Глава 25 Суицид

Очередная попойка закончилась в три часа ночи. Впервые меня никто не встретил в дверях. Наверное, мать не ожидала столь раннего моего появления и спала у себя в комнате. Тихо. Как-то по-дикому тихо. Я прошел на кухню и сел за стол, не включая свет. Дикое состояние усталости и ничего нехотения накрыла меня. Я закурил. Курил много, прикуривая одну сигарету от другой. Сколько я просидел в таком состоянии не знаю, но пепельница успела наполниться. Что со мной происходит? Какой то бред. Страх одиночества впервые охватил меня. Я лишился всего: семьи, дома, денег, друзей. Что у меня есть? Ровным счетом ничего, разве что только моя жалкая, никчемная, никому не нужная жизнь. Что ждет впереди? Пустота и длительный процесс возвращения к жизни. А стоит ли? Стоит ли к ней возвращаться? Может быть, закончить это сейчас. Одним махом. Я устал бороться со всем, что меня окружает а, прежде всего, я устал бороться с собой. Кому будет плохо оттого, что я уйду? Наверное, никому. Мне уж точно не будет, а на остальных наплевать. А кто остальные? Кто у меня остался и кому интересно живу я или нет? Всем только хорошо будет, по крайней мере, воздух будет чище. “Меньше народа - больше кислорода”. Я устал от всего. Я очень устал. Все надоело. Что меня держит тут? Ничего. Что я теряю? Тоже ничего. Все что мог я уже потерял. Я затушил последнюю сигарету, тихо пошел в кладовку и, включив свет, нашел пакеты с лекарствами. Два полных пакета. Интересно, а успею я дожрать последние прежде, чем подействуют первые? Плевать сколько успею все мое, главное не разбудить никого. Достав пакеты, я, пошатываясь от количества выпитого, направился в свою комнату. Свою? А с какой стати она моя? У меня нет больше ничего своего. Начинать все с начала? Не хочу, нет необходимости и желания. Я уселся на кровать и стал выдавливать таблетки из упаковок прямо на одеяло, медленно, как патроны из магазина, в тишине был слышен только хруст упаковок. Через полчаса на одеяле лежала внушительная гора из первого пакета. Я думаю, этого хватило бы на взвод солдат ну, а уж мне, так с головой хватит. Машинально, на автомате, я приступил ко второму пакету. Монотонно, щелчок за щелчком, я увеличивал горку того, что должно было закончить весь этот бред, который происходил в моей жизни последние полгода. Когда все было готово, я тихо сходил в кухню и принес бутылку с водой и стакан. Налив в стакан воды, я стал спокойно, горсть за горстью, класть лекарства в рот, запивая водой. Мысли? их не было. Никаких. Ни сожаления, ни страха, ни угрызений совести. Ничего. Было осознание, что я делаю все правильно и избавляю мир от человека, который напрасно переводит кислород, который только портит воздух своим присутствием, отравляя жизнь окружающим. Человека, который слаб и не способен на что-то действительно серьезное, который не способен справиться с собственной жизнью, с собственными эмоциями. Для меня в тот момент это мое решение было по настоящему сильным поступком, признать свою слабость и решиться избавить всех от своего присутствия, как паразитирующий микроорганизм. Микроорганизм не способный справится с проблемами и, прежде всего с основной проблемой, с собой. Микроорганизм, который не прошел сито естественного отбора и был выброшен на обочину, наблюдать, как идут вперед и развиваются другие. Микроорганизм, который запутался, остановился в собственном развитии и откатился в этом самом развитии назад.
       Все осилить я так и не смог, в меня вместилось только полтора пакета. Впихнув в себя столько лекарств, сколько смог впихнуть, я медленно направился в ванную комнату. Закрывшись изнутри, я посмотрел в зеркало. Изменений никаких не было. Из зеркала на меня смотрело исхудавшее осунувшееся лицо серого цвета. В первый момент я даже усомнился мое ли это отражение. Я не смотрелся в зеркало дней десять. Я обходил его стороной, а в принципе мне и некогда было в тот момент. Я жил в собственных ощущениях в чувстве жалости к самому себе. Жалость к самому себе. Что может быть ничтожнее? Наверное, ничего. Это самое низменное чувство, которое я когда-нибудь знал. “Я один. Я всеми брошен. Ах, я бедный несчастный. Тьфу, какая мерзость”. Жалость к самому себе. Вот это черта по-настоящему слабых микроорганизмов, зацикленных на собственной личности, эгоистических натур, которые не способны видеть и ценить ничего и никого кроме собственного “Я”. И я был этим самым эгоистичным микроорганизиом. Не помню, сколько времени продолжалось это падение и сочувствие к самому себе, но помню, что очень долго, к тому моменту счет в днях давно был потерян. Простояв так минут пятнадцать, я взял бритву. Отчим пользовался бритвой старого образца той, в которую надо было вставлять лезвия. Спокойно раскрутив ее и вынув лезвие, я еще раз посмотрелся в зеркало.
