Яша Хаммер

                Уверен, Воин я, а им разрешено
                Есть мясо в Пост и пить (немножечко) вино.
                Но вот уж третий день, как на меня в окно
                С укором кролик смотрит... мне не всё равно.
                (Szurke Borat)




Глава 1.               

Яша Хаммер, поудобнее устроившись в кресле перед камином,  глубоко задумался.  Время было уже ближе  к полуночи, а ему  еще предстояло  просмотреть целую кипу разного рода документов, необходимых для успешного проведения завтрашней встречи  с питерскими бизнесменами по организации  поставок десяти железнодорожных  вагонов мочевины от  станции "Матросово" Октябрьской железной дороги – до станции "Москва–товарная", где у Яши  был   свой "засранный",  как он  сам его называл еще  с лихих девяностых, казачек.

Но жажда творчества, непонятно откуда  возникшая  у Яшика в последние месяцы, все-таки перевесила жажду наживы и он, подумав: – А,  ***ня война – главное маневры, –  решительно взялся за изготовление  мины.

В последнее время в кулуарах Государственной Думы активно муссировался вопрос об исключение из русского алфавита буквы – "Ы". Предполагалось, что вопрос будет вынесен на голосование в ближайшие  дни. Депутаты были уверены, что после  принятия  закона об удалении из русского  алфавита буквы –"Ы",   все  остальные проблемы российского государства (особенно, его  Глубинки и Окраины), рассосутся сами-собой в течение каких-нибудь пары-тройки лет.

В общем,  дело было за малым. Почему решили исключить именно "Ы" – Яша не знал. Лично у него к этой букве не было никаких претензий. Как раз наоборот, вот уже вторую неделю у Хаммера  "рос зуб" на  другую букву алфавита,  с которой "Ы", конечно,  была знакома, но в связях,  порочащих ее,  не состояла.
– Щас, я этим депутатишкам подниму веки, – встряхнулся  Яша, и засучив рукава приступил к работе:

- ДОСТАА ЭТА БУКВА, - написал он первое пришедшее ему на ум предложение, потом чуть поразмыслив продолжил:
– Выше всех в иерархии Воинов находится Абсоютный Воин.  Преимущество его над другими Воинами закючается в том, что он обадает уникаьной возможностью никого не убивать. Стокнувшись со Зом, он не убивает, а вытесняет его, прекрасно понимая, что убивая, порождаешь еще боьшее Зо.
– В нашем даеком от идеаа мире, бо'ьшими шансами соответствовать Абсоютному Воину обадает – Женщина", –  набросал  Хаммер  все, что за день накопило в памяти  его воспаленное  сознание, и тут же   разместил   message   среди многих тысяч других опусов   «сегодняшнего дня»  на  одном из многочисленных   русскоязычных сайтов интернета.

Первая рецензия  на миниатюру не заставила себя долго ждать:
........................................
– Жаль что Вас зовут не Олег, как здорово было бы  – Грецкий Олег...
Как ныне взбирается Грецкий Олег...   Извините, но вот такие ассоциации возникли.  Не обижайтесь,   если,  что не так...  очень мне ваша фамилия понравилась.

Касабланка 2   24.03.2014 23:31
.....................
Яша, не задумываясь,   отстучал  обратку:
– Косо Банку Второму от аффтара:  –  Да-нет, все в поряде. Тем боее, что фамиия Вам понравиась.  Правда, это не моя фамиия, а  мой итературный псевдоним, так-то меня – Яшик Хаммер зовут, но это не важно. Мне, тут  друг рассказа, что ему  в одном из закрытых ВУЗов,  вместо Виктор Грецкий,  сдеаи входной пропуск на фамиию – Вася Орехов. Он вскипе, но   руководитеь его моодечик, сразу   все точки над i расставиа.  Сказаа, мо, дожен радоваться, что они тебя еще  до Йоси  Фундукова не опустили...   Мне тоже   понравиась эта  история, вот я  и взя его фамиию  с именем себе    псевдонимом.  )))

Виктор Грецкий   24.03.2014 23:33
…………………………..
–  ))) … о, можете хороший скетч написать по этому поводу и  номинироваться с ним  на соискание национальной литературной премии "Лучший Писатель года – 2014". Желаю успеха.

Касабланка 2   24.03.2014 23:36
……………………………..
Посмотре,  скоько стоит размещение произведения.   800 рэ  – одна страница?!?   Абадеть!!!!!!!!!
ЗЫ:  Подайте, юди добрые,  пятихаточку,   ии хотя бы 300 рябчиков на каву для написания нетенки на конкурс  "учший Писатеь".
С уважением,  юбящий  Вас  Яшик.

Виктор Грецкий 24.03.2014 23.40
…………………………………
А МНЕ БЫ ХОТЬ ЗУБОЧИСТКУ КТО–НИБУДЬ ДАЛ НА ВРЕМЯ – КАПСЛУК ВЫКОВЫРЯТЬ.

Павел Херц  24.03.2014 23:45
………………………………..
КАПСЛУК? КАП(усту) С ЛУК(ом)?  ;–)

Виктор Грецкий 24.03.2014 23.47
……………………………….
На Клаву ?))
+ двечашки

Сенилга 24.03.2014 23:51
………………………………….
Пачму две? не мы тоько  на троих )))))))))))))))) что мы не юди что и(((

Виктор Грецкий 24.03.2014 23:52
…………………………………….
От Вас – ВСЕ ХОРОШО!! ПОЯВЛЯЙТЕСЬ!!!

Дикая Роза 24.03.2014 23:55
……………………………………….
Спасибо! Обязатеьно буду!  С симпатией, цеую Вас;–)

Виктор Грецкий 24.03.2014 23:55
………………………………………….
Вау, вот, что значит, оперативность… С радостью,

Дикая роза 24.03.2014 23.57
………………………………………….
У Вас, как в Российской прокуратуре, дело заводится, а выход …
Хорошего Вам здоровья.

Феликс Рассохин 25.03.2014 00:05
…………………………………………
Выход всегда присутствует, просто его не все видят… Как в известном анекдоте: – Подъеха Иья Муромец к пещере и орет во все горо: –  Выходи Чудо-Юдо на равнину на равный бой.
– Выйти-то я выйду, – отвечает тот, – тоько не надо мне в жопу орать.

Виктор Грецкий 25.03.2014 00.08
..................

– Стоя греби (звiдси), стоя читай (вiршi Тараса Григорьевича в оригинале), стоя пей чай (со слоном {забытый вкус}), стоя лежи (или лижи, надо бы правила русского языка  посмотреть, да времени нет), стоя стони (то к соседей не разгони, а то я тя знаю), стоя брани (но не струни), стоя пугай (всех посылай {rhjvt vbyz}, стоя сварог (ел свой пирог), стоя народ (mother им в рот), стоя тебя {szeretlek ja}, стоя осел (галстук жует), стоя мой кот (князя тьмы ждЕт)... оff и генно модифицированная  мина у Вас получилась))))))))), но... много блошек, вибочте, вуйко, нам ждать некогда, пока Вы их всех  вычешите... ЧЕШИРСКИЙ,  Вы наш. ;– )))))))))))))))))))))))))

Баби Ежкi чекаем зовсiм трожки 25.03.2014 00:08
.......................
Дякую, баби  Ежкi , почекайте,  плиз, трошкi, дам вам  на сережкi ))))))))))))))))))))))

Виктор Грецкий 25.03.2014 00.09
.............................

В этот момент в  левое окно рабочего кабинета Яшиного  особняка,  расположенного  на восемнадцатом километре Рублево–Успенского  шоссе, буквально в трех километрах от Горок-9, охраняемого действующим сотрудниками ОМОНа  с  использованием трех  доберман-пинчеров, (лично привезенных хозяином из Лондона),   по всему периметру оборудованном антивандальными   видеокамерами  "ERGOZOOM ERG–IPH3666" (купольного образца),     кто-то   трижды угрожающе  постучал.
По звуку  Хаммер  понял, что  удары  были  нанесены      металлическим предметом.  Яша,   моментально выдернув  из сети шнур ноутбука,   тихо без резких движений сполз с кресла на пол и замер…
Стук повторился.

– Кто? –  положив палец на спусковой крючок девяносто второй Беретты, заметно подсевшим  голосом выдохнул Яша.
– Арсенич,  це я –  Прохор Хрiн... Ну, ты  йдешь,  чi як? Я задовбався тебе чекати. Вже другий раз  баньку грiю, увесь пар вийшов.
– Тьфу ты,  черт, шо б ты был здоров..., – выругался в сердцах  Яшик. – Прохор Хрiн   из рода Хрiновых, твою мать.
– Ну, так шо? – по окну опять нетерпеливо побарабанили тем же металлическим предметом.
– Да, иду,  вже,  иду.  Трусы только поменяю, – гаркнул в сердцах Хаммер, – Кащiк не вмерущiй, блин, такой кайф испортил.


Глава 2.
Вернувшись после баньки Яша поняв, что спать сегодня он уже все равно не сможет, вновь открыл ноутбук. Закинув нога на ногу и заложив руки за голову, быстро пробежался глазами по экрану монитора.

– Ох, ты! Полная эпидерсия! Пропустил такой труд! Все, понимаешь, в цейтноте. А эта дура, значит, у себя меня везде забанила, и  всю правду матку  про меня решила в народ вынести!  Вон сколько «хорошего» понаписала, да еще и подвесила отдельной страничкой! Просто красота! Спасибо за рекламу!

– Так, пора уже поставить точку в этом деле, – подумал Яша и взялся было за клавиатуру. Однако, немного поразмыслив, он оставил в покое клаву и начал внимательно изучать послание.
«Послушьте, ХАММЕР. Мой ответ на содержание Вашей рецензии будет, пожалуй, слишком длинным, для того, чтобы Вы осилили его расшифровку и за сутки. Зачем мне Вас, да и читателей так напрягать».

– Ну да, – подумал Яша, – здесь за неделю не проедешь, если расшифровывать.
Время от времени они с Мальвиной закрывали часть своих рецензий, если им не хотелось, чтобы их читали все, кто не попадя.. Хотя, понятно, что большого секрета в этом не было.

– Только ленивый нас не сможет понять, – шутила Мальвина, получив от него очередную тарабарщину, но Яша чувствовал, что эта игра ей доставляет удовольствие.
Проще говоря: использовался английский вариант русской клавы (без переключения на кириллицу). Получалось довольно потешно.
«Итак, по порядку:

1. Спасибо за одобрение новой фотки. Только она – сорокалетней давности, а  не двадцатилетней. Мы тогда  как раз купили свой первый цифровой фотоаппарат и в первый же день всех и вся перещелкали.

2. Ваше влияние на меня? Что это значит? О каком влиянии на меня с Вашей стороны может идти речь? Если мне не изменяет память, предпоследний обмен рецензиями состоялся в июне. В месяц я пишу по сорок-шестьдесят рецензий и получаю столько же (примерно).  Только ни один человек из этого немалого количества юзеров не приписывает себе ни мои победы, ни поражения.

3. Не могу припомнить, чтобы лично Вы (ЯША ХАММЕР), в переписках со мной сказали что-нибудь умное и заставили бы, тем самым, меня работать мозгами, то есть аккумулировать мысли и упаковывать их в стихи».

– Ну, это она лукавит, – попытался завязать с Яшей дискуссию Внутренний голос.
С некоторых пор Яша стал слышать Голоса и, что самое странное, совсем не удивлялся этому.  "Залетных", как окрестил их Яша, было двое. Чтобы с первых же дней исключить путаницу, Яша тут же первого обозвал "ВГ" (сокращенно -  Внутренний Голос), а второго "Самуилом Яковлевичем", или еще он называл его САМом. Справедливости ради надо отметить, что большой смекалки при этом Яша не проявил, так как новые его "друзья" в общении между собой именно так, чаще всего, друг к другу и обращались.

– Один точно есть, – не отрываясь от монитора, ответил Яша. – Помнишь, я ее на Калыму приглашал в гости, а она меня стихом послала?
– Да, половина ее последних стихов написана благодаря тебе, – начал заводиться ВГ, но Яша решил пока не отвлекаться от чтения.

«Та ерунда, что Вы пишите (записки из психушки) ни на что, кроме как на ерунду, подвигнуть стихотворца не может. Поэтому я вынуждена попросить Вас – не вертитесь «под ногами», ибо на ерунду у меня совсем нет времени. Более того, я подозреваю, что Вы серьезно больны, Яша, и уход в состояние «сомати» не что иное, как очередной курс лечения. Поэтому я отношусь к Вам, более менее, снисходительно. Но, пожалуйста, Яша, не злоупотребляйте моей добротой».

– Вот сирена милицейская! Лампочка фонарная! А ведь как раньше писала: – Яша, когда Вы в следующий раз вернетесь из состояния «сомати», меня уже не будет на кровати! Грустная шутка. А если серьезно, то мне без Вас будет скучно. Но если так надо – твердейте. Если Ваша душа ищет чего-то неземного, Высшего, не доступного простым смертным, типа я и другие, ... Я буду читать Ваши произведения. Мне и Пуху будет Вас не хватать. Передайте привет Высшему разуму, – процитировал одну из весенних рецензий Мальвины ВГ.

– Ну, что ты хочешь, весна была, – поддержал разговор Хаммер, однако пока решил не отвлекаться от чтения послания.
«Кстати, в моей жизни уже был такой случай, года четыре назад. Некий псих, которого я не знаю по имени и до сих пор, серьезно ко мне прикопался (интересно – психи находят во мне родственную душу, или антипод? Что вызывает у них интерес ко мне?). И прикопался он не в каком-нибудь Интернете, а в реале. По телефону, к примеру, совершенно незнакомый, нервный голос, как бы добродушно, стал убеждать меня в том, что все обо мне знает и, что все хорошее, произошедшее в моей жизни за последнее время – это дело его рук.  А я (почему-то) оказалась неблагодарной дрянью.

Такой телефонно-реальный террор продолжался на протяжении полутора лет. То меня пытались с кем-то соединить ( «не кладите трубку, соединяем» «с кем?» «вам не все равно?»). Я естественно давала отбой. «Тип», как оказалось позже, действительно обо мне многое знал. Семью – поименно (вплоть до собаки), интимные подробности... А самое главное – знал куда бить. Не буду я здесь Вам рассказывать про свою «ахиллесову пяту». Мало ли…»

– Подставляется, – сыграл огорчение ВГ. – Ты понял, о чем она?
– Ыгы. Только мЫлЫаденец не поймет этого, – пропел Яша, подражая манере разговора Самуила Яковлевича, и продолжил чтение.
«Благодаря крепкому здоровью, доставшемуся мне от предков, все неприятности я стойко выдержала. Подозрения в том, что «тип» не кто иной, как шизофреник, возникли почти сразу же. Заявление в милицию было уже на мази, когда, вдруг, на стене моей кухни, на кафеле, появились загадочные буквы, ничего для меня не значащие: A F G A /. Кафель на кухне крупный. Так вот – каждая буква в размер плитки.

Посовещались с друзьями. Никто не писал пальцем по моей стене. Тем более тонким, женским. Рост писавшего – примерно 180. Те, кто бывал у нас дома, шутили: «Мы бы написали X Y Z, а не «afga». (Что такое afga? До сих пор не знаю). Это произошло во время нашего отсутствия, из дома ничего не пропало. Но замки пришлось поменять.»

– Че ж здесь непонятного, – лениво зевнул Яша. – Чек, крутил, крутил вокруг хаты, через дверь попасть не мог, потом его осенило, что можно и через окно. Не обезьяна же, соображаловка работает. Вот он им и воспользовался. А когда залез, на радостях на стене и написал AFGA/.
– А ну-да, типа: АFиGенное Акно, – быстро перехватил его мысль ВГ. – Только ты зря обезьяну обижаешь, она бы тоже догадалась. Хотя погоди..., а палочка? – напрягся он.

