Глава 7. Любовь и боль

1.

Герман вышел из кабинета Влада около полуночи. На его лице нельзя было прочесть ничего, кроме тупой решимости что-то предпринять. Он уже не был подавлен, или растерян, нет – он был разочарован жизнью.
Не оглядываясь по сторонам, не думая ни о чём, кроме того плана, что вызрел у него в голове за время продолжительной беседы с врачом, он проследовал к себе в номер и включил свет.

Подошёл к дорожной сумке, с которой прибыл на шоу, немного покопался в её внутренностях и извлёк на свет божий пистолет системы «ТТ», завёрнутый в тряпочку со специально сделанной за-стёжкой. Сел в креслице, положив освобождённый от тряпья пистолет себе на колени, как пылкую любовницу последнего часа, вытряхнул из пачки «Parliament» сигарету и закурил. Он вдыхал и вы-дыхал дым, даже не осознавая, что делает. Перед его глазами стояли совсем иные картины.

Вот Анжела целует его и говорит, что всегда мечтала о таком парне, что ему нужно только чуть больше решительности, а так он – просто чудо. А вот её насилуют шестеро парней в чёрных ха-латах, а она принимает их, выгибается, вздыхает, точно загипнотизированная музыкой. Вот её голова у него на коленях, и она намекает на то, что неплохо было бы продолжить знакомство в постели, а вот её голова лежит уже отдельно от тела в луже собственной крови и ни на что совсем не намекает, кроме, может быть, того, что все мы смертны.

Обуглившийся фильтр обжёг Герману пальцы, и он выронил его, затоптав после ногой. Настал момент истины. Пришло время собирать камни и совершать поступки, а не рыдать от последствий поступков, совершённых другими.
Он передёрнул затвор, подготовив пистолет к бою. Это уже не будет стрельбой по банкам и бутылкам. Нет, сегодня «ствол» отведает горячей жидкой жизни.
«Делай, что должен, и будь, что будет» - вспомнилось ему. Герман не сомневался в том, что делает должное. Раз жизнь поставила его в безвыходное положение, загнав в тупик, то он ответит ей тем же.

Он поднял пистолет и заглянул в холодное и бесконечно голодное дуло. Оттуда на него гля-нула сама судьба.
Ну и чего ты этим добьёшься? – Спрашивал его отец из черноты отверстия.
Подумай о нас с папой! – Рыдала мать.
Гера, братишка, - говорила сестра, - мы все тебя очень любим! Ты очень нужен нам! Если тебя не станет, мама этого не перенесёт!

Я не разлюбила тебя. – Спокойный голос Анжелы резонировал со всеми остальными, даже с голосом отца – тот дрожал не в меру. – Да, они убили моё тело, но они не смогли убить мои чув-ства к тебе. Я жду тебя, милый, иди же ко мне. Сделай хоть раз в жизни поступок, достойный мужчины.
Не делай этого!!! – Голоса близких слились в единых хор.
Решайся же! Ну! – Анжела была непреклонна.

Герман засунул ствол пистолета в рот и почувствовал кисловатый привкус металла. Он не знал вкуса жизни, зато теперь познал вкус смерти. Он представил себе, как маленький цилиндрик внутри приготовился принять жертву, и теперь только ждёт команды господина Спускового Крючка.
Указательный палец был уже на нём. Мозг отдал самоубийственный приказ. Тот за долю се-кунды достиг пальца. Палец надавил на крючок. Прошла механическая реакция. Цилиндрик освобо-дился.
Грянул выстрел…

2.

Сумрачная комната без окон.
Человек сидит за компьютером, открывая файлы. Видно, что он только что занялся этим. Од-нако он не успевает просмотреть поступившую информацию, так как приходит вызов по селектору.

- «Первый», задание выполнено, разрешите зайти.
Человек нажимает кнопку, прикрепленную возле стола.
- Привет.
- Привет.
- Впредь попросил бы поменьше официоза.
- Хорошо.
- Как всё прошло?
- Нормально. Тихо так, мирно. А ты не видел?
- Нет, сам только что освободился. Давай вместе посмотрим.
- Давай. Хочу со стороны посмотреть, как выглядела операция.
- Трудности были?

- Нет. Даже странно, ведь ты говорил, что этот парень – профи. Единственное что - замучи-лись ждать, пока голубки угомонятся. Но дождались, как ты и прика… попросил.
Человек повернулся лицом к монитору, взялся за мышку, и вскоре на экране появилась кар-тинка.

Знакомая уже нам обстановка третьего номера. Двое занимаются любовью. Человек перемотал запись вперёд.

