Дневник и письма вильнюсского курсанта

       55-летию Вильнюсского высшего командного училища радиоэлектроники ПВО

Дневник и письма вильнюсского курсанта

1.Абитуриент военного училища.
Перед каждым юношей-выпускником средней образовательной школы стоит вопрос - кем быть! На распутье был и я.
На следующий день после школьного выпускного вечера отец повёл меня в военкомат Железнодорожного район г. Воронеж для оформления личного дела и получения предписания и проездных документов в Вильнюсское высшее командное училище радиоэлектроники ПВО (ВВКУРЭ).
Почему именно в это училище?
Так получилось, что мы проживали в районе Воронежского завода полупроводниковых приборов, где отец работал инженером, а я в то время увлекался радиолюбительством. Да и военком порекомендовал.
Мне купили новый добротный чемодан и снарядили, как призывника.
Приёмные экзамены в Вильнюсском высшем училище начинались с 28 июня, так что времени для прощания с одноклассниками не было.
Нашу группу абитуриентов до Москвы сопровождал офицер.
Родители с братом Александром пришли проводить меня на вокзал. На перроне стояла группа офицеров из военкоматов. Поодаль разместился военный духовой оркестр. Ритуал напоминал процедуру отправки в армию. Короткая напутственная речь городского военкома. Команда «по вагонам!». Оркестр заиграл «Прощание славянки».
Мать расплакалась ( она была против моего поступления в военное училище, и надеялась, что я буду поступать в Воронежский государственный университет).
Отец был горд за то, что старший сын пошёл по его стопам, но тоже не удержался от слёз.
Брат Александр был весел и бодр. Не знал он тогда, что через семь лет с этого же перрона родители будут провожать его для прохождения срочной службы в Витебскую воздушно-десантную дивизию, в составе которой в 1980г. он попадёт в Афганистан.
Поезд тронулся.
Уезжал я в неведение с большим интересом – ведь это была моя первая самостоятельная поездка.
Смятенные чувства вызвали ускользающие за окном эшелона виды Воронежа.
Рано утром приехали в Москву. Военкомовский офицер развёз нас по вокзалам, вручил билеты до конечного пункта и дал строгий инструктаж.
В Вильнюс я уезжал с Белорусского вокзала в одиночистве.
В столице Литвы я явился к коменданту вокзала. Тот отправил меня, с группой абитуриентов из других городов, в крытом грузовике на полигон училища в пригороде Вильнюса.
Встретили организованно, построили и быстро разместили нас в палаточном городке.
Дежурный офицер собрал документы и отнёс их в штаб. Вскоре вернувшись, он указал мне место в одной из палаток. Там на деревянных настилах лежали матрасы, один из которых занял я. Мне предстояло впервые в течение месяца жить и сдавать экзамены с незнакомыми ребятами, находясь на военном положении. Было как-то диковато и непривычно, но успокаивало, что все абитуриенты в равных условиях.
 В качестве шефов к нам приставили курсантов старшего курса, которые не слишком с нами церемонились, давая понять, кто здесь хозяин.
Разъяснили распорядок дня и вывесили его на специальной доске объявлений вместе с правилами поведения и расписанием экзаменов. Нас поставили на довольствие и обеспечили трёхразовым питанием. На приём пищи под навес водили строем. Рассаживались за столом по 10 человек (отделением).
Режим казался жёстким, что мотивировалось высоким конкурсом (4-5 человек на место), поскольку это был первый набор на курс по программе «высшего учебного заведения».
 Прощай свобода! Теперь всё нужно было делать с разрешения старшего, ибо он по уставу нёс за нас персональную ответственность. Наши проступки и нарушение дисциплины могло повлиять на поступление. Кого-то уличили в употреблении спиртного и он тут же был отчислен.
1971 1 июля был первый экзамен по математике (письменно).
После завтрака нас - абитуриентов строем привели в специальный класс.
Зашла симпатичная женщина-преподаватель ( С.Н. Беляева) с ассистентом. Старший группы отдал рапорт. Она поздоровалась, а мы в разнолад ей ответили «Здрасьте», что ввело в негодование старшего. Она раздала нам билеты с задачами и примерами. Ассистент выдал проштампованные листочки и сказал, что у нас есть 4 часа на решение, пояснив, как оформлять ответы.
Поскольку в математике я был довольно силён, то уже через час я готов был сдать решение, однако мой сосед ( как позже выяснилось Романьков Олег - будущий мой командир отделения) вежливо попросил о помощи и сунул мне свой билет. Я, неохотно, но решил и его задачи и примеры на черновике. Ему оставалось только списать. Тем не менее, через два с половиной часа я вышел из класса одним из первых.
На следующий день я узнал, что и я и мой сосед сдали экзамен на «отлично». Тут же написал первое письмо об успехах домой.
Подготовка к следующим экзаменам была условной. Даже шпоры писать не пришлось.
1971 5 июля Следующим экзаменом было сочинение (русский и литература письменно). По-моему председательствовала Т.Ф. Авиженис.
Никаких вопросов или тем нам не давали, а на консультации сказали, что одна из предложенных тем будет свободная и надо уложиться в её изложении за 3 часа.
В класс на сочинение завели человек сорок. Написали на доске четыре темы из школьного курса, выдали листочки и дали время. Главное дело, что все преподаватели вышли, давая волю для списывания со шпаргалок. Кто запасся, сразу начал быстро списывать. Я всегда любил сочинять, и мне это занятие нравилось с детства. Дал волю своим фантазиям из рассказов отца о романтике военной службы. Старался писать односложными предложениями с эмоциональными оборотами. Что-то вставлял про « КПСС, как вдохновитель наших побед». В общем за три часа я написал героическую биографию отца-ветерана Великой отечественной войны. По чьим , дескать ,стопам я пошёл в военное училище. И как я хочу стать продолжателем военной династии.
Получилось где-то на 9-10 листов убористого текста. Увлёкся так, что концовку рассказа пришлось скомкать, и проверка на ошибки получилась короткой… Должно быть их было не мало…
Однако на следующий день я узнаю от одного из офицеров приёмной комиссии, что моё сочинение было оценено по содержанию , а не по грамматике, что польстило мне.
1971 6 июля меня впервые назначили в наряд дневальным ( видимо за успехи). Моим напарником оказался плотно сложенный абитуриент Валера, как я узнал из Подмосковья, по фамилии Цыплин. Так произошло первое знакомство с будущим сокурсником. На инструктаже сержант В.Сацукевич рассказал, что всем офицерам от капитана В.Попова (показал на офицера у штаба) и выше подавать команду «Смирно».
В процессе дежурства стало очевидным, что в военной исполнительности Цыплин был хорошо осведомлён. Сутки мы с ним дежурили в высоком напряжении, выполняя разные поручения, разыскивая абитуриентов, которых вызывали командиры или родители, подавая команды по распорядку дня, беспрестанно подметая дорожки, накрывая столы на завтрак, обед и ужин… Стоя под грибком, я увидел, как на территорию подразделения шёл какой-то подполковник. Что есть мочи я заорал «Смирно». «Вольно!-смущённо махнул подполковник.- Вызовите абитуриента Медарь». «Медарь на выход»-прокричал я.
Когда Медарь и подполковник удалились. Подошёл старший курсант. «Дубина! Чего орёшь благим матом. Мы в палатке с испугу четыре карты потеряли! Это же подполковник медицинской службы – отец Медаря нам не начальник!»
 От необыкновенного усердия к концу дежурства вымотались так, что от усталости едва добрались до нар и сразу уснули мёртвым сном. В наряде самым радостным событием является сдача дежурства, однако это событие омрачается списком недостатков, требуемых к устранению.
1971 9 июля был устный экзамен по Истории - любимому моему предмету. Председательствовал подполковник Ф.Д. Коломиец вежливый, располагающий к себе человек. Превозмогая робость, пошёл первым . Вытащил билет про Отечественную войну 1812г. Отвечал без подготовки и начал взахлёб рассказывать о нашествии Наполеона, о Бородинской битве ( кто тогда мог предположить, что мне доведётся через 10 лет служить на Бородинском поле и возить в музей экскурсии со всего Московского округа ПВО), о талантливых полководцах М.И.Кутузове, Багратионе, Барклае-де-Толи, о сдаче Москвы, о Тарутинском манёвре…
Слушавшие на экзамене офицеры прервали меня, не задали ни одного вопроса и стали заслушивать другого. После экзамена объявили оценки. Мне поставили «пять».
Я счастливый выпорхнул из класса и побежал в палатку писать письмо родителям о том, что я уже набрал 15 баллов, являвшимися на тот момент, как поговаривали - проходными…
1971 14 июля сдавал Физику устно. Принимала строгая преподаватель Петрова М.Л. Смело пошёл первым. Решительно взял билет. «Закон Ома для участка электрической цепи». Уверенно отважился отвечать без подготовки… И снова - « отлично». Триумф! Восторг! Удача!
Но самое сложное оказалось впереди – это зачёты по физической подготовке.
1971 17 июля в день своего 17-летия сдаём физическую подготовку подполковнику И.К. Перекрёстову. С тихой грустью бегу кросс 1 км. На полдистанции задыхаюсь и начинаю отставать от толпы. Чувствую, как силы покидают меня, ноги становятся ватными, дыхалка не работает. Хоть и увлекался я в школе гимнастикой и катанием на коньках, а бегал всегда плохо - кололо в правом боку (как позже оказалось в 1981г из-за камня в почке). Видя, что я срываю нормативы, мой командир отделения- порядочный курсант, на финишной дистанции стал помогать мне, подталкивая сзади, ускоряя бег… « Поднажми, салага!»- орал он почти в ухо. О чудо - у меня открылось второе дыхание и я стал догонять бегунов и в итоге уложился в «четвёрку». Спасибо сердитому, но доброму человеку!
1971 19 июля наше отделение попало в наряд в столовую. Вечером нас отвели в подсобное помещение столовой и выдали по тупому ножу. Поставили большой котёл с картошкой и велели чистить. Впервые в жизни нас заставили работать на всех, и это как-то коробило. Абитуриентов было около тысячи человек и мы, недовольные, что нас «припахали», неумело стали ковырять и скоблить картошку. На каждого приходилось по 5-7 кг. картофеля. Положение спас абитуриент Коля Дитковский – стал громко и бодро напевать приятным баритоном. Худо-бедно к 2-м часам ночи нам удалось выполнить норму.
1971 21 июля Медкомиссия. Группа медиков во главе с полковником А.В. Гайваронским. Боюсь, что «зарубят» по зрению. Ведь на момент поступления оно было у меня минус1,5 (близорукость). Женщина-врач спросила, как я сдал экзамены?. Я ответил: «Все на отлично».
Она сказала: «Тогда тебе бояться нечего – поступишь!» и написала в карте «Годен без ограничений». Спасибо добрым медработникам!
Осталось дождаться мандатной комиссии, а время потянулось медленнее. От тоски ожидания и тупого уныния потянуло за «колючку» в ближайший лесок. Без труда нашёл лаз и недалеко углубился в чистый сосновый лес. На радость обнаружил кустики с черникой и отвёл душу, наслаждаясь вкусом свежей лесной ягоды. Через час вернулся к палаткам и повстречал мл. сержанта В.Микулинского. «В самоход ходил?»-усмехнулся он, глядя на мои сини пальцы и перепачканный рот. Я испугался не на шутку. Дело «пахло керосином». «Не боись! Не заложу! Иди умойся!»-улыбнулся сержант и ушёл по своим делам.
Чтобы чем-то нас занять, в клубе батальона обеспечения учебного процесса для абитуриентов крутили фильмы.
1971 31 июля Мандатная комиссия. Трясусь от страха, как перед эшафотом. Захожу по вызову в просторную комнату, где сидят с десяток суровых незнакомых офицеров. Среди них заметил моложавого капитана Попова. Обьявляет председательствующий (полковник И.А. Моторичев): «Абитуриент Карпешин Николай Николаевич 1954 года рождения , направленный Воронежским городским военкоматом по результатам вступительных экзаменов Приказом № 1271 от 31 июля 1971г. зачислен курсантом на 1-курс Вильнюсского высшего командного училища радиоэлектроники ПВО во 2-ю роту в группу 123 АСУ.»
 Конец переживаниям!!! Прошел!!! И командир у меня – Попов Владимир Александрович.
 В этот же день пришло письмо от матери, что меня принимают в Воронежский государственный университет без экзаменов, как конкурсанта Воронежской областной олимпиады по математике (я занял 3-е место) и чтобы я забирал документы из училища и срочно выезжал домой в Воронеж.
Но было уже поздно – мне уже выдали курсантскую форму, погоны и иголки с нитками.
Мне впервые надлежало пришить погоны .
Всех поступивших стали стричь «на лысо». Гоша Рудой ради хохмы подстриг одного курсантика «под Ленина», срезав волосы машинкой в «лысину». Смеялись от души над ситуацией, но не над человеком!
Сержант Ф.Орлов показывал, как спичкой и хлоркой клеймить своё ХБ и сапоги ( писали № военного билета и фамилию)
Выдали туалетные принадлежности, зубной порошок, зубные щётки, мыло и подворотнички с носовыми платками (не помню, но на что-то у нас собирали деньги). Я, как все, учился подшивать подворотнички, чистить бляху, наматывать портянки и натирать до блеска кирзачи.
Тем, кто не прошёл по конкурсу предлагали ехать в Красноярское ВКУРЭ с результатами сданных экзаменов. Кто-то соглашался, и их группой отправляли на вокзал, но многие с досадой неудачника убывали по домам в надежде поступать на следующий год, может даже уже из войск.
Ко мне подошёл курсант 3-го курса и попросил дать на время его отпуска гражданский чемодан, который он пообещал вернуть. Я простодушно отдал новенький чемодан незнакомцу. Делиться всем, что у тебя есть - традиция вильнюсцев. Гражданскую одежду я зашил в мешок, написал на нём адрес и посылкой отправил родителям. Так моим домом на 4-ре года стало Вильнюсское высшее военное училище радиоэлектроники ПВО.

