Моя любовь живёт в раю среди ангелов. Главы 3, 4

ГЛАВА 3. Принц на алых парусах.


Квартира Веру просто ошеломила. Это была большая четырёхкомнатная квартира в старинном особняке одного из переулков Арбата. Четырёхметровые потолки, лепнина с каким-то замысловатым орнаментом, просторный зал с четырьмя окнами по одной стороне, прикрытыми роскошными шторами. В простенках между окон стояли высокие подцветочники с изумительными цветами. Много места занимал рояль. Вдоль стен стояли диванчики, кресла, банкетки на кривых позолоченых ножках. На стенах висели картины. На минутку Вере показалось, что она Наташа Ростова, и что вот сейчас зазвучит вальс, и она закружится в этом зале в объятьях Андрея Болконского.

Александр Васильевич отвёл Веру в холл, из которого три двери вели в какие-то комнаты. В холле стоял столик с телефоном, диван, два кресла, телевизор и видеомагнитофон на подставке из тёмного стекла. Александр Васильевич ушёл на кухню, а Вера достала из сумочки телефонную книгу. Но ей было очень любопытно, что там, за этими дверями. Она приоткрыла одну из них. Это была спальня, в которой огромное место занимала светлая кровать под белым покрывалом, окна были прикрыты светлыми шторами, над кроватью висела белая люстра - вентилятор. Вера закрыла дверь в спальню и, устроившись в кресле, стала звонить по телефону.

Немного погодя в дверь заглянул Александр Васильевич. На нём были передник и тапочки - это делало его таким домашним, похожим на отца, и она поймала себя на мысли, что ей совсем не хочется уходить из этого дома.

- Успехи есть? - спросил Александр Васильевич.
- Пока - нет, - ответила Вера.
- А у меня есть: ужин из трёх блюд ждёт нас, шкворчит, грозит остынуть, если ты, прелестное дитя, заставишь себя ждать.

Александр Васильевич протянул обе руки Вере, она улыбнулась, протянула ему свои руки и, ещё через мгновение, он вводил её в кухню. Это была просторная кухня - столовая с тремя окнами по одной стене. В окна был виден красивый сквер, где на скамеечках сидели старики и старушки, по дорожкам бегали дети, прогуливались парочки и дамы с собачками. Стол стоял у среднего окна, и всё это благолепие московской жизни обязательным блюдом входило в ежедневный приём пищи.

На столе стоял салат из свежих овощей, среди печёной картошки шкворчала разогретая курица - гриль, в вазе сверкали капельками воды только что умытые фрукты. Александр Васильевич открыл бутылку шампанского, наполнил бакалы искрящейся жидкостью и предложил выпить за первый день в Москве и за то, что всё будет хорошо. Потом были ещё тосты, ещё шампанское, танцы под тихую музыку при свечах. Длинный день, полный разных впечатлений, после трёхдневной дороги в поезде, вино, музыка, ласковый шёпот Александра Васильевича вдруг накрыли девушку сладостной истомой слабости и невозможности делать что-либо против своих и чужих желаний.

Обмякшуюся, томно улыбающуюся Веру на руках отнёс Александр Васильевич в роскошную спальню, нежно целовал её юное, как бутон нераскрывшегося цветка, тело, полностью обнажённое и покорное,податливое и открытое таким новым, незнакомым ласкам, приносящим необыкновенные ощущения каждой клеточке молодого организма, уже давно созревшего и хотевшего испытать эти чувства.