Андрей и Кира лежат на постели, отдыхая от приятных своих занятий. Но идиллия нарушена: двери одновременно с обеих сторон выбиваются в номер, заскакивают люди в чёрном камуфляже и в чёрных же масках. Андрей среагировал мгновенно: слетел с кровати и собрался защищаться. Неиз-вестно ещё, чем бы закончилась потасовка, если бы Сабуров заметил человека, первым вкатившегося в балконную дверь. Тот немой зловещей тенью вырос сзади и обрушил приклад «АКМ – 74» на голо-ву нагому противнику. Андрей сразу же обмяк: все его навыки оказались бесполезны, но с ним никто и не собирался связываться в рукопашную, зная исход заранее. От балконной двери метнулся второй и зажал девушке рот рукой, потому что она уже собиралась закричать.

Она оказалась строптивее, чем они предполагали: сразу же укусила руку, заткнувшую ей рот. Однако нападавшие неплохо подготовились к налёту: Кире тут же засунули в рот тряпку, пропитан-ную усыпляющим раствором, и наставили на неё автомат.
- Одевайся. – Рыкнул один.
Девушка вскинула голову. Человек перед монитором остановил запись и внимательно вгля-делся в лицо девушки: сомнений быть не могло, она узнала одного из нападавших.
Мразь – говорили её глаза.
Человек возобновил просмотр.

С гримасой отвращения и ненависти, так не вязавшейся с её миловидным личиком, она начала одеваться. Сначала довольно споро, затем – всё медленнее и медленнее: раствор начинал действо-вать.

Она наклонилась над тумбочкой, сжала что-то в ладони, покачнулась и плавно опустилась на пол рядом с бесчувственным телом своего любовника. Она была ещё в сознании; на экране монитора было отчётливо видно, как она несколько раз провела пальцами по лицу Сабурова. С каждым разом движения становились всё более вялыми. Наконец, она замерла.
С улицы внесли носилки. Уложили на них девушку, оставив парня, как был, и удалились через балконную дверь, неся свою ношу.
Человек закрыл файл.

- Ну, как сработано?
- Неплохо. Но она тебя узнала, ты заметил?
- Ещё бы, взглядом чуть в пепел не обратила. Что теперь?
- Везите её в «Гнездо».
- А он?

- Он в игре. Она, впрочем, тоже, так что обращайтесь с ней получше.
- Нам втроём её везти?
- Да, но возвращайтесь поскорее; сегодняшняя ночь обещает быть жаркой.
- Ясно. Хотел вот о чём спросить: это ничего, что она меня узнала?
- Пока не знаю, но хорошего в этом точно ничего нет.
- Надо было как-то приказать ей одеваться. Не на бумажке же писать! А любого из моих лю-дей она ещё быстрее узнала бы!

- Ты прав. Да, кстати, «врача» сворачиваем.
- Почему?
- Он нам больше не нужен.
- Тебе виднее.
- Он, вроде, и сам не против уйти.
- Так даже лучше – интереснее.

3.

Точнее было бы сказать, что Герману показалось, что раздался выстрел, потому что это про-изошло в его голове, а на деле – осечка. Он передёрнул затвор, ещё раз нажал спусковой крючок, вернув пистолет в рот – та же реакция.
Герман вынул пистолет изо рта, вытащил обойму. Патроны на месте. Он с негодованием от-бросил пистолет в сторону.

Так значит, они рылись в моих вещах. Подонки! – Подумал он и в бессильной злобе ударил кулаком по столу. Тот остался совершенно равнодушен к такому проявлению чувств.
Молодой человек поднялся на ноги. Шатаясь, точно пьяный, он вышел на балкончик. Ему по-казалось, что он видел нескольких человек в чёрном, несших носилки и свернувших за угол, но спи-сал это всё на уставший мозг.

Неудачная попытка покончить с собой не отдалила его от мысли о самоубийстве. Ему по-прежнему не хотелось жить на этом свете, потому что он чувствовал свою полную никчёмность. Пе-ребирая все грани своей жизни, он не видел, за что можно уцепиться. Убеди его сейчас кто-нибудь в том, что жить стоит хотя бы ради того, чтобы увидеть, что же будет дальше, то он, может быть, не-много побрыкавшись, согласился бы ещё помучиться. Но рядом никого не оказалось, кроме мысли, что единственный человек, ради которого стоило жить, уже ждёт его там – на том свете.

Он отправился на озеро в надежде утопиться, хотя ещё не представлял, как это сделает. Зашёл в воду, лёг на неё, сказал:
- Анжела, я иду к тебе. – И нырнул. Однако, ещё не достигнув дна, он почувствовал, как озеро выталкивает его из своего нутра, будто не желая брать на себя подобный грех. Тут же он подумал о том, как вода станет проникать в его лёгкие, и… вынырнул.
Поняв, что утопиться он не сможет, Герман упал на тёплый ещё песок и задремал.