– Какая палочка? – не понял Яша.
– После АФиГенного Акна у него еще палочка стоит.
– А, слеш, – опять зевнул Яша. – Дык Чек-то он грамЫтный был. МЫсЫль зЫкончил, ну и палочку поставил. Или вставил? Как там по Ожегову?
ВГ быстро просмотрел нужные страницы и важно сказал: – Есть два варианта, тебе какой?

– Слушай у нас с тобой разговор получается сегодня, как в том анекдоте про отца с сыном.
– Расскажи, – сразу повеселел ВГ, уж очень он любил анекдоты.
– Десять баксов, – хитро прищурился Яша.
– Окей, только вначале давай с палочкой закончим.
– А че с ней кончать и так все ясно. Я ж сказал, чек оказался умный, мысль свою закончил, вот и поставил в конце точку.
– Там же палочка.

– Ты на клаву-то посмотри, точка – это и есть слеш в аглицком варианте.
– В Ожегове …,– начал было выкручиваться ВГ, но Яша его перебил.
– Так все, десять баксов и получишь свой..., – и тут он  вспомнил, что хотел посмотреть не внесли ли в новый орфографический словарь слово – «Эпидерсия». Забыв про «собеседника» он полез за книгой, только два дня назад купленной им в «Библио-Глобусе», что располагался напротив соседской конторы.

– Буква – «Э», буква – «Э», – «Э»,  да где эта чертова буква, – про себя подумал Яша, как, вдруг, на шестьсот пятьдесят шестой странице в аккурат на букве «Ы» заметил десятидолларовую купюру.
– Ох, ты! Ешкин кот!
– Тоже зверь, хоть и маленький! – согласился ВГ довольный тем, как Яша быстро складывает в уме.

– Так, теперь анекдот, – потребовал он, – долг платежом красен.
– Анекдот, анекдот… ах да, анекдот. Ну вот: отец – одиночка выходит из дома, спешит, на работу опаздывает… Вдруг окно открывается, высовывается пацан семнадцатилетний и кричит:  – Пап! Пап! Подскажи еще раз, пока не ушел. Как трусы правильно надеть?

– Я ж тебе уже сто раз говорил. Желтые цветочки спереди должны быть, а коричневые сзади.
– Ну и где смеяться? –  недоуменно поднял свои огромные, намного превосходящие по размеру глаза, ярко-рыжие брови ВГ.
–  О, тут весь юмор  заключается в том, что без мамы на этом свете очень и очень плохо. А посему, мы им…, – Яша занервничал, так как ВГ от напряжения стал быстро увеличиваться в размерах, – ... а посему, мы им все должны прощать и всех их оберегать. Плохих мам на Земле не бывает.
– Сколько угодно, – продолжая увеличиваться в размерах, пробухтел ВГ.

– Нет, – Яша отрицательно качнул головой и незаметно кольнул себя авторучкой в висок. – Бывают плохие общества, плохие страны, плохие отцы, плохие дети, наконец…, а плохих мам – не бывает.
– Уж очень черный у тебя юмор, – сразу обретя прежние размеры, облегченно прохрипел ВГ.
– Как и вся наша жизнь, – бросил ему вслед Яша и продолжил чтение.
«И вот тогда я стала писать. Писать обо всем, что происходит в течение полутора лет…»

В это время зазвонил один из пяти Яшиных мобильников.
– Совсем охренели, – подумал Яша, глянув на часы.
– Алло? Да. Да, вчера. Все понял, уже в движении. Такая чтива на завтра откладывается. Терпеть ненавижу незаконченные дела, – буркнул Яша и, прихватив ноутбук, поспешно покинул квартиру.
Через полчаса его черный «Hammer» уже, выскочив за МКАД, мчался по Можайскому шоссе со скоростью двести километров в час в сторону аэропорта «Внуково».
Перед железнодорожным переездом близ одноименного населенного пункта Яша вспомнив, что у джипа есть не только коробка передач и мощный двенадцати цилиндровый движок, но и тормоза, попытался погасить скорость, однако было уже поздно.

Машина, похожая в ночи на огромного черного ворона в полете, со всего маху врезалась в медленно ползущий через переезд локомотив. Последними словами, которые успели прошептать губы Яши, перед тем, как он пулей вылетел через лобовое стекло своего мустанга были: – Терпеть ненавижу...


Глава 3.
Через полчаса после столкновения машинист локомотива, офонаревший от всего случившегося и выпитой накануне пол литры украинской горилки, привезенной его кумом с Тернопольщины, пытался давать свидетельские показания капитану дорожно-постовой службы, прибывшему на место происшествия.

– Да нет же, как Вы слухаете. Я ж говорю: впиндюрился он в меня, я выскакиваю и сразу к его машине, чтоб, значит, помочь ему, если еще живой. Смотрю, а там уже огонь вовсю. Ну, я сразу в сторону, конечно, от греха подальше... Только залег в кювете, тут и взрыв, а потом и моя дрезина огнем зашлась. Хорошо пожарники быстро примчались, у них тут часть рядом. Локомотив вот погасить успели, ну а от машины к этому времени уже ничего и не осталось.

– А водитель джипа? Вы видели его в машине или нет? – пытался уже в пятый раз добиться ответа на один и тот же вопрос капитан ДПС.
– Да кто его там увидит, я ж говорю огонь уже во всю там был, когда я подбежал к машине. Сгорел, наверное, бедолага.
– Сгорел, наверное, – зло передразнил его капитан. – Так сгорел, что даже костей не осталось.

– Так эта... Хорошо машина-то горела. Я еще, когда залег в кювет-то, подумал: вот что значит иномарка! Как горит! Наши-то чуть поискрят и тухнут сразу. А тут как факел вспыхнула! И в одночасье в уголья превратилась. Через пять минут уже один каркас только и остался.

Капитан Плетенкин, не обращая больше внимания на треп машиниста, вынув журнал, сделал в нем аккуратную запись: "В 3 часа 40 минут на ж/д переезде близ н.п. "Внуково" произошло ДТП. Иномарка, нарушив скоростной режим и порядок пересечения ж/д переезда, врезалась на полном ходу в стоящий на переезде локомотив. Автомобиль восстановлению не подлежит. Определить марку машины не представляется возможным из-за отсутствия последней (сгорела дотла). Локомотив удалось потушить. Труп водителя автомобиля на месте происшествия не обнаружен. Машинист локомотива – Федьков Иван Ильич не пострадал. После дачи свидетельских показаний г. Федьков отпущен домой под подписку о невыезде".

А в это же самое время в больнице №1 поселка "Внуково" в экстренном порядке собирался весь медперсонал. Насмерть перепуганная старшая медсестра Валя пыталась как могла понятнее объяснить причину и необходимость срочного созыва ею в столь неурочное время всего персонала больницы.

– Пришел абсолютно черный  и в каких-то лохмотьях. Практически, голый. С собой притащил вот этот чемоданчик. А я откуда знаю, что там. Может бомба. Говорить ничего не может, только мычит. Зашел за двери, промычал что-то несуразное, да и упал без сознания. Ну, я его осмотрела, и сразу за Вами, – испуганно поглядывая главным образом на Главврача, отрапортовала она.

– Ну-с, ну-с, и что дал осмотр, – вытирая руки спросил Главный.
– Видимых повреждений нет, хотя..., – тут Валя сильно покраснела и смущенно закашлялась.
Главный посмотрел на нее недоуменно, но больше ничего спрашивать не стал и двинулся в сторону комнаты, где находился вновь прибывший пациент. Весь медперсонал больницы последовал за ним.

Больной лежал на кровати без признаков жизни. Доктор подошел к нему и аккуратно приподнял одеяло, которым он был накрыт. Яша, не открывая глаз, тут же снова натянул на себя одеяло по самый подбородок. Главный повернулся к своим сотрудникам.

– Оказывается все не так плохо, коллеги, – громко произнес он. – Что это Вы, голубушка, так перепугались, – обратился он к медсестре.
– Ну-ка, Володя, снимите с него одеяло, – приказал Главный своему первому помощнику.

Высокий, давно небритый хирург и стоматолог по совместительству охотно бросился выполнять его команду.  Обзору медперсонала открылся обычного вида человек, имеющий, однако, две бросающиеся в глаза особенности: – во-первых, он был, практически,  голый и страшным образом закопчен, будто его только что вытащили из костра; – во-вторых, его причинное место, которое тоже, естественно, ничем не было прикрыто, опухло и увеличилось в размере до такой степени, что казалось еще немного и оно коснется колена.

Главный, осмотрев пришельца, удовлетворенно заключил: – Ну что, коллеги, пациент в сознании, видимых переломов нет, сотрясение, я полагаю, тоже исключено, вообщем все не так плохо...
Он осторожно дотронулся до распухшего органа больного, который взвыв от боли, попытался снова спрятаться под одеяло.

– Да, но вот что будем делать с этим? – вопросительно произнес он, обращаясь к коллегам и старательно пряча улыбку.
– Ну, что делать, что делать, – деловито приподнимая одеяло и с любопытством разглядывая нестандартный размер, пробасила Джульета Никаноровна, всегда мрачный врач-терапевт внуковской больницы, проработавшая в ней уже без малого тридцать  лет. Она достала беломорину и, чиркнув спичкой, еще раз внимательно посмотрела на больного.

– Предлагаю боль снять, а опухоль оставить, – двумя руками обхватив член и прикидывая про себя сколько же он будет в диаметре, полушепотом, заговорчески произнесла она. Слова ее утонули в дружном хохоте.
На глазах у Яши выступили слезы..., то ли от боли, причиняемой ему Никаноровной, то ли от смеха, начавшего разбирать и его, потому как, чуть приподняв голову, он в конце-концов и сам смог разглядеть "обсуждаемую тему", а  то ли от радости, что все-таки, не смотря ни на что, остался жив.


Глава 4.
Утром следующего дня Яша Хаммер,  лежа на белоснежном покрывале широченной кровати, сделанной из натурального бука и расположенной у окна палаты с надписью «Только для VIP персон» (отдельном двухместном покое, размером ничем не меньше, чем малогабаритная трехкомнатная квартира в старых московских домиках, безжалостно сносимых последние годы), по нескольким мобильникам одновременно распекал, почем зря, своих компаньонов.

Палата располагалась на втором этаже южной стороны пятого корпуса терапевтического отделения военного госпиталя им. Бурденко, и поэтому больные, отдыхающие в это время внизу на скамеечках, настороженно переговариваясь, то и дело вопросительно поглядывали на открытое окно.

– Да мне плевать, что у тебя не срослось. Я вложил два лимона в это мероприятие, чистыми и, как минимум, трешку вернуть должен. А что там тебе останется мне по барабану. Не нравится такой бизнес, пиши письмо Путину.
– А причем здесь Путин, – устав от Яшиного напора и без толку потраченного на телефонные переговоры времени, спросила трубка.
– Путин всегда причем, – прохрипел свирепо в ответ Яша и в ярости бросил трубу на кровать. Трое больных, практически,  одновременно, поднялись с лавочек и с опаской оглядываясь, заспешили подальше от "кричащего окна".
Но не успела трубка долететь до поверхности кровати, как затрещал второй мобильник.

– Алло.
Трубка молчала.
 – Фу ты, черт,  – Яша громко выругался. На цветном дисплее телефона мигал маленький конвертик.
– Еще не хватало смс-ки читать, – подумал он и хотел бросить телефон на кровать..., но любопытство, как всегда, победило, и он, не удержавшись, открыл послание.

– Береги ногу, брат, – увидел он короткое, но абсолютно понятное ему сообщение.
Яша приподнял одеяло и внимательно посмотрел на «ногу». «Нога», значительно похудев, приобрела уже определенные очертания, но была еще все же великоватой и слишком уж отдавала синевой.
– Все будет окейно, – подумал Яша, опуская одеяло. – Эти врачи черта лысого доведут до нужной кондиции.
Он неслучайно выбрал Бурденко. В кризисных ситуациях Яша  доверял  только  военным.

– В Бурденко один раз  даже самого Зону Коба  с того света  вытащили, – обычно приводил он контраргумент своим, люто не любившим все, что было связано с армией, оппонентам.
Еще раз поправив одеяло, Яша придвинул к себе «пенек». Удивительное дело, но во время аварии этот маленький черненький чемоданчик, практически, не пострадал. Добавилось лишь две царапины, в виде буквы “V”, на корпусе ноутбука.

– Терпеть ненавижу незаконченные дела, – по привычке вслух подумал Яша и, подключив один из своих мобильников к аппарату, вышел на связь с миром.
Быстро просмотрев, что творится в мире бизнеса, Яша вернулся к недочитанному накануне посланию:

«Собиралась с этими записями идти к известному писателю, пишущему детективы. Память у меня неплохая, тем более «дело» продолжалось и моя «ахиллесова пята» была в опасности. По телефону все рассказала, ничего не скрывая, даже интимные подробности, из-за которых шел основной шантаж, и, Вы знаете,  отстали! Прекратились звонки. Да, забыла сказать – к тому времени уже и в Интернет пролезли. По крайней мере, какой-то товарищ убеждал меня в том что пишет книгу и эта книга будет обо мне.  А как, позвольте узнать, он может обо мне писать, если я его не знаю. Если я с ним не общаюсь?

Так вот, Яша! Я патологически привлекаю к себе маньяков-шизофреников. Особенно тех, больное воображение которых рисует им себя же в качестве благодетелей, богов, что ли.  Уймитесь, Яша! Вам надо серьезно лечиться. Игры с больным воображением не доведут Вас до хорошего. Вам слышатся голоса? Они убеждают Вас, что Вы Мессия и что должны спасти мир от неверных, разврата, или наоборот – что я Мессия и меня нужно распять на кресте, ради спасения человечества? Бывает…
 
Скорее всего, я у Вас не одна такая. Скольких Вы уже психологически «замочили»?  Как велика популяция «осчастливленных»? Но опять таки повторюсь, Яша,  – ЛЕ–ЧИ–ТЕСЬ! ВЫ – НЕ МЕССИЯ! ОНИ ВАМ ВСЕ ВРУТ:):):)  И извините, что мне и здесь придется Вас забанить.»

– Как она тебя срезала, – ухмыльнулся ВГ. – Опустила ниже плинтуса, – подражая восьмилетнему сыну Яши, прокаламбурил он.
– Меня срезала не она. Меня срезал локомотив, – хотел огрызнуться Яша, но вместо этого подумал: – Однако, он прав. Да и Мальвина тоже права. Совсем больной. Другой бы в Гаагский суд или в Международную комиссию по правам человека письма писать стал с требованием привлечь к ответственности за нанесение публичных оскорблений, или поступил по понятиям, а он даже обидеться не может.

– А чего обижаться-то? – отреагировал опять на его мысль ВГ. – У вас тут на Земле давно уже ни одного здорового человека не осталось. Все с приветом.
– Ага, только "приветы" у всех разные, – задумчиво ответил Яша и застучал по клаве:
– Ну что ж, история всех расставит по своим местам, а кое-кого в них же и засунет :–), – начал Яша ответную строку. – Но, чтобы ей это было проще делать, приложим некую хронологию событий (опять же самореклама ;–).

– А че, десять баксов  тоже не лишние? – поддел его ВГ, превратившись в долговязого юношу с глупым выражением лица.
Яша, уже не обращая на него внимания, продолжил: – У меня ведь тоже много друзей и не только в Москве, и они все, как ни странно, тоже пользуются интернетом. Вот ссылку на эту твою страничку с просьбой объяснить ситуацию получил из солнечной Калифорнии! Так что, Мальвина, тебя теперь по всем просторам нашей необъятной Планеты знают (правда, пока еще не многие ;–)!

– Дальше можно было бы просто написать: «Хронология одной переписки» или «Как поссорились Яков Арнольдович с Мальвиной Артамоновной» – мелькнула у него мысль.
– Плагиат, – тут же вставил свой гривенник ВГ.
– Согласен, плагиат, но уж очень в дырочку! – пытаясь найти пачку "Парламента" и достать сигарету с улыбкой поддержал разговор Хаммер.