2.На курсе начальной военной подготовки в августе 1971г.
       
       Курс начальной военной подготовки (курс молодого бойца) начался с суматошного построения личного состава.
Происходило главное организационное мероприятие - формировали нашу роту, взвод, группу и отделения.
Перед общим строем бывших абитуриентов командир роты капитан Попов В.А. зачитал списки по группам, представил командира взводов капитана Рыжкова А.Н. и назначенного старшиной роты старшего сержанта Сацукевича Владимира Аркадьевича. (Наш командир взвода лейтенант Коледин Дмитрий, выпускник ВРТУ 1971г был представлен и приступил к исполнению обязанностей в сентябре)
В группах назначили заместителей командиров взводов и командиров отделений из числа поступивших из войск.
Своих непосредственных командиров-начальников мы уже знали заранее.
Это были: замкомзвода младший сержант Орлов Ф.И., командиры отделений мл. сержант Микулинский В., мл. сержант Дорощенко В., к-т Кацкель А.
Весь день ушёл на перестроения, переклички, осмотр внешнего вида, подгонки обмундирования…
С формой одежды дело обстояло плохо. В спешке нам выдали ХБ и сапоги на глазок (я, и многие не знали своих размеров). Мне досталось всё на два номера больше. Гимнастёрка и галифе мешком топорщились на мне, напоминая «окруженца» из фильма про войну. Сапоги болтались и хлюпали при ходьбе, портянки комкались и скатывались, а пилотка сваливалась на глаза, повисая на ушах.
Сергей Савченко посмеялся над моим видом: « Коля, ты выглядишь в этой униформе, как ластоногий утконос.»
На следующий день, капитан В.Попов лично провёл утренний осмотр и выдал замечания под запись по каждому молодому бойцу. Больше всех недостатков было у нас – «маломерков».
Если на Валере Цыплине форма трещала по швам при резких движениях, то на нас, с Женей Усовым и Мишей Усатинским, раздувалась, как парус при каждом порыве ветра. К обеду нам подогнали обмундирование на ношеное, но ещё пригодное, как сказали от выпускного курса..
Гимнастёрку пришлось переклеймить. К брюкам внизу пришил «бретельки» из полос старых портянок и «шаровары» стали похожи на галифе. Пилотку и сапоги поменяли на меньший размер и я, наконец, обрёл надлежащий внешний вид.
Кроме того, все получили новенькие вещмешки, фляжки и котелки с кружками.
На фанерной крашеной доске «Информация» вывесили «портянку» с расписанием занятий.
 
Строевая подготовка.
Занятия по строевой походили на тренировки на стойкость и выносливость.
В августовский знойный день в составе группы отрабатывали строевую стойку на плацу. Мл.с-т В. Дорощенко, поправив на переносице тонкие очки, командует:
 - Отделение в одну шеренгу становись!
Толкаясь и взбивая пыль на плацу, мы заняли места по ранжиру. Я, как положено, на левом фланге. Валера Дудник, похожий на бравого солдата Швейка и выше меня на полголовы, встал между мной и Гошей Рудым. Заметив явное несоответствие при перестроении, мл. сержант Феликс Орлов кричит:
 -Дудник, блин! Строятся по «жиру» и по росту, а не подальше от командира!...
- Да я из-за Максименко не вижу грудь четвёртого человека!- ответил тот.
- Курсант Дудник! За твоим животом Карпешину не слышно команд, видишь, на цыпочки вытянулся…- заметил, Ф.Орлов, и когда Валера занял должное место, командует- Равняйсь! Нудель, подбородок выше! Усов, полкорпуса назад! Боровков, голову на право! Романьков, живот втяни! Войско польско, а не взвод! Отставить!
… Печёт в зените солнце, пересохло во рту, а мы второй час отрабатываем строевые приёмы на месте.
- Товарищ сержант, перерыв бы- буркнул из второй шеренги Миша Усатинский.
- Разговорчики в строю!- прикрикнул мл. с-т Ф.Орлов - В утверждённом полковником Моторичевым расписании написано полтора часа, значит это приказ. И не минуты меньше…В колонну по одному, строевым шагом марш!
Много времени уделяли строевому шагу и строевым приёмам в движении. «Выше ногу» и «тянуть носок» ежеминутно звучало из уст руководителей. И это не случайно, ведь мы попали в роту почётного караула… В нашей группе наибольший талант в строевой выправке проявили Олег Романьков, Валера Цыплин, Витя Исаев и Юра Васильев. Впоследствии они станут строевой гордостью всей 2-й роты, а может даже батальона и училища. Впоследствии они неоднократно привлекались в качестве ассистентов знаменосца и в знамённый взвод.
Отдание воинской чести… Об этом особо!
Одно дело козырять при встрече с офицером, как предписывал Устав, а другое особый щегольский пафос и молодцеватая изящность отдания воинской чести.
Каждый из нас помнит, как особенно торжественно, с резким выбросом пальцев ладони вскидывал дрожащую руку под козырёк Комбат 1 полковник Волков Аркадий Иванович. Как стремительно высоко, под острым углом прикладывал к мужественной скуле ладонь-лодочку командир роты к-н В.Попов, средним пальцем чуточку касаясь щеки… Должно быть, такая бравая удаль имела свои корни в недрах Виленского юнкерского, пехотного… училища.
Учились мы по общему пособию, однако воинскую честь каждый из нас отдавал персонально, что являлось своеобразной «визиткой» каждого курсанта при встрече с начальниками.

Оружие массового поражения и защита от него.
Всем выдали новые, ещё в тальке, противогазы и общевойсковые защитные комплекты. Всех заставили пришить бирки на сумки и чехлы. На очередном занятии к-н А.Рыжков показал, как правильно надевать шлем-маску, чтобы уложиться в установленное время.
Отрабатывали нормативы по команде «Газы!». Потом бегали в противогазах.
Костя Боровков от усердия порвал маску противогаза. У Володи Гончаренко всё время запотевали стёкла. У Юры Дорогова хрипел клапан. А Саша Хитров догадался вынуть клапан и вольготно дышал и бегал. В толпе «слоников» руководитель подвоха не заметил, но когда взвод завели в палатку с хлорпикрином. Соплями и слезами умылись многие. Больше всех закашлялся Женя Усов, получивший шуточное прозвище «Противогаз».
Преподаватель-химик всем нам в пример поставил Юру Васильева и Толю Гуренко. Дескать, они лучше всех глаза закрывали, и дыхание задерживали, и трубки быстрее других выкручивали, а главное выдох был громкий…
Надо сказать, что после окуривания я возненавидел химическое оружие и сам предмет.
Мучения продолжились, когда мы стали надевать ОЗК на оценку. Я путался в многочисленных пуклях и тесёмках и клял разработчиков в сложности этого снаряжения. На каждом занятии я неизменно попадал в группу «двоечников». А потом, какой мудрец придумал спортивные нормативы? Должно быть, кто-то в Академии Химзащиты докторскую диссертацию на этом сделал…
Всех удивляла лёгкость и проворность Антона Кацкеля и Володи Микулинского, которые быстрее всех облачались в защитный «панцирь». Секрет оказался прост: комплект на размер меньше , заранее вставленные пукли и подрезанные резинки на рукавах. Микулинского этому научили в сержантской учебке. Позже на зачётах все переняли его опыт.
 
Общевойсковая тактика.
В один из дней на занятиях по тактике руководитель к-н А.Рыжков приказал получить шанцевый инструмент (сапёрные лопатки) и взвод ускоренным маршем выдвинулся «занимать оборонительный рубеж» в дальнем углу Учебного центра.
Коротко зачитав боевую задачу о создании линии обороны от наступающих танков от Побраде, взвод рассредоточился по прямоугольнику, заранее обозначенному колышками (наверное, инженерной службой училища) и яростно стал вгрызаться в землю. Окопы рыли на совесть с бруствером, прямыми краями, плоским дном. Копали до кровавых мозолей. Однако в заданное время не уложились. Позже на месте наших траншей появился фундамент для какого-то строения. Стало быть, нашими усилиями было положено начало для расширения материально-технической базы Учебного центра. Интересно, кто заложил туда первый камень?
На последующих занятиях мы изучали тактику ведения пехотного боя. Взвод учился правильно выполнять боевые приказы и команды. Всем нравилось разворачиваться в цепь, ходить в атаку, занимать оборону. Занятия походили на военно-патриотическую игру «Зарница». Взрывпакеты, дымовые шашки, хлопки холостых выстрелов, перебежки, залегание… И всё наяву, а не как сейчас в «виртуальной реальности». Отрабатывалась боевая слаженность подразделения и нам – пацанам это нравилось.

Уставы Вооружённых сил.
Нам зачитывали статьи и главы из Общевоинского Устава вооружённых сил СССР. Требовали знать наизусть основные положения Устава. Учили Военную присягу, права и обязанности солдата и многое другое. И стали жить по Уставу, как закону воинской службы. И не у кого не возникало мысли нарушить хоть один пункт. Все друг друга понимали с полуслова. Под воздействием Устава все становились лучше, дисциплинированее, а взвод дружнее.

Стрелковая подготовка.
Теория стрелкового оружия была скучна. Плакаты, схемы, пособия и школярский опрос приводили нас в уныние. Но когда к-н В.Попов устроил в группе состязание по разборке и сборке самозарядного карабина Симонова (СКС) на время, тут все оживились. Лучшее время показали курсанты Сергей Савченко и Коля Дитковский, и получили благодарность перед строем от командира роты.

