Разница

Центр города.
Однокурсник Толик, при дорогом галстуке и в модных туфлях, на правах дающего мне взаймы журит меня за внешний вид - небритость и старые джинсы.
Я вяло отбиваюсь, объясняя тем, что на моём уровне все эти дресс-коды не так важны, нет никакой разницы для моего собеседника, как я выгляжу, даже более того - многие чувствуют, что это у меня не эпатаж, инстинктивно доверяя такому сочетанию внутреннего и внешнего.
Спорим, аргументируем, вокруг мелькают дорогие галстуки и строгие лица: место знаковое, "Тройка-диалог" и "Альфа-Банк" на одной площадке.

По ступенькам поднимается Женька - еще один наш сокурсник. Не удивляемся - полуторамиллионный город, пересечения на каждом шагу, не сумбурная столица, чай...
Женька тоже "при параде". Одеваться хорошо он умел всегда, произведя впечатление на старосту группы - Ольгу, которая провожала его в армию так слёзно, как провожали немногих.
А там уж и роды через полгода после проводов, Женькин отпуск, скорая свадьба.
За спиной у них шептались: мужики - про кабалу и "женила пузом" (кто ж из нас в те восемнадцать лет мечтал не о ночных преферансах и пиве поутру, а о воспитании чада и стирании пелёнок), девки - про "дура" и "не могла найти получше".

Дали им отдельную комнату, начал налаживаться нехитрый быт.
В преферансе его видели редко. Да и брать его четвертым, когда он мог в любой момент среди ночи сорваться, потому что дочка прихворнула - какой был резон.
Потом универ закончился, все разбежались. Разбежались и многие скоротечные общажные семьи.
Женька с Ольгой жили вместе.
Появилась своя фирма, крутился, работал, помогала жена. Дочка занялась танцами, появляясь потом много лет на рекламных плакатах Женькиной, уже известной в городе, фирмы. Побеждала на конкурсах, привозила награды, которые Женька с удовольствием демонстрировал всем знакомым на ежегодных первоапрельских капустниках.
Там пришло время и для мальчика - дочке пора было у ниверситет, по стопам памы и мамы, а так хотелось второго. Родили, растёт...

Всё это вспомнилось, пока меня за внешний вид покритиковал и щеголеватый Женька.
- А ты светишься, как свежеиспечёный папаша, - говорю.
- А я - он и есть.
И мы открываем рты.

Год назад Женька с Ольгой созрели для еще одного чада. Очень уж захотелось. А что - и дом позволяет, и фирма, вроде бы, не в простое.
Математики, люди основательные - Ольга сразу взялась за литературу, чтобы прикинуть, как и чего, что с разницей в возрасте делать и как ублагостить возможные проблемы.
А среди журналов попался один ошеломляющий - про брошенных детей.
Решились за вечер.
Дальше всё было быстро: собрали документы, детдом, опека, суды. Не платили никому - но связи помогли, всё было ускоренным.
Девочку увидели сразу - поняли, что она их дочь. И она тоже поняла.
Полтора годика, недолеченная - но это не проблема, при любящих родителях. Сейчас ей два.

А два дня назад Ольга родила еще одну девочку.
Сейчас в роддоме, не наглядится на малУю, скучает по оставленным дома.

- Жень, а скажи, как на духу: как отношение к детям, есть предпочтения, внутренние честные понимания, что вот эта - не моя, а эта - моя?
- Абсолютно нет, ни на грамм. Все - наши, все - любимые. Я это и по себе знаю - только в 25 лет узнал, что я - приёмный.
- И что потом в душе было?
- А ничего. Никакой разницы.