– Какого черта! Ведь сказал вчера, что бросил курить! – налился злобой ВГ, молниеносно нейтрализуя последнюю сигарету, оставшуюся в пачке.
– Ну и что, что сказал. Хозяин я своего слова или нет? Сам дал, сам вернул взад. Какие проблемы? Марк Твен тыщу раз говорил, что бросает курить.

– Вернул взад, – сморщился, как прошлогодний огурец, давно лежащий в банке без всякого рассола, ВГ. – А потом вы задаетесь вопросом в кого у вас такие безграмотные дети? В кого же им грамотными быть, если вы, прикрываясь шуточками, улыбочками и ужимочками пишите: АФТАР ПРАСТИТЕ Я ВАС НЕ ПОНЯ’ЛА? ВЫ В САМОМ ДЕЛЕ ТАКОЙ ИЛИ ПРОСТА ПРИДУРИВАИТИСЬ? Вам это кажется забавным, вы считаете себя абсолютно адекватными, абсолютно реальными и раскрепощенными и уж, конечно, грамотными, да еще и с юморком. Вам и невдомек, что у ваших детей, не говоря уже про внуков, останется только эта раскрепощенность, а точнее распущенность, а все остальное улетучится, ибо равняться не на что.

– Марк Твен говорил: – Бросить курить легко. Я сам бросал тысячу раз. Классику надо знать наизусть, – опять срезал он Хаммера, но сигарету возвращать не стал.
– Поработай, поработай над своей силой воли, – уже, не то уговаривая, не то успокаивая его, дружелюбно проговорил ВГ.

– Ты ж пойми, – с нажимом нараспев продолжил  он, – укрепление духа – единственное ради чего стоит жить. Не действовать ради укрепления духа – значит стремится к смерти, а стремится к смерти – значит не стремится ни к чему вообще.
На Яшу, как ни странно, эти его слова подействовали.
– Ты смотри, тоже психолог, – выпустив, наконец, из рук, вдруг оказавшуюся пустой пачку, отпустил он комплимент в сторону ВГ.

– А то! – довольный, что его похвалили, заулыбался Внутренний Голос. Мы же здесь, для того чтобы помочь тебе победить злейшего врага твоего, а не просто так.
– А кто мой злейший враг?
– А ты-то сам как думаешь?
– Да нет у меня врагов.
– Подумай, подумай хорошенько.
– И думать нечего. Я когда еще в разведке работал себе слово дал: чтобы не случилось, я в стан своих врагов никогда и никого не запишу.
– В какой разведке, – насторожился ВГ.
– В геологической…
– А, ну да. Так это тебе повезло, что ты в мирное время свою разведку проводил. А если война? А если враг у стен Желтого дома? Что бы ты тогда делал? В друзей с ними играл? – ВГ забросил руки за голову и победоносно посмотрел на Яшу.
– Белого.
– Что белого?
– Белого дома.
– Ну да, белого. А я что сказал?
Яша хохотнул.
– Не контролируете себя, маршал! Ты сказал – желтого.
– Ну, так эта… оговорка по Фрейду, – хитро прищурил глаз ВГ и еще глубже заложил руки за голову.
– Прав был Алан Пис в паре со своей женой Барбарой, – подумал Яша, глядя на ВГ и старательно пряча улыбку.
– А ты какой Белый дом-то имеешь ввиду?

– Какой, какой. Тот в который Мальвина тебя приглашала ... И Пис этот ваш – придурок обычный, – зло прошипел ВГ, но руки из-за головы вынул.
– А-а-а-а, ты про этот... в Талагах который, – зевнул Яша и, продолжая быстро набирать текст, закончил свою мысль.
– Так вот, для меня бы они стали обычным противником, против которого мое государство ведет боевые действия. Ты же знаешь, что в такое время в силу вступает закон военного времени.

– Обычная софистика, – раздулся ВГ, приняв образ Гитлера. – Этот не враг, а противник. Тот не противник, а конкурент. И в конце-концов и конкурент превращается в оппонента. И так мы договоримся до того, что злейший враг для тебя станет обычным оппонентом, – подражая фюреру жестикуляцией и особенно мимикой, громко пролаял ВГ.
Яша сморщился.

– Че морщишься? Тебя с такой философией  скоро уже даже  Мальвина мочить будет и, заметь, без всякого военного времени.
– Ну, пересаливаешь же.
– Что пересаливаю? – не понял ВГ.
– Лицом пересаливаешь, – удивившись, что может быть первый раз ВГ не поймал его мысль, объяснил Яша. – С женщинами, кстати, не воюю даже в период военного времени.

– Ну, естественно, – поняв что прокололся, сконфузился ВГ, но тем не менее продолжил:
– Но чтобы ты, не воюющий с женщинами, знал: твой злейший враг на данный момент не кто иной как…, – ВГ сделал многозначительную паузу и на секунду застыл.
– Неужели Мальвина? – не выдержал профессионально поставленную паузу Яша.
– Безнадежно тупой, – развел руки ВГ. – Считай, что ее уже нет.
– Нет, так нет, – пожал плечами Яша. – Ты же видишь, что мы с ней разошлись, как в море корабли.

– А, кстати, где САМ? Что-то я его давненько не видел.
– Самуил Яковлевич в командировке, – сухо ответил ВГ.
– Да? И надолго?
– Это как сказать. Долго и быстро, сударь, – категории философские. Для кого-то и один день долго, а кому-то и двадцать лет не срок. А вернется он.., – ВГ сначала посмотрел на еле заметный серпик проплывающего в окне месяца, потом на краешек фотографии Мальвины, видневшийся на мониторе, – а вернется он… через…, через – сто шестьдесят дней. Нет даже через 159 дней и четыре часа.
– Ну, не земная точность, – развел руки Яша.
– Это кому как, – ухмыльнулся ВГ. – Может, конечно, и раньше, если кое-кто прислушается к голосу разума,  и кое у кого проснется совесть. Так как же насчет злейшего врага твоего? – вернул ВГ Яшу к прежней теме. – Кто?

– Я.
– Вот! Но заметь, это сказал ты сам, – протянул ВГ пристально вглядываясь в Яшу.
Яша подошел к окну. Он и не заметил, как в разговорах с ВГ и написании ответа своей бывшей подруге, а теперь человеку, который извергал в его сторону тонны желчи, замешанной на ненависти и злобе, пролетел вечер и наступила тихая и теплая августовская ночь.
– Кстати, четвертый час уже, – предупредил его ВГ. – Опять бдите?
– На том свете отосплюсь, – буркнул Яша и продолжил начатую строку: – Читатель, я думаю, сам разберется и отделит зерна от плевел…, – он вновь отодвинул клаву и надолго задумался...

– А как все хорошо начиналось! Ему вспомнилась зима 2008 года, когда он получил ее первую рецензию на своего «Дьявола», одно из первых его стихотворений.
Яша не помнил своих стихов, хотя их и было совсем немного. Этот был едва ли не единственным, почему-то застрявшим у него в памяти. Перед глазами поплыли лебеди-строчки:

Игриво улыбаясь,
Шутя и балаболя,
Подсунув сигаретку,
Стаканчик не пустой,
Услужливо направив
Накатом карамболя,
Бочком ко мне прижался:
– Пусти, мол, на постой…

Душа затрепетала,
Как бабочка в пожаре,
Хранитель-ангел грустно
Ударился в плетень,
И совесть отступила,
Поняв, в таком угаре
Мной руководит демон,
Свою поймавший тень.

И я опять не в силах
Выдерживать удары,
Соблазнам не поддаться,
Остынуть от жары.
Ну, как не усугубить!
Как не покувыркаться,
Когда он расставляет
Так ровненько шары!

И снова разбиваю,
Играя сигареткой,
И жадно выпивая
Бокал вина до дна,
А глаз уже витает
За жгучею брюнеткой,
Чьи губы томно шепчут:
– Сегодня я одна…

А дьявол подбоченясь,
Забравшись мне на плечи,
Тихонько напевая
Распутные стишки,
Свет в спальне выключая
И зажигая свечи,
Уверенно наносит
Своей рукой штрихи.

И вот уже по плечи
Я заштрихован бесом,
К соблазнам и блаженствам
Готов в объятья пасть,
Но совесть зазвенела,
Поймав биенье сердца,
Умывшись кровью спешно,
Разбившего напасть.

И тут  слезами плача
Все дьявольско отродье,
Не понимая всуе,
Откуда свет пробил,
Промеж собой судача
С вопросом: – Ваше Бродье,
Откуда пришла помощь?
Ведь наш уже он был?

А сердце, расширяясь,
Кровь весело качая,
Сверкая в час победы
Как радости слеза,
Прекрасно понимает:
Не светит даже бесам,
Пока Душа любимой
Глядит в мои глаза!

Яша Хаммер 2008/12/23/01:03

Первой рецензией, полученной им на «Дьявола», оказалась рецензия Мальвины.
– Не люблю длинные стихи, но Ваш прочла с удовольствием и интересом – буквально пролетела по строчкам. Песня. Рада за Вашего стойкого, влюбленного лир. героя:) Удивлена ритмическим ошибкам:

Ангел хранитель грустно
Хранитель ангел грустно
Поймавший свою тень.
Свою поймавший тень.

Есть еще... Вы специально это делаете? От перестановки слагаемых в стихосложении в отличие от математики, многое меняется…
С уважением
Maльвина – 0008/12/23 01:03

Дата после ее рецки тогда несколько удивила Яшу, но он все списал на свирепствующий в том году глюк.
От приятных воспоминаний сердце учащенно забилось. Пальцы Яши сами собой стремительно отбили: – Fkt[ cnfce Yf Hjlbyt dsgfk gthdsq cytu;–)».

Кровь тут же весело устремилась к головному мозгу и когда последний уже был готов включиться в рабочий процесс, про себя подумав: – Опять сверхурочные, – Яша,  вдруг,  увидел перед собой два пристальных желтых глаза и услышал властный голос:
– Сп-а-а-а-а-ть!
Ну уж нет, – попытался сопротивляться Яша.
– Сп-а-а-а-ать!!! –  угрожающе повторил голос.
Глаза Яши начали медленно закрываться и он стал проваливаться в глубокий и бесконечный сон.

– Ну, вот. 1:0, в нашу пользу, – сам себе сделал комплимент Внутренний Голос и тут же принял новый облик.
– Уж лучше бы в образе Сталина оставался, – содрогнувшись подумал мозг Хаммера перед тем, как полностью и надолго отключиться.


Глава 5.
Проснулся Яша, как всегда, ровно в семь. Только открыв глаза, он сразу понял, что пока он спал  произошло что-то  важное. Однако, что – Хаммер никак не мог понять.
– Меня терзают смутные сомнения, – проходя мимо него, нараспев и почему-то краснея, произнес лежащий по-соседству с Яшей больной.

Эта брошенная вскользь фраза несколько насторожила Хаммера, но уже через минуту сомнения развеялись. В палату вошел Главврач и, глядя почему-то мимо Яши, громко сказал: – Хамин, а Вы сегодня на выписку. Вот так то, – и он важно проследовал к койке Яшиного соседа.

– Не Хамин, а Хамов, – раздраженно поправил его Яша.
– Не хотите на выписку, – внимательно рассматривая соседа по Яшиной палате и совсем не обращая внимания на Хаммера, спросил Главный.
– Еще как хочу, – буркнул Яша и вылетел из палаты.
– Сигареты мне оставь, – заорал сосед, пытаясь вскочить с постели, но врач, удержав его силой, зло зашипел: – Никаких подсказок. Вот если бы он сам догадался, тогда другое дело.

– А-а-а, все равно еще вернется, – бросив взгляд на тумбочку Яши и как-то заговорчески улыбаясь, просипел больной. – Вона чашечка-то его осталася.
На прикроватной тумбочке сиротливо стояла большая фарфоровая чашка с надписью: "Удача приходит только на высоких скоростях".

– Врач, внимательно прочитав написанное, закачал головой: – Да, судя по тому как улетел,  похоже, что еще не один раз вернется.
Яша же, покинув Бурденко, моментально ушел в работу. Сразу на выходе из госпиталя его уже дожидался помощник.

– Как сам? – поинтересовался Яша принимая ключи от новенького Лэнд Крузера.
– Ничего, ничего, – засуетился помощник. – Дел вот только накопилось не проедем за неделю, наверное.
– Разгребем за один день, – весело бросил Яша и забравшись в салон автомобиля приступил к работе.

Быстро набрав семизначный номер (пропущенный им звонок), Яша еще до начала разговора сделал суровое лицо. Помощник расположился справа от Хаммера. Яша всегда, в любой ситуации, сидел за рулем только сам. Был случай, когда он на одном из футбольных матчей порвал связки. Пришлось накладывать гипс. И каково же было изумление капитана седьмого батальона ГИБДД, остановившего на третьем транспортном кольце мчавшийся с явным превышением скорости «Хаммер»  с невысоким коренастым мужчиной за рулем, левая нога которого была замурована в гипс под самую задницу.

– Старший следователь убойного отдела Главка, полковник Хамов, – небрежно представился Яша и ткнул в морду гаишнику еще пахнущее типографской краской удостоверение.
– Ну, Вы блин даете, – только и смог тогда сказать капитан дорожно-постовой службы, отдавая  Яше честь.
– Алле, – небрежно бросил Яша в трубку, одновременно пытаясь вывернуть на проезжую часть. – Кто это? – и тут лицо его озарила  светлая детская  улыбка.
– Левка, братела, привет! Какими судьбами! А мне сказали, что ты уже там в своем северном санатории  откинулся! Так сказать ушел от нас по-английски, не попрощавшись.

– Не дождетесь, – донеслось с противоположного конца трубки. – Надо бы встретиться, Яшик.
– Да какие проблемы, Лева, давай, конечно. И чем быстрее тем лучше. О,  а давай завтра со мной в Питер, там у меня дела кой какие, за одно и подстрахуешь меня чуть. Там как раз по твоей части, – хохотнул он в трубку.
– Во сколько? – успел спросить  Левушка.
– Подруливай к двум часам в Дедку, – раздалось с противоположного конца, – давай, до встречи, обнимаю.

– Ну,  этого уже не отрехтуешь, – подумал Козел, услышав в трубке короткие гудки. – Как был с винтом в жопе так с ним, похоже, и помрет. Хорошо, хоть сказал во сколько и откуда вылет. Ладно, Питер,  так Питер..., там и оговорим все условия дальнейшего сотрудничества, – подытожил Левушка и направился в сторону торгового центра. Перед поездкой в культурную столицу ему необходимо было чуть поменять прикид.

Ровно  в два часа следующего дня Лев Валерьянович, лениво жуя уже порядком остывший хот-дог,  стоял на остановке такси перед входом в аэропорт "Домодедово". Зная  Яшину слабость к  «Хаммеру» и его бешеную езду, Левушка уже видел, как эта огромная черная птица на полном ходу врезается  в стоящие сплошной стеной  у здания аэропорта такси, а его брат, как всегда, со скандалом,  матеря налево и  направо всех кто попался на его пути,  несется к Левушке обниматься.
Тут, вдруг, Лев Валерьянович почувствовал, что кто-то сзади похлопывает его рукой по плечу. Левушка, сделав полшага в сторону, резко обернулся.  Перед ним, опираясь на трость, стоял Яшик.

Хаммер широко улыбаясь распахнул  объятия.
– Яшка! – Левушка прыгнул к другу  и схватил его в охапку.
– Ты поаккуратнее, поаккуратнее,   видишь я не транспортабелен пока, – попытался Яша усмирить радость Левушки, кивая на трость.

– Ну, и куда ты в таком виде решил лететь? Неужели нельзя отлежаться, – вскинул удивленный взгляд  Козел.
– О чем ты говоришь? Каждый день моей лежки – это минус сто тысяч баксов, считай. Нет уж, дорогой, отдыхать будем после победы.
– Лучше расскажи – как ты.  Клава мне  все уши прожужжала, что, мол, я забыл совсем своего брата. А мне, ты понимаешь, просто некогда, времени, как всегда, не хватает просто. Работаю, брат, по двадцать пять часов в сутки. Вот видишь в каком виде приходится летать? А что поделаешь? Юзлет – есть Юзлет, как говорят французы.