-Ну что брат, закончим этот геморрой сейчас.- Сказал я похожему на меня человеку, смотрящему из зеркала, и полоснул бритвой по венам на руке.
Кровь быстро окрасила раковину в красный цвет. Я спокойно лег в пустую ванну и стал ждать. Минуты через две я услышал стук в дверь ванной комнаты.
-Никита ты здесь?- Послышался тихий голос мамы.
Я молчал.
-Никита открой дверь иначе, я позову отца, и мы ее выбьем.
Боже, что ей надо? Я молчал. Жутко хотелось спать, и последние слова мамы я уже слышал сквозь сон. Я очень устал. Устал так, что не было сил двигаться. Сквозь сон я слышал сильные удары в дверь, затем эти удары медленно превратились в беззвучное сотрясение воздуха. Я уснул.
 Не знаю, сколько я спал, но снился мне какой-то дебильный сон. Почему-то кричала мама.
-Держи ему руку! Неси воду! Засунь ему пальцы в рот!- Кричала она кому-то.
Кому засунуть? Какие пальцы? И зачем я должен держать какую-то руку?
Потом снился какой-то мужик в белом, который постоянно кричал
Дыши, сынок! Не забывай дышать! Он уходит! Разряд!
Что за бред? Чего это он разорался и вообще, кто это такой?
В общем, мне как-то плохо спалось в эту ночь, снились кошмары с непонятными людьми и непонятными криками. Это, наверное, от усталости. Наверное, мне просто хватит пить, а то крыша, по-моему, начинает ехать. Так и до психушки не далеко.
Утром я проснулся.
Где я? Промелькнуло у меня в голове. Точно не в своей постели, потолок белый, что-то как-то не удобно. Кажется, я не выспался, жутко спать охота. Я обвел взглядом комнату. Только в этот момент я понял, что нахожусь в больнице. В вене торчала игла. В мой организм капельницей вливали какую-то подозрительную жидкость. Я лежал с открытыми глазами, уставившись в потолок и, судорожно пытался вспомнить события ночи, в голове вертелась куча вопросов.
Почему встала мама? Почему она стала ломиться в ванную комнату? Как она узнала и какого хрена она помешала? Ладно. Не важно. Результат - я лежу в этой чертовой больнице.
Я снова посмотрел по сторонам, рядом с кроватью стоял пакет с моей одеждой. А-А-А, ненавижу больницы! Вот хорошо как сделали заботливые дяденьки и тетеньки, оставили мне одежду. Наверное, догадались, что я не люблю больницы. Не хорошо здоровому парню валяться в больницах. Мысли одна опережала другую.
Я спокойно протянул руку к игле и выдернул ее из вены, согнул руку в локте и с минуты две пролежал пока не остановилась кровь, после чего сел на кровати. Голова дико болела от перепоя и, наверное, от того же дико кружилась. Меня подташнивало. Достав одежду из пакета, я стал медленно одеваться. Тело не слушалось. Что за хрень с моим телом? Первый раз в жизни я его не контролирую. Интересно, какой это этаж? Я подошел к окну и посмотрел в низ. Высоковато для прыжка. Третий этаж. Можно было бы в окно сигануть, только я не уверен был, выдержат ли меня мои ватные ноги. Одевшись, я поднялся и подошел к двери, медленно приоткрыв ее, я увидел медсестру, спокойненько дремавшую в вахтенной комнатушке. Она спала за столом, положив голову себе на руки. Да. Представляю себе эту работенку, вытаскивать таких придурков как я. Я выскользнул из палаты тихонько и, чуть пригнувшись, прошел под окнами вахтерки так, чтобы даже если сестричка проснется, меня не было видно. Она не проснулась. Через минуту я уже был на лестничной площадке. Предстояло проскочить еще одну вахту в приемном отделении. Взглянув на часы на стене, я понял, что сейчас время “собачьей вахты” еще с армии я знал, что называется она потому “собачьей”, что в этот период, с трех до семи утра, труднее всего бороться со сном. Что бы ни делал, умывался ли пил бы кофе все бесполезно, неумолимо клонит в сон. С этими мыслями я спустился на первый этаж. Сестра в приемной не спала, а читала какую-то книгу, то и дело пытаясь клюнуть носом в текст. Представляю, как же ей хочется спать. Посмотрев на дверь, я определил место нахождения замка. Дверь была закрыта не засов. Это легче, подумал я, это не замок. В вахтенной комнате было намного светлее, чем в приемной, стало быть, видно ей плохо. Теперь главное не шуметь. Я снял обувь и взял ее в руки. Аккуратно пригнувшись по стеночке, я скользнул к двери, не сводя взгляда с сестры. Она и глазом не повела, то ли уже спала, делая вид, что читает, то ли книга очень интересная. Через минуту я был уже на свободе. Денег в кармане не было, вспомнилось, как я расплачивался в баре за очередную порцию спиртного. Домой минут сорок пешего хода.
