В глубине дубрав вековых...

Где-то на просторах Руси, в окружении вырубленных лесов и высушенных болот, стоит непоколебимо, словно неприступная крепость, небольшая тёмная дубрава. Дурная слава ходит о том месте, бояться обрабатывать его люди, так же, как и просто забредать сюда. Словно в подтверждение многочисленным слухам, в ту ночь сгущался над дубравой необычный мрак, ночная темень будто оживала, принимая очертания, расправляла могучие крылья, накрывая ими рощу.
   Всё это ещё больше растравляло во мне любопытство, и неведомый трепет в душе заставлял ноги шагать быстрее навстречу странной рощице. Я, впрочем, и не сопротивлялся - так хотелось быстрее ступить под сень вековых дерев. Однако, как только это произошло, что-то внутри меня оборвалось и липким холодным комком легло на дно живота - видимо, за века бытия люди так отвыкли от присутствия рядом потусторонней, иной силы, что стали просто инстинктивно бояться её. Как бы там ни было, любая нежить сейчас для меня куда роднее, чем мои человеческие ровесники, которые, словно обезьяны, бесшабашно прыгают по крышам домов и лазают по деревьям, вместо того, чтобы постигать Опыт предков; вкалывают или вливают в себя смертельный яд, и, позабыв Поконы Рода, прожигают свою беспутную жизнь на танцполах; самые глубокие чертоги Нави - куда милее грязных городских улиц, где земля скована асфальтными оковами, а двуногие хищники средь бела дня безжалостно истязают своих соплеменников.
   Почувствовав на себе чей-то взгляд, я вскинул голову и посмотрел в бездонное ночное небо, усыпанное россыпями звёздных огней. Выделяясь на фоне всего, Серп Мары сурово жёг меня своим желтоватым сиянием, хитро и молчаливо приветствуя сгущающийся вокруг мрак. В этом, в принципе, не было ничего удивительного, ведь стояла ночь на Купала, ночь, когда граница между Явью и Навью почти исчезает, и на землю выходят существа, с давних времён населявшие Русь.
   Я осторожно ступал по высокой стелющейся под ногами траве, будто опасался, что вот-вот земля разверзнется и Вий примет меня в свои объятия. Переплетающиеся ветви деревьев то тянулись ко мне, словно когтистые лапы к добыче, то становились живой стеной, преграждая путь. Приходилось то и дело приседать, обходить, переступать, дабы не потревожить сон этих старцев. Впрочем, похоже, что они и так уже давно не спали, а с интересом наблюдали за неизвестно как заблудшим в это место человечишкой. Пару раз из-за кустов доносился странный шорох, мне почудилось, что рядом во мраке промелькнула серая шкура; а листья изредка трепетали, хотя никакого ветра не было в помине.
   Наконец деревьям надоело со мной играть и ветви расступились, пропуская меня на небольшую поляну. Со всех сторон её замыкали стволы дубов, образовывая сплошное кольцо, а в центре, среди небольших кустов какой-то ягоды, высился Он – Стародуб. По бокам, будто стражники, стояли два пня с явно высеченным человеческой рукой орнаментом. Было также видно, что всё та же человеческая рука срубила и верхушки этих пней. На Стародубе же, на высоте примерно в полтора человеческого роста, проступало почти уже зарубцевавшееся человеческое лицо: две глубокие впадины с шапками мха сверху; небольшой сучок, словно орлиный клюв, чуть пониже; под ним - ещё одна впадина, будто расплывшийся в страдальческой улыбке рот. Создавалось впечатление, словно из-под полуприкрытых век на меня смотрит древний старик и грустно улыбается.
Именно это заставило отбросить все сомнения, ещё остававшиеся где-то в глубинах души. Я сосредоточился и мысленно попытался позвать. Но ничто вокруг не подавало ни малейших признаков жизни. Лишь после пятой попытки у меня в голове будто раздался низкий требовательный голос:
-  Да вынь же ты эту чертовскую штуковину из уха!
Секунду я стоял как вкопанный, и лишь потом, спохватившись, выдернул из уха наушник плеера, о котором просто забыл, пробираясь по дубраве. Как только стихли вопли Лесьяра, как нельзя лучше дополняющие атмосферу этой ночи, в голове снова раздалось:
-  Вот так-то лучше...