– Помню, помню – это твое любимое выражение, – засмеялся Левушка. – Тока это, вроде не французы, а румыны так говорят?
– Да, какая разница, – отмахнулся Яшик, крутя по сторонам головой как гироскопом... да где ж он, мать его...
– Кто? –  насторожился Левушка, ты не говорил, что еще кто-то будет.
Левушка,  почувствовав что-то неладное, бросился догонять хромого.

– Вон он, – Яша остановился и   помахал  кому-то рукой. – Да ты его знаешь, это Анатоль. Ну,  помнишь я тебя с ним знакомил, когда ты у меня последний раз был?
Дождавшись Анатолия, братья продолжая болтать, и не обращая больше на Толика никакого внимания, направились в сторону регистрационной стойки.  Быстро пройдя регистрацию и паспортный контроль они поспешили на посадку.


Глава 6.
Самолет уверенно набирал высоту. Вот уже облака плотно закрыли  белым пушистым  покрывалом всю землю, спрятав от пассажиров  город с тянувшимися  к нему со всех сторон жилками магистралей, из-за чего он становился похож с верху на большого мохнатого паука.

– Сколько  у нас времени? – поинтересовался Лев Валерьянович.
– За час сорок точно долетим, – ответил Хаммер  и уткнулся в i Pad  всем своим видом показывая, что не настроен для разговора, есть, мол, дела и по важнее,  чем бесполезная болтовня.
Но Козел был абсолютно не настроен для  длительного молчания. Левушка повернулся к Анатолию и многозначительно посмотрел на попутчика.

– А ты,  Анатоль, я так понял,  не куришь и не пьешь?
– Абсолютно верно, – кивнул тот и тоже попытался уйти от беседы с Левушкой, делая вид, что он полностью поглощен чтением книги.
– Ну, и что же тебя  подвигло к столь правильному, но весьма трудному выбору? Или ты по жизни такой не пьющий и не курящий всегда был?
–  Ну, почему всегда, –   Анатолий  попытался уклониться  от разговора.
– Нет,  ты уж давай колись, колись, – засмеялся Козел. – Я  вот,  между прочим,  тоже уже на этот путь,  практически,  встал. Полгода как не пью.  Ну, курнуть еще  иногда себе  позволяю, но очень редко. Так,  сигаретку,  максимум две,   за неделю может выкуриваю.

– И оно тебе надо? – удивился Анатолий. – Если можешь не курить, зачем же курить тогда. Я еще понимаю тех,    кто мучается,  не может бросить, так сказать повязан по рукам и ногам этим  грехом.
– Грехом? А что курение  –  это грех?  Ну-ка тогда поподробнее здесь?
– А что это такое, по-твоему? – Анатолий снисходительно улыбнулся.
– Я все понял, Толь, – Козел дружески похлопал коллегу по плечу. – Ты, Анатоль,  глубоко   верующий человек. Правильно?

– Правильно, я этого и не скрываю, – пожал плечами Анатолий.
– Ты-то не скрываешь, да я-то ведь не в курсе. И тебе эта вера твоя и помогла бросить курить и пить? Укрепив, так сказать,  тебя в правоте твоих действий.  Я правильно понял?
– Без веры нельзя, – утвердительно кивнул Анатолий.  – Только вера и может человека вести по правильному пути к богу. Без веры человек слаб и бессилен в борьбе с дьяволом.

– Согласен. А  какой ты веры,  Толь? Православный?
– Ну,  почему православный? – засмеялся Анатолий.  – Ты думаешь,   если мы в России живем,  значит  все должны быть православными?
– Ну,  на мусульманина ты не похож, – в  свою очередь засмеялся Козел.
– Протестант я, – Толик внимательно   посмотрел на Левушку. – Слышал о таких?
– А как же,  как же,  – оживился Лев Валерьянович. – Тебя еще можно   лютеранином назвать?

– Ну,   в общем, да, – уклончиво ответил Толя.
Было видно, что тема,  которую пытался затронуть  Левушка ему не совсем по душе. Но Лев Валерьянович уже забросил наживку и не собирался включать  задний ход.
– Нет,  ты погоди. Давай поговорим, а может,   я тоже встану на вашу сторону.
– Пятидесятники  мы, – ответил Анатолий.

– О,  вот это новость, первый раз в своей жизни встречаю пятидесятника, – Левушка даже подпрыгнул на кресле, но туго подтянутый ремень не позволил ему оторваться от кресла и воспарить в воздухе.
– Мы и так летим, – заметив его движение,  засмеялся Анатолий.
– Ага, и это хорошо, – Левушка мельком глянул на Толика и поняв, что тонкий юмор относительно полета их лайнера не воспринят достойно, решил несколько расшифровать.

– Хорошо, говорю,  что летим, а не падаем. Хотя в этой жизни все может быть…
– Типун тебе на язык, – Анатолий сделал осуждающий взгляд.
– Ну, и перекреститься  тогда надо для убедительности, – хохотнул Козел.
– Мы не крестимся, – отмахнулся Анатолий,  которому явно не хотелось   обсуждать,  что-то  личное с абсолютно далеким от его веры человеком, тем более  здесь,  в самолете,  на высоте десяти тысяч метров от земли.
– Слушай,  вот я действительно не в курсе относительно ваших расхождений во взглядах со всем христианским миром. Что реально стало причиной вашего отделения? Вы что по другому божьему закону живете?

– Почему по другому, мы просто единственные сейчас кто  по  этому божьему писанию  и живет.  Ведь почему мы ушли? – Анатолий  выжидающе  глянул на Левушку.
– Почему?
– Да потому что все остальные отказались от строгого соблюдения закона божьего, у вас только на словах все и осталось, а мы единственные,  кто продолжает неукоснительно  выполнять  слово божье.
– Почему это у нас?– удивился Левушка.
– Ну,  так ты-то тоже  на мусульманина  не очень похож.

– А что в России кроме  христианства и ислама других религий нет?  – сделал удивленное лицо  Левушка.
– В России,  как и во всем мире,  их три.
– Почему три? – не понял Левушка.
– А сколько по-твоему?
– Ну,  как минимум, основных  четыре,  если не считать иудаизм.
– А почему это не считать  иудаизм? Так евреев не любишь?
Левушка хохотнул:  – Ну как я могу их не любить,  если я сам такой.

– Да ладно, – засмеялся в свою очередь Анатолий. – Сейчас все хотят к богоизбранной  нации примазаться, только у тебя фамилия для этого не совсем подходящая.
– Это мне от папика  досталось,   – отмахнулся Лев Валерьянович.
– Однако,  не будем отворачивать в сторону. Так почему три? Христианство, ислам, буддизм, индуизм и иудаизм, если ты настаиваешь,  и того пять.
– Буддизм не религия, – буркнул недовольно Анатолий.

– Ладно, с натяжкой,  но могу согласиться, – кивнул Левушка. – Отнесем буддизм к философии, хотя это будет и не самый популярный взгляд  на буддизм, но предположим.  Ну,  тогда получается четыре. Или ты хочешь иудаизм оставить,  а еще и индуизм убрать?

– Да, ничего я не хочу убирать, пусть пять,   оговорился просто. У меня с математикой в школе плохо было, –  попытался отшутиться Анатолий.
– Вот все у вас так, варитесь там в своем соку и дальше своего протеста ничего не хотите видеть. Но,  честно говоря – это меня не очень интересует.  Вот ты мне лучше скажи, как вы относитесь к таким  категориям как Добро и Зло,  и кто есть кто в вашем понимании здесь.

– Зло – это дьявол, что ж здесь непонятного.  Бог – Добро.
– А кто такой дьявол?
–  А ты не знаешь?
– Почему не знаю, знаю, конечно.    Не кто иной,  как Люцифер? Так?
– Так,   а что,  Лев, у тебя какие-то сомнения есть по этому поводу?
– Да,  нет,  у меня-то никаких,  но давай разовьем тему все же. А кто такой Люцифер?

– Понятно кто,  падший ангел.
– Вот, а кто  создал этого падшего ангела? Не сам ли бог?
– Ну,  бог, но он его создавал вовсе не как Зло,   и мы не вправе осуждать бога за  его дела. Он всегда знает что делает в отличие от нас.
– Естественно, естественно,  не Зло, я бы даже сказал само Добро он был, потому и стал ответственным за Землю матушку. И  Люцифер  ведь в переводе означает – Свет несущий. Правильно?   Я не ошибаюсь?

– Нет, не ошибаешься.
– Вот, так ты мне объясни тогда,  почему,  если бог создал добрых ангелов и, вдруг, когда  один из них стал ни что иное,  как само Зло,  почему бог сам же  с ним  и борется,  являя   собой,  как вы все говорите  – само Добро?

–  Если Люцифер стал падшим ангелом и нарушил божье слово, то, естественно, бог  будет вести с ним борьбу, – упрямо проронил Анатоль, но по нему было видно, что этим своим вопросом Левушка вероломно взломал ту хорошо выстроенную картину мироздания, которая после принятия бога Анатолием позволяла ему  всегда находится  в состоянии гармонии  и покоя.   Ну,  если не взломал, то уж ударил по ней с такой силой, что того и гляди,  она не выдержит и появится во всем этом монолите солидная течь. Чего, естественно, Анатолий совсем не хотел.

С первого дня их знакомства у него, честно говоря,  как-то не лежало сердце к этому Козелу.  Какой-то он был прилипчивый. Все что-то выискивал, все до чего-то пытался докопаться, все ему что-то надо было. Не было у него той сердцевины и того состояния покоя, которое ему – Анатолию после долгих лет исканий  все таки удалось достичь. И, как он полагал, уже никакая сила не сможет его лишить этого состояния покоя и размеренности мирской жизни. И тут на тебе на его голову упал этот Лев Валерьянович.

– А так между прочим  все думают.
– Как так? – уйдя в свои рассуждения и из-за этого  потеряв полностью нить их беседы,  переспросил Анатолий.
– Ну,  что наш бог есть само Добро.  Все религии мира видят нашего создателя как доброе божество. Уважаемый мной профессор  Лейбниц,  не помню уже,  на какой там европейской конференции и в каком году, даже придумал новое название этому явлению –  теодицея, то есть управление нашей Вселенной добрым божеством.

– Но позвольте господа, – Левушка уже обращался как-будто не к самому Анатолию, а ко всем кто с ним стоял на этой, как казалось Толе, абсолютно правильной и выверенной тысячелетиями платформе и это несколько успокоило его. Он понял, что в этом споре он не один. Один, как раз,  тут мог оказаться Козел, и Анатолий, поймав эту спасительную мысль, сразу как-то ожил, решив вести сражение с непримиримым врагом до конца.

То,  что это был,   ну если не враг, то явно уж не друг,  Анатоль почувствовал сразу.
–   Может быть,  это сам дьявол в обличие  Козела  пытается сейчас проверять меня на  силу духа и верность господу, –  подумал он. – Ведь не случайно же у него  такая странная фамилия – Ко'зел.  Еврей   и, вдруг, Козел. Что-то тут не так.
А Козел,  как ни в чем не бывало,   продолжал, уже не обращая никакого внимания на Анатолия  и  говоря  таким образом,  будто бы перед ним был не один собеседник,  а  спорил он  со всем миром, победоносно глядя с высоты десяти тысяч метров  своими, чуть  поблескивающими из-под  затемненных линз очков глазами  на всех сразу.

– То,  что  господь создал ангела, а  тот стал  дьяволом, сатаной, самим  Злом,  так сказать, – это я еще могу понять и допустить. Значит,  так богу было угодно. Ибо, если бы это ему было неугодно,  Люцифер – Свет несущий   даже бы  не догадался о том, что в этом мире существует Зло.  Но вот почему бог  стал с ним бороться, являя из себя,  как все утверждают само Добро? Это мне непонятно. Он что,  получается сам себе создал врага, чтобы периодически бить друг другу морды?

– Нам не дано понять это умом, – вздохнул Анатолий и сочувственно поглядел на Козела. – Как же далек он от бога. Да он, похоже, никакой и не  верующий? Просто так прикинулся православным, чтобы сбить меня с верного пути.  И  почему если говорит,  что еврей – не иудей, а православный? Да какой он православный? Вон и крестика   у него нет.

Сомнения все больше начинали одолевать Анатолия,  и он еще больше укрепился в своем желании дать настоящий бой этому самозванцу, Так он решил называть Козела,  пока не выведет его на чистую воду и не распознает, кто же это скрывается  под  его личиной на самом деле.

– Как это не понять? Ведь когда-то мы должны все это понять?  Для того нам и дан разум, чтобы мы в конце-концов осознанно пришли к богу, поняв смысл нашего земного существования и наше предназначение в этом мире.
– Мы не можем его понять, – еще раз с усилием на слове понять сказал Анатоль. – Потому что бог не здесь, – Толя коснулся своей головы, – а вот здесь, – он приложил  руку к сердцу  и,  казалось,  четко почувствовал свое сердцебиение, которое только укрепило его в своих мыслях, и даже несколько успокоило и придало уверенности.

Козел же наоборот,  казалось,  начинал терять самообладание. Он стал  едва заметно постукивать всеми пятью пальцами по спинке впереди стоящего кресла, полагая, что это никому не причинит дискомфорта. Но, как оказалось,  этого было вполне достаточно  для того, чтобы тут же впереди сидящий мужчина резко обернулся и, стрельнув недовольными глазками почему-то не на Козела,  а как раз на Анатолия,  зло бросил:

– Так что такое? Отставную Козу не пустили на борт, а  барабанщику все же удалось проникнуть?
– Извините, – Толя укоризненно посмотрел на Козела,  но тот,  как ни в чем не бывало, будто бы этого мужичка и не существовало здесь вовсе  продолжал: – А может все-таки бог создал  ангелов несущих добро, но потом один из них  по каким-то причинам стал на путь зла и начал борьбу  с ними.   А сам бог он выше этой борьбы, он сам  не принимает никакого участия в ней. Он над ней, потому что бог – это  Любовь.

Безграничная, неисчерпаемая, истинная Любовь.  Любовь, которая дает право выбора своего пути каждому  в созданном им мире. Любя все созданное им, бог  никого ни к чему не принуждает и каждому дает полную свободу выбора своего пути и  своих действий. И все мы, каждый  человек    в этом мире является  частицей самого бога, его искоркой.  Бог в каждом из нас,  ибо сказано в библии: "Я сказал:  Вы боги. Будьте совершенны, как  отец ваш небесный совершенен есть" .
– Исходя из этого ты не вправе отрицать, что и ты, Анатоль, есть никто иной, как сам бог, ну или частица божья, если первое определение для твоего понимания  слишком тяжело.

– Нет,  я не бог, – как-то уж очень грустно  сказал Анатолий.
– Ну как не бог, вот скажи мне,   за что Иисус был распят на кресте?
– Он взял на себя все наши грехи.
– Ну,  нет, это уже потом так трактовать стали. А первоначально его евреи стали прогонять и забрасывать камнями потому, что он говорил всем что он и есть бог.

– А вот это как раз –  истинная правда, – Анатолий хотел развить свою мысль, но Лев Валерьянович остановил его жестом руки.
– Это  у вас   отец, сын  и святой дух –  одно лицо. Так сказать три в одном, но у других-то  Иисус – это все-таки сын божий и  послан был богом на землю. А он, придя к богоизбранному народу,  вдруг, стал им всем доказывать, что он-то и есть сам бог. Евреи, как ты помнишь,   ему не поверили,  и передали его  прокуратору Иудеи Понтий Пилату, с тем чтобы тот,  как наместник римского императора-посланника бога на Земле,  предал  его за эту  попытку – выдавать себя за господа нашего мученической смерти. И только  уже после смерти и его чудесного воскрешения стало понятна всем истина этого  промысла божьего.
 