Дисциплинарная практика.
Поощрения в период курса молодого бойца были большой редкостью. И то не за усердие и старание, а успехи, обусловленные случаем либо природными способностями молодых курсантов. Ведь многое из того, что требовали руководители, у нас не всегда получалось, в то время как для них казалось всё просто. А один из преподавателей заявил, что наша неумелость от лени и разгильдяйства.
Чаще всего нас наказывали, дабы напомнить нам, что все мы - дураки и неучи. А может для того, чтобы унизить, что граничило с оскорблением. Униженный и оскорблённый – зависимый человек. Вся система была направлена – подчинить волю каждого подчинённого воле командира-начальника. Вот здесь-то власть, полученная командирами отделений и замкомзводами, гипертрофировалась. Да, с них требовали, чтобы в подразделении поддерживался порядок и дисциплина, но это отнюдь не означало придирки и издёвки, доводившие некоторых из нас до слёз. К сожалению, многие факты требовательности сержантов тех лет с нынешних позиций рассматриваются, как неуставные отношения. Да ущемляли наше самолюбие сержант Ф.Орлов, мл. с-ты В.Микулинский и В. Дорощенко, но мы воспринимали это, как должное и , если «перетирали» их действия, то только в курилке.
Самой большой страшилкой для нас был наряд, хуже если внеочереди.
Самым распространённым поводом объявить наряд было «нарушение формы одежды».
Например, при построении на завтрак Ф.Орлов замечал у Саши Хитрова расстегнутый воротничок, а у Володи Максименко опущенный ремень- тут же взыскание! Повторялось – наряд! Иногда страдал и радетель за справедливость Миша Усатинский. Построение за 45 секунд после команды. Замешкался медлительный Виса Гулеватый – в наряд!
Женя Усов заговорил со мной в строю. Старшина В.Сацукевич за нарушение дисциплины строя – наряд! Но самый мощный разгар волны дисциплинарных взысканий пришёл несколько позже в период командования полковника Фоменко ( но об этом потом).
Как - то отец спросил меня, сколько взысканий я имел. Докладываю ему; три выговора за нарушение формы одежды, наряд за опоздание в строй…
- Самоволки, драки, пререкание, пьянки, нарушения в наряде или карауле были?! - строго спросил он.
- Нет!- ответил я и… сглазил ( но об этом потом)
Физическая подготовка.
Что из себя представляет взвод курсантов в период начальной военной подготовки? Наверно толпу обритых и нескладных хиляков. Перед командирами стояла задача за короткий период преобразить нас в более-менее крепких ребят, и… гоняли «по - чёрному».
Каждый день утренняя зарядка, похожая на разминку мастеров спорта. Два раза в неделю кросс на 1 или 3 километра (как вспомнишь, аж вздрогнешь). Сбивали в кровь ноги. На перекладине натирали мозоли. От брусьев болели мышцы. Физические нагрузки были высокими, но никто не ныл, только казались грустными… Но тут своими шутками всех веселил Вася Медарев. Вот у кого неуёмный был оптимизм!
Курилка.
Все знают, что курилка – это место неформального общения. Я , хотя и не курил, но с удовольствием слушал байки Валеры Соловейчика, анекдоты Валеры Шафоростова, рассказы Валера Апсита, приколы Саши Хитрова и глубокие философские рассуждения Димы Нудель.
 Во взводе как-то все сдружились быстро. Была взаимопомощь и взаимовыручка. Каждый присматривался к сокурсникам. Местная «элита» держалась в большинстве уверенно просто и не отталкивающе.. Я как-то был осторожен и предусмотрителен. Присмотрелся к крепким и добрым парням и как-то выделил для себя Антона Кацкеля, Мишу Усатинского и Колю Дитковского. Они не курили и их взгляды на жизнь, учёбу и службу были мне близки.
Самыми заядлыми курильщиками были : Толя Гуренко, Володя Беспалов, Женя Усов (позже эта вредная привычка скажется на его здоровье), Дима Нудель, Костя Боровков и др..
Надо признаться, на протяжении всей службы мне везло с командирами и начальниками.
 В завершении курса молодого бойца, после общего построения батальон полностью экипированных молодых курсантов пешим маршем повели в расположение училища по лесистому просёлку.

3. Военная присяга.
 
Как только колонна 1-го батальона вошла под арку въездных ворот центрального КПП со строгой доской «Вильнюсское высшее командное училище радиоэлектроники ПВО»
и эмблемой связи на фасаде, заиграл торжественный марш училищный духовой оркестр. Уставшие от перехода курсанты приободрились и, браво чеканя шаг, выровнялись в строю, как на параде.
Взору открылись свежевыкрашенные постройки конца 19 века , но интерьер осовременили и привели в унифицированный вид. Ухоженная территория, побеленные стволы деревьев и, подстриженный вдоль чистых дорожек, кустарник напоминали уют пионерлагеря.
Обалдевшие после полевых условий от величавых зданий, мы с изумление осматривали чугунную ограду, фасады казарм и первого учебного корпуса. Казалось, что мы попали в княжеские палаты.
Подразделения развели по казармам. В помещение 2-й роты нам пришлось подниматься на 2-й этаж по гулкой чугунной лестнице с дубовыми перилами.
После короткого построения в светлом просторном коридоре со сводами высоких потолков, нашу группу разместили во втором кубрике с койками в один ярус.
Моя кровать с тумбочкой и табуретом была в середине. Слева от меня занял место Олег Романьков, а справа Ромуальдас Венцкус, единственный в группе литовец.
На мой взгляд, казарма была хорошо благоустроена. В коридоре стояли брусья и турник .
Прямо, над входом в умывальник висела большая картина «Подвиг А.Матросова» работы неизвестного художника. Облицованный кафелем умывальник сверкал надраенными кранами и большими зеркалами. Справа была канцелярия офицеров роты. Далее – небольшая бытовая комната , но погладить рубашки там места хватало. Потом - каптерка, где в ячейках хранились личные вещи и обмундирование курсантов. В конце коридора просторная Ленинская комната с телевизором .
Справа оружейная комната с пирамидами для карабинов Симонова (СКС), лопатками, подсумками, противогазами и ОЗК. После полевых - эти условия нам показались идеальными.
В первый день начала занятий всю роту вместе с командованием сфотографировали у входа в учебный корпус, и, началась интенсивная подготовка к ритуалу принятия военной Присяги. Каждодневные тренировки и тренажи по строевой подготовке изнуряли нас, но мы понимали, что это главное событие в нашей жизни и очень старались. Разучили несколько строевых песен. Запевалой в группе был Коля Дитковский, обладавший звонким голосом с уникальным тембром. Особое внимание уделялось отработке приёмов с оружием.
Нам выдали новенькую парадную форму и мы старательно подшивали её и гладили.
Когда стала известна дата принятия Военной присяги, я отправил пригласительную телеграмму родителям в Воронеж.
И вот наступило долгожданное 26 сентября 1971 г.- День принятия военной Присяги.
День выдался сухим и тёплым. Настроение было приподнято – праздничное. Батальон, цокая подкованными сапогами по брусчатке и, поблёскивая штыками карабинов, прибыл на заполненное родителями и гостями Вильнюсское мемориальное воинское кладбище. Подразделения рассредоточились по периметру аллей вокруг обелиска. Косте Боровкову повезло больше всех -он был знаменосцем, а Андрей Хрыпов – ассистентом знаменосца.
Присягу в нашей группе принимал командир взвода лейтенант Дмитрий Коледин.
Первыми для принятия присяги вызвали долговязого Валеру Апсит, а в соседней группе низенького Валеру Азбель. Контраст вызвал добрые улыбки. Молодые курсанты по очереди с дрожью в голосе зачитывали текст военной Присяги и расписывались в списке. Родители , стоя поодаль , не скрывая волнения, внимательно всматривались в суровые лица бывших мальчишек. В общей массе участников оказалось много людей в парадной военной форме. Среди них был полковник-танкист (возможно отец Олега Романькова), группой держались старшие офицеры-военные медики (может быть Б.Савченко, Г.Медарев)… Вот к столу вышел Витя Исаев, значит нужно готовиться и мне.
       Когда назвали мою фамилию, что-то оборвалось внутри и я, печатая шаг, подошёл к лейтенанту Д. Коледину и отдал рапорт. Взял в руку ярко-красную папку с гербом СССР на обложке с вложенным текстом Присяги и замешкался. Затылком почувствовал строгий взгляд отца и краем глаза заметил влажное и растерянное лицо матери. В горле пересохло. Ноги стали ватными, спина взмокла, руки задрожали. Но я собрался духом и громко прокричал в строй своих новых друзей-сослуживцев торжественную клятву. Когда я ставил свою подпись, то едва расслышал сдавленный от волнения тихий голос отца: «Спасибо, сын…». Заняв своё место в строю, я почувствовал лёгкость, будто сдал ещё один Главный экзамен на зрелость.
Потом вышел Вася Медарев и так зычно прочитал Присягу, что все слушали не шелохнувшись. И только когда он расписался и встал в строй, кто-то зааплодировал.
Затем присягу приняли шауляйские одноклассники Валера Соловейчик и Валера Шафоростов.

По окончании командиры подразделений вручили списки групп комбату подполковнику А.И. Волкову. Через мгновение батальон под команду «На кра-ул!» выслушал его рапорт начальнику училища генерал-майору К.Г. Логвиновскому. До нас донеслись заветные слова «… курсанты первого курса Вильнюсского высшего командного училища радиоэлектроники ПВО к военной Присяге приведены!»
Под звуки духового оркестра наша рота торжественным маршем проследовала в училище.
Сдали оружие. Переоделись. Те, к кому приехали родители, готовились к первому увольнению в город.
Строгая уставная процедура заставила 2-3 часа поволноваться родителей в ожидании на «пяточке» у казармы. Некоторых очень нетерпеливых интересовал курсантский быт сыновей, и они заходили мимо растерянных дневальных в помещения казармы. Но наш командир роты капитан В.Попов, обладая уникальным организаторским даром, организовал блиц-экскурсию. Знаю точно – все остались довольны!
Вскоре, масса увольняемых растворилась в ликующей толпе родителей и знакомых, и пошла гулять в город. К вечеру центральные улицы Вильнюса заполнились весёлыми компаниями с первокурсниками ВВКУРЭ. А комендантский патруль «краснопогонников» зорко высматривал нарушителей. Несмотря на строгий инструктаж, не было кабака, где бы не сидел в кругу родни и друзей какой-нибудь закомплексованый курсант. Все вокруг пили, закусывали и смеялись. А«присягнувшие» были «хмельны» положением и мигом свободы, но украдкой поглядывали на часы, чтобы не опоздать из увольнения. К счастью, никто не попался.
Я с родителями прогулялся по старому городу к памятнику генералу армии И.Д. Черняховскому.
Именно здесь я узнал от отца, что он воевал в составе 3-го Белорусского фронта под командованием прославленного полководца. Стечением обстоятельств первое место жительства в г. Воронеже в 1969г. была гостиница КЭЧ на площади того же И.Д. Черняховского. Только с годами я осознал рок судьбы, исторически связавший с легендой… Ведь я тогда, неблагодарный, не придал этому факту значение!
Довольные и счастливые родители, уставшие от впечатлений, проводили меня до училища.
Праздник закончился.
Завтра начнутся серые будни курсантской службы и учёбы…

4. Первый семестр и зимняя сессия.
       