4.

Уже три дня Таня и Аня отрывались по полной программе. Аня, по её словам, раньше уже хо-дила в турпоходы, да и по другим поводам частенько отлучалась из дома. А вот Таня впервые в жиз-ни избавилась от родительской опеки. Была она юна и неопытна, а представления о жизни получала в основном из телесериалов и от матери, которая на чём свет стоит, честила весь мужской род, в том числе и отца, приносившего домой львиную долю их семейного бюджета. Нет, при отце мать была шёлковой, но стоило выйти ему за порог, как родительница начинала такие гадости про него вспоми-нать, что тошно становилось. Мальчика у Тани не было – не позволили бы, но девственности она лишилась уже в пятнадцать лет. Помог «хороший» мамин знакомый – тоже сволочь порядочная, как оказалось.

И невзлюбила Таня мальчиков. А секса хотелось. И тут – о, чудо! – она встретила девочку, тоже органически не переваривающую этих сволочей – мужиков. Они быстренько «спелись» и по-знали радость исключительно женских интимных ласк.
Поначалу Тане было жутковато. Однако Аня наповал сразила её высказыванием:
- Пусть эти маньяки-членоносцы друг в друга свои тыкалки суют.
С этим Тане трудно было не согласиться: нет ничего более противного, чем этот их половой орган, то ли дело – девочки…

Третью ночь подряд они занимались своей «чистой» эмансипированной любовью, и Таня всё чаще и чаще ловила себя на мысли, что хочет связать с Аней свою жизнь.
Анюта – девка боевая, - думалось ей, - с ней нигде не пропадёшь. И потом: сколько нежных слов, сколько ласки, сколько любви! – Ни от одного кобеля столько не дождёшься, хоть отдавайся ему в день раз по десять.

Они лежали на кровати и целовались взасос, когда Аня вдруг отстранилась и сказала:
- Пойду, приму душ, а то что-то я себя как-то не так чувствую.
- С тобой всё в порядке?
- Не волнуйся, всё нормально.

Спустя минут двадцать Таня забеспокоилась уже по-настоящему; встала и прошла к ванной комнате. Внутри – звук бегущей воды. Постучала.
- Да? – Голос сдавленный.
- Ты как там?
- Сейчас выйду.

Ещё минут пятнадцать пришлось ждать, пока Аня выйдет из душа. Девушка не была бледна, но шатало её изрядно, будто она успела налакаться одуряющего зелья, пока мылась.
- Аня… - Голос Тани задрожал при виде подружки.
- Всё нормально… хорошо… Вот только оденусь, что-то знобит меня немножко.
- Давай, я за врачом сбегаю.
- Нет! – Слишком резко, Таня даже вздрогнула.
Тем временем Аня полезла в свои вещи, достала жилетку, которую Таня никогда не видела у подруги; впрочем, и холодно-то не было.
- Ложись, - сказала Аня, - я сейчас приду, и ты меня погреешь.
- Хорошо. – Таня легла.

Аня, наконец, натянула на себя жилет, подошла к выключателю, - погасить свет, зажжённый Таней несколько минут назад, но до клавиши она так и не дотянулась.
Мощная судорога согнула её пополам.
- Ой! – Только и смогла вскрикнуть она.
Таня села на постели. Её подруга повернулась к ней лицом, и теперь она могла видеть, что у Ани изо рта, носа и ушей идёт кровь. Неприятным багровым цветом окрасились и бывшие белоснеж-ными трусики девчушки, которые она надела после душа. В глазах Ани застыла боль. Тонкие ручей-ки красной жидкости (Таня просто не могла поверить, что это – кровь) потекли из рукавов и из-под подола.

Таня запихнула оба кулачка в рот. Аня осела на колени и, тут же обессилев, свалилась ничком на пол, прохрипев что-то невразумительное. Таня решила, что это слово: «помоги», но она не могла сдвинуться с места, её будто бы парализовало. Однако, ощутив на своих щеках слёзы, она немного пришла в себя. Слезла с кровати, походкой зомби подошла к подруге и присела на корточки.
- Что с тобой?

Анина рука вцепилась в её руку, но тут же ослабела и сползла на пол, оставляя на Танином за-пястье размазанные кровавые следы.
Таня заверещала, как маленькая.

5.

Андрей очнулся от тяжкого забытья с жуткой головной болью, которую он силой воли заста-вил начать отступать. На затылке налилась здоровенная шишка. В чём мать родила, он выскочил на балкончик в смутной надежде, что напавшие на них с Кирой не могли далеко уйти.