– Чай, сок? – вежливо улыбнулась бортпроводница видя, что Козел закончил свой монолог и наконец обратил на нее внимание.
– Чай, – бросил небрежно Левушка и попытался было продолжить разговор.
– Черный, зеленый? – опять так же вежливо спросила девушка.
– Так Вы давайте уже выкладывайте весь запас своих вопросов,  а я сразу один раз на них все и отвечу, – не выдержал Козел.

– Ну,  если  черный хотите, то еще  хотелось бы уточнить  с бергамотом Вам или без, – обидчиво оттопырила девушка верхнюю губку.
– Вот времена пошли! А ведь как хорошо было в стране Советов! Сказал – мне  чай,  и всем понятно какой.  А что теперь? – Козел сурово посмотрел на стюардессу, – замучают пассажира своими вопросами. Тут и поговорить не успеешь с человеком, пока на все Ваши уточнения ответишь. Ну, ладно,   черный  с бергамотом,   и у меня к Вам тоже один встречный вопрос, если позволите.

– Пожалуйста.
– Вот скажи, красавица, – Козел вплотную придвинулся к стюардессе, так что его нос уткнулся в шикарную девичью грудь.  – Может мы   уединимся с тобой на пол часика где-нибудь? А то  у меня еще никогда не было секса  на высоте десяти тысяч метров. Какие здесь ощущения?  А?

–   Вы, мужчина,  случайно не прямиком из Кащенко на самолет попали? –  сразу сделала сухое,  официальное лицо,   забыв про свою шикарную улыбку, стюардесса.  – И это, дяденька, – она понизила голос,  – нос-то   убери с прохода.
– Как догадались? – хохотнул Козел, одновременно возвращая нос на место.  Только она сейчас не Кащенко,  а психиатрическая больница №1 имени Алексеева.  А что так заметно? Я ж  вроде как пижамку, случайно прихваченную мною,   им уже  вернул?

– Пижамку-то вернули, а мозги свои  забрать оттуда так и не удалось, – стюардесса демонстративно отвернулась, и сделала вид,  что Козела просто нет в этом самолете.
– Ах,  ну да, ну да, – протянул Козел и выразительно посмотрел на ее аппетитную попку, туго обтянутою синего цвета юбочкой.
– Ну,  зачем ты так, Лев, – попытался поставить его на место Анатоль. – Грех ведь так шутить.

– Грех, – вздохнул Козел, – но ничего не могу с собой поделать, грешен, что ты будешь  тут делать, – он еще раз посмотрел на жопку проводницы, мысленно представив себе как бы им двоем было хорошо в этом самолетике на высоте десяти тысяч метров над землей, но потом встрепенувшись решил все же закончить свою беседу, хотя мысли,  конечно,  после контакта со стюардессой у него  были уже совсем не о том.

– И так на чем мы остановились?  – отхлебывая чай спросил он у Анатолия.
– Так может уже и прервемся тогда, – засмеялся Анатоль.
– Ну нет, мы только подошли к самому интересному, – быстро допив чай придвинулся опять к Толе Лев Валерьянович.

– Да,  между прочим, пророк Муххамед  тоже сначала  к евреем пришел, но  они и его не приняли, то есть,  как и Иисуса  отвергли и только  первый тогда  ушел  к самаритянам,  а второй к арабам. Вот как ты думаешь,   почему мы  всех  отвергаем?  Хотя, тут не напрягайся,  это, как ты понимаешь,  риторический вопрос. Можно сказать сам себе я его задаю.

– Да,  а как Вы относитесь к теории Большого взрыва в результате которого образовалась Вселенная?
–  Какого   еще такого  Большого   взрыва? Бог создатель  мира, я тебе уже сказал это. Да и как может в результате взрыва образоваться Вселенная? Ты же помнишь, что после ядерных  взрывов стало с Херосимой и Нагасаки?

– Толя, сейчас уже ученые пришли в этом вопросе  к консенсусу  с духовенством. Только за последний год мистер Стивен Хокинг, земляк, кстати, вашего Мартина Лютера, ну или почти,  являющийся на сегодняшний день мировым светилой в вопросах образования Вселенной, дважды   проводил семинары в Ватикане на  темы,  касающиеся Большого взрыва, Черных дыр,  и тому подобное.  В  конце концов,  сам папа Римский сказал,  что  церковь не отрицает  Большой взрыв, но только  как деяние самого бога по сотворению неба и земли и одновременно призывает ученых воздержаться от попыток заглянуть за его пределы.

–  И так, давай-ка и мы с тобой расставим точки над «и». Ты  согласен с тем,  что дьявол, он же сатана, он же Люцифер – самое большое Зло на  Земле,  и это   Зло  –   ни что иное,  как творение самого бога?
– Ну, так, – было заметно,  как Анатоль  напрягся.

– Ага, и ведет с ним борьбу не бог, как мы договорились уже раньше, а другие ангелы,  представляющие собой  само Добро. А бога мы ставим выше этой борьбы, наделив его  куда большей  чем Добро силой –  Любовью.
–  О, тогда и бердяевскую  Свободу  нам не придется делать Премирной! – Левушка так в запале хлопнул себя ладонью по лбу, что потом еще несколько минут, виновато улыбаясь, сам себе растирал ушибленное место.

– Не понял? Какую  еще такую бердяевскую Свободу? И что значит Премирной? – Толик заметно покраснел. –  Выше созданного богом мира ничего быть не может.
– Ну,  это наш с тобой земляк,  пытаясь,  так же как и мы   разобраться в хитросплетениях созданного богом  мира, пришел к такому выводу, что  мол наш Бог – это несомненно есть само Добро, но выше бога, лежит Свобода. И она не подвластна ему. Так сказать она Премирна,   находится над созданным богом миром.

– Кстати,  я всегда был против этого Премирного состояния Свободы, но только никак не мог найти ей  другое  место и другую точку привязки, а вот сейчас в разговоре с тобой нас и вывело, на правильный путь, – Левушка довольно похлопал Анатоля по плечу, – я с самого начала чувствовал, что   это у нас  с тобой будет не пустая болтовня.

– И так,  Свобода   не Премирна, она  не над богом, а непосредственно в нем.
– А как же Любовь?
– Вот  смотри, ведь если бог есть  сама Любовь, то он не будет никого принуждать и неволить, а значит,  дает каждому неограниченную свободу. Именно благодаря этой Любви и появился Люцифер – само Зло.  Ведь бог  мог сделать так,  что Люциферу бы и в голову не пришло,  что-то там даже подумать против воли бога, а не то что пойти против нее. Тоже самое,   Адам. Если бы бог не дал  ему Свободу выбора, то тот бы  даже не знал о  существование   древа познания Добра и Зла,  с которого он съел,  по указке этого гада ползучего  – змея искусителя,  запретный плод.

– Не  ему змей предложил, он Еву соблазнил, – насупился Анатоль.  – А та   дала яблоко Адаму. И не ползал он тогда, а ходил,  потому как был о ногах, это потом уже  бог наказал его за  коварство, лишив ног, ну или лап, что  там у него было.

– Вот видишь, ты все лучше меня знаешь, – засмеялся Левушка.  – Поэтому давай-ка лучше вернемся  к Большому взрыву. Что б у тебя не было никаких  сомнений, надо четко понимать, что это никакой не ядерный взрыв. Да и вообще никакого взрыва не было. Это так фигура речи,  так сказать. Была точка сингулярности, очень маленьких размеров, меньше атома, с огромной энергией,  которая по воле бога,  будем говорить твоими терминами, ученые,  кстати,  это не отрицают, так что не придется больше возвращать времена инквизиции,  в определенный момент,   с огромной скоростью стала расширяться, образовывая Вселенную с ее галактиками,  звездами, планетами, кометами,  метеоритами и прочим космическим мусором.

– Сама по себе?
– Я же сказал по воле бога, – улыбнулся Левушка, – как видишь,  ничего нет пока в науке о  сотворении мира, противоречащего   писанию.
– Ты понимаешь, я вот сейчас тут с тобой беседую не для того, чтобы переубедить тебя что бога нет. Как раз наоборот. Я пытаюсь с учетом последних открытий в области квантовой физики найти эту незримую связь между духовностью, можешь считать религией, если тебе так ближе,  и наукой. Вот эта задача в настоящий момент является архи важной для всех,  и мы уже находимся на такой стадии,  что в состоянии ее почувствовать.

– Ведь что было раньше? – Левушка оживленно придвинулся к Анатолию  и с усилием несколько увеличив громкость продолжил. – Церковь долгие годы сопротивлялась всем научным открытиям. Ты ж помнишь времена, когда только за то, что  кто-то говорил, что земля круглая сжигали на костре.

– Вот ты же сейчас не будешь отрицать,  что земля круглая и она вращается вокруг солнца. Нет?
– Нет,  конечно.
– Вот, и Большой взрыв церковь признала,  и, казалось,  уже единство науки и религии,   наконец-то,  достигнуто. Но тут появилась квантовая физика и оказалось,  что таких вселенных и таких миров,  как наш,   может быть бесчисленное множество.
– Как это так? Бог один у нас, а значит и мир созданный им для всех нас тоже один.

– А вот так.  Если есть Наблюдатель нашего мира, то это один мир, но стоит его только убрать, отвернуть, так сказать,  взор Наблюдателя от нашего мира,  как таких миров и Вселенных становится  несметное количество.
– Таким образом,  опять ступор. А? Анатоль?  Но мы с тобой давай хотя бы до одного договоримся тогда. Что бог – это Любовь, и эта Любовь  подразумевает Свободу. В том числе и свободу выбора. Бог никого из своих детей не неволит, а дает каждому самому разобраться во всем,  дойти до истины и выбрать свой путь к нему.

Именно обладая этой Свободой Адам и вкусил плод с древа познания Добра и Зла, тем самым сделав свой выбор. А иначе мы бы даже сейчас не догадывались о существовании Зла и по-прежнему пребывали бы в первобытном раю, ходили бы нагие, даже не прикрываясь фиговыми листочками,  так как чувство стыда нам просто не было бы знакомо.

– И  в этом случае, Толя, Вселенная,  созданная богом,  не смогла бы развиваться и идти по пути усложнения. А осталась бы в своем зачаточно-первобытно-райском состоянии.
– Поэтому,  когда Бердяев   пытается нам доказать, что Зло имеет место быть в этом мире и оно обязательно должно быть прожито,  потому как через него человеку открывается нечто, он  абсолютно правы, я считаю.

– Другое дело,  что никто из ранее писавших на эту тему философов не осмелился связать Любовь и Свободу и наделить этой Свободой господа нашего.  Хотя    взгляды философов того времени несомненно заслуживают уважения.  И я тебе скажу,  Анатолий,  что после Якоба Беме, Ницше,  Лейбница, Бердяева  и некоторых других философов того времени вся философская мысль  безнадежно отстала от науки,  которая, напротив,  семимильными шагами поскакала вперед. А ведь вопрос,  который встал ребром именно сейчас, после открытий сделанных  квантовой физикой,  как никогда важен.

Может быть  сейчас тот самый момент,  когда и необходимо найти эту незримую связь души и тела. Когда духовность и наука  в конце-концов  должны обрести ту долгожданную связь и  когда уже, наконец,  открытие этой связи позволит нам  идти правильным путем к одной общей цели.

– А что за цель у нас?
– К Свету Добру и Порядку, ну или,  говоря твоим языком,  к богу, Толя,  к богу. Тут цель у нас одна.
– Ведь сейчас с учетом последних открытий квантовой физики уже становится понятно, что таких как наша Вселенных множество и параллельных миров  множество и искать их надо не за сотни миллионов световых  лет от нас, где-то там в просторах космоса,  а вот тут вот рядом, потому как расстояния между ними в сотни раз меньше атома. И мы  постоянно и непрерывно перепрыгиваем из одного мира в другой.

И так день ото дня,  меняя  брану за  браной этих параллельных миров мы  движемся по ним, сами того не замечая. И, между прочим,  все это не так далеко от религии, как тебе кажется.
– Вот, например,  что говорится в индуизме  об  образовании Вселенной?
– Что?

– Вселенная образована Брахмой из пупка Шивы, сам Брахма не принимает в ней никакого  участия,  являясь лишь  Наблюдателем, в то время как  Шива и Вишну ведут между собой  соперничество и борьбу за первенство  в ней. Один из них выступает в роли разрушителя,  а другой в роли защитника.

– Так что,  Анатоль, та вера, которую ты обрел – это несомненно есть  хорошо, но кроме принятия бога сердцем, его надо еще понять и разумом, а для этого не стоит замыкаться только в своей вере и считать всех остальных отступниками. Просто надо всегда помнить главное:  бог – един для всех и все пути,  которые ведут к нему являются равно праведными.  Но начинать движение к нему надо, конечно,   сердцем.  Тут я с тобой полностью согласен.

Самолет так же резко как и набирал высоту, стал снижаться, одновременно, по-видимому, попав в зону турбулентности, потому что его, вдруг, начало резко и мелко трясти, особенно   хвостовую часть, ту самую, где находились спорщики.
– Вот нас и прихватили супостаты, – засмеялся Козел. – Падаем,  однако.
– Пока к счастью только снижаемся, – сказал Яша Хаммер,  закрывая свой i Pad и оценивающе поглядывая на приближающуюся землю. –  Ну,  что закончили там свой дискурс? И кто кого укатал сегодня?

– А мы и не спорили, – улыбнулся Анатолий, отношение которого к Козелу явно потеплело после их продолжительной беседы.
Козел  начал потихоньку собирать свои вещи и готовиться к посадке. Язык  изнутри продолжал наблюдать за  Анатолием.

 – Интересно, удалось ли   посеять хотя бы  зерно сомнения в  эту  стройную систему догм, выстроенных сознанием Анатолия,  – шепнул он Жопке. – Или полтора часа бесед ушли в простой театральный свист? Ну, ладно, время покажет на чьей он будет стороне, – подвел он черту своим размышлениям.


Глава 7.
Выйдя из здания аэропорта "Пулково",  компания  двинулись к стоянке такси. Северная Пальмира встретила гостей ласковой, безветренной погодой. Воздух был теплым и мягким.
– Температура никак не ниже, чем в Первопрестольной, – подумалось Левушке. Снег еще кое-где лежал на земле,   но  было понятно,   что дни его уже сочтены.

– До Пулковской кто подбросит? – обратился Яша к распределителю –  мужчине  средних лет,  скучающему перед вереницей припаркованных такси.
– Сколько вас? – поинтересовался тот лениво.
– Трое. А сколько по деньгам будет, – так же лениво поинтересовался Яша. Он   сразу почувствовал  разницу  темпераментов   двух столиц, и ему  совсем не хотелось переносить в Питер спешку и суетливость Москвы.

Распределитель искоса глянул на Яшу и опять так же лениво, казалось совсем даже не открывая рот, проронил: – Рубль – это будет по деньгам.
Лева при слове рубль   огляделся. Ему показалось, что он попал лет на тридцать назад   в прошлое. Вокруг него все двигались чинно и без суеты. Никто не ругался, не кричал, не было никакой беготни и  спешки. Люди разговаривали между собой как бы в полголоса, при этом все время старались улыбаться друг другу.

– Рубль? Интересно, – подумал Лева. – Мы что – телепортировались в прошлое?
– Кто за рубль довезет ребят до Пулковской? – обратился распределитель к стоящим кучкой возле курилки таксистам.
– Семен, давай твой очередь, – услышали гости чей-то голос.
– Уже уехал, – от таксистов отделился маленький коренастый мужичок и, подойдя к друзьям,   уточнил: – До гостиницы, ребят?

– Ага, за рубль, – ухмыльнулся Яша  и  плюхнулся   рядом с водителем, показывая Козелу и Анатолю на места сзади.
– Москвичи?  –   поинтересовался водитель такси.
– Оттуда, – кивнул Яша. – А ты как догадался?
– Да,  вас сразу видно, – засмеялся водитель. – Вы как реактивные постоянно, такое впечатление что вам там всем в задницу ракетницы   вставили.