С первого курса у меня создалось впечатление, что вся общественная работа в подразделении не обходилась без участия командира роты капитана В. Попова. Его непосредственное участие на комсомольских, общих собраниях и других мероприятиях усиливало и без того непреклонный авторитет.
На первом же комсомольском собрании роты под председательством лейтенанта В. Кострова избрали комсомольский актив роты и утвердили актив в группах. Нашим комсгруппоргом стал Дима Нудель, а меня назначили редактором Боевого листка. Гоша Рудой стал агитатором.
Помню наш распорядок дня:
6.00 Подъём ( Самая неприятная команда, которая заставляла нас под надзором замкомвзвода быстро вставать и одеваться за 45 секунд). Дежурный сообщал форму одежды. Их всего было четыре в различных вариациях от «голого торса» до «в шинелях». Иногда кто-нибудь в шутку спрашивал: «Трусы в скатку?» Хронически последним вставал в строй из дальнего угла кубрика Володя Максименко, бульдозером загребая флегматиков, замешкавшихся в узком проходе между койками.
6.10 Утренняя физзарядка (проводилась по трём вариантам: любимая комплексная разминка, вольные упражнения на спортгородке за казармой и ненавистный кросс). Старшина В. Сацукевич выводил из строя больных да «калек» и отправлял их на уборку территории или кубриков. Основная масса «потела» в составе групп под надзором дежурного по училищу или офицеров с кафедры физкультуры и спорта. Большим любителем лёгкой атлетики был Юра Васильев.
6.40 Утренний туалет (давка потных тел у раковин в умывальнике) Помыться и побриться успевали все проворные, но самым большим любителем водных процедур был Юра Дорогов, личную гигиену которого нам ставили в пример.
7.00 Утренний осмотр ( проверка внешнего вида: свежесть подворотничков, аккуратная заправка обмундирования, чистота обуви и надраенность до блеска блях). Требовали, чтобы были туго затянуты ремни. Замкомвзвода Феликс Орлов «накручивал» наряды, если бляха ремня проворачивалась вокруг оси. Позже «писком моды» стал опущенный на бёдра ремень и «болтающаяся между колен» бляха. Образцом педантичного внешнего вида являлся Витя Исаев.
7.20 Завтрак ( передвижение строем в составе роты строевым шагом или с песней в курсантскую столовую для принятия пищи). Пока дойдёшь – проголодаешься так, что в обеденном зале стоял характерный звон и грохот посуды и «приборов». Полковники А.Куликов и Л. Игнатьев четыре года нам обещали цивильные столики со скатертью на 4-е персоны, мягкие стулья, фаянсовую посуду и столовые приборы из нержавейки, однако ожидания не сбылись и кормили по-солдатски из алюминия на скамейках, отводя 10-15 минут. Качество… Кто-то из полководцев правильно заметил: «Завтрак отдай врагу!»
7.40 Развод на занятия (на строевом плацу все подразделения училища под духовой оркестр маршем проходили мимо трибуны) Особый шарм стал иметь этот ритуал при полковнике В.К.Фоменко. Развод стал походить на «старорежимные» разносы с элементами коллективных наказаний, как командиров и сержантов, так и курсантов. Сейчас могу признаться, что деловому настрою на учёбу это не способствовало. Мы были молоды и понимали повышенную требовательность, как издевательство.
7.50 Политинформация (краткое выборочное изложение газетных статей с целью привития нам лекторских навыков) Новости сообщал дежурный политинформатор. Самым интересным агитатором был Гоша Рудой.
8.00-13.30 Занятия по Расписанию ( четыре пары лекций, семинаров или лабораторных работ, на которых курсанты до обеда «боролись с голодом», иногда во сне усваивая предметы, случайно отвечая на вопросы преподавателей) Вспомните сами, как после «бодрящего утра» см. с 6.00-8.00 всем хотелось мирно отдохнуть. Однако талантливые военные педагоги с учёными степенями полковники Я. Варенников, Н. Власко, а также Ю.Голосов дремать нам не давали. А у «пана спортсмена» Н.Фоменко ни на 100 метровке, ни на кроссе, ни на брусьях и перекладине, никто ни когда не заснул…
13.30 Обед ( самое лучшее событие за день, когда курсанты получали «эстетическое удовольствие и наслаждение» разнообразным и вкусным «меню», как говорил на партийно-хозяйственном активе училища полковник Н. Маздоров.) Каждый из нас ощущал на себе заботу и внимание истинных «кормильцев». За 4 года, каких только блюд, салатов и компотов мы не перепробовали. Рассказывали, что медики витаминизировали напитки во благо нашему здоровью! Перед выпуском мы подсчитали, сколько метров макарон, килограммов перловки и хлеба съели. Сколько литров чая и компота выпили…
14.00 Личное время ( интенсивная борьба со сном ) Читали прессу и письма. Кто не наедался до сыта – шёл в курсантский чепок. Кто-то болтался на турнике, лез на брусья или ждал очереди потаскать гирю.
15.00 Самоподготовка ( имитация в отведённом классе подготовки к следующим занятиям, плавно переходящая в написании писем домой, подругам и друзьям.) Командирам разрешалось «сорвать с сампо» отделение , взвод для нужд и работ в подразделении или училище. Даже когда обязали ответственных командиров взводов контролировать присутствие курсантов на самоподготовке, привычки «грызть гранит науки» у нас не выработалось. Заставить эффективно использовать это время трудно, а заинтересовать было не чем.
18.00 Тренаж или чистка оружия ( наследие пехотного и среднего училища мы воспринимали, как желание командования занять нас «под завязку»
19.00 Ужин ( приём пищи, которой никогда не хватало. Правильно заметил А.Суворов- « ужин съешь сам»)
20.00 Личное время ( попытка организовать досуг по интересам превращалась в прослушивании магнитофонных записей «Биттлз», «Высоцкого» и др. классиков 70-х.) Часто пели под гитару с Колей Дитковским и Антоном Кацкелем. Слушали анекдоты Валеры Шафоростова. Я же выпускал в ленкомнате «Боевой листок», либо стенгазету, а иногда и фотогазету.
21.00 Просмотр программы «Время» (обязаловка) Рота с табуретками набивалась в душную ленкомнату и тупо слушала новости о том, с кем и где встречались Члены Политбюро и Генсек. С каким концертом выступили А.Пугачёва и И.Кобзон. Какой политскандал случился за «бугром». Как бастуют рабочие в капстранах. Как мрут от голода и болезней угнетённые негры. Какую угрозу несёт миру НАТО, СЕАТО, АЗПАК, АНЗЮС, СЕНТО, Чикаго. Леденящий душу голос диктора напоминал сводки с фронтов. Всё так же, как и сейчас… Считалось, что «время» воспитывало в нас гордость за Отечество и интернациональный патриотизм. Только до сих пор не понятно - кто же выиграл «Холодную войну»?..
21.30 Вечерняя прогулка (хождение строем по училищу из угла в угол с песней и с отданием чести строями соседним подразделениям). Ежевечерний праздник солдатской песни на утеху окрестным жителям. Помните фразу: «Когда поют солдаты - спокойно дети спят». Поэтому мы орали во всё горло.
21.50 Вечерняя поверка (перекличка курсантов по списку, чтобы все знали, сколько в роте больных, в увольнении, в наряде, в командировке) . Старшина В.Сацукевич выучил список вечерней поверки наизусть и, говорят, выкрикивал полюбившиеся фамилии во сне. На поверке делались объявления и, назначался наряд.
22.00 Отбой ( ласкающая слух команда) Для кого отдых в режиме сна, а для кого начало ночной жизни…Всё самой тайное вершилось после отбоя, но об этом позже.
1971 октябрь В рамках продовольственной программы училища, нашему взводу «выпала честь» выехать на ударный фронт полевых работ. Нашу «бригаду» вырядили в ХБ(прозванную робой), экипировали вещмешками с сухпайком. Разрешили по-студенчески взять с собой гитары и радиоприёмник ВЭФ (чтобы принимать радиограммы «Маяка» и вести прослушивание враждебной музыки). В кузове тентованного ЗИЛа привезли в Рудамину (в 1991г я побывал здесь, но это грустная история) и высадили десантом на просёлочной дороги бескрайнего картофельного поля местного богатого колхоза. Как положено, мы разбили «бивак», сложив в кучу у обочины имущество.
Командир взвода Д. Коледин получил «боевую» задачу развернуть взвод в цепь на отведённом секторе и стремительным броском от дороги до опушки леса очистить от овощей участок в несколько Га. Взвод по отделениям рассредоточился на участке и приступил собирать в мешки картошку. По всем правилам соцсоревнования был определен план. Меня оставили охранять «лагерь» и поручили выпустить боевой «стахановский» листок. «Передовая» группа выдвинулась далеко вперёд, оставив за собой неровный строй наполненных мешков. Я поднимался на цыпочки, чтобы разглядеть передовиков, однако в беспорядочной суете трудно было понять, кто быстрее и лучше работает. Я рвался в « бой» к товарищам, но не мог покинуть пост. Взводный прислал гонца с сообщением, что впереди «селяне» Толя Гуренко, Саша Хитров, Рома Венцкус и, примкнувший к ним, Валера Апсит.
К вечеру, погрузив трофеи в грузовик, мы с песнями под гитару, уставшие, но довольные вернулись в казарму.
 В конце октября я пошёл в первый караул. Меня поставили на 3-й пост охранять военную технику НЗ и склад артвооружения.
Помню, как я стоял на посту под грибком в вечернюю смену и зорко вглядывался в темноту, прислушиваясь к каждому шороху.
 Вдруг через забор у границы поста между автопарком и полосой препятствий через забор тихонько перелез курсант- старшина старшего курса, возвращавшегося из города к вечерней поверке.
Я, помня суровый инструктаж, не растерялся и командую громко: «Стой! Кто идёт?». Тот оторопел и говорит: «Свои». Я ему: «Стой, стрелять буду!». Он остановился в нерешительности и кричит: «Устава не знаешь, салага! Вот же граница поста! А тут начинается автопарк!» и тычет на табличку. Я вскидываю карабин и щёлкаю планкой прицела. В ночной тиши этот щелчок показался, как передёргивание затвора. Старшина сообразил, что шутки плохи и за секунду перемахнул обратно через забор с угрозой; «Ну, я тебя найду…»
При смене я доложил разводящему Володе Дорощенко и начальнику караула Феликсу Орлову о происшествии. Они были озадачены… Авторитет старшекурсников был прочен, а как развернуться события после никто предсказать не решался. Вроде бы и действовал я, как учили… Коля Дитковский и Дима Нудель были в одной смене и всё успокаивали меня. И не безуспешно. Я знал, ежели что, они, несомненно, заступятся, но как расценят мои действия командиры? Накажут или поощрят?
После смены караула за бдительное несение караульной службы командир взвода мне объявил благодарность. Но я всё же боялся, что старшина меня найдёт и по-своему «разберётся» с обидчиком. Тот (не помню, возможно старшина Анатолий Бадера) действительно меня нашёл, но вместо разборок стал извиняться за инцидент. Я был изумлён порядочностью старшины и расположился к нему глубоким уважением.
Осенью сказалась тоска по дому. Как, наверное, и все я часто писал письма домой, рассказывая об учёбе и службе, и всегда с нетерпением ждал писем ответных (сейчас очень рад, что письма сохранились). Очень хотелось переписываться с одноклассниками, но мало кто отвечал. Письма приносил назначенный в роте почтальон и выкладывал их на подоконник напротив дневального. Когда взвод приходил с занятий, все бросались к окну и ворошили кипу писем и открыток. Свои письма я складывал в полиэтиленовый пакет и хранил в тумбочке среди тетрадей.
В конце октября началась подготовка к параду. Из нашей роты сформировали парадную коробку и ежедневно после обеда муштровали до изнеможения. Особенно досталось первой шеренге: О.Романькову, К.Боровкову,Ю. Васильеву,В. Апситу и В. Цыплину. От их строевой слаженности зависел успех нашей «коробки». Чтобы был металлический цокот сапог по мостовой, на каблуки всем прибили металлические подковы. Вася Медарев, ради форса, прибил подковы из титана и искрил ими по асфальту.
 1971 ноябрь В день «Великой октябрьской революции» нас пешим строем повели к площади В.Ленина. Я обратил внимание, что на крыше здания Историко-этнографического музея Литвы развивались зелёные, а не красные флаги. Вышли на проспект Ленина (ныне проспект Гедиминаса) и, чеканя шаг по брусчатке, колонной прошли по ней. На площади Черняховского кто-то из девушек преподнес идущему во главе коробки капитану В. Попову букет цветов. Парад принимало руководство Литвы . Как сейчас помню все команды и приёмы с карабином. Раскатистое троекратное «Ура!», стройные колонны с карабинами на плечах, вскидывание карабинов «На ру-ку!» приводили в восторг местное население. Очень торжественно, красиво и величаво! Этим можно было гордиться! Думаю, что жители Вильнюса любовались таким зрелищем.

