Это плохие времена

Мы бродим по улицам, забиваясь в темнеющие углы, едва ветер подует нам в лица, теряясь в складках капюшонов. Мы ничего не находим. Ты в опасности. Это плохие времена. Я хочу играть с твоим затемненным сознанием.


Мы верим в то, что нашли истину, впечатленные увиденным впервые за столетие солнцем. В этих утомленных комнатах я теряюсь без тебя.


Словно сверхзасекреченный фотограф. Нет друзей для врагов. Нет друзей для себя. Можешь ли ты знать, что твое фото уже развязало войну континентов? Можешь ли ты знать, что я остался по ту сторону?


Потертая пластинка моего голоса пронзит тишину, если я произнесу твое затасканное имя, беспрестанно пытаясь разбудить твою память. Так зачем на меня с интересом смотрят взрослые рыжеволосые женщины, ежедневно ухаживающие за собой с особой тщательностью, с ощущением последнего шанса? В разбитых трамваях они случайно ухватятся за тот же поручень, за который схватился я, осторожно касаясь моей руки. Они отводят глаза все так же умело, как и раньше.


Погребенные улицы не торопятся проснуться с первым солнцем, тогда как я очень спешу найти твои следы, выцветающие на моих глазах. Ты быстро уходишь. Все мы святые, все мы в крови. Прежде, чем эта истина улыбнется мне всем своим детским естеством, я спрошу у прохожего, в каком направлении тебя видели. Мое сердце открыто каждому встречному, но каждый говорит мне «Прощай!», хлопая меня по плечу в знак непонимания.


Я захожу в приоткрытую дверь уличного кафе, из темноты которого доносится старый американский кантри. Это последняя надежда на сегодня. Это очень странно – искать тебя здесь, учитывая, что тебе всегда нравилось только латино. И я замечаю, как ты отразилась тут в бликах каждого бокала, спряталась в полутенях углов, оставила свой след на каждом посетителе. Наконец, я чувствую твой запах сквозь стену дыма и приглушенный аромат несвежего кофе. Кантри не умолкает, так что я не могу услышать внятного ответа внезапно очнувшегося и вздрогнувшего от моего прикосновения бармена. Смотря мимо меня, он указал в сторону черного входа, своей рукой потревожив светящиеся пылинки атмосферы заведения. Так помоги же мне, подай знак, сделай подсказку!


Подходя на полусогнутых ногах и хватая тяжелыми легкими воздух, толкаю засаленную дверь черного входа. Я вижу, как по чернеющим улицам кто-то бродит, забиваясь в темнеющие углы, едва ветер подует в их лица, теряясь в складках капюшонов. Ничего не находя, вместе с тем они находятся в опасности. Это плохие времена.


Я хочу играть с твоим затемненным сознанием.



02.04.2008 г.