– Что есть, то есть, – совсем не обидевшись на таксиста согласился Хаммер. – Тут уж ничего не поделаешь, Москва накладывает свой отпечаток. Вот что за город такой, а? – он повернулся в полоборота к своим попутчикам. – Блин, все бежим, торопимся куда-то. А вот тут смотри, Лев, люди совсем по-другому живут и тоже все успевают делать.  Не,  ну почему мы все время жопу в горсть и скачками два-четыре ВД куда-то несемся? Я в Питер когда приезжаю,  отдыхаю тут  от нашей столичной лихорадки. Чувствую себя, как на курорте.

Таксист согласно кивнул: – Согласен с тобой. Я в вашей Москве совсем не могу находиться. Как только туда к вам попадаю у меня сердце сразу от этой беготни начинает болеть. Главное и сам так же как все остальные начинаю метаться. Спешить куда-то, бегать, толкаться. Вот отчего так происходит? – он вопросительно посмотрел на Хаммера.

– Энергетика такая у города, – уклончиво ответил Яша  и,  видя,  что они уже подъехали,  стал шарить по карманам в поисках денег.
– Есть у кого-то рубль? А то у меня только крупные и  баксы.
– Не поверишь, но у меня как раз завалялся, – Левушка сунул в протянутую Яшей ладонь рубль.

– Бля, Лева, щас тока еще твоих шуток мне не хватало, –  обиделся Яша. –  Анатоль,    расплатись, я потом верну тебе, что б ты не обеднел. Привыкли, блин,  все   за мой счет  жить.

Толя,  улыбнувшись  замечанию, достал из бумажника тысячу и передал таксисту. Лев Валерьянович только сейчас понял, что питерские таксисты по старинке продолжали называть все в прежних советских ценах. И рубль у них значил теперешнюю тысячу рублей. Портал моментально закрылся и Козел вновь почувствовал себя в 2013 году.
После того как вся компания расположилась по своим номерам, Яша,  лично позвонив каждому, сказал что ждет всех в лобби-баре на кофе. Хаммер  особенно любил такие минуты. Все деловые встречи были перенесены на несколько часов и можно было просто за  чашечкой кофе с коньяком, насладится спокойствием теплого вечера и приятным разговором  с друзьями.

Но как только   компаньоны присоединились к нему в баре, он понял,  что не все так безмятежно.
– Не-не,   Яш,  мне только кофе, ну еще можно воду  без газа, – сразу запротестовал Анатолий, ты же знаешь, что я уже пять лет как ни капли спиртного.
– А,   ну-да,    ну-да, – Яша поднял обе руки вверх. –  Извини, Толь, давно тебя с собой не брал, забыл, что  ты   у нас зашитый. – Так, Лева, мы  с тобой что под кофеек? Хеннесси или Реми Мартин?

– Да, Яш, не повезло тебе сегодня с попутчиками, – засмеялся, Козел. – Я ведь тоже,  полгода  как уже,  можно сказать,  что зашитый. Не пью даже пиво. В общем никакого алкоголя, ну разве что конфетку  –  вишня  с коньяком, могу себе  позволить.

– Ну, вишню с коньяком жрешь,  значит не  зашитый, –  успокоился сразу Яша. – Так что? Реми?
Козел отрицательно покачал головой: – Пятьдесят грамм коньяка убивает шесть тысяч клеток головного мозга.
– Ну, вы блин, мужики, даете, – Хаммер  откинулся на диван. – Мне что теперь здесь и выпить не с кем? Искать надо идти себе пару?

– Да, ты не переживай так, Яш, – попытался успокоить его Козел. – Представь себе, что мы пьем с тобой Реми. Давай-ка  лучше  введи меня в курс дела, а то скоро клиенты подвалят, а я еще ни ухом, ни рылом, что к чему.
– Ну, хрен с вами, – Яша сделал обиженное лицо и, кивком головы пригласив официанта, который уже пять минут терпеливо стоял  неподалеку,  сделал заказ.
– Так,  мне  американо,  лимон,  Реми  Мартин – соточку  и лед, а этим друзьям воду.

– Без газа, – вставил Анатоль.
– Ага,  и лучше   из-под крана, – буркнул Яша,  прикуривая.
Левушка расхохотался:  – Да, ладно ты, ну вот,  уже  и обиделся.
– Не,  а че вы в самом деле? Все такие правильные. Я еще понимаю он, – Яша ткнул пальцем в Анатолия, – но ты то? Мы с тобой не виделись, практически, вечность и ты так себя ведешь.
– Как так?

– Он еще спрашивает? – развел руками Яша, глядя на официанта, который терпеливо дожидался, когда же будет сделан этот заказ.
– Так, ладно, давайте отпускайте уже мальчика, достали вы меня, буду пить в одиночку сегодня.
– Капучино еще плюс к воде, – как бы  извиняясь  и ставя точку в затянувшемся инциденте,  сказал Анатоль и глянул на Козела.
– Два, – поднял Левушка в виде буквы V перед собой указательный и средний палец.
Официант,  кивком головы подтвердив, что заказ принят,  быстро ушел к барной стойке.

Получив свой коньяк  и  сделав большой глоток живительной влаги, Яша, не глядя на Козела, медленно, как бы подбирая слова, начал вводить друга в курс дела.
– Тут, Лева, дело не простое. В общем работали мы с коммерсами больше года. Так, вроде, ребята с головой, но вот у них возникли какие-то проблемы, и мы зависли с нашими деньгами… причем с большими деньгами. Дали им  восемьдесят лимонов, а они не хотят сейчас нам их возвращать. Там  с процентами больше девяносто  сейчас уже накапало, пятый  месяц обещают отдать уже, а воз, как говорится, и ныне там.
– А что за проблемы у них? Что они  говорят?

– Что говорят… говорят – цена на товар в Белоруссии поднялась, им мол надо выждать немного, так как по такой цене они себе в минус могут только работать, ну а мы, как сам понимаешь,  несем из-за этого убытки. Я уже их полностью обработал, объяснил, что мы больше ждать не можем. Если в течение двух недель возврата не будет, то выносим всю информацию по их долгам налоговикам, их партнерам по бизнесу, банкирам, закрываем им выезд из страны, в общем перекрываем полностью кислород, так что они могут  с успехом   ставить крест на всем своем бизнесе.

– Ну и что они?
– Что они? Продолжают кормить обещаниями. Мол еще неделя, еще десять дней и расплатимся с вами…  Словом,  надо дожать их, Лева, почему я тебя и вытянул на эту терку.
Лев Валерьянович отпил   капучино и внимательно посмотрел на Яшу.

–   Легко сказать, Яша, дожать. Тут, как ты понимаешь,  уже все козыри тобой использованы. Такие люди  не боятся правового поля. Они пока своей интерес не поймают и палец о  палец не ударят. Тут уже надо переходить к нетрадиционным методам  воздействия. Сто пятьдесят девятой   статьей таких ребят пугать  все равно,  что карандаш пальцем точить.

– Только никакой уголовщины, Левушка, ты же знаешь – это не мой метод.
Левушка, скрывая улыбку, похлопал Яшу по плечу: – Брат, разве я похож на уголовника? Или ты имеешь ввиду мое незавидное прошлое?
– Ничего я не имею ввиду, просто предупреждаю, что рамки переступать мы не будем в этот раз. Я с этими методами девяностых еще пять лет назад завязал. Слово себе дал.

– Ну,  и отлично. Мы не будем их в этот раз закатывать в асфальт, – Левушка  обнял Яшу и чуть сжал его плечи. –  Мы просто тонко намекнем им  на толстые обстоятельства, а там уж  пусть они  сами голову включают.
– Знаю я твои толстые обстоятельства. Смотри не загони их в угол, а то плакали потом все мои денежки, – подвел итог Хаммер, всем своим видом показывая, что тема закрыта.
– Все будет ханки дори, – успокоил его Лева. – Пей свой Реми и наслаждайся жизнью.

– Ага, ты, я смотрю,  спокоен как буддист, а мне  даже коньяк не помогает, – обиженно глянув на Льва Валерьяновича, проронил сквозь зубы Яша. – Если б ты знал,   как они меня уже достали.
– Ладно, не заводись раньше времени, до встречи еще два часа. Кстати, почему ты считаешь, что буддисты – есть само спокойствие?

– Ну,  как, – оживился Яша.  – Слышал, наверное, о четырех благородных истинах?  Все в этом мире есть страдание. И  только тогда мы сможем не страдать, когда научимся страдать, –  сказал Будда.  Вот краеугольный камень всего буддизма. Кто поймет эту фразу Будды, тот точно достигнет просветления и нирваны уже в этой жизни, – подвел черту Яша и, снова сделав глубокий глоток из своего бокала, потянулся за очередной сигареткой.

Козел улыбнулся: – Че ж непонятного в этой фразе? Я в отличие от тебя, Яша, вообще считаю, что буддизм – это религия в никуда, ну или философия,  если  тебе это больше нравится.

– Это еще почему? – обиженно надул губы Хаммер.
– Ну,  вот смотри, ты же сам говоришь, что становой хребет  учения Будды – четыре благородные истины. Первая – все есть страдание, вторая – причина страдания, третья – устранение страдания и четвертая – путь к устранению страдания. Так?
– Так-то оно так, только  становой хребет буддизма –  это, скорее,   Восьмеричный Благородный  путь, а четыре благородные истины, я бы сказал, его основа,  каркас,  если хочешь.

– Ну, тебе виднее, хотя  – это уже  демагогия, Яша. А по факту-то   что получается?
– Что получается? – вопросом на вопрос ответил Яша, которому явно не хотелось, не поняв куда клонит Козел,   раскрывать  свои козыри.
– А,  получается, Яша, то,  что буддизм нас учит, что все в этом мире есть страдание. И как ты сам говоришь, мы сможем только тогда не страдать, когда научимся страдать. Таким образом, Яша, и Любовь признается буддистами как страдание.

– Ну,  так оно и есть. Если любишь, то ты страдаешь, – согласно кивнул  Яша. – А ты с этим не согласен?
– Вот, – весело прищурился  Левушка. – Значит ты выявил, что причина твоего страдания – это Любовь, ну и какой следующий шаг? А следующий шаг – это устранение причины страдания, проще говоря устранение Любви.

– А,   что такое Любовь? А любовь, Яша, – это продолжение рода человеческого, это возможность существования всего человечества, всей  цивилизации и даже всей Вселенной, если хочешь. Заметь, инстинкт размножения – это основной инстинкт на нашей планете, как среди homo sapiens, так и среди дикой природы.  И  даже  инстинкт самосохранения идет  после него.

– Да, ладно, – Яша с улыбкой забросил нога на ногу и, чуть потянув из своего бокала, кивнул  стоящему в пяти шагах от них официанту: – Еще соточку.
– Что, да ладно? Ты вспомни как мы с тобой к девчатам на пятый этаж по балконам лазили! – засмеялся Левушка. – Могли бы убиться нахрен на смерть, а лезли же. И что нас туда толкало, как ты думаешь?

– Да, сейчас бы не полез, – тоже ухмыльнулся в ответ Хаммер. – Молодые были, глупые.
– Да не глупые, Яш, не глупые, а просто против Природы не попрешь. У нее все тут просчитано.  Я уже не беру божественную составляющую Любви и не говорю здесь, что бог – он-то как раз и есть сама Любовь в Абсолюте.  А    в так любимом тобой учение  не нашлось, между прочим  места этой самой Любви, проще говоря –  богу.
– Как это не нашлось?

– Ну,  вот,  приплыли, – Левушка хлопнул себя по коленке. – Будда ведь не бог, Яша, что б ты знал.
– А кто он тогда?
– Да,  кто угодно:   пророк,  праведник,    учитель,  просто  человек –  основатель учения,   который путем тренировок, постоянных размышлений, правильных взглядов, правильной речи, правильных мыслей,  медитации  и тому подобное  достиг просветления  и нирваны еще при жизни и передал все это  развитое и опробированное    философское учение   своим ученикам.

– О,  первый уже пришел, – кивнул Анатолий на  вертящего головой  парня, стоящего по среди холла. – Давайте прекращайте свои дебаты,   пора  делами заниматься.
– Так все, потом поговорим, что-то ты тут не в ту степь совсем поехал, – нахмурился Яша и, подняв над головой руку, помахал бизнесмену.
– Давай,  потом,–  согласился Левушка.   – Как говорится –  не вспоминай Будду в шуньяте, – он подмигнул Хаммеру и сразу сделал каменное лицо.

За первым, практически,  сразу, подтянулись еще два коммерсанта. Яша, поздоровавшись, представил всем Льва Валерьяновича.
– Так, господа, я вам уже говорил, что в случае невозврата денег до тринадцатого  числа этого месяца, с вами начинает работать наша служба безопасности, я, так сказать,  теперь устраняюсь. Уговоры можно сказать закончились. Вот знакомьтесь – Начальник службы безопасности Лев Валерьянович Ко… Впрочем фамилия вам его совсем ни к чему, – Яша искоса бросил взгляд на Козела.

– В общем,  я откланиваюсь, разбирайтесь теперь сами. Извините, но я сделал все что мог, – Яша развел руки и так с разведенными руками и отплыл в сторону, как подстреленный и очень огорченный этим событием лебедь.
Анатоль,  разложив перед собой массу каких-то договоров, накладных, писем, с обещаниями погасить долг до такого-то числа, писем с просьбой переноса даты оплаты на такое-то число и еще всякой разной дребедени,  начал  свою «пытку при свечах». Козел же решил пока не встревать и просто понаблюдать за поведением гостей.

Коммерсантов было трое: генеральный директор, финансовый и, как определил его для себя Левушка, хозяин всего этого мероприятия – их босс или денежный мешок.  Хотя, как заверял его Яша, все они были закадычными друзьями, дела вели на равных и ответственность всегда дели между собой поровну.

– Ну, на словах-то этой самой ответственности можно даже и больше на себя взять, с тем чтобы, так сказать,  своего друга прикрыть, но это только на словах, пока не коснулось дела, – подумал Левушка  и сразу для себя определил разный подход к происходящему у троицы.

Финансовый  директор  посмеивался Анатолию в глаза, со всем соглашался и выдавал обещания с легкостью дешевой проститутки, генеральный был несколько зажат, но поведение и вежливая хамовитость финансового руководителя придавали ему уверенности, и он постепенно так же начинал относиться несколько издевательски  ко всему,  что говорил  Анатолий.

Он то   ссылался на вдруг возникшие    форс-мажорные  обстоятельства, то, вдруг, начинал делать замечание Анатолию,  что,  мол, не плохо было бы вам самим заниматься мониторингом  рынка  молочной продукции бульбашей,  тогда бы и глупых вопросов было меньше, а в конце разговора уже договорился до того, что у него белорусы просто стали виной всех их несчастий. Вот мол с них и спрашивайте.

 Хозяин же денежного мешка, да впрочем и всего  бизнеса, был предельно лаконичен и совсем не многословен. Он   сразу понял весь расклад и не обращал никакого внимания на ту азбуку, которую им пытался донести Анатолий, а только ждал,  когда уже вступит в разговор Козел.

Время от времени он пытливо поглядывал в его сторону,  пытаясь нащупать его взгляд, но Левушка умышленно до поры до времени старался не встречаться с ним глазами, делая вид, что  что-то там записывает и весьма далек от всего  происходящего  за столом.

Анатолий наговорившись вдоволь уже  сам начинал ждать,  когда же в разговор вступит Козел, но Левушка не спешил.  Он уже понял, что при всей этой, казалось бы, существующей между коммерсантами   дружбе и взаимовыручке бить  в данном конкретном случае надо было в одно место. И этим  местом  Левушка выбрал для себя генерального директора.

– Накатывать на всех сразу нет никакого резона, – подвел итог своим умозаключениям он. – С финансового директора – это будет все равно,  что с гуся вода. На него где сядешь,  там и слезешь. Он тут ни за что не отвечает. Ему как бы все пофиг.