1971 декабрь Физические и моральные нагрузки были непривычно высокими. На занятиях хотелось спать, нежели слушать лекции.
В классах первого учебного корпуса мы изучали высшую математику, историю военного искусства, физику, военную администрацию, Общевоинские уставы и английский язык. Регулярными были занятия по физической, стрелковой и строевой подготовке. С благодарностью вспоминаю преподавателей А.Хрупало, В.Губенко, М.Петрову, Т.Авиженис, И.Даргене. Они вкладывали в нас необходимые знания.
Как-то на лекции по физике я закемарил и машинально выводил в тетради какие-то каракули.
Подполковник Г.Дылевский, заметил это и скомандовал тихо: « Внимание! Команда для тех, кто спит (громко) Встать!!» Я и Володя Беспалов под дикий хохот слушателей шумно вскочили из-за столов и виновато озирались по сторонам. Лектор велел нам сесть и продолжил занятие. Взбодрённые курсанты дослушали тему до конца, а я уже на других занятиях боялся сомкнуть глаз, словно получил инъекцию в одно место.
Начались зачёты: по Истории военного искусства, Военная администрация и Военной топографии. Зубрили по конспектам. Предметы не сложные, но много приходилось запоминать.
1972 январь Новый год как-то не запомнился, если только праздничным обедом с печеньем и карамелью. Местных отпустили в увольнение по домам и нам за ужином достались их порции. Праздники проходили скучновато: кто сидел у телевизора, Валера Цыплин и Юра Васильев писали письма.
1972 январь Началась 1-я зимняя сессия.
 К каждому экзамену готовили класс. Инициаторами были местные ребята (Нудель, Медарь, Савченко, Романьков).
 Покупали сифон с газировкой. На преподавательский стол ставили вазу с цветами, тарелку с конфетами и печением. Должно быть, всё это производило на преподавателей благоприятное впечатление о культуре группы. На самоподготовке распределяли билеты, писали шпоры и строили оригинальную «систему».
5 января экзамен по высшей математике (преподаватель доцент Петрова М.Л.).
 Поскольку математика был мой любимейший предмет и в течение семестра я активно занимался, мне поставили «автоматом» первую пятёрку в зачётку. Таких счастливчиков оказалось пять человек. Остального «помучаться». Всё прошло без двоек.
С этого дня после каждого экзамена я выпускал боевой листок с результатами сдачи. Вся информация стекалась ко мне, а я добросовестно её отображал.
1972 11 января экзамен по физике. Накануне зубрили по учебникам и конспектам. Предмет не сложный, но много приходилось запоминать. Готовили шпоры. Снова зашёл в первой пятёрке. Здесь отвечать просили коротко, без «воды» и по существу вопроса. Активно помогал командира взвода и оценки выставлялись сразу. Как будто они заранее были согласованы. Ситуация обострилась, когда экзаменаторы заспорили по поводу отличников. Ведь с 1-го семестра велось соревнование за отличные подразделения, согласно введённому положению. Гонка за отличниками превратилась в самоцель.
1972 17 января состоялся экзамен по английскому языку. Как сдавали, помню смутно, поскольку изучением английского языка являлось повторением школьной программы. Экзамен прошёл быстро. Оценки в зачётки курсантов сыпались каждые пять-десять минут.
Честно говоря, такие лихие экзамены меня расхолаживали. Я перестал бояться, меньше стал готовиться, появилась самоуверенность.
1972 24 января состоялся ещё один экзамен по Общевоинским Уставам Вооруженных сил СССР и организации службы войск. Принимали наши любимые командиры. Сдал на «отлично», как многие в нашей группе.
1972 28 января Экзамен по Истории КПСС принимал мой любимый преподаватель подполковник В.Михайлов. Шли со шпорами и ничего не боялись, но они не пригодились. С малейшего наводящего вопроса развивали мысль, что и требовалось.
Первую сессию я сдал успешно, за что, в качестве поощрения моим родителям было отправлено Благодарственное письмо.

5. Первый курсантский отпуск.

Первая сессия позади и в зачётке красуются первые «пятёрки». Сладкое слово – первый отпуск (или студенческим языком – каникулы). Путь домой в первый отпуск для меня, это самое незабываемое противоречивое впечатление, а также гордость собой, не имеющая границ, только бы добраться до Дома в курсантской форме.
 К долгожданному зимнему каникулярному отпуску, аж на 12 дней, готовились особенно тщательно. Кругом одни разговоры, кто и как поедет домой. Миша Усатинский с Колей Дитковским договорились лететь до Симферополя самолётом. Остальные решили ехать поездом. Целых два дня приводили в порядок парадную форму, расчёсывали металическими щётками шинели, собирали новенькие оранжевые чемоданчики. Особенно радовались «войсковики-сержанты» Ф.Орлов, В.Микулинский, В.Дорощенко, А.Яковенко. Володя Старосотников, часто остававшийся за старшину, просто летал по казарме, блестя новыми золочёными голунами на погонах, и был весьма приветлив и вежлив с каждым из нас.Они-то дома не были больше года!
 Курсанты начищали до зеркального блеска ботинки. Полировали пастой «гойя» бляхи до золочёного свечения…
Старшина В.Сацукевич приговаривал при осмотре внешнего вида: «Курсант должен видеть свое отражение в носках ботинок, а старшина свое -- в курсантской бляхе».
Витя Исаев , Миша Усатинский и многие другие, кому за успехи в боевой и политической присвоили отличительное звание, пришивали на погоны ефрейторские лычки.
В общем в казарме все радостно суетились, восторженно шутили, и в приподнятом настроении ждали построения.
 Как счастлив я был, когда оказался за воротами училища. Сел в троллейбус и смущаюсь от внимательных взглядов пассажиров.
 Так сильно хотелось домой к родителям, что я решил лететь самолётом. Приехал в аэропорт, сунулся в военную кассу со своими проездными,а там кассир - молоденькая литовка сухо отвечает, что на рейс в Воронеж билетов нет, хотя табло высвечивало наличие свободных мест . Сколько себя помню, аэрофлот всегда неохотно принимал воинские требования. Я к военному коменданту аэровокзала. Тот отмахнулся, дескать бронь только для офицеров, и советует ехать поездом. До окончания регистрации 20 минут. От огорчения, досады и обиды я , как мальчишка , расплакался в углу зала ожидания. Здесь я впервые почувствовал себя беззащитным и беспомощным в этом городе, а может только в этой республике?. Когда до окончания регистрации оставалось 10 минут, я собрался с волей и решил, во чтобы то ни стало, не считаясь с расходами, пробиться на посадку в самолёт. Снова пробираюсь сквозь очередь суровых стриженных людей к кассе, прохрипел «Лабас вакарас…Док , пожайлуста…Воронеж»( Дима Нудель как-то научил волшебным словам). Протягиваю деньги и «требование» в военном билете и прошу дать мне посадочный талон за наличные. О чудо! Быстро оформили мне аэробилет, забрав купюры и проездные документы, и я рванул, путаясь в широких полах шинели на регистрацию, забыв про сдачу. На регистрационной стойке злой мужик долго потрошил и прощупывал незатейливое содержимое моего чемоданчика, бормоча с акцентом что-то про оружие, валюта, ценности, наркотики. Потом грубо сорвал курсантскую шапку и стал её судорожно мять пальцами. Затем приказал расстегнуть шинель. Накануне я купил в подарок матери янтарный кулон в подарок матери, но он лежал во внутреннем кармане кителя. Когда досмотрщик стал обыскивать меня, холодный пот прошиб до резинки трусов. Вруг найдет кулон и конфискует. Может нельзя янтарь вывозить?... Мне снова стало не посебе, от волнения, как от мороза, затряслась нижняя челюсть. Мелкая зубная дрожь стала явно раздражать «смотрителя», мерещимся мне уже, как тюремным надзирателем. Кругом солидные дяди и тёти с ухмылкой наблюдали за процедурой.
- Валюта есть?! – дыхнул в лицо «экзекутор». Я тогда и представления не имел о долларах или злотых.
- Ч-ч-что…? – заикаясь и съёжившись переспросил я. И машинально дрожащей ладонью высыпал из кармана брюк оставшиеся 3 рубля 25 копеек. Думаю, пусть возмёт всё, только домой попасть побыстрее… Скорее бежать отсюдаю. Честно - сдался бы лучше «краснопогонному» патрулю, бродившему по залу ожидания в поисках «добычи»… Ой , мама, забери меня обратно! Сердце забилось, как после трёхкилометрового кросса. В висках застучали «дятлы».
Спасительным эхом разнеслось под сводоми аэровокзала нежный голос диктора о завершении регистрации на рейс до Воронежа!!! Схвативший было меня за грудки «инквизитор», нехотя отпустил меня…Через 5 минут я, посаженный красивой, как ангел, стюардессой в уютное пассажирское кресло АН-24, всматривался в уплывающие за элюминатором огни Вильнюса-города контрастов. О чём я думал под гул турбомоторов не расскажу. Мне бы тогда не захотелось возвращаться в тот враждебный мир.Но уже через 4 часа, когда авиалайнер коснулся шасси родной земли, настроение улучшилось.
Наконец-то я был в аэропорту приветливого и доброго г.Воронежа. Казалось все вокруг весело улыбаются мне молоденькому незадачливому курсантику –первокурснику. Но мне казалось, буд-то я вернулся с войны… Молодой таксист утренней смены- вчерашний дембель, собрав в новенькой «Волге» ещё двоих «военных», за рупь развёз нас, счастливых, по домам.
Все ещё спали, когда я робко нажал знакомую кнопку дверного звонка…Вслушался в шуршание папиных тапочек , щёлкнул замок, распахнулась дверь… и в туже секунду вся площадка знала, что я приехал!
Мать засуетилась на кухне, брат Саша не пошёл в школу, а отец взял отгул. Распросам не было конца. Да как кормят, да не обижают ли командиры, да не издеваются ли сержанты, да с кем дружу, с кем переписываюсь, да как успеваю в службе и в учёбе, чем занимаюсь в личное время, какие поощрения и есть ли взыскания.
 В общем, первый день прошёл в подробном допросе за кружкой чая о последних событиях «на чужбине» и был посвящён моему отчёту за первое полугодие.
 Быстренько смотался в гарнизонную комендатуру г.Воронежа где дежурный записал меня в книгу «регистрации» и проставил на «отпускном» штампы «прибыл»-«убыл».
Десять дней дома-какой это кайф! Отсыпаешься-никто не потревожит! Отъедаешься-от пуза! Хочешь - гуляешь в курсантской форме, а хочешь - общаешься в гражданке.
На следующий день решил пойти в форме в школу, чтобы показаться учителям и военруку. Выходя из квартиры, на лестничной клетке повстречался с моим директором школы №74 Романцовым Юрием Николаевичем. Он искренне обрадовался всрече и крепко пожал руку. За беседой мы незаметно очутились в «учительской». Такого бурного внимания своих учителей к своей персоне я не испытывал позже никогда. Военрук потащил меня в классы, как живой экспонат достижений военного дела. Для старшеклассников я стал «корнем квадратным», а для старшеклассниц « завидным женихом». Дело закончилось тем, что меня сфотографировали, а фото «повесили» на стенд «Наши выпускники», где долгое время брат Сашок любовался и гордился старшим братом Колей.
Меня навестил мой одноклассник с 1966г. – Ваня Коробко, поступивший в Московский физтех, и, приехавший также на каникулы. Я был бесконечно рад его приходу. Мы с ним скромно посидели, поговорили о жизни и учёбе, послушали магнитофон посмотрели телевизор, а вечером пошли по адресам и явкам одноклассников.
Загулялись до поздна. Масса впечатлений от лавины новостей и эмоций. Из 18 парней моего класса я- «пвошник», Слава Гришаев-танкист, Саша Андреещев- автомобилист, Валера Усов-ракетчик, Саша Прудников-общевойсковик стали военными, а Володя Пономарёв – воронежским «махровым ментом», о чём никогда не жалел.
Ходили в кино, сидели в кафе, так незаметно от вечеринки до вечеринки пролетели каникулы. Во всей этой круговерти было , признаюсь не до девчонок. С одноклассницами держался «на пионерской дистанции», теряя интерес к себе. Всё ограничивалось формальными обменами адресов и клятвенными заверениями «писать».
Как кто-то подметил: «Самый плохой отдых лучше хорошей службы»
Но всё хорошее имеет свойство быстро заканчиваться и вскоре я уже собирался ехать в училище. В последний день выслушивал наставления отца и наказы матери.
Чемодан потяжелел отцовскими хромовыми сапогами (для кроссов), офицерской планшеткой(для тетрадей и учебников) и домашними ясвами (утеха для желудка друзей).
Родители проводили утром меня в обратный путь, а уже к вечеру я ужинал в курсантской столовой, угощая друзей фаршированной уткой по-воронежски .
 Все, благополучно вернувшиеся из отпуска, выставляли на стол привезенное из отпуска съестное. Антон угощал нас маминым вареньем и белорусскими салатами необычайного вкуса.
Праздник «живота» продолжался три дня, пока командир роты не организовал тотальную проверку тумбочек, потребовав очистить прикроватную мебель от «скоропорта». Надо отдать должное – все отнеслись с пониманием и лакомство быстро было уничтожено.
Офицеры делали всё, чтобы восстановить порядок и поставить нас на «рельсы».
Строевой смотр быстро напомнил нам, кто мы есть!
Начинался второй семестр.

