Глава 26 Спортзал

- Что в лесу сдохло?- Бросил с улыбкой мне тренер.- Никак чемпион решил почтить нас своим присутствием?
-Дима. Если можно не трогай меня и просто хотя бы сегодня не обращай на меня внимания.- Спокойно ответил я на его колкость.
-Ладно. Черт с тобой. Пусть будет так.- Буркнул тренер себе под нос и продолжил заниматься с подростками.
Я прошел к боксерской груше и просто начал бить в нее. Через пятнадцать минут я уже, не помня себя, обрушивал на нее град ударов, серия за серией, бил, бил и бил. В центре этого песчаного мешка стало образовываться кровавое пятно от сбитых кулаков, но я бил серию за серией и не мог остановиться. Я никого не представлял на месте груши, я никого не хотел убить или избить, мне просто хотелось забыться. В зале стояла тишина. Молодые борцы во главе с тренером несколько минут стояли и следили за этим процессом, пока тренер не дал команду “ёши”. Пацаны вернулись на ковер и продолжили занятия. Через час я упал перед грушей на колени, истекая потом и разглядывая кровавое месиво, когда-то называвшееся кулаками. Немного придя в себя, я отправился в душ, у меня все еще оставалось ощущение, что я воняю больницей, и все вокруг меня это чувствуют. Я старался отмыть этот запах перемешавшийся с запахом пота, но мне это не удавалось, запах не уходил. На сегодня было достаточно, попрощавшись со всеми поклоном, я пошел домой. Я шел домой пешком, еще и еще раз прогоняя в голове прошедшие события. Одной тренировкой это не выбить, мне надо было проветриться.
-Что? Жалко тебе себя?- Разговаривал я сам с собой.- А чего ты жалеешь? Ты ЧМО и сам виноват в том, что происходит. Только ты сам довел себя до такого состояния, в котором ты находишься. Больно? Плохо? А кто виноват? Почему все вокруг виноваты кроме тебя самого? Мразь. Ты сам влез в эту задницу, а теперь сам и вылась из нее и потом еще долго и нудно отмывайся от того дерьма, которым ты облеплен с ног до головы. Соберись и борись. Толкай локтями, грызи зубами, только никогда не позволяй себе распускать сопли и жалеть самого себя и другим этого не позволяй. Знай. Все что происходит или будет происходить в твоей жизни, твоих рук дело. Все плохое сегодня, это твоя же ошибка вчера. А свои ошибки исправляй сам. Только ты сам можешь помочь себе и никто другой.
       Человек, которому это все предназначалось, молчал. Ему нечего было ответить. Ему оставалось только принять это как факт.
       В зал я стал приходить ежедневно, выматывая себя до полуобморочного состояния. Алкоголь оставлял организм с боями.
 Руки болели, и я выползал на татами. Молодые борцы терпели все мои издевательства. Я отбивал броски сотнями за одну тренировку. С четкостью машины забивающей сваи в землю, я вбивал молодых парней в татами. Все два часа по залу разносились равномерные гулкие удары тел о ковер. День за днем машинально выполнялись все движения. После тренировки душ и долгая дорога пешком домой. Состояние горечи и злобы не выветривалось. Оно постоянно красным жгучим перцем присутствовало на языке.
-Никита. Ты куда сейчас?- Спросил меня после очередной тренировки тренер.
-Не знаю. Домой пойду.- Спокойно ответил я.
-Ты у моря давно был? На набережной?
-Давно. Не до этого как-то было.- Сказал я и посмотрел на Диму.
-Пойдем, поужинаем, я угощаю. За одно и прогуляемся, подышим воздухом.- Предложил он мне.
-Ну, если угощаешь тогда пошли.- Ответил я.
Мы вышли из зала и направились в сторону моря. На набережной стояла старая кафешка под названием “Крючок” в ней мы и решили чем-нибудь перекусить. Кафешка была очень старой одной из первых кафе открытых во времена перестройки. У нее были свои завсегдатаи и свои традиции. Ее знали все в городе. Располагаясь на берегу моря в тополиной роще вдалеке от оживленных дорог, она была излюбленным местом уединения влюбленных парочек. Очень романтичное место, особенно летом, когда столики выносятся на веранду и под шелест листьев и еле слышный шум моря становится особенно уютно. Сюда приходили по одному, чтобы посидеть в одиночестве и подумать, приходили и люди, которым надо было поговорить в спокойной обстановке. Поужинав, мы вышли на набережную.
-Пойдем, прогуляемся.- Предложил Дима.
И мы пошли вдоль моря по “пушкинской набережной” построенной еще в восемнадцатом веке. Старая добрая набережная. Это то место, где мои мысли приходили в порядок и, где я всегда был откровенен со всеми, в том числе и с собой. Только в этом месте я говорил то, что думал, рассказывал то, что у меня в душе и на сердце. По-другому я не мог. Я погружался в собственные мысли и просто говорил. Это называлось “Мысли в слух”, я просто шел и говорил. Можно говорить неправду, но думать в слух неправду, мне кажется, невозможно.
-Дима. Мне нужны пара жестких турниров.- Обратился я к тренеру, нарушив молчание.