И настала дивная, как для рощи, тишина. Сразу почему-то вспомнилась сырость земляной могилы. Я ждал, что Голос снова заговорит, но Он молчал. Тогда я попробовал неуверенно позвать:
-  Э-эй...Э-э-эй...
Голос предательски дрогнул, и я почувствовал как Дух, только что говоривший со мной, широко улыбнулся. Стало стыдно за свою неуверенность и робость. Я больше, не мешкая, опустился на одно колено и закрыл глаза. Мир привычно раздвинулся, напрочь сметая границы обыденного физического мира. И тут же я ощутил Присутствие. От Стародуба веяло неимоверной и несокрушимой мощью, древней, а от того казавшейся нездешней, силой. Он был воплощением негасимого огня, который, не смотря ни на что, продолжает гореть в исконном Духе Руси.
-  Деде Стародуб, взываю к тебе...Ответь! - едва слышно прошептал я, концентрируя всё внимание на том, чтобы отправить Призыв в сторону Древа.
Я почувствовал, как всколыхнулось что-то под толстым слоем древесины, образовавшемся за века.
-  Деде Стародуб, взываю к тебе...Ответь!
И вновь странный шорох пронёсся по кронам дубов, будто вздыхала дубрава, пробуждаясь ото сна совсем. Шапки мха над "глазами" Стародуба дрогнули, и новый потусторонний взгляд пронзил меня.
-  Отрок говорит с деревом...Отрок, видимо, сошёл с ума, - старческий хриплый голос, впрочем, ещё достаточно крепкий, раздался на сей раз у меня в ушах.
От радости захотелось вскочить, подпрыгнуть, громко расхохотаться...Естественно, пришлось сдержаться. Вместо этого я уселся на мягкую траву, обхватив колени руками, и, не в силах оторвать взгляд от Древа, заговорил:
-  Нормальность - понятия большинства, Деде. Кого можно считать в наше время сумасшедшим, а кого - нормальным?
-  Ты это пришёл у меня спросить? - прошамкал Стародуб.
-  Нет, Деде. Я пришёл спросить у тебя совета, - и, не дожидаясь, пока Дуб ответит, начал. - На Руси невиданное ране лихолетье настало. Забыты Заветы предков...да и не только они. Люди стали нарушать даже самые извечные законы мироздания. Везде междоусобица, а люди, которых наделили властью, рвут на части и уничтожают государство, вместо того, чтобы сохранять его...
-  Не утруждай себя лишними рассказами, - перебил меня Стародуб. - Мой род почти истреблён, но корни простираются далеко, а птицы, которые ещё не разучились говорить, приносят время от времени вести. Я всё вижу и всё знаю, поэтому говори прямо: что тебе нужно?
-  Когда всё это закончиться, не может же оно длиться вечно? И что нам делать до того времени? Людей остаётся всё меньше, а ещё меньше среди них тех, кто не потерял связи с Правью...
Стародуб несколько минут молчал. Потом, наконец, собрался с мыслями и изрёк:
-  Да...Вижу я, как великий народ гниёт под чужим ярмом; вижу, как срамят своих предков Потомки Славных... Но люди сами виноваты в том, что происходит. Это они разорвали свою связь с Природой, возомнив себя единственными и полновластными хозяевами мира. Не на Богах лежит вина, что люди разделились на мёртвых и живых, большинство погрязло в потворстве своим плотским желаниям. Только на самих вас… Не даром же вы сами хозяева своей судьбы.
-  Значит, это конец, тупик?!
-  Подожди, не горячись. Эра Рыб кончилась, мы на пороге Эры Водолея. Но Рассвет Сварожий ещё не наступил. Четыре Сварожьих кола должно ещё пройти, и тогда...
-  Четыре года?! Но мы же не продержимся! Когда настанет этот Рассвет, Его уже некому будет встречать на этой земле! Не проще ли подняться на восстание, как всегда поднимались?
Стародуб громко расхохотался:
-  Это ты про кого говоришь? Кто поднимется на восстание? Вы – живые, зрячие? Вас слишком мало, у вас нет единой организации, нет вождя и определённых планов… Но даже если бы вы пришли к власти – то что, стали бы огнём и мечом нести свою, «правильную» волю несогласным? Снова началось бы братское кровопролитие, в конце которого «наверху» оказались бы те, кто и сейчас там. 
-  Но что же нам в таком случае делать? - почти вскричал я. - Ждать, пока народ свариться в собственном соку?
-  Не свариться...Бывал он и в худших условиях, и при худших притеснениях.