6.Курсантские письма первокурсника .
1972г февраль
Через неделю курсантских будней мы уже забыли об отпуске и во-всю грызли гранит военной науки. Приближался День Советской армии - 23 февраля и замполит батальона подполковник В.Игнатов приказал выпустить в каждой роте празничную стенгазету с патриотическим содержанием и фотографиями .Мне, как редактору, разрешали рисовать и сочинять казарменную «прессу» в ленкомнате после отбоя. Поскольку общественная нагрузка «выпускающего» никаких привелегий не имела, а , наоборот, только жёсткие сроки с прискаской -«накажу», как говориться «не за страх, а за совесть» приходилось по ночам выполнять постоянное комсомольское поручение. Надо сказать, что в «ночной жизни» я был не одинок. По казарме «шуршали» 5-6 «нарядчиков», выдраивая «гальон», натирая в корридоре полы и «писари» приводили в порядок ротные и взводные документы.
На крайнем столе я на листе ватмана занимался художеством, расскрашивая гуашью солдата с открытки. Затем плакатным пером в правом верхнем углу писал обязательное «За нашу Советскую Родину!», размечал формат под три заметки, где мог клеил фото и шариковой ручкой писал текст.За работой я вспомнил, что нужно срочно написать домой отцу, чтобы письмо дошло вовремя. Пока картинка сохла, я выдернул из тетрадки для конспектов пару листиков в клетку и настрочил послание.
Письмо в Воронеж от 15 февраля 1972года
« Здравствуй, дорогой Отец!
В первых строках моего письма разреши сердечно поздравить тебя с твоим любимым праздником –Днём Советской армии. Помня о твоём строгом наказе беспрекословно выполнять приказы командиров и начальников, в личное время выпускаю ротную стенгазету. Хочу, чтобы офицерам и товарищам было приятно смотреть и читать мой скромный труд. Больше всего хочу угодить замполиту, воспитывающему в нас преданность делу партии и верность коммунистическим идеалам. Мужественно борюсь за высокое звание лучшего редактора батальона, защищая честь роты и взвода на вверенном мной участке комсомольской работы. Помню, как ты говорил, что всякий общественно-полезный труд идёт во благо коллектива и высоко ценится. Благодарен тебе за наставления. Помни – тебя я никогда не подведу и тебе не будет за меня стыдно. Только я заметил, что командиры больше ценят и поощряют исполнительность ближайших своих помощников – сержантов, янвно давая им привилегий и поблажек. А ведь с моей стороны «замки» только заставляют нас исполнять устав, порой не показывая примера. Другое дело офицеры роты. Наш добрый взводный пытается поговорить «по душам», но все воспринимают это, как попытку найти «стукача», чтобы кнутом и пряником легче управлять ребятами. Предпочитаю оставаться в тени, поскольку «выскочек» у нас не любят.
Вчера был стровой смотр. Многие из наших в отпуске подрезали шинели и командир заставил пришивать полы. У меня была бахрома, но Серёга Савченко вовремя подпалил её спичками. Помнишь на присяге с круглолицым парнем военный врач стоял? Во взводе ему дали прозвище «Савва», наверное у него есть что-то общее с фабрикантом Саввой Морозовым? Парень он очень добрый и внимательный. Думаю, что в нашем училище он по-необходимости, хотя гражданский доктор из него получился бы хороший. К нему бы я пошёл зубы лечить.
Надевал подаренные тобой «хромачи». В пору. Сдал в каптёрку до времени. Такие сапоги есть у многих. Но надевать не разрешают.
Вот планшетка-класс. Туда не только тетради, но и барахло умещается. От конфет и печенья скоро мыши заведутся. Всё своё ношу с собой, а то из тумбочек «доппаёк» иногда исчезает. Ведь всё вокруг «колхозное».
Пиши, как Вы там без меня. Извини, что в отпуске не смог помочь по-хозяйству. Поправим летом. Твой сын Николай .
Вильнюс ВВКУРЭ 15.02.1972г»
Совместив в ночном бдении «прятное» с полезным, я завершил выпуск стенгазеты фамилиями редколлегии и отнёс в канцелярию на рецензию командиру роты.
На утро меня расстолкали по подъёму. Бежать на зарядку я был не в состоянии. Что бы об меня , сонного, не спотыкался взвод, Ф.Орлов оставил меня «уборщиком».
После развода В.Попов дал «добро» на вывешивание стенгазеты и я, приколов её кнопками на стенде у дневального, побежал на занятия, по пути кинув в ящик письмо..
Приняв наряд, я навесил на курсантский кожаный ремень видавший виды штык-нож, символ «значимости и высокой ответственности», а так же «пропуск» в любое здание училища. Нагруженный по – уши обязанностями и инструкциями на все случаи службы, дневальный оставался «крайним» в любом случае… В обыденном понимании являлся «козлом отпущения». Всякий сержант мог властно прикрикнуть «Дневальный!....» и с издёвкой задать любой глупый вопрос, стоящему «на тумбочке». Иногда звонил какой-нибудь старшекурсник, густым басом представляясь дежурным по училищу и, давал «вводную», пригрозив за невыполнение «снять» с наряда. Дневальный свободной смены практически всегда был «на побегушках», но Серёге нравилась подвижная служба, нежели «истуканом» стоять у дверей. Дежурный ставил Савву у тумбочки тогда, когда нужно было встретить командира роты, внятно ответь по телефону и громко подать команды по распорядку дня. Это у моего напарника получалось особенно лихо. После команды «Отбой» в кубриках звучало «Спи курсант, спокойной ночи.
дембель стал на день короче!» и хождения на время прекращалось.
1972 март
Вначале марта 1972г начались занятия по теории и практике дорожного движения. Занятии по автомобильной подготовке вёл подполковник В.В. Рыжков , а практическое вождение автомобиля давали сверхсрочники-инструкторы. Я практиковался водить Газ-53, а кто по-крупнее, садили на Зил.
« Здравствуйте, отец, мама, брат!
…На прошлой недели впервые сел за руль грузовика. Сержант-сверхсрочник учил заводить машину и трогаться с места. Путался в педалях и рычагах. Дёргался так, что у инструктора слетала шапка, а у меня под ногами катался «кривой стартер» и домкрат. Машина глохла и инструктор заставлял крутить заводилку вручную до изнеможения с выключенным зажиганием. Сегодня уже проехал круг по автопарку увереннее...
… В воскресенье Д. Коледин в первые сводил взвод в кульпоход в Литовскую Филармонию. Слушали скрипки и орган. На сцене пели какие-то знаменитости. В зале сидело больше солидных разодетых людей, смотревших на курсантов, как на дикарей. В перерыве ломанулись в буфет. Наелись бутербродов с икрой ,оппились крюшоном но голод не утолили. Хотели познакомиться со студентками консерватории, но не получилось…
…В следующий раз поведут во дворце Художеств на ул. Музеяус, где будем смотреть картины литовских художников. Это для меня интересно…
… Вместе с Усатинским записались в училищную библиотеку. Взял почитать Жан-Жака Руссо «Новую Элоизу», а Миша Теодора Драйзера «Воспитание чувств».Теперь , когда я лежу с книгой на кровати в личное время, сержанты не сгоняют…»
Среди наших курсантов постоянно читал толстые книги Дима Нудель. То ли «Историю государства Российского» Карамзина, то ли «Кибернетику» И. Амелина, не помню.
1972 апрель
Однажды назначили меня с Юрой Дороговым в патруль по городу. Начальником патруля был строгий молодой лейтенант. Патрулировали мы по городу на тентованой машине Газ-66. Остановились у маленького магазинчика купить сигарет. В горле пересохло и я решил попить сока. Тогда продавали сок в специальных наливных колбах с кранчиком.Ценники на литовском с непонятными названиями. За прилавком литовка, видимо плохо понимающая по-русски. Я прошу её налить мне стакан сока, а она: «Не сопранто»( с лит.-не понимаю). Показываю на одну из колб , заполненную рубиновой жидкостью с дорогим ценником. Я подумал, что это мой любимый гранатовый сок и попросил налить стакан. Она удивлённо подняла глаза, но налила мне полный стакан, косясь на офицера, высматривающего сигареты «Каститис» или «Ванна Таллин». По доброте душевной я предложил и ему угоститься. Он (к счастью) вежливо отказался, а я залпом махнул весь стакан… и обомлел, аж скулы свело! Сок оказался литовским натуральным некрепким вином .
Я сделал вид, что «сок» мне понравился, быстренько взлетел в кузов и замер… То ли офицер ничего не заподозрил, то ли посчитал выпивку слабенькой, не знаю, но мы продолжали нести службу. Через 15-20 минут тряски по мостовой меня стало развозить. Появился необузданный кураж. Я стал нести какую-то чушь. Юра с удивлением смотрел, что я вытворяю, и ничего не мог понять. Вдруг машина резко остановилась. Из кабины выпрыгнул начальник патруля и приказал нам догнать солдата –нарушителя, улепётывающего в проходные дворы Старого города. Я понёсся за мелькающей серой шинелью, как резвый «скакун». Прохожие шарахались в стороны.Нарушителю удалось скрыться , а я заблудился в узких проходах . В общем через полчаса начальник патруля с Юрой разыскали меня на перекрёстке и высказали всё, что обо мне думали. И поделом…
Пробежка и выговор пошёли на пользу, поэтому «план» по «задержанным» пришлось выполнить у Дворца Профсоюзов.
Надо признаться, что литовское натуральное вино (кроме «Аболю») мне понравилось отсутствием «тяжёлого» дурмана.
« Курсантский привет, друг Витя!
Как учёба, как служба? С кем из друзей и подруг переписываешься?
У меня всё нормально. Времени ни на что не хватает... Вот выбрал минутку на сампо чиркнуть тебе пару строк.
Во втором семестре дисциплина во взводе… пошатнулась. Участились… нарушения. Пацанов тяготят глухие серые стены казармы. В увольнение в город Вильнюс сходить непросто. Взводный… подписывает «уволь» через турник или кросс. Кто не …укладывается в норматив-не подходи. Комроты … «трясётся», что кусачи в городе в одиночку найдут на свою … задницу приключания в «злачных»… местах. «Куски» дерут нас , как «сидоровых коз»… по мелочам, чтобы в страхе держать.
Недавно дежурный по училищу … засёк «самоходчика» и сдал его… ротному. Тот, разгневанный, устроил ночной «Подъём по тревоге» всем взводам. Отрабатывали …сбор на плацу. Держал … час. Потом маршировали.В знак протеста «толпа» шагала с «акцентом» (левой ногой громче , чем правой). Командиры … показали, что не… позволят безнаказанно нарушать воинскую дисциплину и примут любые… меры, а наши «сказали», что не хотят отвечать за проступки отдельных п...в. Все равно : то взвод из-за …курсанта, пришедшего из увольнения с «душком», гоняют в противогазах вокруг училища, то среди ночи устраивают поиски… самовольщика, «уснувшего … на толчке», то… отрабатываем «Подъём-отбой»!
У вас-то как? Или, как в той притче:-«Где начинается авиация, там заканчивается порядок». С кем дружишь?
У нас в группе собрались отличные пацаны. Взвод «блатной»- половина … местных. Дече, Савва, Нудель,Ластоногий –отличные ребята. Для них –«лафа» , учатся рядом с домом. У половины «папаши» и «мамаши» в госпитале за забором работают-подкармливают и обстирывают сынков. Но они… не наглеют-пайки свои нам отдают, в нарядах «пашут», прикрывают, когда надо. В общем скорешевались.У вас , наверное, так же?
Ну всё, заканчиваю, а то завтра семинар и нам с «змком» нужно поднатаскаться.
C Вильнюсским приветом всей твоей братве.Пиши чаще.
Коля.»
1972 май
В каждые выходные у нас проходили какие-либо массовые спортивные соревнования. Чаще всего мы бегали кроссы на 1 или 3 километра. В снег, что было редко, нам устраивали забег на 10 км на лыжах. Из-за регулярных «скачек» не зря наше училище прозвали «конно-спортивным».
Если бы не Цыплин и Савченко, таскавший меня на трассе, я бы быстро бегать не научился.(в 1976 г и 1980г полученная практика спасла мне жизнь!)
« Здорово, брат Сашок!
Как у тебя с физкультурой?
…На майские праздники соревновались на первенство училища по кроссу . Наш взвод стартовал от КПП в общем ротном «табуне». Первая половина дистанции была в гору. Я до середины горки ровно бежал в строю, но на подъеме силы стали покидать меня. «Толпа» ускакала вперёд, а я собирался сходить с дистанции. Гляжу за мной возвращается Серёга Савченко. Ну , думаю, вместе «сачканём» . А он орёт что-то, хватает меня за «подпругу» и тянет в гору, как «сивый мерин». Вбежали на верх, а там вниз идёт асфальтовая дорога. Миновали контрольный пикет, переписывающий номера. Нам на пятки наступает 124 группа. В затылок дышит Саша Придверов и Саша Головня. Чувствую срываем нормативы…
Вдруг нас обгоняет «Рафик». «Савва» кинулся его останавливать. Водила понял его и прибился к обочине.
- Шеф…Подбрось инвалидов…-задыхался Савченко.
Ввались в машину и поехали. Нагоняем Гончаренко,Хитрова и Нуделя.
-Шеф, подбери отстающих. Плачу двойной счётчик до училища- с одышкой выдавил Серёга.
Запыхавшиеся бегуны плюхнулись на пол «Рафика». Проехали метров 800 выпрыгнули в хвосте 122 группы. Весь в «мыле» замыкающий Валера Громов от зависти присвистнул.
Бегу дальше самостоятельно. Меня всё равно обогнали «лоси»- Юра Васильев и Толя Гуренко, а у самого финиша ещё полвзвода, но в норматив уложился...»
7. Майские праздники и досуг курсантов-первокурсников

Как я уже писал, в училище была ежегодная традиция в День солидарности трудящихся 1-2 мая проводить Спортивный праздник.
 Первая его часть состояла из массовых видов спорта: бег 100м., кросс 3 км, а вторая соревнованиям на первенство училища по гиревому спорту, по боксу (живы в памяти достижения Дана Позняка), по военному троеборью и другим видам. От каждого взвода в них принимали участия лучшие спортсмены роты: Юра Васильев, Витя Исаев, Валера Цыплин, Вася Медарев, Валера Громов, Антон Кацкель, Саша Придверов, Володя Старосотников и др.
Лично мне легко дались упражнения на перекладине и брусьях (сказалась школьная секция по гимнастике). Со своей «малогабаритной комплекцией» мне удавалось перекрывать нормативы по подтягиванию, выходу силой, подъёму переворотом и др.