-Никита. В твоем состоянии дай бог выжить после первого. Тебя же в такой форме просто поломают. Зачем тебе это?
-Дима. Мне надо. Мне это очень надо. Ты меня воспитывал с детства. Я уже пятнадцать лет на татами и ты был постоянно рядом. Я в спортзале проводил больше времени, чем в семье. Ты был для меня, наверное, больше чем отец. Почему ты сейчас не понимаешь меня? Или ты просто делаешь вид, что не понимаешь? Мне встряска нужна, мне надо увидеть цель, как раньше в детстве. Я хотел быть чемпионом. Я хотел быть лучшим. Я хотел выигрывать. Я потерял это чувство. Я не вижу направления, куда мне идти. В конце концов, это мое дело, я просто хочу, чтобы мне набили морду. Ты это сможешь организовать?
-Ну, морду я тебе и сейчас набить могу и ехать никуда не надо.- Пошутил Дима.
-Это не то.- Не обращая внимания на шутку, сказал я.
-Ну что же, смогу. Ты прав. Я не вижу больше чемпиона. Я вижу перед собой размазню, медузу, которую выбросило на берег. Больше нет того Никиты, на которого я делал ставку на любом турнире, который выигрывал чемпионаты даже с травмами не совместимыми со спортом, просто проходил по турнирам на воле, “на зубах”и желании выиграть. Помнишь чемпионат в Минске? Ты получил серьезнейшую травму во второй схватке? Никто бы не вышел с такой травмой на ковер, а ты вышел. Ты провел еще четыре боя и выиграл турнир. Тебе тогда дали приз “ За волю к победе” сейчас бы я тебе его не дал и даже, наоборот, с удовольствием бы отобрал у тебя и тот, потому что ты безвольное существо, амеба. Я организую тебе турнир только к татами не подойду. Я хочу помнить того Никиту. Не хочу разочаровываться.
Мы шли по набережной. С моря дул пронизывающий ветер, где-то далеко в море маленькими черными точками на белом льду расселись рыбаки, вылавливая маленькими удочками тарань.
-Я не знаю, что у тебя произошло в жизни и не хочу знать. - Заговорил тренер.- Ты стал взрослым и у тебя своя жизнь. Раньше ты принадлежал спорту, теперь ты принадлежишь себе. Тебе и разбираться в себе. Как я понимаю, тебя все покинули, и ты чувствуешь себя одиноким? Так и есть, иначе ты бы не пришел в зал. Я тебя очень хорошо знаю. А ты не думал, почему в твоей жизни все так происходит? Ты не пробовал, не злиться на людей, а заглянуть в себя? Попробуй это помогает. Помнишь, я тебе рассказывал про монастырь Шао-Линь? Про трехлетний период отшельничества. Кажется как раз на этом месте. Это не просто так. Человек должен жить в гармонии с окружающим его миром, пусть даже таким агрессивным и жестким как теперь и, тем более, он должен жить в гармонии с собой со своими мыслями и страстями. Ты перестал контролировать мысли и страсти, и они выплеснулись наружу. Они начали провоцировать людей. Нет гармонии в тебе, соответственно, нарушилась гармония с внешним миром. Ты ждал чего-то другого? Найди цель. Загляни в себя и наведи там порядок, все поменяется.
Я молча шел и слушал. Тренер. Он действительно был мне ближе, чем отец. Я вспомнил детство. Каждый день после дневной тренировки мы шли сюда на это место, на эту набережную. Я слушал звук прибоя и шелест тополей, большой группой произраставшей прямо у воды. Запах морских водорослей перемешивался с ароматом цветов и наполнял столь своеобразным амбре раскаленный летний воздух. Тренер постоянно рассказывал что-то интересное. Закончив филфак, он с головой погрузился в изучение философии востока. Япония и Китай его любимые темы. Занимаясь восточными единоборствами, он полностью проникся культурой этих стран, мог часами рассказывать о монастырях и отшельниках, о самураях и кодексе Бусидо о возможностях человеческого тела и сознания. Часто, усевшись на берегу моря у воды, мы медитировали, отстраняясь от всего окружавшего нас мира, ощущая потоки энергии в своем теле, чистоту мыслей и гармонию с окружавшей нас природой. Мы ощущали себя частью природы, маленькой клеткой в ее организме, которая была создана этой природой для каких-то, только ей известных целей. Я помню, как с удовольствием бежал, сломя голову, на тренировки. Как ждал, когда закончатся уроки в школе, и я войду в спортзал. Как после тренировки мы пойдем на эту набережную, и я буду слушать то, что занимало все мои мысли, все мое сознание. Философия. Я проникся ей. Я мечтал уехать в Китай и попасть в святая святых борца - монастырь Шао-линь. Я мечтал, выйдя из его стен уединиться в горах и жить там отшельником. Погрузиться в свой мир, жить в гармонии с природой, беря от нее необходимый для жизни минимум, не тревожа ее, не нарушая течения ее жизни. Чувствовать себя частью организма под названием “природа”.
-Организуй.- После паузы выговорил я.- И мне очень надо чтобы ты был у татами, мне это очень нужно, тебе не будет стыдно.