– Главный,  конечно,  рискует деньгами, и за них он может и удавиться, но это все играет против нас. То есть он-то как никто другой заинтересован оттягивать по максимуму возврат денег. Чем дольше затянется процедура,  тем  больше он наварит. На него стрелки переводить тоже бессмысленно.   А вот Генеральный директор в этой цепи есть как раз то самое  слабое звено.

– Во-первых,  под всеми договорами стоит его подпись, во-вторых, он, похоже, и по характеру самых податливый. Ну да,  ему-то как раз  и есть что терять, и он это, кажется, понимает. Просто этот пофигист  финансист на него действует разлагающе, а хозяин по всему нашептывает постоянно, мол, не ссы я тебя в любом случае прикрою, и вообще бабки-то мои, значит, с меня и спрос, ты мол ни при делах, ты просто нанятый мной высоко оплачиваемый менеджер.  Вот не оказался бы только он у него овечкой на заклание…

– Ну что пора  доводить до всех картину Репина, – решил Левушка и поднял левую руку привлекая к себе внимание.
Разговор за столом сразу смолк. Все казалось только этого и ждали  последние десять минут разговора.

– Друзья, – начал Левушка, – я бы даже сказал, коллеги. О чем мы тут говорим?
Он посмотрел пристально на всех по очереди.
– О долгах, – первым не выдержал вопроса финансист.
– Немножко уточню, не о долгах, а о вашей задолженности в размере девяносто одного миллиона пятьсот шестидесяти трех тысяч рублей,  к счастью…
Левушка еще не закончил как с уст главного вырвался непроизвольный вопрос: – Почему так много?

Козел  про себя чертыхнулся: – Эх, Толя, Толя… полчаса разговоры разговариваешь,  а главного так и не сказал.
– Проценты капают,  уважаемый Тимур Николаевич, проценты, – откинувшись на спинку дивана рассмеялся Левушка. – Вы  во время не вернули, на проценты легли просроченные проценты,  что ж тут удивительного.

– Нам надо самим перепроверить через свою бухгалтерию эту сумму, мы так не можем, просто взять и отдать непонятно как возникшую сумму.
– Ну, сумма-то  понятно,  как возникла, – Левушка закурил. Ему уже было ясно, что босс сделает все, чтобы  как можно дольше не возвращать деньги, так как это были его деньги. Берешь,  как известно,  чужие, а отдавать приходится всегда свои.

Финансовый директор играет ему на руку, понимая, что за все в ответе генеральный, так как  его подпись стоит под всеми документами. Ну и кроме всего прочего, оба они были из бывшей курганской группировки, ворвавшейся в Питер в середине девяностых годов. А вот их генеральный директор   был хоть и,  как заверял Яша, не просто их компаньоном, но и довольно близким другом (там какое-то кумовство и прочее, Лева особенно не вдавался в подробности таких дел), но тем не менее не друг детства. И в кризисной ситуации эти ребята скорее всего от него откажутся.

– Сумма-то понятно откуда возникла,– еще раз повторил Левушка, – но по поводу перепроверить набежавшие проценты не проблема. На то вы и держите свою бухгалтерию. Тогда на сегодня  дальнейшие переговоры считаю бессмысленными. Езжайте перепроверяйте, и письмо обязательно прихватите, что погасите долг до конца месяца.

– А какую сумму писать? – выпучил глаза финансист, мы ж еще не согласовали.  Как-то у вас все быстро получается.
– Вот какую насчитает ваша бухгалтерия ту и пишите, а расхождение мы потом в ходе дополнительных переговоров подрехтуем.

– Да, Дима, –  обратился он к финансовому директору, –  вот когда вы только пришли и ты уверенно сказал, что мол не переживайте, ребята, до конца месяца погасим долг, я глянув на тебя, честно скажу, поверил. Но потом, когда на этот же вопрос Василий Николаевич стал отвечать, у меня опять пропала всякая уверенность.

– Это почему так? – напряженно заулыбался генеральный. – Потому что он в очках, а я нет?
– Нет, Вася, не потому. Конечно не по тому, – Левушка закурил, искоса смотря на всю компанию по очереди.
Генеральный явно напрягся. Финансовый был как всегда расслаблен и от него явно потягивало некоторым пофигизмом.  Денежный мешок, казалось, уже готовил планы очередной отмазки, и  ему было просто по барабану все что происходит за столом. Поэтому Левушка решил вначале вернуть его на место и уже потом расставить все точки над «i».

 Явно что разговоры о передаче дел в судебные органы для компании были как слону дробина. Суд только сделает сумму задолженности константой, что,  к слову,  на руку должникам,   но никак не заставит их  немедленно вернуть долг. Это все Лев Валерьянович прекрасно понимал.

– Тимур Николаевич, я  в курсе, что Вы с Вашим финансовым директором друзья детства, а вот извините за нескромный вопрос, Василий Николаевич, Вам кем приходится? В смысле почему он, вдруг, стал у Вас генеральным директором?
– Почему вдруг? Вася – мой хороший и старый кореш, – вернулся за стол босс. – Мы знаем друг друга уже без малого пятнадцать лет. И за это время никогда он меня не  подводил. Я такими людьми всегда дорожил и дорожить буду, – он глянул на генерального и хлопнув его по плечу для убедительности добавил, – да он мне, практически,  как брат.

– А,  ну вот это очень хорошо, – Левушка вновь обернулся к генеральному. – Так вот,  Василий Николаевич, конечно, не потому что он в очках, а у тебя простая рязанская рожа (Лев вспомнив, что Яша  говорил ему –   Вася родом  из  Рязани, но еще до школы родители перебрались в Ленинград, решил вставить эту информацию, посчитав, что это будет очень даже  уместно здесь), просто ответственность на вас лежит разная.

Сейчас уже вся компания, внимательно слушала Левушку, пытаясь понять куда он клонит. Казалось все они прочувствовали нутром, что сейчас должно прозвучать что-то важное,  и никто не хотел это что-то пропустить мимо себя.
– Под всеми документами,  Вася, – Левушка умышленно перешел на панибратский жаргон, –  твоя подпись. Деньги, как ты понимаешь,  не маленькие и ты в отличие от него, – он беспардонно ткнул пальцем в сторону финансиста, – должен соображать, что вся ответственность  на тебе.

– Понятно,   что сейчас не девяностые годы и никого в асфальт даже за миллиарды уже не закатывают…, – тут Левушка опять сделал паузу  и окинул взглядом всю троицу. Главное было не перегнуть палку и не скатится на открытые угрозы, тогда дело швах. Ребята могут уйти в обиду, что на них незаконно наехали,  и вообще прекратить всякое конструктивное сотрудничество.

– Но ведь возвращать или  отвечать за невозврат денег все равно надо? И если возврата не будет, но не на вас, – Левушка опять бесцеремонно ткнул пальцем по очереди вначале на босса, потом на финансиста, – а на Васю,   может упасть кирпич на голову. Ведь от случайного кирпича никто не застрахован? Правда?
– Это что,  угроза? – напрягся   босс.

– Да что Вы, Тимур Николаевич, какая ж это угроза, – рассмеялся Левушка. – Это, можно сказать, философия  жизни. Я же говорю никто не застрахован. Вот и  я могу сейчас выйти из гостиницы и на меня этот самый кирпич и упадет.
– Кирпич просто так ни на кого не падает, – напряженно глядя прямо Левушке в глаза и пытаясь понять его  мысли, медленно произнес Тимур.
– Вот, я тоже придерживаюсь такой философии, что любая  случайность –  есть непредвиденная закономерность.  То есть,  тут Вы  со мной согласны, я так понял? – Козел так же проницательно посмотрел на Тимура и, казалось, в этот момент они поняли друг друга.

– Все-таки не соврал, –  удовлетворенно подумал Лев, –  Вася для него не подставная пешка, а действительно кореш, – сделал заключение по этому перекрестному взгляду Козел. – Не будет он его отдавать на заклание.   И это очень хорошо, – повеселел в душе Левушка  и решил закрепить успех.
– Ребята, поймите меня правильно, – он опять упал на спинку дивана и закинул руки за голову, тем самым показывая, что бой им уже выигран. – Я не Поджигатель. Скорее меня можно назвать Пожарником.  И,  поверьте,  если я сюда к вам  приехал, значит пожар уже разгорелся  не на шутку. Моя задача объяснить вам, что всякая затяжка с возвратом долга    –  не приемлема.

– Я здесь не для того, чтобы испортить с  вами всякие отношения, запугать вас и заставить по ночам не спать, а как раз наоборот, доказать всем там на верху, – Левушка многозначительно поднял палец высоко над головой и сделал «театральную паузу», –  что ситуация под контролем. Вы свое слово держите и несмотря на форс мажорные обстоятельства не собираетесь нас кинуть, а как раз наоборот, стараетесь решить проблему. Вернуть все деньги с набежавшими процентами, и продолжать наше сотрудничество на таких же взаимовыгодных условиях, как это было все, без малого,  два года.

– Ну, так, – закачали головами  сразу все трое.
– Ты, спроси у любого с кем я работал, – перейдя на «ты»  и тем самым как бы показывая, что барьер недоверия между ними пройден, тихо, но очень твердо и убедительно начал Тимур, – тебе каждый скажет, что Тимур еще никого ни разу не кинул и друзей не сдает, – он опять похлопал Василия по плечу. – Так что мы сейчас сами у себя там перепроверим процент и завтра в это же время привезем вам письменное подтверждение на нашем фирменном бланке, что до конца месяца все погасим.  А если там немного по бухгалтерии не сойдется, то, нормальные ребята ведь, потом все решим мирно. Я правильно говорю? – он исподлобья глянул на Левушку.

– Вот, черт, – подумал   Левушка, – насколько же сильна эта магия денег. Ведь знает же, что мы лишнего цента не поднимем на проценте.  Нет все равно надо пересчитать, да еще сейчас наверняка даст команду, чтоб пересчитали в меньшую сторону и ляма так два-три  временно придержит. Потом-то все равно донесет.  Но главное, чтобы сразу все не отдавать. Ну да,   бог с ним, главное, не доводить  тут до греха. Все-таки  паровозик то, похоже,   тронулся.

– Добро, –  улыбнулся Козел, – тогда не смею больше вас обременять своим присутствием, если у вас с Анатолем еще какие-то вопросы не решенные остались, то вы оставайтесь,  а я с вашего позволения откланяюсь. Приятно было познакомиться, – протягивая всем поочередно руку, раскланялся Козел.

– Да, мы тоже, пожалуй,  пойдем, – поднялся босс.
– Тут вот мне еще распишись, – обращаясь к Василию, засуетился  Анатоль, видя, что вся компания собирается отчалить.
– Ни че я больше подписывать не буду, – отмахнулся от назойливого Анатоля  Вася.  – Чтоб меня потом посадили. Пока с долгом не разберемся больше ни одной моей подписи не увидите, – не понятно,  то ли обращаясь  к Анатолию, то ли к своим друзьям,  огрызнулся он  и,  больше не говоря ни слова и не подав даже Толе руку на прощание, быстро выбрался из-за стола и направился к выходу.
– Че  это он? – недоуменно глянул Анатоль на Тимура.

– Не обращай внимания, дочка у него болеет, не в духе просто второй день уже. Ну,  все давай, до завтра. Да какие еще подписи, – не выдержал под конец и он. – Завтра письмо привезем до конца месяца с долгом разберемся вот тебе и все подписи. Расплодили,  блин,  бумаг с подписями, не проехать.
– Давай пока, – он грубо сжал руку Анатоля и побежал догонять Василия.

– Ну, что?  Как поговорили? – поинтересовался Яша, когда Левушка подсел к нему в суши-баре.
– Время покажет, плесни-ка мне чуть.
– Да, ты ж завязал? – сделал удивленное лицо Яша.
– Плесни,  плесни,  готов уничтожить шесть тысяч нейронов  во имя спасения сердечной мышцы.

– Че,  достали братки? – Яша понимающе плеснул в пустой бокал б’ольшую  половину своего вискаря.   –  Ну, результат-то хоть будет?
– Будет, –  качнул головой Козел. – Победа за нами, –  он  залпом осушил бокал. Живительная влага,  сразу же растекшись теплой струйкой  по Левушкиным  внутренностям,   поспешила вверх за обещанной жертвой.
– Все есть страдание, – вспомнил Язык незаконченный из-за прихода коммерсантов разговор. – Главное и  причину  страдания уже понимают, а  путь к искоренению страдания, никак правильный не могут нащупать, – грустно подумал он, глядя  как  в Левушкином мозгу сотнями гибнут эти  маленькие и такие беззащитные нейрончики.


Глава 8.
Вернувшись к себе в номер, Яша, закурив сигарету и закрыв глаза, тихо сказал обращаясь к  внутреннему голосу.
– Ну, что, брат, последняя сигаретка у нас?

Голос молчал.
– Не хочешь поддержать беседу, не больно-то и надо, –  пожал плечами Яша.
Он задумчиво посмотрел  на догорающую сигарету. Мысль о том, что стоит бросить курить пришла ему в голову ровно год назад. И вот, практически, целый год Яша шел к этому событию.  Когда впервые   после двадцатилетнего стажа, у него, наконец, появилось желание –  навсегда завязать   с этой пагубной и медленно пожирающей изнутри организм  привычкой, методов по прекращению курения  было уже,  хоть пруд пруди. Но Хаммер решил победить сигарету с помощью лично им  разработанной  Методики по   освобождению  от никотиновой зависимости.

– Главное,   наконец-то, сам осознал,  что это совсем не айс, вредит здоровью   и  к    тому же   некомфортно стало курить. В кафе, ресторанах  нельзя, на работе тоже избирательно,  если закуришь на ходу на улице по привычке, бабки на тебя  смотрят  как на врага народа, в общем надо бросать, – решил он день в  день ровно год назад.

– Бросаю в течение года, чтобы без всяких ломок и терзаний. Медленно будем приучать  организм к здоровому образу жизни, – решил он тогда.
И   вот,   день  в  день, ровно через год , когда весна была в самом разгаре и душе было приятно от этого нового пробуждения жизни, Яша сидел у себя в номере и вспоминал эту, как ему казалось в течение всего года, совсем не равную борьбу себя с самим собой.

Условия этой борьбы, как всегда, были оговорены Яшей сразу: в течение года в любое время (чем скорее тем лучше) он должен бросить курить раз и навсегда,  и больше никогда и  ни при каких обстоятельствах  не возвращаться к этой пагубной привычке.

– Бросаю курить, раз и навсегда,  до следующего Дня победы,  по своей собственной методике, без всякого насилия над организмом,  – озвучил он тогда, сидя с друзьями в ресторане свое решение. – Пришло время отсечь еще одну золотую цепь с Души.

Методика его была весьма проста и безвредна для организма. Никакой, так сказать,  ломки и мучений. Заключалась она в следующем: Яша решил, что начнет с постепенного  уменьшения количества выкуриваемых в день сигарет, затем он запланировал  переход на сигареты содержащие в себе уменьшенное количество никотина, и,  наконец,  когда зависимость уже отпустит и останется только привычка  посидеть «за сигареткой»  – курение по праздникам, так сказать.

– Ну, и   когда желания курить не будет и в помине, вбиваю в этот порок окончательно большой осиновый кол, – вспомнил он свой  веселый рассказ друзьям.
Друзья, пожелав ему тогда победы в этой борьбе с самим собой,  через пару-тройку дней все успешно  забыли об этом. Все,  кроме Яши. Яша же не откладывая в долгий ящик и, решив выполнить годовой план за полгода, приступил к решению проблемы.
Раньше у него всегда стабильно получалась пачка в день (курил Яша красную Marlboro, покупал ее последние пятнадцать лет только в duty free, зная какие сигареты продаются в киосках),  сейчас  он   решил сразу уменьшить количество потребляемых сигарет ровно на половину, а чтобы проще было себя контролировать и не перебарщивать с нормой, стал курить по часам.