Так как мне удалось неплохо выступить, записался в увольнение. Это был мой первый самостоятельный выход в город. «Местные» ребята разбрелись по домам. Кто-то из «спортсменов» подался посидеть в кафе, а я решил прогуляться по городу и сходить в кинотеатр «Литува», где демонстрировали новейшие фильмы Литовской киностудии и немецкой студии ДЕФА.. Показывали «Крестоносцы». У кассы стояла длинная очередь. Встал крайним, но меня заметил Володя Плешко, стоявший у самого окошка и весело замахал, чтобы я шёл к нему. Билеты для курантов были по цене «детского», но на последние ряды. Курсантское «братство» среди ввкуровцев было нормой. Новейший современный интерьер, мягкие кресла, уютный буфет с лакированными столиками, светлый кафельный туалет радовали посетителей.
 Рассчитывали на захватывающие приключения, а попали на мрачный «триллер» на литовском языке. Даже вздремнул от наивной наигранной «тягомутины». Позже по афишам я стал разбираться, какой фильм демонстрировали на русском.
 
Считаю, что нашему взводу повезло, когда командование оказала честь стать салютной командой в День Победы. Целую неделю мы тренировались выполнять команды «феервейкера». Учились разворачивать и сворачивать салютные установки. Выполняли опереции по заряжанию и разряжанию салютных кассет. В качестве зарядов использовались разноцветные патроны от ракетниц большого калибра. Мы должы были за 30 секунд перезарядить «револьверный барабан» и отбежать на 5 метров. Изучали строгие правила техники безопасности. На спортплощадке за казармой проводили тренажи с секундомером.

Рано утром 9 Мая всё училище прибыло на воинское кладбище для торжественного возложения венков на братскую могилу павших воинов в годы Великой отечественной войне. Знамёна и развивающиеся флаги. Почётный курсантский караул. Костя Боровков, как всегда – знаменосец, а Андрей Хрыпов – ассистент. Много ветеранов с орденами и медалями. Букеты с гвоздиками и тюльпанами. У обелиска несколько десятков венков в золотых лентах с надписями на русском и литовском. На площадке практически всё руководство Литвы. Речи, гимны и оружейные залпы…Пионеры «белый верх,чёрный низ» в красных галстуках. Девушки в национальных костюмах. Мы были свидетелями и участниками праздничных мероприятий. Сердце переполняло гордость за Родину!..

К вечеру нас вывезли на Замковую гору, где мы должны были обеспечивать праздничный салют на восьми салютных установок. Развернули установки и выставили оцепление. Я был заряжающим в паре с Женей Усовым и Валерой Цыплиным, которому за пунктуальность и исполнительность дали прозвище «Щульц». Пока оставалось время мы разместились на молодой травке на бушлатах. Сверху нам было видно, как на Кафедральной площади собирались вильнюсцы на своё любимое зрелище- Праздничный салют. Вечерело. В гуляющей массе людей различались парадные кителя, погоны , ордена и медали ветеранов. По площади прохаживались нарядные мужчины и женщины и среди них бегало много-много детей…
Но вот по рации объявили готовность к залу. Мы заняли исходную позицию в ожидании феерверка… Ударил колокол на башне. Грянул гром и в небо взвился сноп потрескивающих разноцветных огней, засверкавших в окнах Старого города. Внизу грохнуло ликующее «Ура-а-а!». Едкий дым ещё не развеялся, как мы бросились перезаряжать «стволы». « Готов!»-доложили… Женя Усов копошился , пытаясь запихнуть капризный патрон, но время на исходе. «На исходное!»-командует «феерверкер». Женя торопится, спотыкается и падает на установку, закрывая её грудью, как Матросов-амбразуру. В наушниках «стреляющего» хрипит команда «Готовсь!», а Женя запутался в проводах…Мы оцепененели от ужаса, но Валера не растерялся и в ту же секунду бросился на помощь Усову. В мгновение ока он сдернул с заряженных стволов тело друга и почти бросил его, на бушлаты, как ядро. Очередной залп прогремел, когда Женя был в полёте, поэтому звука приземления мы не расслышали. В следующую секунду мы снова бежали перезаряжать и Женя, несмотря на травмы, был проворней.. И так 20 раз. На нас градом сыпались пыжи и разноцветные «заглушки». В общем мы походили на бомбардиров батареи Раевского. Всё в дыму, как бой в Крыму.Пот градом лил по лицу. Мокрая майка прилипла к телу. От челночного бега мы не могли видеть всей прелести своей работы, но ей с восторгом любовались вильнюсцы. С годами вспоминая это-диву даёшься, как с позиции литовских националистов «аккупанты» развлекали народ, подвергая порой себя опасности…Стемнело. Народ продолжал восторженно гулять, а мы сворачивали и грузили технику. Убирали и пересчитывали стреляные гильзы. Укладывали заряды, которые дали осечки. Только заполноч мы упали от усталости на свои подушки, а Женя Усов молча ещё час курил в курилке. Хорошо то, что хорошо кончается.

В качестве поощрения за усердие при проведении прздничных мероприятий нам организовали культпоход в новый Дворец спорта на балет на льду. Вести группу в составе семи человек на дневное представление доверили сержанту Феликсу Орлову.
Некоторые из нас впервые попали на ледовое шоу. Зрелище было ярким и незабываемым. Даже сдержанный в эмоциях Володя Гончаренко широко улыбался в каждом акте.
По ледовой арене каталась, сверкая блестящими одеждами, группа полуобнажённых девушек, демонстрируя искусство фигурного катания. Разноцветные «софиты» ярко освещали декорации. Весёлая музыка поднимала тонус.
В перерыве все поспешили в фойе, где стояли новенькие аппараты с пивом и курсанты с удовольствием крутились вокруг них. Забрасывал в щели последние монеты Володя Максименко и спрашивал: «Пиво – не алкогольный напиток?...». Здесь я впервые попробовал пенное пиво «Таурас» и полюбил этот тонизирующий напиток.
Нужно отдать должное проектировщикам, предусмотревших в здании просторные туалеты с гиганскими писуарами и уютными кабинками. Мы там чуть не потеряли Валеру Дудника.
Оставалось много времени, а в казарму возвращаться не хотелось и Валера Соловейчик предложил «махнуть» в парк «Вингис». В душном забитом троллейбусе доехали до намеченной остановки и вывалились с массой студентов и молодёжи у входа в парк. В расстегнутых кителях, в фуражках под мышкой мы повалили прямо на скучавших троих военных в красных повязках. Капитан-танкист просто возрадовался такому количеству нарушителей формы одежды «зашориных» инструкциями первокурсников, которых «вязать» проще. Нас умело, отсекли от гражданской массы. Ехидный танкист преградил группе дорогу окриком : «Документы!». Помрачневший Орлов, застёгивая все пуговицы на кителе, протянул начальнику патруля список. «Нарушаете!...»- по «гаишному» промычал офицер и все наши положительные эмоции мгновенно улетучились. Феликсовы объяснения тот даже не слушал.
Выстроив в шеренгу «культпоходчиков», танкист пробормотал что-то про «рацию», собранную на танке, что там «глухо» и ещё какие-то выдержки из Устава, как цитаты из первоисточника. Мы с поникшими головами выслушали тирады о «презумпции виновности». Феликс «крутился, как вошь на гребешке», но в процессе «беседы» патрульный капитан унюхал характерный запах посетителей «Локиса» и прервал «мирные» переговоры.
«Начальник» исписал наш список подробной «кляузой» за наш непотребный вид, приукрасив наши «преступления», и прервал наш культурный досуг, сопроводив, куда следует.

Из объяснительной сержанта Орлова Феликса Ивановича от 11 мая 1972г.
« Командиру роты капитану Попову В.А.
Объяснительная записка.
Настоящим докладываю, что 10 мая 1972г. меня назначили старшим группы курсантов в культпоход во Дворец спорта. По окончанию представления на выходе наш строй остановил комендантский патруль. Начальник патруля капитан Муд.ков (не разборчиво) заметил расстегнутую пуговицу у курсанта Карпешина и не завязанный шнурок у курсанта Максименко. От курсанта Дудника пахло квасом, как известно переброженым на жаре. Недостатки были устранены вместе. Капитан М… приказал нам следовать за ним к парку «Вингис». Я стал возражать, но мы подчинились приказу начальника патруля. Когда же он распорядился, чтобы мы прочесали «злачные» места парка с целью ловли гуляющих в увольнении курсантов училища, я отказался, за что группа была направлена в казарму. Что касается перечисленных в списке нарушений формы одежды, то это в отместку за отказ от содействия.
Заместитель командира взвода сержант (Подпись) Ф.Орлов»

Чем закончилось разбирательство, но Феликс из канцелярии вышел краснющий, как после бани.
Мы сидели в кубрике и слушали грустные песни Коли Дитковского. Он душевно
«рвал» гитарные струны. Настроение было мерзопакостно чертовское. А тут ещё подшёл младший сержант Антон Кацкель и попросил меня разрисовать шариковыми ручками и фломастерами его старую гитару. Я уединился в «бытовке» и там с тихой грустью весьма колоритно изобразил «бесовство чертей в Аду». Когда я вручил произведение курсантского изобразительного искусства Антону-он ужаснулся, но поделать ничего не мог. Пляшущие черти на резонаторе гитары напоминали зловещий Патруль.
 Случилось так, что Кацкель, сидя на подоконнике в коридоре, бренчал на «чертовском» инструменте «Песняров», как в казарму зашёл замполит дивизиона Игнатов. По команде испуганного дневального «Смирно!» курсанты роты застыли на месте. Антон приставил гитару к ноге, как карабин. Завидев изображение «бесов» на инструменте замполит сам «взбесился».
- Фамилия?!!
-Младший сержант Кацкель, товарищ подполковник,- выдавил ошеломленный гитарист.
- Чья гитара? - грозно спросил замполит.
- Не-е-е могу знать… на подоконнике лежала…
Подбежал старшина В.Сацукевич и представился по форме.
- Чья гитара, чёрт возьми?- сверля взглядом «ответственного за всё» Сацукевича, переспросил Игнатов.
Володя Сацукевич знал, что гитара принадлежала Кацкелю, но нашёлся, что ответить:
- Разберусь, товарищ подполковник…
- Чьё это буржуазное враждебное художество?!- заводился седой офицер, -Построить роту перед казармой! Художника ко мне!!!- выхватив злополучную гитару, взревел замполит.
Дневальный «проблеял» команду на построение. Рота зашевелилась, и сотня кованых сапог загремела по чугунной лестнице. Пока строились и равнялись на пяточке, Кацкель провёл блицработу среди курсантов группы.
Разгневанный замполит держал за гриф разрисованную гитару. Я узнал свой труд…
- Владелец гитары или художник выйти из строя! – скомандовал замполит, тряся инструментом перед первой шеренгой.
Я собирался, было шагнуть на встречу судьбе, но Миша Усатинский, ухватив меня за рукав, процедил сквозь зубы:
-Стоять! Отчислит…Пришьёт аморалку и в войска… Спрячься.
Страх пригвоздил меня к асфальту, а в сапоги будто свинцовыми стали. Я и так был меньше всех, а тут такие угрозы…стал карликом.
Выручил мл. с-т Володя Дорощенко, которому терять было не чего, ибо он твёрдо решил уходить на «гражданку».
-Товарищ подполковник, гитару нам отдали литовские хиппи, когда мы проводили салют.
- Сержант!-переключился на моего командира отделения замполит,- Если бы они вам анашу предложили, тоже взяли бы! Какая политическая близорукость!.. Как вы поддались на происки провокаторов…Объяснительную на стол!
Тирада завершилась тем, что наш дивизионный наставник-воспитатель в сердцах разбил в щепки гитару Кацкеля о дерево перед строем курсантов.