Никого.
Девушки тоже нигде не было видно. Мерзавцы прихватили её с собой.
Сабуров бросил взгляд на часы – прошло не менее получаса с тех пор, как их с Кирой так грязно разлучили. Последняя надежда истаяла в комнате наполненной горечью и болью.
Он сел на размётанную кровать, хранившую ещё тепло их тел, благоухание девушки, эхо неж-ных слов. Закрыв лицо руками, он заплакал, как не плакал уже много-много лет.
Что делать? Где искать её? Что вообще всё это значит?

Однако полностью осознать разрывающую на куски сердце и душу боль потери ему не дали. Он даже не успел погрузиться в свои мысли до потери контроля над собой, когда где-то очень близко тишину ночи нарушил девичий визг.

Сперва Сабуров подумал, что это снова Лиля, но нет, - голос был иным, и раздавался он слишком близко, чуть ли не напротив. Тогда, как Лиля проводила эту ночь в Лизином номере.
Он оделся и выскочил в коридор. Визг всё не заканчивался, а лишь прерывался для того, что-бы человек его издававший, смог набрать воздуха в лёгкие. Нёсся этот звук из девятнадцатого номе-ра, где обосновались юные любительницы анаши и розового секса.
Выбив дверь, Андрей оказался внутри. Первым его впечатлением было, что кто-то разлил на полу ведро красной краски. Но вот тело, лежащее посреди этой лужи говорило, что дело здесь обсто-ит куда как серьёзней. Рядом с бесчувственной рыжеволосой девчонкой стояла на коленях вторая. Она-то и испускала тот холодящий внутренности визг, на который он прибежал.

Первым делом он привёл в чувство Таню. Для этого пришлось залепить ей пару не сильных, но хлёстких пощёчин. В дверях уже вырастали силуэты разбуженных обитателей этого здания.
Андрей склонился над Аней, но ничего не смог понять – девушка была вся в крови, будто ис-текала ею прямо через кожу.

- Что случилось? – Спросил он у Тани.
- Я… я не… не знаю… - Она хотела вновь расплакаться, но Сабуров бросил на неё взгляд, за-прещающий это делать; держи себя в руках, - говорили его глаза. Таня продолжила: - Сначала всё было нормально… хорошо даже… а потом… ей стало плохо… она… Она пошла в душ, пробыла там долго, а когда вышла, сказала, что её знобит, оделась и… И это началось.
- Так, сбегайте кто-нибудь за Владом! – Это к сгрудившимся в дверях, а ей: - Началось что?
- Ну, она это… кровь у неё пошла. Отовсюду.
- Господи, - сказал Андрей, не обращаясь ни к кому, - я знал, что это – проклятое место, и, кроме горя, оно нам ничего не принесёт. Доколе?

- Он уже идёт. Врач пришёл. – Донёсся шорох толпы.
Протиснувшись сквозь плотные, хотя и изрядно уже поредевшие ряды зевак, в номер вошёл Влад. Сабуров отметил следы усталости и отрешённости на лице врача.
- Что? – Бросил он, склоняясь над несчастной девчонкой.

- Я ничего понять не могу. – Ответил на это Андрей и кратко пересказал то, что услышал от Тани. Тёмненькая всё это время кивала головой, подтверждая его слова.
Влад достал телефон и нажал одну из кнопок, затем – кнопку вызова.
- Вертолёт, срочно! Со всем медицинским оборудованием! Я сказал: срочно! – Убрав телефон, он обратился к Андрею. Голос его выражал ту же усталость, что и лицо.
- Минут пять всё равно подождать придётся. А где Кира?
Андрей напрягся. Махнул рукой.
- Потом расскажу. Всё потом.

Да, перед ним сидел уже совсем не тот человек, что встречал их три дня назад, если, конечно, Влад не гениальнейший актёр, что вряд ли.
- Где Дмитрий? – Спросил врач, обращаясь к людям за спиной.
- Его здесь нет. – Последовал ответ.
- Так найдите же его, он мне сейчас будет нужен! А Герман?
За окнами послышался рокот приближающегося вертолёта.
- Дмитрия нигде нет. – Доложили Владу. – Скорее всего, его нет в здании.
- И Германа тоже нет. – Вставил кто-то.
Сабуров не к месту вспомнил Агату Кристи и её бессмертный роман «Десять негритят».
Вертолёт приземлился на площадку перед зданием.
- Андрей, проводи. – Сказал Влад.

