Безысходность

Безысходность - это такое слово. Если читать книги, то в одиннадцать лет уже его знаешь. Страшное слово, горькое, как вкус в горле при ангине.

Безысходность - это когда стоишь по щиколотку в ледяной воде, когда промокли ботинки, носки и брюки. А за тобой овраг, по осклизлым склонам которого можно соскользнуть вниз, туда, где стоит вода, набухшая льдом. Не высоко, конечно, не убьёшся, но страшно. Тогда ноги промокнут не до щиколоток, а до колен. А за это будут ругать. Да и так будут ругать, потому что занятие по музыке началось уже двадцать минут назад, и на него уже не успеть. Плюс промокшие ноги.

Впрочем, если пойти прямо сейчас, то ещё можно как-то успеть на музыку. Тогда учительница, может быть, сжалится и сумеет втиснуть между другими учениками. Ведь и раньше бывало, что опаздывал, но урок состоялся, значит, вроде бы, всё нормально. А какая разница, что это не урок, а полчаса попрёков. Ведь всё равно ничего не готово. И никогда не было, чтобы учительница похвалила. А за что хвалить, ведь ни разу не получалось правильно разучить и хорошо сыграть. Она напишет в тетрадке «не подготовился». И за это тоже будут ругать.

Но сейчас, конечно, никуда пойти не получится. Потому что они там стоят. Сейчас они просто стоят и ругаются друг с другом, но стоит к ним приблизиться, как они начнут кидать камни. И комья грязи. Ведь это спасаясь от них, пришлось зайти в бескрайнюю лужу. А если пройти мимо них, то они побьют. Не один раз так было. А в лужу они зайти не решаются. Боятся, наверное, ноги промочить. Их тоже, видно, дома ругают, если они ноги промочат. Вот они стоят и кидаются камнями и всем, что под руку попадёт. Один даже кинул большую доску. Она не долетела, но обдала брызгами всё вокруг. И теперь пальто, штаны, и ноты в сетке в грязную крапинку, от брызг. И за пальто будут ругать, а особенно за ноты. А брюки и так промокли, уже не важно, что они в брызгах.

Вот ведь интересно: ругать будут и за промокшие ноги, и за испачканное пальто. И если урок музыки будет пропущен. И если даже он не будет пропущен, а в дневнике будет написано «опоздал» и «не подготовился». Каждый день находится, за что ругать. А вот то, что они там стоят и хотят побить – это никого не волнует. Об этом даже и рассказать нельзя. А если рассказать, то тоже будут ругать, за то что не смог дать сдачи. А как дать им сдачи, когда их пятеро. Вон, они стоят и разговаривают, но стоит только выйти к ним из лужи, как набросятся и побьют. И шапку отберут и выкинут. А за потерянную шапку тоже будут ругать. Бесполезно рассказывать, что отобрали, за это будут ругать ещё больше. Потерял – и всё.

Вот это всё, наверное, и называется «безысходность».

Но всё равно лучше прийти домой, чем не приходить. Дома можно будет надеть сухие носки. А то ногам уже больно от ледяной воды. Пусть поругают, в этом нет ничего страшного. Потом дадут ужин. Ужин – это хорошо, ешь сколько хочешь. А потом чай – горячий и сладкий. Так хочется горячего чая, когда стоишь в холодной луже.

Дома, правда, придётся уроки делать, но это ерунда. За час всё можно сделать, если собраться. Сделаешь уроки – похвалят. И за сегодняшнюю пятёрку, наверняка, похвалят. А может быть, и не похвалят. Если музыку пропустить, то вообще не похвалят, только будут ругать.

А самое главное – дома ждёт книжка про Жана Грандье. Как бы ни ругали, какое бы наказание ни придумали – книжка всегда будет. Сделав быстро уроки можно лечь на диван и читать про Жана и Фанфана. Вот ведь герои! Хорошо быть Жаном Грандье. Он садится на коня и скачет. И стреляет из винтовки. И никогда не промахивается. Он бы не стоял здесь в луже, он взял бы и застрелил этих пятерых. Да, застрелил, потому что они враги. Хуже фашистов. Они вчера котёнка ногами запинали. Они кого угодно готовы запинать, избить, замучать. Из-за них приходится стоять тут в луже, а ноги уже не болят, а горят.

А люди идут мимо, спешат по своим делам. Никому нет дела до мальчика, который стоит в луже, которого пятеро хотят побить. Что людям, подумаешь – мальчишки играют.

И Жан Грандье не прискачет на коне.

А кто-то называет это детством. Это не детство, это самая настоящая безысходнос