Проходил  час,  Яша шел курить очередную сигарету, не проходил, он ходил по квартире или офису и,  злобно посматривая на часы,  ждал.  Ему  удалось продержаться в таком режиме три дня. Через три дня Яша понял, что    организм, привыкший к регулярной дозе, особенно после еды, во время вождения авто, после алкоголя,  секса, или с утра под кофеек, да и  всегда,  когда понервничаешь, очень болезненно реагирует,  если встречает на своем пути какую-то преграду.
 
Яшина прежняя веселость улетучилась в эти дни в  момент. Друзья, замечая  его постоянную раздражительность и нервозность, начинали задавать вопросы, уж не случилось ли что у него?
– Нет, так дело не пойдет, – решил Яша на четвертый день. – Ограничивать себя по часам  может и правильно, но надо начинать не с этого. Это крайне неэффективно и слишком раздражительно для организма.

–  Давай-ка начнем с понижения количества никотина, – решил он и, приехав в очередной раз за сигаретами, отправил удивленного курьера за белым блоком Marlboro. На вопрос последнего: – А с этим что делать?  Лениво ответил: – Оставь себе, знаю, что ты не куришь… ну подаришь потом кому-нибудь.
Казалось это сработало. В любой привыкшей к никотину ситуации Яша преспокойно закуривал, получая наслаждение от выкуренной сигаретки, тем не менее понимая, что с переходом на легкие сигареты, его борьба с  табакокурением    успешно продвигается вперед к намеченной цели.

Правда после одной белой Marlboro, ему  сразу хотелось выкурить вторую, а то и  третью, потому что организм не получал необходимой дозы никотина, но  Яша твердо для себя решил включить здесь силу воли и никоим образом не идти по пути увеличения количества выкуриваемых в день сигарет. Порой (чаще это случалось, когда вечером в пачке оставалась уже несколько  сигарет,  или когда Яша заводился) он отрывал от сигареты фильтр и таким образом старался получить побольше этой так необходимой организму отравы.

Казалось,  тот никотиновый червь, который сидел в Яше, как и в любом заядлом курильщике,  делал все для того, чтобы никоим образом не позволить Яше победить этот его  недуг. Однако, через неделю Хаммер понял, что если чуть-чуть  следить за  своими  эмоциями, и ограничивать себя в  алкоголе, после принятия которого у него, как правило, начиналась бесконтрольная «курительная пауза», то вполне можно обходиться той же пачкой сигарет, даже не смотря на то, что количество никотина в них в два раза меньше. Это очень приподняло Яшино настроение и он тогда понял, что стоит на верном пути.

Сделав глубокую затяжку, перед тем как в гордом одиночестве, но в торжественной обстановке и со всеми почестями похоронить эту свою последнюю сигарету,  Яша с улыбкой вспомнил, сейчас, как после очередного возлияния на чьем-то там Дне рождения, он выкурил не только все свои сигареты, но и помог разделаться с «верблюдом» другу Сене (крепость у последних, кстати, была еще та, побольше чем у красной Мальборо ), потом, когда сигареты у всех кончились, весь вечер просидел не отрываясь от  кальяна. А когда уже расходились,  и  решили на углу по старой привычке «шлифануть» пивком, Яша начал  стрелять  сигаретку у всех проходящих мимо них, без разбора.

– Девушки,  не  угостите сигареткой?  Понял,  согласен с вами вредно. Хороших вам женихов.
– Молодой человек закурить не найдется?   А мне какая разница, что ты спортсмен? Я ж не спрашиваю у тебя кто ты. Да хоть космонавт. Сигарета есть или нет? А, спортсмены не курят и не пьют? Ну, так бы сразу и сказал, а то я откуда знаю, что они не курят и не пьют.

– Бабуся, нет сигаретки? Что? С сигаретами не ходишь выбрасывать мусор? А так есть? Ну,  может принесешь? Высоко живешь, пятнадцатый этаж и лифт не работает? О,  тогда не надо,  мать, мы тут до утра вряд ли будем стоять.
Сидящий под киоском бомж, долго наблюдая за его мучениями,  не выдержал: – Слышь, паря, – он пошарил по карманам и вытащим оттуда горсть окурков. Выбрав самый большой из них, протянул его Яше.

– Держи. Королевский. Берег для себя под  недопитое пивко, но смотрю как мучаешься и жалко мне тебя стало. На кури.
Яша закурил королевский чинарик и протянул бомжу свое пиво.
– А  где это ты такие берешь? – он с уважением глянул на чинарик. – Изо рта вырываешь что ль прямо? Это ж,  практически,  целая сигарета.

– Да нет,  что ты! Ну,  рассмешил.  Разве я могу человека обидеть? Если б я мог, я бы здесь не сидел, – грустно подытожил бомж. – Народ спешит всегда ведь. Трамвай подходит, а он только прикурил, ну и бросает окурок, конечно, прыгая в трамвай.  Тут уж я его по-быстрому забираю. Пока он сам не догорел, или народ не раздавил. Потом вот такие как вы пиво не допьют, тоже спешат ехать, ну,  у меня вечер и удался опять. Праздник, – он с наслаждением,  сделав большой глоток,  протянул бутылку назад Яше.

– Оставь себе, – глянув в большие, наполненные печалью и болью, глаза   человека без особого места жительства, пытавшегося ему улыбнуться своим без единого зуба ртом проронил смущенно Хаммер и,   порывшись в карманах  и найдя стольник,  сунул его  бомжу.
– Хаммер, блин,  щас без тебя уедем. Здесь с ним и заночуешь, – услышал Яша голоса друзей и поспешил к дожидавшемуся  его такси.

Наследующий день Яша проснулся  в таком дурном расположении духа, что и не передать.  Причиной всему было даже не выпитое чрез меры накануне спиртное,  и не то,  что он проспал все на свете (на часах был уже полдень, а у него на утро планировались переговоры с партнерами по бизнесу), а, казалось бы,   всю ночь глядящие на него  глаза бомжа, наполненные неземной тоской и безысходностью.
По своему характеру Хаммер был абсолютный холерик,  причем  ярко выраженный, хотя всем и говорил в вопросах,  касающихся   темперамента, что он есть никто иной,  как обычный сангвиник, но  с холерическим уклоном, просто  излишне моторный и жизнедеятельный.

И вот эта его повышенная взвинченность и явилась  основной причиной затягивание процесса бросания курения. Отказ от алкоголя,  несомненно,   очень помог Яше ускорить победу над никотиновым червяком, но вот не заводиться по любой мелочи Хаммер никак не мог.

–  Изменить себя полностью за год и из холерика стать флегматиком? Ну,  это я никак не смогу, – сокрушался Яша.
И тут, вдруг, он заметил, что приступы чрезмерной взвинченности и соответственно хватание за сигарету у него как у любого холерика, как быстро наступают,  так же с успехом сами же  быстро и проходят. И если Яша в течение десяти-пятнадцати минут не закуривал, то потом и желание-то пропадало вовсе и тяги к сигарете сильной не было.

Прошло уже полгода,   как Хаммер играл в эту свою  игру – кто-кого победит, он  никотинового червя,  или червь его. И Яша, надо сказать, уже много достиг на тот момент.

Во-первых,  он перешел уже на самые легкие сигареты, курил только Парламент Платинум, где содержание никотина и смолы было минимальным, во-вторых, курил уже не больше пяти-шести сигарет в день и то не по часам, а в основном только когда заводился.

И вот тогда-то  ему в голову и пришла еще одна фишка: – Если я хватаюсь за сигарету, когда завожусь, а через десять минут уже в общем-то могу обходиться без нее, то и надо сделать так, чтобы этих сигарет у меня под рукой просто не было в тот момент.

– Все, – решил Яша, – теперь сигареты у меня будут лежать только в машине.
Через неделю он перенес место хранения сигарет в гараж, потому что всегда когда понервничал, спокойно спускался к машине и успевал закурить. Гараж – другое дело. До него от дома, да и от работы было минут десять ходьбы и Яше иногда даже когда очень уж хотелось курнуть, например, после секса, просто лень было туда тащиться.  Хотя,    когда пачка лежала в машине, то он иногда со словами: – кажется у моей  сигнализация сработала, – быстро прыгал в спортивный костюм и мчался к машине, после чего с блаженством потягивал такую долгожданную сигаретку, наслаждаясь тишиной летней ночи.

– Вот, правильно говорят, что лень – двигатель прогресса и самосовершенствования личности, – рассмеялся про себя   Яша. – Хотя с другой стороны лень мешает,  конечно.  Вот, например,  на зарядку мне каждое утро ходить,  ну очень лень.
И тут вдруг ему в голову пришла новая мысль: – А  что если сигареты положить не в гараже, а где-нибудь организовать тайничок на спортивном городке?
Через месяц, подруга Яши, провожая его томным взглядом из спальни, сквозь сон говорила: – Яшунь, какой же ты волевой у меня.  Еще ни свет ни заря, а ты уже на спорт и главное каждое утро себя заставляешь.

– Жаворонок я просто по натуре,  лапунь, жаворонок, – отвечал Яша и бежал  в начале к заветному тайнику, а потом и на спорт, естественно, раз уж пришел.
Он уже курил, практически, только с утра по одной две сигареты, занимаясь каждый день  спортом, отчего возрастала не только его физическая, но  и сексуальная мощь. Дела на любовном фронте тоже пошли в гору, как говорится все стало работать без осечек.   Яша еще больше уверился в том, что его метод плавного расставания с привычкой табакокурения,   очень даже эффективен.

И вот сегодня настал момент, когда, эта придуманная им  игра подходила к концу и не смотря на то,  что Яша был в ней явным победителем ему было грустно.  Грустно потому что,    игра  заканчивалась и от этого ощущения конца, на душу опускалась какая-то пустота.

– Ничего-ничего, –  успокоил себя Яша, подкладывая поудобнее под голову подушку и уже, практически,  засыпая,  – придумаю еще что-нибудь. Например, тоже как пацаны брошу пить. Как говорится,  век живи – век играй, – последнее что пришло ему в голову перед тем как он провалился в глубокий сон.
Ему снилось, что он, пронзая пространство – время, стремительно падает куда то вниз.

– Телепортация в прошлое, –  сообразил Хаммер, когда увидел, что  сидит на скамеечке под березкой неподалеку от какого-то  пруда, а вокруг на домах развешены красные флаги Страны Советов.
– Как насчет на троих дернуть, добрый человек? Тока,  надо добавить чуть, а то у меня до трех шестидесяти двух полтинника не хватает, –  от неожиданности Яша подскочил.

– Фу, ты черт, напугал. Нормально нельзя подойти? И где ты здесь нашел третьего? – Яша зло глянул на не весь откуда взявшегося перед ним мужичка.
 Вид у последнего  был еще тот: пиджак в клеточку,  одетый на не первой свежести тельняшку,  надорванную на груди, откуда просматривались свежие царапины,  что явно подчеркивало следы недавней борьбы, пожалуй, был единственной вещью, которую в его гардеробе можно было назвать одеждой; вместо брюк – спортивное трико грязно болотного цвета и тоже все в дырках; туфли-шлепанцы с подмятыми задниками  были одеты на босу ногу; глаза спрятаны под абсолютно черные, не пропускающие даже самый яркий солнечный свет, очки, под которыми  скрывался солидный бланш, такой солидный, что края его вылезали со всех сторон из-под, надо сказать, совсем не маленьких очков.

– Так ты, добрый человек,  я и басенник, – рассмеялся мужик, указывая на памятник. – Ну так как?
– Ты не поверишь, но вот ровно год назад, примерно в такой же вот ситуации, я, пообщавшись с бомжом, бросил пить напрочь, – соврал первое что пришло ему на ум Яша.
– Обижаешь, добрый человек.

– Почему  обижаю? Потому что третьим не хочу быть? – засмеялся Яша.
– Да, нет,  мне совсем это не обидно, что ты не хочешь быть третьим. Я предложил, ты отказался. Какие проблемы? Таких как ты, добрых людей,  тут  на Патриарших всегда хоть пруд пруди, – он махнул рукой в сторону пруда. – Только  свистни, тем более что у меня чуть и не хватает-то.

– Но, извини меня, добрый человек, какой я тебе бомж?  У меня вон и квартирка на пятом этаже, имеется. Видишь окна с  занавесочками в цветочек? – он указал левой рукой на стоящий неподалеку дом. – Это мои. Просто я с утра с другим добрым человеком чуть повздорил, – он  приподнял очки, показывая Яше свой багровый синяк, – ну,  и трубы, конечно, тоже  горят после вчерашнего, надо залить пожар... да и Победа ж, вродь,  сегодня? Или нет? – он почесал свою волосатую, поцарапанную грудь через дырку в тельняшке и выжидательно глянул на Яшу.

– Точно, Патриаршие, и как я сразу-то не узнал это место, – повеселел  Яша, поняв, что Родина-мать с ним.
 – Не, земляк, я завязал с этим еще год назад, – опять слукавил Яша, – вот сейчас и с сигаретами завязываю. Специально сюда на пруды для этого прилетел. Вот видишь, последняя, – Яша показал мужику догорающий окурок и ловко отстрельну'л его от себя средним и большим пальцем. Окурок точнехонько приземлился  в стоящую метрах в трех от них урну.

– Профессионал, – похвалил алкаш. – А я вот курил, курю и буду курить... А знаешь почему?
– Ну,  и почему?
– А потому, что у меня два брата было. И оба бросили курить и умерли, хотя и  были   моложе меня. Так что мне бросать курить никак нельзя, если я не хочу в ящик сыграть, – подвел он  окончательный итог своим умозаключениям.
– То есть ты хочешь сказать, что братаны от того  умерли, что бросили курить?

– Ага, хотя нет погоди, вроде они вначале умерли, а потом бросили курить, – мужик глянул на Яшу и махнул рукой.  – Да ну тебя. Вот ты совсем юмор не сечешь, скучно с тобой, добрый человек, пойду  третьего искать, а то вон уже и Иван Андреевич загрустил, – он опять махнул рукой в сторону памятника и  двинул к мужчине, мирно похрапывающем на скамеечке с противоположной стороны.

– Да, нет, почему же не юморной, очень даже юморной, – подумал  Яша, прислушиваясь к своему внутреннему голосу, но голос молчал, давая тем самым Яше самому возможность оценить все происходящее вокруг и сделать выводы.
– Я понял, – хлопнул себя по лбу Яша. – То есть эта моя игра совсем не кончилась, а перешла просто в другую фазу? Теперь не только я, но и окружающие меня люди каким-то образом в ней участвуют?

– Ну, наконец-то разродился, – засмеялся ВГ, до этого хранивший абсолютное молчание. – Туповат ты все-таки,  Яшик. До тебя как до верблюда через двадцать лет только все доходит.
– Значит и тот бомж тоже не случайно тогда там на перекрестке возле ларька оказался двадцать лет назад?
– Не случайно.
– То есть он тоже в игре?
– В ней.

– Не, я так не согласен тогда. Вот ты мне объясни почему в моей игре только бомжи и алкаши одни?
– А ты что хотел что б там президенты и олигархи были? – удивился ВГ.
– Не-не,   лучше пусть бомжи, – испугался   Яша.
– Вот. А вообще, хоть баба Яга и черт рогатый, лишь бы процесс не прекращался. Или я не прав? – ВГ оценивающе посмотрел Яше в глаза.

– Эт точно,  – согласно кивнул Хаммер. Он почувствовал, как настроение его заметно улучшилось. Солнце сразу засветило ярче, птицы  защебетали веселее, появились вокруг улыбающиеся люди (а до этого Яше казалось, что он совсем один), а откативший от него алкаш и его   новый знакомый, горланя  в два голоса: – Этот День Победы порохом пропах, это радость со слезами на глазах, – весело крикнул Яше на прощание: – С победой тебя,  добрый человек!  С нашей Победой!

#http://www.proza.ru/2017/04/30/124