Молодой человек выскочил на улицу, навстречу ему бегом бежали трое в белых халатах; двое из них несли носилки. Он показал прибывшим медикам, где требуется помощь.
Не теряя ни секунды, Аню уложили на носилки и всё той же лёгкой рысью понесли в верто-лёт.
- Так, Таня, полетишь со мной. – Сказал врач.
- Зачем?
- Там объясню, сейчас некогда. Одевайся!
Только сейчас девушка поняла, что из одежды на ней – только одеяло, накинутое ей на плечи Андреем, в самом начале.

- Андрей, пусть все расходятся. – Продолжал распоряжаться Влад.
- Так! – Сабуров вспомнил, как это происходит в фильмах. – Расходимся по номерам! Здесь больше не на что смотреть! Выходите! Выходите!
Нехотя, словно их отрывают от любимого сериала, участники шоу начали расходиться по но-мерам.

Андрей тоже вышел и закрыл за собою дверь, позволяя Тане одеться без присмотра чужих глаз (если конечно не брать во внимание камеры).
Последний раз он увидел её бегущей к вертолёту, готовому взлететь. В руках она держала ветровку, волосы разметались. На шоу Таня так и не вернулась.
А сейчас он стоял и смотрел на взлетающую механическую «стрекозу», уносящую в своей ут-робе ещё одну потерпевшую этого реалити-шоу.
«На лоне природы» – называлось оно.

6.

С чувством полной отрешённости от мира Андрей оглядывал их разорённое гнёздышко. Рас-терянность и неверие в произошедшее сквозили в его взгляде. Вот они – её вещи: на тумбочке - маг-нитофон, внутри тумбочки – её кассеты. Да что там говорить! – даже запах её всё ещё здесь…

Но что-то бесследно исчезло… Чувство её присутствия. Казалось, что она вот-вот войдёт, об-нимет его, поцелует. И когда разум твердил, что этого не произойдёт, становилось невыносимо горь-ко. Крепкие тиски охватывали и лёгкие и сердце. Исчезло чувство непреходящего счастья.

Вместе с ним испарилось чувство реальности происходящего. Последние события Андрей не воспринимал, как случившееся с ним, на его глазах, нет, он словно сидел в кинотеатре с потрясаю-щими спецэффектами, когда только кажется, будто ты участвуешь в действии фильма.
Он прошёл несколько шагов, остановился возле столика, вылил остатки вина в бокал, выпил и сдавил ладонь так, что хрупкое стекло, не выдержав давления, превратилось в осколки, режущие плоть. Кровь неспешными ручейками побежала по кисти к локтю. Андрей разжал руку, извлёк ос-колки и замотал ладонь куском простыни. Кое-как доплёлся до магнитофона, вдавил клавишу вос-произведения не пораненной рукой.

Я ломал стекло, как шоколад в руке,
Я резал эти пальцы за то, что они
Не могут прикоснуться к тебе.
Я смотрел в эти лица и не мог им простить
Того, что у них нет тебя, и они могут жить

Но я хочу быть с тобой,
Я хочу быть с тобой.
Я так хочу быть с тобой,
Я хочу быть с тобой
И я буду с тобой.

В комнате с белым потолком,
С правом на надежду,
В комнате с видом на огни,
С верою в любовь.


Пока Бутусов пел свой старинный хит, Андрей подавлял слёзы, подступившие к самому гор-лу. Потом в безумном порыве необъяснимой ярости он перевернул всю комнату вверх дном. Нет, она не сбежала, - уверял он себя, - ведь все её вещи на месте. Впрочем, одной вещицы он так и не смог отыскать. Той самой, которую подарил Кире вчера (точнее, уже позавчера): резной маленькой кошечки с зелёными глазами и кличкой «Гордя». Он точно помнил, что Кира снимала поделку, когда они отправлялись в постель. Но кошечки и след простыл, будто испарилась.
Обессилев, Сабуров упал на кровать и тупо, ни о чём не думая, уставился в потолок.

7.

Герман очнулся, не понимая, что делает на пляже, но воспоминания тут же нахлынули на него и затопили прежней целеустремлённостью.
Надо спешить.
Она ждёт.

Он побрёл прочь от здания, живших в нём людей, всего реалити-шоу, не желая иметь со всем этим ничего общего. Знакомой дорогой он плёлся в город, не осознавая, впрочем, почему он идёт именно туда. Вроде бы было желание сгинуть в болоте. Однако это пугало парня: а вдруг опять не сможет?
Табличка с названием города:

"ЛЮБЛИНСК"

выглядела теперь сущим издевательством, поэтому Герман удостоил её лишь мимолётного взгляда. Если бы он присмотрелся получше, то увидел бы стоящую в лунном свете тёмную фигуру. Хотя сама фигура, по всей видимости, не очень-то хотела быть обнаруженной. Однако стоило парню удалиться шагов на пятьдесят, как она не преминула последовать за ним.