-  Но тогда он пытался бороться, а сейчас он сам хочет своего уничтожения, не понимая этого!
-  Да, это так...Но всё равно, четыре лета - это малый срок, продержитесь. А если нет...значит, так тому и быть.
Мы немного помолчали.
-  Значит, ждать?
-  Да, это пока всё, что вы можете. Ждать. И ещё - Творить. Пока хоть какая-то частичка народа занимается истинным Созиданием - народ будет жить. Так что Творите, Потомок Славных, Творите изо всех сил и всё, что сможете. Созидание - это Основа всего...
Я молча переваривал последние слова Стародуба, когда мимо поляны вновь проскользнула серая шкура. Зелёные глаза на миг полыхнули янтарным пламенем, они выражали мудрость, грусть, но никак уж не простое волчье бытие.
-  Хорт? - кивнув я в сторону удаляющейся тени, спрашивая у Древа.
-  Да, последний в своём роде... Его меньшие собратья уже не понимают ничего, совсем одичали; он ходит среди них, словно Бог. От этого ему так грустно и тяжело.
-  Он скоро умрёт, - мрачно констатировал я.
-  Да, ему здесь больше делать нечего. Но он возродится снова после Рассвета и будет, наверно, отважным воином. Круговорот Жизни ничто и никто не в силах остановить.
Шапки мха вновь дрогнули, и я понял, что Старец закрыл глаза. Я узнал то, что меня интересовало - пора было уходить.
-  Благодарю тебя, Деде, за щедрость твою, за то, что разделил со мной ты своё Знание, - я поднялся и отвесил низкий поклон вековечному Дубу. - Я ухожу.
Стародуб не шевелился, и я, развернувшись, пошёл было к рубежу дерев на границе поляны, но тихий голос остановил меня.
-  Ты не спросил ничего о Вере. Насколько я осведомлён, это один из острейших вопросов сейчас.
Я пожал плечами.
-  Зачем? Я нашёл свою, Родную Правду.
-  …И обрёк себя на вечный поиск...
-  Так жить интереснее, когда что-то ищешь. Сам. Без чьей-либо помощи, - усмехнулся я.
-  Ну хорошо, Потомок Славных, ступай себе с миром. И да пребудет с тобой благоволение Рода.
Я ещё раз поклонился и молча пошёл прочь с потаённой поляны, вглубь дубравы, которая уже выглядела далеко не такой страшной...
   Спи, Деде Стародуб, ты и твои сыновья - последний оплот Прави в нашем мире. И пока вы его держите, Русь будет жить...
               
               

                Краткий словарь терминов и понятий
Купала – один из древнейших славянских языческих праздников, отмечается в дни летнего солнцестояния.
Лесьяр – вокалист известных российских pagan-metal групп «Невидь» и «Butterfly Temple». Его вокал отличается резкими хриплыми воплями, так называемым «вампирским скримингом».
Навь – потусторонний, непроявленный мир у древних славян, населённый мёртвыми и нерождёнными, различными духами.
Серп Мары – Луна, ночное светило.
Поконы Рода – моральные, духовные и «юридические» законы и правила у древних славян.
Вий – в славянской мифологии властитель Пекла, Тёмной Нави.
Потомки Славных – согласно «Велесовой книге», современные русичи.
Правь – мир Богов в Славянской Традиции. Также употребляется в значении Вселенской Правды.
Рассвет Сварожий – очень сложное понятие, связанное с вращением галактик и сменой энергетического влияния на Землю. Можно охарактеризовать как крайне бурный промежуток между Ночью (в данном случае, эрой Рыб) и Днём (эрой Водолея) Сварога.
Род – Прородитель Вcего сущого и не-сущего, являющий собой всё и вся, Действительность.
Хорт – дословно «собака Хорса», одно из славянских названий волков или оборотней. Обычно хорты наделяются сверхъестественными способностями.
Эра Водолея – астрологическая эра, настающая в начале ХХI века. Считается, что она ознаменуется духовным и материальным прогрессом, процветанием и развитием человечества.
Эра Рыб – астрологическая эра, длившаяся на протяжении всего второго тысячелетия нашей эры. Обычно обозначается как эра лжи, насилия, духовного регресса, кульминацией которой стал кровавый XX век.
Явь – проявленный, материальный мир у древних славян, населённый живыми.


13.02.08
(доработано и исправлено 04.03.09)