Когда что-то твёрдое и большое вошло в неё, прорываясь сквозь юную непорочность, Вера испытала боль и восторг, который мягкой волной накрыл всё её тело. Не боль, а восторг испытала Вера, прощаясь со своей юностью под опытными ласками зрелого мужчины. Лёгкий стон вырвался из её груди, тело как-то само заёрзало под тяжёлым, но таким желанным телом мужчины, дарившим ей то, о чём она думала, говорила с девчонками, мечтая о принце с алыми парусами. Вдруг тело её, наполненное неистовым восторгом и нежностью, взорвалось, руки судорожно ухватили простынь, тело как-то само напряглось и поднялось над кроватью, увлекая за собой, дарящего ей блаженство, мужчину. В глазах замерцали искры райского огня, а из груди вырвался не то стон, не то крик, не то плач, не то смех - звук, который невозможно произвести, не испытав того экстаза, который сейчас накрыл Веру и её партнёра.И всё. Потом долго не было ничего. Казалось, она умерла, и душа её улетела высоко - высоко и там парила одна в такой высокой и такой необыкновенной дали.

Когда же, наконец, душа опустилась в обмякшее тело, Вера с трудом приоткрыла глаза. Уже была ночь, и луна освещала кровать, на которой лежала она, Вера, и тот, кто стал её принцем на алых парусах. Он спал глубоким сном. Вера тоже закрыла глаза, она боялась даже шевельнуться, чтобы не растерять блаженства, в коем до сих пор находилась. Мелькнула мысль о маме, но тут же сон окутал молодое тело. И ещё долго луна любовалась красивыми обнажёнными, обессиленными страстью, разметавшимися на кровати и застывшими под тяжестью сна телами.


       ГЛАВА 4. ТАКИЕ ЧУДНЫЕ МГНОВЕНЬЯ...


Когда утро пробудило Веру, она была в постели одна. С трудом поняв, что с неё произошло, она судорожно потянула на себя шёлковое покрывало, стремясь от себя самой спрятать своё тело и и отгоняя от себя всё, что вспоминалось о прошедшей ночи.

- Боже, что я наделала!

Но тут открылась дверь, и в спальню, прикрывшись полотенцем, как юбочкой, вошёл ОН.

- Ты уже проснулась? А я приготовил тебе ванну.

Александр Васильевич наклонился над ней, нежно поцеловал, легко поднял на руки, и, как ребёнка, отнёс в ванную комнату, где большая угловая ванна уже пенилась и издавала необыкновенный аромат. Он опустил её в пенящуюся воду и, словно маленькую девочку, помыл , ополоснул водой из душа и, укутав в большое махровое полотенце, отнёс в спальню.

 Вера отметила, что постель перестелена, а на маленьком столике стоит ваза с фруктами, тарелочка с пирожными и две чашки кофе.

- Нам нужно подкрепиться, - сказал Александр Васильевич и зачем-то вышел из спальни.

Вера увидела свои вещи, аккуратно висевшие на стуле, но одевать их не хотелось. Взгляд её упал на его рубашку, выглядывавшую рукавом из шкафа. Она одела её, и запах его тела, исходивший от неё, вновь заставил тело трепетать.
- Да, что со мной?! - прошептала Вера.

Но тут вошёл он, трепет усилился, руки сами обвили его шею, а губы впились в его губы. Он страстно обнял девушку, придвинули к себе её тело. Вера не заметила, как он положил её на кровать, как, стоя над ней, проделывал свои волшебные движения то входя, то выходя из её лона, от которых её тело, взрываясь райским блаженством, ёрзало по шёлку свежих простыней и просило всё новых и новых ощущений. И он дал ей их.

Потом они долго лежали, в изнеможении распластавшись на кровати: она на спине, раскинув руки, он на животе, вытянув руки вперёд. Когда же плен экстаза прошёл, он открыл глаза и посмотрел на неё.

- Ты - чудо! - сказал он.

- Я уже женщина? - спросила она.

- Ты самая лучшая женщина на свете!

Она тихонько засмеялась и сказала:

- Я часто думала, как это произойдёт, но даже представить не могла как это... как это...

- Прекрасно?

- Да. Прекрасно!

Она повернулась к нему, потрогала его волосы, провела пальцем по лбу, по носу, по губам.

- Я и не думала, что мой принц будет таким...

- Каким?

- Похожим на моего отца.

Он слегка поморщился, потом сел и сказал:

- Я голоден, как зверь!

- А я нет. Я сыта любовью!


Продолжение следует...