Герман не видел ничего вокруг, и почти ничего не чувствовал. Сам себе он уже казался мерт-вецом, по странной прихоти природы шатающимся ещё по дорогам и попирающим землю. Было в этом одновременно и ощущение лёгкости от знания, что скоро всё закончится, и ощущение тяжести, которое исходило в основном от бренного куска мяса, называющегося физическим телом. Его ещё предстояло доставить туда, где можно будет расстаться с ним навсегда.

Естественно, молодой человек не чувствовал на себе взгляда скользящей сзади тени. Не видел он и другой объект, мягко планирующий над ним.
Впереди показалась трасса, связывающая Люблинск с другими городами. Над головой проро-котал вертолёт; сначала в одну, потом в другую сторону. Герман не догадывался о том, что в нём сейчас решается судьба одной из участниц шоу. Возможно, узнай он сейчас о том, что кому-то тре-буется его помощь, то изменил бы своё решение.

Но он тупо брёл вперёд. Достиг какого-то перекрёстка, но даже не приостановился перед ним, пошёл прямо по проезжей части, пустынной в это время суток. Вообще весь город в этот час выгля-дел вымершим. Пустота и эхо шагов меж коробками домов угнетали.
Нарастающий гул мотора остался без внимания со стороны Германа. Из-за поворота выскочил припозднившийся лихач, торопящийся от подружки. Он слишком поздно заметил одинокую фигуру, бредущую посреди проезжей части. Ударил по тормозам; завизжали покрышки, но – куда там! - ма-шину несло прямо на человека, не собирающего убраться подальше.
Удар.

Наконец-то. – Успел подумать Герман.
Его подкинуло вверх, перетащило через крышу автомобиля, а затем резко ударило об асфальт.
Однако желанная тьма не поглотила его. Он даже сознания не потерял. И когда водитель с бе-лым перекошенным лицом и запахом перегара подскочил к сбитому им человеку, тот уже поднимал-ся на ноги.
- Эй, приятель! Ты как?! Цел?! Ты это… может, тебя в больницу? Только не говори, что это я тебя… шарахнул!

Сквозь пелену отрешённости юный шахматист посмотрел на водителя; тот отпрянул к машине – никогда ему на своём веку не доводилось ещё смотреть в глаза живому мертвецу.
Прихрамывая на обе ноги, Герман пошаркал дальше. Тень, метнувшаяся было к нему во время ДТП, но опоздавшая, неотступно следовала за ним по пятам.
Парню почудилось, будто он уже нежится в объятиях своей любимой, но то был всего лишь ночной ветерок. Дорога стала забирать вверх. Впереди маячила эстакада.

8.

Ночной город. Фонари. Улица.
Всё почти, как у Блока, но у Александра Александровича ничего не говорилось о мосте. Гер-ман стоял, взявшись руками за перила. Ветер играл его волосами. Взгляд Германа был направлен вдаль, будто он искал где-то там – на грани поля зрения – а, возможно, и вне его пределов – знаки, известные лишь ему одному.
Прокричала птица. Где-то далеко сработала автомобильная сигнализация. Как далеко, - думал он, - всё это уже в другом мире.

Внизу погас один из фонарей.
Пора. – Решил парень и одним рывком преодолел перила. Теперь он находился от мира даль-ше, чем когда бы то ни было.
Тут он заметил тёмную тень, метнувшуюся к нему.
Смерть?

Но это была не смерть.
Герман отпустил перила и шагнул в пустоту.
Цепкие и сильные пальцы наручниками сомкнулись на его запястьях.
Он взглянул вверх.

- Дмитрий?! Не надо!!!
Фигура в чёрном слишком сильно перегнулась через перила и рисковала последовать за Гер-маном.
Запястья вспотели.
Пальцы стали скользить.
Раздался странный рык. Досада.
Пальцы соскользнули.

Запястья освободились.
Герман познал мгновения свободного падения.
Асфальт принял его слишком жёстко.

То ли дело – небо. Оно раскрылось навстречу Герману, и тот увидел звёзды. Сначала много, затем – одну-единственную. Звезда приблизилась, заняла собой всё пространство, назвала его по имени и заключила в свои объятия.
После наступила тьма.

9.

