Большие гонки

       Ольга Фёдорова

       Большие гонки
       (сказочка)

       Пожаловал как-то царь за верную службу два лучших поместья брату да сестре. Так эти поместья и стали называть – Братово да Сестрино.
       Стали брат да сестра состязаться – теперь уже не за государеву любовь, а на предмет того, чьё поместье краше, да чьи крестьяне смекалистее.
       Похвалился как-то брат, что у него в поместье все крестьяне грамоту знают. Ну, тут и сестра решила всех крестьян в своём поместье грамоте обучить. Пригласила учителя, согнала крестьян в избу, каждый вечер заниматься заставила. А по весне – глядь, в солдаты мужиков стали забирать. А в армии зачем образованные солдаты? Этак все командовать захотят, тогда, не приведи бог, командиры глупее окажутся. Ну, раз обучили, пусть будут, куда ж их теперь…. Так это ещё полбеды. Работать в Сестрино стало некому – все сидят да учатся, и бабы, и дети малые, и мужики, которые воинскую повинность отбыли. И тут решила сестра нанять крестьян из стран заморских – им и денег много не надо, только лежанка да еда, и работящие они, и лопочут по-своему, непонятно. Очень удобно. А брат говорит: вот как хорошо ты, сестра, придумала. Только я задаром ничего не делаю, и тебе не советую. У меня всё в поместье, говорит, самое дорогое. И крестьян я бесплатно грамоте не учу. С них деньги драть надо, особенно с тех, кто в солдаты идти не желает. А то в поместье совсем работать некому будет. Так и повелось – зажиточные крестьяне все сплошь грамотные, а бедняки вместе с крестьянами заморскими на помещичьих полях трудятся.
       Вообще-то, крестьяне в Братово и Сестрино испокон веков спорили, даже когда поместья ещё иначе назывались. Даже диалекты свои были – одни окают, другие акают. Встретятся, бывало, сестринский с братовским, и давай хвалиться. У нас поместье больше, богаче, живём мы лучше…. Только братовские сестринских считали больно заносчивыми – шибко грамотные, мол. Зато братовским, чтобы избу выстроить, всю жизнь работать надо, спину гнуть – потому что лесоматериалы и места для постройки дорогие. Зато потом на старости лет все соседи завидовать станут.
       На самом деле брата ещё сами крестьяне когда-то старостой на своём сходе выбрали – мировой мужик, говорят, крестьянам отец родной, да ещё на самой богатой крестьянке женился. А на самом деле брат хитрым был – всё своё богатство жене в погреб складывал. Вот и получилось, что пол-Братова братиной жене принадлежит. Хитро придумали.
       А сестру сам государь помещицей сделал. До этого она в царских ключницах ходила, и так у неё ловко со всем государевым хозяйством справляться получалось, так дело спорилось, да и сама она всегда статная, румяная, что решил отдать ей царь своё второе по величине поместье, что ему дороже всего было. Крестьяне поначалу долго не хотели признавать бабу-помещицу, а потом ничего, привыкли, зауважали, матушкой стали величать – царь-батюшка ведь плохого не посоветует.
       Привольно жилось в Братово крестьянам заморским – самый главный строитель тоже из-за моря был выписан. Развернул он бурную деятельность – всё поместье статуями огромными обставил. Куда не пойдёшь – всюду статуи стоят. Пороптали братовские, да и привыкли – что ни ярмарка, то новая статуя. Сестра тоже стала статуи в своём поместье ставить, только размерами поменьше. А сестринские их в сердцах ногами пинали, когда помещица не видела, а некоторые воровали их да в переплавку сдавали – авось никто не заметит. И точно – только вот все извозчики из Сестрина перебрались в Братово – платили больше, остались одни чухонские извозчики, заморские. Говоришь, куда везти, они не бельмеса не понимают – грамоте-то не обучены, лопочут что-то по-своему, гонят, как на пожар, куда – сами не знают. Помещица как-то взяла такого извозчика, а тот её в какое-то болото завёз. Разгневалась она, обложила всех оброком, а всем заморским крестьянам в таких количествах на ярмарках торговать запретила. А те всё равно растут, как грибы, а сестринские-то бабы не рожают – мужики все или в солдатах, или шибко грамотные, жить-то не на что. Цены на избы что в Братово, что в Сестрино аж до небес взлетели, а помещики говорят – бери избу хоть сейчас, только обязуйся всю жизнь на нас работать. Вот и работали крестьяне, пока не старели да не дряхлели, а кому они такие нужны? Только головой в омут да петлю на шею, детям обуза…. Поплачешь-поплачешь, да снова за работу примешься.
       С лёгкой руки главного братовского строителя всё Братово стало заново застраиваться – старые избы посносили, а новые понаставили. По чертежам невиданным – в одной избе по четыре крыльца, по двадцать этажей на семью – дворцы, да и только. А если места не хватало, прямо под окно беднякам себе дворы скотные возводили – крестьянам-то всё равно, а помещикам развернуться негде…. Стали крестьяне сходы устраивать, а брат и слышать не хочет – для вас же, дураки, стараюсь. Сестра тоже на главной площади все старые хоромы своих предков-дворян снесла, новые диковинные понаставила. На свой вкус – стекляшки да погремушки. А купцы ей знай денег отваливают, чтобы в этих хоромах торговые дома устраивать. Разбогатела сестра, купила сыну лучшую лошадь да женила на своей лучшей крепостной актрисе, правда, та недолго в клетке золотой пела – получила вольную, а там поминай как звали, да ещё мужниных денег прихватила. А государь дал сестре добро на постройку самого высокого терема, чтобы своего самого знатного боярина в него посадить – чтобы все в округе видели и завидовали. А крестьяне опять бунтуют. Тогда решила помещица показать, что она к гласу народа прислушивается, и поставила на широкой площади будку гласности, и раз в седьмицу с народом общалась. Только особо несогласных к этой будке на пущали, а кто добирался, только и делали, что славили матушку-помещицу, благодетельницу родную.
       А на праздниках да ярмарках брат с сестрой всё друг друга перещеголять пытаются. То брат вокруг своего дворца гульбище устроит с катаниями увеселительными, то сестра, правда, потом оказалось, что у сестрина дворца пол-ограды своровали, пока народ там веселился, но сестра, недолго думая, распорядилась сторожей у ограды поставить, и забор починить. Потом брат инженера заморского пригласил, чтобы машины на керосиновом ходу могли в окрестностях его поместья на скорость состязаться. Инженер походил, посмотрел – нет, говорит, кто же машины, да ещё на керосиновом ходу, по кочкам да ухабам гоняет? Тогда сестра его к себе в поместье зазвала – вот, говорит, у меня дороги ровные, по сто раз асфальт настилаем, потом разворотим, потом опять настилаем. А тот – да куда на ваших болотах машины на керосиновом ходу пускать? Лучше уж плаванием занимайтесь, кораблики запускайте. Сестра цену набавляет, а тот: нет уж, болота да дороги – это ещё ничего, у вас же народ весь механизм из машин диковинных прямо на ходу растащит. Закручинилась сестра, но на брата глядючи, обрадовалась – у него-то тоже не вышло ни черта.
       Так и живут брат и сестра, а с ними и крестьяне их – кто кого перещеголяет. И сколько будут длиться их большие гонки друг за другом, никто не ведает. А если кто из помещиков перед государем провинится, ждёт их кара великая – сошлют их в Сибирь, в края дальние – в казино играть….

       24.03.08