне. Скоро наступит старость, вы станете больной и одинокой. Даже стакан воды подать не кому подать будет. Это будет наказание за то, что вы сделали. Прощайте, надеюсь, что больше с вами не встречусь.
Лена встала и медленно пошла к выходу.
День, начинавшийся для неё предвкушением маленькой сладкой победы, обернулся крахом всей жизни. Впервые она ощутила холодное дыхание приближающейся старости. Жуткое предчувствие одиночества корявым когтем черкнула по ней. Слёзы жалости к себе самой выступили на глазах, медленно текли по щекам, капали на стол. Самое главное - прошлое нельзя изменить.