- Мы летим в другой город. В Люблинске нет необходимого оборудования. – Сказал Влад Та-не.
- Я не понимаю, зачем я здесь. – Ныла девчушка. – Почему я лечу с вами?
- Объясняю: дело в том, что только у трёх участников шоу: у Дмитрия, у Германа, да ещё у те-бя такая же группа крови, как у Ани. Редкая кровь, слышала такое?
- Слышала… - она понимала медленно, но уже начинала хныкать, - но ведь сейчас же есть всякие там банки крови! Я-то что?!

- Пока мы доберёмся до той крови, твоя подруга может умереть. Понимаешь? У тебя сейчас есть реальный шанс спасти жизнь своей подруге. Если она выживет, то будет благодарна тебе по гроб жизни. Будете с ней жить-поживать, да добра наживать. Так что?
- Я не готова! Я не могу! Это же моя кровь! Найдите Дмитрия! Или Германа!!!
- Слушай, дура, ты хоть понимаешь, что та, которая дарила тебе любовь и ласку, может прямо сейчас умереть, и смерть эта будет на твоей совести. А ты наверняка клялась ей в верности!
- Это не одно и то же!!! – Взвизгнула Таня.

Внутри девушки происходила борьба. С одной стороны она действительно хотела помочь Ане. Ей было не всё равно, что станет с подругой – таким прекрасным человечком. Но, с другой сто-роны, вставало лицо отца, говорившего ей, что она никому ничего не должна, и лицо матери, гово-рившей, что если человек попал в беду, то значит так угодно Господу, и нечего вмешиваться. Вдоба-вок ко всему Таня смертельно боялась двух вещей: мышей и донорство. В школе ей внушили, что с кровью не шутят, а шприц, или игла – это равносильно смертельному вирусному заболеванию.
При этом сердце её разрывалось.

- Аня потеряла слишком много крови, - продолжал увещевать её Влад, - и если мы сейчас же не перельём хотя бы пол-литра крови, то она и часа не протянет.
- Пол-литра?!!! – В ужасе.

- У неё очень редкое заболевание, при остром приступе которого сосуды теряют эластичность, и кровь выходит из тела через все отверстия, в том числе и через поры. Того, что осталось в её орга-низме, ей не хватит до подвоза донорской крови.
- Нет, я не могу.
- Убийца. – Бросил Влад и отвернулся к Ане, грудь которой вздымалась почти незаметно, и с каждым разом всё реже и реже.

Таня заплакала. В какой-то миг она даже было решилась поделиться своей кровью, но тут же воображение услужливо подкинуло образы: игл, коек с белыми простынями, гноящихся ран на ру-ках, ощущение боли из-за того, что ей самой уже не хватает крови.
У неё закружилась голова.

На подлёте Влад сказал Тане:
- Вот чего стоит твоя любовь! Другие за неё жизни лишаются, а ты гораздо меньшим пожерт-вовать не желаешь!
- Вы не имеете права так говорить!!!

- Имею. Причём, полное право. Ты – испорченная девчонка, позволяющая умереть любимому человеку, хотя вполне могла бы ему помочь.
Приземлились у самой больницы. Аню увезли в реанимацию. Таня и Влад остались ждать в приёмном покое. Впрочем, ожидание продлилось не долго – немногим более получаса. За это время ни мужчина, ни девушка не проронили ни слова.
К ним вышел пожилой врач с дежурной грустью на лице. Хотя печаль в его глазах казалась настоящей. Золотая оправа его очков поймала отблеск лампы.
Влад и Таня поднялись.
Влад спросил:

- Как она?
- Мне очень жаль… Мы сделали всё, что могли… - Все опустили глаза долу. Врач продолжил: - У нас под рукой не оказалось крови нужной группы. Кем вы приходитесь покойной?

Таня зарыдала и опрометью бросилась вон из больницы. На шоу она не возвратилась.

10.

Андрея уже сморила тревожная дрёма, когда в дверь постучали.
- Входите.
Зашёл Влад. Лицо его было бледно, глаза блестели, как при лихорадке.
- Пойдём, поговорить надо.
- Почему не здесь?

- Я тебе кое-что показать должен. – Увидев замотанную руку Андрея, он добавил: - Помощь не требуется?
- Нет. Как Аня?
- Её больше нет.

- Что здесь творится? – Говоря это, Андрей уже выходил из номера вслед за Владом.
- Не знаю. За версту пахнет нечистотами и шулерской игрой.
- И ты ничего об этом не знаешь? – Усмехнулся Сабуров.
- Я понимаю, что я – последний, кому ты поверишь, но я на это особо и не рассчитываю. Сей-час я покажу тебе всё, что должен, расскажу свои предположения, и всё. Завтра ноги моей тут не бу-дет. Я увольняюсь к чёртовой матери!
- А я думал, что ты заодно с теми, кто здесь рулит.
- Все так думают, но я такой же, как ты. Даже так называемые руководители проекта - под-ставные лица.

