Девушка в противогазе

       Говорят, давным-давно в моде были простонародные выражения: страшна, как в противогазе, и ещё: противогазная морда.
По иронии судьбы - без этого прибора сейчас нельзя.
Когда стихают толпы туристов в разноцветных масках-респираторах, я прихожу один к этому полотну – стройное, изящное создание в зеленоватой майке с голым, стройным животом и прекрасное лицо – в том приборе, который мало изменился со времени его изобретения – круглые матовые глаза, серый хобот, сумка на поясе. Каштановый локон… Увы, наш мир становится все менее пригоден для жилья, и это запечатлено еще на полотне далёкого художника художника двадцатых годов ХХI века! И как тревожит нас эта картина столетие спустя. Как та знаменитая комсомолка в футболке с продольными черно-белыми полосами, встречаемая утренней прохладой и ветерком с реки, и готовая к трудовым свершениям (готовься к ГУЛАГу, детка), - как давно это было. А теперь… Отравлен хлеб и воздух выпит. И нечем…
Жена-то ревнует. «Уйди - видеть тебе не хочу, так ты мне надоел и твоя противогазная рожа. Кстати, Еленке нужен новый противогаз. А ты опять к своей этой намылился?» «Нет! Пойду к друзьям, пивка попью через соломку…» «Ну-ну, смотри, гад, не задохнись!»
Неужели в прежние времена женщины ревновали к прекрасным ликам на полотне? А впрочем, трагичные судьбы многих картин и фресок и свидетельствуют о подобном.

Никого. Слава богу. Я вглядываюсь в её глаза – сквозь две пары стекол и бронированный плексиглаз над холстом. Мне кажется, мы видим друг друга. Чувствую за спиной неприятный едкий холодок. Эта смотрительница всегда пялится в мою спину. Злобная, противогазная старуха. Как она омерзительна!.. Мне кажется, у девушки карие глаза. Или темно-серые. Её рот чуть приоткрыт и мы смотрим друг на друга улыбаясь… Прядка волос, пробиваясь из-под зеленоватой резины, кажется совсем живой. Вот-вот, и она тронет волосы. Воздух за Незнакомкой полон едкого смога. Но и эту дымку, выцветшую со временем, мастер умудрился написать в подражание портретистам Возрождения, вроде тех, что проступали загадочным очарованием, наподобие пены, из которой вышла Аврора…Что-то клокочет в ее гортани, кажется, по движениям губ – а вижу их! - угадываю ее слова… На каком языке она говорит? Должно быть, сто лет назад он был похож на наш. Как её звали? Она пережила всех своих ровесниц! Мне хочется сорвать ненавистный намордник. И – ей тоже… ведь зале очистители воздуха… Я должен помочь ей это сделать – она хочет прикоснуться ко мне губами… О, я уже не в силах не противиться этому зову… Пальцы сами лезут под резиновое горло, но тут я падаю на пол, звонит пронзительная сирена…

Сиреневый свет, непонятные лица в с матово-зеркальными глазницами проступают сквозь туман головокружения. Это моя жена и мой адвокат… Она всегда говорила мне, что… Кажется, меня уличают в попытке разбить стекло и порче вакуумного слоя ценнейшей картины… За это меня могут отдать в рабство роботам… Хриплю в ответ – у меня обожжены гортань и носоглотка, слезятся глаза… Я всегда подозревал, что мой адвокат и жена связаны чем-то еще, кроме ведения моих брачных дел.
«Ну, скажи, что ты молчишь? Ты был пьян? Зачем ты пошел к ней и сделал это? Ты хочешь оставить детей без отца?» Я силюсь отрицательно мотнуть головой. Странно, а я ведь не помню лицо жены. На фотографии после свадьбы мы в специальной комнате с фильтрами воздуха, для снимка на память – но те черты ее с веснушками на розоватом личике почти стерлись…
Предо мной проявляется лик девушки на полотне – каково было ей и всем людям привыкать к таким вещам! «Я останусь с тобой» - долетает ее нежный голос. «Соглашайся на всё…»
Я мычу в ответ – да, был в состоянии аффекта, выпил пива или чего еще… Все это заносится с моего якобы голоса адвокатом в электронную записную книжку. Кажется, довольные, они уходят, оставляя меня в сиреневом уничижении.
Через неделю привели детей. Я разрыдался – я ведь не помню их лица и глаза? Надо заказать их виртуальные портреты и повесить дома на стену. Мне еще трудно дышать и вглядываться - глотнув сырого пост-петербургского воздуха в надежде увидеть красоту вечности, которая ныне всегда скрыта под той или иной пеленой…

Портрет под толстым стеклом уехал в кругосветку – но в этот музей дорога для меня закрыта.
Слышал, что мой адвокат стал после это случая нападения на шедевр знаменитым и богатым. Бог с ними.
Жду встречи с ней…