 “Для бешеной собаки сто верст не крюк”- Подумал я и побрел домой.
Первое время ноги не слушались и не хотели набирать крейсерскую скорость. Была средина февраля, месяц ветров и морозов. Верхней одежды на мне не было, только свитер.
 “Не привыкать”- подумал я, вспомнив приключения в Ростове. Это меня немного взбодрило и, через десять минут ноги вынуждены были подчиниться приказам мозга. Дорога домой заняла около часа, и в 8 утра я был уже дома.
- Ты ненормальный?- Встретила меня “радостно” мама.- Какого черта ты с больницы ушел?
-Мам. Не трогай меня сейчас, проходя в квартиру, бросил я.
Я прошел в свою комнату.
-Не закрывай дверь - Послышался из коридора голос мамы.
Я закрыл за собой дверь, но через секунду дверь распахнулась.
-Я, не взглянув на мать, прошел мимо нее из комнаты.
-Ты куда?
-В туалет можно?
-Иди только я с тобой пойду.
-Ты нормальная вообще?- Раздраженно рявкнул я.- Ты что смотреть будешь, как я мочусь?
-А то я не видела. В детстве же смотрела, за то я спокойней буду.
-Мам. Оставь меня в покое. Дай мне побыть одному, ничего я с собой делать не буду.
-Ты уверен?
-Да уверен.
Я закрыл за собой дверь. С другой стороны мама нарезала круги у туалета, стараясь не шуметь. Она прислушивалась к звукам.
 – Что убедилась?- Выходя из туалета, уже спокойно спросил я мать.
Мама молча ушла в комнату.
Через пять минут я стоял под холодной струей душа. Вода стекала по лицу и по телу, исчезая в отверстии слива унося с собой невыносимый запах больницы и похмелье. Стоял я так долго. Холода совсем не чувствовалось, просто хотелось, замерзнуть до боли, чтобы почувствовать свое тело. Я не чувствовал ни раскаяния, ни угрызений совести, ни стыда перед мамой, просто стоял с одним желанием замерзнуть. Выйдя из душа, я увидел на кухне нервно курящую маму. Ничего не говоря, я прошел в свою комнату и переоделся в новую одежду. Можно сказать, что сегодня день моего рождения. 14 февраля, сегодня я рождаюсь заново. Переодевшись, я подошел к зеркалу. Передо мной стоял парень с измученным лицом и потухшим взглядом, гладко выбритый и в новенькой одежде. Я заставил себя улыбнуться. Человек в зеркале ответил мне гримасой похожей на улыбку. Ткнув пальцем в направлении человека, в слух произнес:
-Вот так ты будешь ходить всегда, трезвый, аккуратный, свежий и улыбаться жизни. Ты понял? Человек в зеркале еще раз улыбнулся более живой улыбкой и кивнул в ответ.
Немного простояв у зеркала, я переоделся в спортивный костюм достал сумку и сложил в нее кимоно, борцовки и мыльно-рыльные принадлежности.
-Ты куда?- Спросила мама.
-Скоро приду.- Буркнул я.
Я направлялся в спортзал. Нужно было выводить свой организм из этого состояния. Но самое главное надо было выбить все это дерьмо из своей головы. Просто хотелось забыть все, что произошло со мной вчера, а еще лучше все, что происходило со мной в последние полгода. В спортзале я поздоровался с удивленным тренером прошел в раздевалку и переоделся