Восторг

К городу медленно приближается ночь. День был пасмурный, ветреный. А тут к вечеру потянулись еще откуда-то с запада, из-за горизонта, огромные и хмурые тучи, тяжело поплыли над домами и улицами неторопливой и грозной чередой.
Город в предчувствии надвигающейся бури замер, сжался и настороженно поглядывал вверх из-под крыш, как исподлобья, окнами своих домов. Все стихло.
Я стоял у окна, смотрел, как город готовится к битве со стихией и ждал начала этой битвы. Я люблю грозы, да нет, люблю - не то слово, мне кажется, что только в эти-то минуты я и живу по-настоящему, полной, яркой и прекрасной жизнью. Эти минуты ни с чем не сравнимой, огненной, выворачивающей наизнанку душу, радости, я всегда жду с огромным нетерпением. Для меня это минуты блаженства, минуты счастья. Душа рвется из тела, стремится куда-то вверх и все время кажется, что вот-вот, еще немного, и она сольется с чем-то огромным, ярким, растворится в нем. Гром, молнии, судороги туч, хохот ветра, срывающего пелену дождя... Мне кажется, что за один только миг пребывания там, среди небесных круч, в гуще битвы, там, где таится это огромное, яркое, прекрасное и зовущее, я бы без малейшего колебания пожертвовал и вечным раем, если таковой существовал бы.
Город словно втянул в плечи голову и боялся перевести дыхание. Улицы стали безлюдными и если попадались где-либо пешеходы, то шли они быстро, не оглядываясь, молчаливые и хмурые, и только изредка с опаской вскидывали на небо глаза. Даже машины старались не шуметь и поскорей проскочить это мертвое пространство. Эта внезапно наступившая тишина была очень болезненна, словно какое-то страшное чудовище вцепилось своими мохнатыми, ледяными лапами в мое сердце. Страх медленно подступал к горлу.
Но вот рванулся вдоль улицы холодный, пробиравший до костей ветер и грудь моя несколько раз облегченно вздохнула. А ветер свистел, грохотал, хохотал, испуганно дрожали стекла в окнах. По земле прошла волна пыли. Пыль, ошметки грязи (недавно был дождь), бумаги какие-то - все закружилось, завертелось, и этот вихрь промчался вдоль улицы. Земля будто задымилась, затлела.
А потом откуда-то повалили клубы густого, грязно-белого снежного дыма. Будто где-то горела огромная снежная гора и ветер гнал оттуда этот дым клубами, волнами, тучами. Сразу исчезли из виду дальние дома, а спустя некоторое время даже ближайший дом задымился, объятый этим дымом.
В этом хаосе было что-то увлекательно страшное, захватывающее, ужасное. Меня охватил какой-то дикий восторг. Сердце забилось, да так сильно и громко, будто рядом колотили огромной колотушкой по земле. Я не мог ничего с собой поделать; будто прикованный, будто охваченный какими-то огромными, сильными, непобедимыми руками, я стоял у окна, смотрел на этот ураган, и не мог даже вздохнуть. Я хотел быть там, быть в самой гуще, в этом ярком снежном огне. Боялся пошевелиться, боялся перевести дыхание, только бы не исчезала эта огромная, поглотившая меня всего, радость, дикий, неземной восторг. А маленькие, жесткие и колючие снежинки носились в воздухе в беспорядочном броуновском движении. Порывы ветра захватывали их и уносили в сторону. Я пытался проследить за некоторыми снежинками - куда там, я не видел ничего, кроме косых, острых и длинных линий, которые резали пополам воздух, дома, ветер. Ветер стихал и будто огромные несметные полчища неведомых, маленьких и злых насекомых летели прямо на меня. Сыпались сверху, появлялись снизу, выскакивали из-за угла - и все это летело прямо на меня. Трудно было дышать, казалось, что все они попали в горло, забили до отказа легкие. Я задыхался. Мне было страшно, жутко. Какой-то первобытный страх охватил меня. Но, боже мой, как это было приятно, какая радость вошла в мою душу вместе с этим страхом, этим всепоглощающим ужасом!
Но ... дым исчез так же внезапно, как и появился. Ветер стих, тучи прошли. Показалось из-за дальней, не такой уже большой, не такой уже страшной и не такой уже интересной тучи яркое, несмотря на вечер, слепящее глаза солнце. Сразу появились на небе длинные темно-пепельные полосы от его лучей. Все успокоилось.
Я был разочарован, до боли обижен тем, что все это так внезапно кончилось, что это было так недолго, что и на этот раз сердце мое не вылетело из груди навстречу этому вихрю, что я снова остался жив.