Пьеса для бабочек и любителей жемчуга

- Зачем ты меня позвала?
- Присядь, выпей чаю, вот фрукты, вот орехи и мед.
- Я не ем сладкого, а от чая портится цвет лица. Зачем ты меня позвала?
- Ты не поверишь…
- (перебивает) Это правда. Я давно никому не верю. И ты, между прочим, первая в этом списке. И ты это знаешь.
- Да, это правда. Я когда-то сама составила этот список. И собственной рукой вписала свое имя первым.
- Почему? Почему тебе нельзя верить?!
- Потому что я – разная. Я верю только в то, что чувствую. А я чувствую все время по-разному. Вот сейчас я чувствую то, что чувствуешь ты. Тебе очень больно. Так больно, что ты стараешься дышать пореже. Ты боишься, что при вдохе твоя боль выплеснется наружу и затопит мои фрукты. И если кто-то съест хотя бы одну виноградинку из этой заманчивой грозди, он научится проникать в суть растений, извлекать из них сок и готовить самые замысловатые яды.
- А что мне делать? Перестать чувствовать? Самому съесть твой виноград?
- А что, ты чувствуешь, ты должен сделать?
- Узнать, зачем ты меня позвала…
- И, как ты чувствуешь, зачем?
- Вернуть покой, который ты украла? Научить меня спать одному и не бояться проснуться? Снова слышать солнце и видеть музыку? Узнавать себя в зеркале и на фотографиях?
- Почти… Я хочу просить о прощении. Прощаясь с тобой я не смогла с тобой расстаться. Я не смогла вернуть одно твое словечко «люблю». Вернула все-все-все, а вот то, самое тихое, спрятала в кошельке между проездным на метро и дисконтной картой парфюмерного магазина.
- Я везде его искал. Я не мог понять, где мог его обронить. Я все время пересчитывал «люблю», которые ты мне вернула, и каждый раз их число менялось. С этими «люблю» всегда так – не сосчитать. А про самое тихое я позабыл. Как я мог?
- Сперва я просто боялась. Боялась его увидеть. Потом стала бояться, что я его потеряла, и мне будет нечего бояться. Перестала ездить на метро и ходить в парфюмерный магазин, чтобы не обронить его. Сперва оно сидело смирно. Потом стало петь по ночам. То-о-о-о-о-неньким голоском. И никогда не пело о любви. В основном, исполняло прогноз погоды на музыку советских композиторов. Я даже привыкла.
- Забавно. Ты могла обходиться без радио.
- Да разве можно обойтись без радио? В каком веке живем?! Ты меня рассмешил, а я так старалась быть серьезной. Долго готовилась. Выбирала слова в словаре. Вот, посмотри, какое красивое, правда? (протягивает открытый словарь)
- (читает) Кар-на-вал. Да, очень красивое.
- Это мое самое любимое, с детства. И еще «маска».
- Тебе все еще смешно?
- Не чувствую. (прислушивается к себе) Мне спокойно и радостно. Я простила себя.
- А меня? Меня ты простила?
- Разве мы не выпустили бабочек? Разве мы не поклялись никогда не называть друг друга по имени? Разве мы не распороли все, шитое белыми нитками?
- Да, мы все это сделали.
- И ты должен был получить диплом о прощении. Его присылают по почте, и почтальон вручает тебе в торжественной обстановке. Как он прекрасен в эти минуты!
- А где твой диплом?
- Я, я его потеряла. Кажется. Я его потеряла, а потом нашла, а если…
- Я тебе не верю! Ты предлагаешь мне засахаренных бабочек, а сама – плачешь, плачешь уже второй час! Посмотри, сколько жемчужин у нас под ногами. Куда ты денешь столько бус? В нашем городе нет столько женщин, чтобы их носить!
- В нашем городе женщины предпочитают, сцепив зубы, носить цепи, и рычать по вторникам. А бусы я подарю морю. Знаешь, как трудно вкладывать жемчужины в устричные раковины? О, это целое искусство! Нужно взять жемчужинку в рот, нырнуть поглубже, и поцеловать раковину. Если ей это понравится, она примет твой подарок. Если нет – больно ущипнет за губы. Видишь этот шрам? Та раковина была очень-очень сердитой. Она никого к себе не подпускала. Я приплывала к ней четыре раза, после каждого нашего расставания. Она тоже не верила, что это всерьез. Кроме самого последнего раза. Жемчужина была такой большой! Тогда мне казалось, что вместе со слезами из меня выкатилось сердце. Но это только казалось.
- Я не знал, что ты умеешь плавать.
- Я обладаю этим даром переменно. Когда я люблю, я не умею плавать. Когда любовь уходит, я плаваю лучше любой рыбки, русалки и морского конька.
- Вот, оказывается, почему я не умею плавать. Я люблю… Что ты делаешь! Ты съела весь виноград!
- Да, я очень хочу узнать, что думают цветы, которые ты мне дарил. Холодные орхидеи, напыщенные гвоздики, бабочки на ветке… странно, ни одной мысли. Помнишь, как мы жили на берегу моря? Когда вставало солнце, мы садились на песок, и, прижавшись друг к другу спинами, молчали, жонглируя мыслями и чувствами. Потом я доставала сверток с бутербродами – каждый мы разламывали пополам, и делали по глотку из старенькой потертой фляжки. Кстати, ты когда-нибудь наливал в нее коньяк?
- Нет, никогда. А ты?
- И я. Никогда.
- Я чувствую, мне пора. Ты зови меня, хотя бы иногда. Просто поболтать. Ведь просто поболтать – это не считается?
- Наверное, не считается. Я не знаю. В последний раз мы болтали 5 лет, 3 месяца, 17 дней, 6 часов, 48 минут и 13, нет, 14 секунд назад. Как быстро идет время!
- Можно, я возьму с собой эту жемчужину?
- А у тебя есть море?
- Нет, только мечта. Я положу жемчужину в мечту. И все-таки, мне пора…

(Молчание. Он уходит. Свет гаснет. В полной темноте раздается вой-рычание и стрекот рассыпающихся жемчужин. Над головами летают бабочки.)