- Да ты что?!
- Я так думаю. Мне кажется, что истинный виновник всего того, что тут творится, находится среди вас.
- Есть предположения, кто это?
- За тем я тебя и позвал.
- Ну да, в моём номере полно жучков.
- В моём кабинете тоже, но я их глушу.

- Ты уже знаешь, что случилось со мной? – Андрей долго не решался задать этот вопрос, но подумал, что теперь – самое время.
- Да. И я хочу помочь тебе.
- Каким образом?

- Пока не знаю, но я сделаю всё, что в моих силах, потому что… хотя нет, я сделаю это безо всяких «потому что». А если ты не веришь в бескорыстность, то считай, что от меня не укрылось, как вы с Кирой смотрели друг на друга.
- Спасибо.
- Рано ещё благодарить.

Влад объяснил Андрею, что в приказном порядке заказал видео с некоторых камер. Сабуров посмотрел со стороны на нападение на них с Кирой. Ребята в чёрном действовали скоординировано, но не профессионально. Андрей прикинул, что если бы его не отключили, то он справился бы со все-ми троими. Запись была без звука.
Потом комната Германа. Парень как раз собирался застрелиться. Сабуров вопросительно по-смотрел на врача.

- Всё нормально, мы проверили патроны, но об этом – чуть позже. – Ответил Влад. – А вот комната Дмитрия, как видишь, нашего поэта не было в номере во время всех этих событий. Жаль, плёнки без звука; по выражению лица Киры Александровны на первой можно понять, что она узнала одного из нападавших.
- Ты думаешь, это Дмитрий.

- Этой ночью не было многих, но в момент, когда случился приступ у Ани, в здании не было только Дмитрия и Германа.
- Их же было трое.
- Ты помнишь, что рассказывал Герман.
- Да.
- У Дмитрия могут быть сообщники не из числа участников шоу.
- Чем мне может помочь эта информация?
- Последи за ним, быть может, он выведет тебя к логову.
- Да, задачка!

- Могу заверить, что они не оставят тебя без присмотра. Они будут подкидывать тебе всякие знаки, смотреть, как ты среагируешь на них. Станут подсовывать всяческие испытания. Они дадут тебе шанс найти её. В конце концов – это только шоу. Вопрос лишь во времени и в том, как ты пове-дёшь себя.

- Ни хрена себе шоу! Уже трое погибли, трое исчезли.
- Четверо. – Поправил Влад. – Таня тоже куда-то испарилась.
- И потом, если это те же подонки, что расправились с Анжелой, то чего ждать мне?
- Эта история с Анжелой у меня самого нейдёт из головы. Там что-то нечисто. Не станут уби-вать из-за шоу.

- Но её же убили!
- Со слов Германа.
- Ты и ему не веришь?
- Я никому не верю. Замешан может быть каждый.
- С какой стати он решил бы стреляться?
- Возможно, дешёвый понт. Взгляни. – С этими словами Влад полез в ящик, достал один па-трон и бросил его Андрею.
- Ну и что?

- Я проверял – варёные.
- Опа!
- Вот-вот.
- Слушай, Влад, хочу попросить тебя пока не складывать своих полномочий, а помочь мне найти Киру.

- Я очень устал. Ты даже не представляешь себе, как.
- Представляю, но давай вместе разгребать это дерьмо.
- Только ради тебя и твоих чувств.
- А ради других?

- Да посмотри ты на них: они же все, как один, и понятия не имеют о возвышенных чувствах, таких, как любовь, дружба.
- Я не могу с тобой согласиться.
- Сам всё увидишь. А пока могу сказать тебе: Аня умерла по той причине, что её самая близ-кая подруга не пожелала поделиться с ней своею кровью.
- Мрак.

- Вот именно. То ли ещё будет! Потому-то я и хотел бросить всё и уехать. Но тебе же нужна помощь. Я не могу отказать, хотя почти не знаю тебя.
- Спасибо.
- Ладно-ладно.

- Они оба услышали торопливый топот в направлении кабинета, в котором они сейчас разго-варивали. Оба заняли напряжённые позы. В дверях возник Костя.
- Там… там… - Он всё не мог отдышаться, бритый затылок покрылся бисеринками пота. – Там это, бля буду, одна курица, кажись, в натуре, с катушек съехала.
Не совсем поняв, о чём говорит Костя, Влад с Андреем поспешили за ним.

Полностью роман "Шоу должно продолжаться" можно прочитать по ссылке: www.litres.ru/dmitriy-dubov/shou-dolzhno-prodolzhatsya/