По выходным нас водили в кино в курсантский клуб. Саша Хитров и Володя Беспалов были заядлыми киноманами и старались не пропускать киносеансов. Любителям кино нравился матерчатый экран в заплатках, хрип разваливающихся колонок , жёсткость деревянных кресел, на спинках которых вырезались «памятные» надписи типа «Здесь был Дима Шлык 121(17.05.1972)». Не выветриваемый запах кирзы и мастики, плюшевый занавес и кулисы, плакат над сценой «Решения ХХIV cъезда в жизнь!» приобщали к ценностям армейской культуры.
Строем туда, строем обратно. Особую радость доставляло покричать на киномеханика «Сапожник!», когда лента на интересном месте обрывалась. Потопать по дощатому полу сапогами. Посвистеть, что есть мочи. Это отработанный курсантский ритуал. Если фильм был скучный, курсанты стремились покинуть зал, но в дверях стоял дежурный офицер и возвращал «нетерпеливых» на места, хоть обоссысь. Самые отважные пытались покурить в рукав, ловя от этого большой кайф. Поэтому по дымке в зале можно было судить о качестве фильма. Особенно было не продохнуть, когда крутили «Ленин в октябре», а самым любимым боевиком был «Чапаев». «Фантомаса» не показали ни разу. И это понятно – репертуар на месяц утверждался в политотделе училища. А у начальника клуба не было выбора… Но! В последующем он наладил «контакты» с Вильнюсским фильмофондом и киноколлектором и … курсантам стали крутить шедевры кино ,типа «Ромео и Джульетта», «Табор уходит в небо».

Хотя питание было в целом хорошее, но весной мы в курсантском буфете покупали бутылку молока и батон, шли на скамейки футбольного поля за тиром. Любуясь молодой зелёной травкой, мы с удовольствием поглощали доппаёк, заталкивая батон в рот, как обойму в карабин, и заливая его белой жидкостью в один присест. На время ощущали сытость, но к ужину голод давал о себе знать с новой силой.

1972 конец мая Всвязи с расширением учебной и материально-технической базы ВВКУРЭ интенсивно строился Новый учебный корпус. Работы велись ускоренными темпами. За подразделениями курсантов закрепляют этажи. Наш взвод привлекают к уборке строительного мусора со второго этажа. Нас переодевают в «подменку», именуемой «робой», и расставляют на участках. Одни выгребали хлам, драили полы, мыли окна в новых аудиториях. Другие скоблили и натирали до блеска просторные корридоры. Юра Васильев и Антон Кацкель работали в поте лица.
Следила за графиком работ и принимала помещения комиссия в составе заместителя начальника училища по технической .
Как-то мы, в паре с Мишей Усатинским, выносили носилки с мусором на свалку недалеко от автопарка. Сделав 10-12 ходок по 200м, с непривычки изрядно подустали. Предприимчивый Миша из Севастополя смекнул, как сделать нашу работу рациональней. Он придумал ссыпать мусор в «бесхозные» ржавые железные ящики, кучей валяющиеся в переходе первого этажа… Мы ссыпали туда палки, обрезки арматуры и проводов в вперемешку с песком и шпаклёвкой. Когда мы закрывали металлические дверцы первого ящика, как в дверном проёме выросла фигура капитана из другой роты.
- Что делаем, бойцы?!- громыхнул эхом командный голос.
От испуга, я отпустил створку и в ту же секунду услышал, как взвизгнул Миша! Тяжёлая створка «ящика» прищемила Усатинскому палец.
- Ё…Кто приказал в силовые шкафы «помои» сваливать?!- на верхней ноте крайней октавы пробасил незнакомый офицер.
Миша корчился от боли, а я потерял дар речи, но принял строевую стойку.
- Отвечать!... С какого взвода!?- заводился капитан.
Поняв, что нас «застукали» с инициативой, я в ужасе выдохнул:
- Виноват, товарищ капитан…Мы не знали…
- Виноватых бьют!..-рявкнул командир, потом смягчился, - Силовой шкаф вычистить,… Да и все шкафы выставить в линию! Об исполнении доложить мне, капитану Максимене, или своему командиру взвода. Понятно?!
- Так точно!- почти хором ответили мы и бросились выгружать мусор снова на носилки.
Капитан ушёл, а мы, как в «приключениях Шурика», забегали выполнять команду.
Сержант Орлов нашёл нас, измазанных штукатуркой, у этих злосчастных «ящиков».
- Что вы тут «паритесь» на участке другой роты, «сачки»?- удивился Феликс.
- Да так…- буркнул Усатинский, перематывая подворотничком посиневший палец.
- Ну б… Без травм не можете. Строиться на выходе!
- Нам нужно доложить капитану Максимене о выполнении приказания.-пробормотал Миша.
- «Припахали» вас, что ли?
- Попросили…- съязвил Усатинский.
Вылизав шкаф и, расставив груду железных «ящиков», мы побежали в казарму, где служил капитан В.И. Максименя, и попросили дежурного сержанта, что бы тот передал, что задание выполнили и попросили сообщить дневальному 2-й роты об ответе, но звонка мы не дождались.
Инициатива в армии наказуема!
1972 июнь Вскоре нашу роту отправили в Учебный центр на полигонную практику, похожую на лагерные сборы.
Снова, как «абитуриенты» жили в палатках. Умывались «холодной росой» у полевых рукомойников. Питались на свежем воздухе под навесом.
За отличие в учёбе объявлена благодарность Васильеву.
Редактор Боевого листка Карпешин»
 Военно-инженерная подготовка сдавалась на позициях РЛС, укрытиях АСУ и бункерах КП . Особому вниманию уделяли ограждению Учебного центра.
В перерывах между зачётами занимались физической подготовкой. Бегали стометровки, качали пресс и бицепсы на спортгородке. Самыми заядлыми спортсменами были Витя Исаев и Юра Васильев. Самым строгим судьёй – Володя Микулинский.
В завершении наших мучений, роту пропустили через огневую полосу. Курсанты мужественно преодолевали горящий «напалм» с соляркой, едкий дым резины, колючку, стенки, мостики.
Я бежал в противогазе в толпе группы с карабином за спиной, гремя вещмешком. Через минуту запотели окуряры и пепел ухудшил обзор. Перед носом я держался мелькающего вещмешка с биркой «В.Гончаренко» и следовал по его стопам.
Когда все зачёты были сданы, чтобы снять напряжение наши сержанты организовали на полянке «пионерский» костёрчик.
Грело июньское солнышко. За бугром мы были скрыты от посторонних глаз, поэтому позволии себе расслабиться и вспомнить беззаботное детство.
Олег Романьков с Колей Дитковским нашли в кувете старую шину от грузовика. Мы с Мишей Усатинским присоединились и покатили балон на Диму Нуделя, не игравшего с нами. По-детски резвились и баловались.
       
 Полигонная практика заканчивалась. Завтра отбывали в училище для подготовки к экзаменам за первый курс.

9 Экзамены за первый курс

1972 июль начались экзамены 2-й сессии за 1- курс.
       Марксистско-ленинская философия На кафедре общественных наук обновлялись наглядные пособия и мне поручили изготовить на клеёнках учебные плакаты. Неохотно, но я взялся за это нелёгкое дело-писать плакатными перьями принципы философского воззрения . Руководил мной майор Л.К. Айзатулин, давая всё новые и новые задания. Целую неделю, «от зари до зари», я расчерчивал полутора и двухметровые стяги. В итоге я сделал около 20 школярских наглядных пособий, плакатов и таблиц, но оживление методических материалов не заметил, поэтому «механическая» работа мне удовлетворения не приносила Уходя на «черчение», я шутил: «Если к вечеру не вернусь-считайте меня коммунистом». К концу четвёртого курса я обнаружил свои труды в мусорном контейнере. На смену им пришли диапроекторы. Но я не был автором, а был послушным исполнителем. Может быть, несостоятельность МЛФ была в формализме? Суть из тезисов не познаешь!
Принимал экзамен подполковник В.А Косенко. Он являлся марксистом-ленинцем до корней седых волос. Разрешалось пользоваться конспектами лекций и первоисточниками. Суть экзамена состояла в том, кто как умел рассказывать… А оценки в зачётки ставились сообща с командирами не за глубокие познания, а за усердие по службе.
И то, что мне поставили «автоматом», меня не радовало…Через 15 лет, в стенах Московской Высшей партийной школы я усвоил истину: любая философия базируется на интересах и потребностях человека, на целях и задачах и является инструментом в их достижении ( о чём это я?).
На экзаменах отсутствовали животрепещущие проблемы (не было предмета интереса);
Вопросы билетов был в большей степени устремлен в прошлое, а настоящее и будущее представляли системой догм, далеких от жизни и здравого смысла;
Курсанты рассматривались как потребители знаний от преподавателя и учебника, а не как равноправный партнер в поиске истины и оценке сложившихся peaлей жизни.
       
К экзамену по высшей математике готовили шпаргалки. Костя Боровков узнал на кафедре вопросы в билетах, а Валера Шафоростов предложил писать все билеты, распределяя равными долями по количеству курсантов в группе. Изготовленные в «гармошках» шпоры сдали Васе Медареву, назначив его «разводящим», который должен был, и вооружить ими входящих в класс для передачи готовящимся. Утвердили очерёдность.
 
Высшая математика – математический экзамен считался по праву самым трудным, а доцент М.Л.Перова -самая строгая.
Куча примеров, задачки, плюс два вопроса устно.
Пятеро смелых, подавляя нервную дрожь, прошли «сдаваться». Я с фигой в левом кармане и пятаком в правом, отважился отвечать первым.
За столом сзади сел старшина Володя Сацукевич. Старшина – это вам не младший сержантик, после «учебки» строящий из себя большого начальника. В училище старшина - большой человек, доверенное лицо командира роты, владелец каптерки, бог и король в отсутствии офицеров. На первом курсе со своим багажом «набитых шишек», он казался на голову выше любого из сержантов. Гражданскую одежду он не признавал, хотя мог пользоваться. Офицеры 2-й роты понимали, что В.Сацукевич - это подарок судьбы. Он предыдущие экзамены посещал только из вежливости , а на этот пришёл со всеми вместе…и шёл в общей «системе»?
 Каждый вошедший на экзамен называл номер своего билета так громко, чтобы его было слышно за дверью. Собственно, вопрос сдачи экзамена сводится к способу передачи ответов на вопросы. Самое элементарное – шпору вносит следующий входящий или дежурный по классу. Однако есть способы и более изощренные.
 Я ответил быстро и выскочил из аудитории. Вася Медарь сразу повёл меня в соседний класс и заставил быстро решить задачки к билету№17(Сацукевичу). Я чиркнул шпору, и она тут же ушла адресату. Через полчаса вышел румяный и довольный Володя и показал «пятерню», а что в ней была и моя заслуга, он до сих пор не знает…

Теория электрорадиоцепей
 Группа идет по сессии практически без двоек(кроме Дорощенко)! Отряд скачет без потерь и никому не хочется становиться «академиком» в конце 2-й сессии. Да и за товарищей будет обидно.
Первым был запущен ассы по предмету Дима Нудель, Миша Усатинский, Вася Медарев, потом я, как бывший радиолюбитель. Наша задача состояло в том, чтобы отвлечь экзаменатора подольше и дать возможность остальным готовиться по шпорам большее время. С каким напряженным вниманием остальные ждали своей очереди . Через два часа разговора с «авангардом» экзаменатор был «взят измором», устал и выпускал нас с оценками «отлично» или «хорошо». Наступило обеденное время, а за дверью ещё томилось полтора десятка человек…Пришлось ускорить приём экзамена.
Когда туда зашел командир роты В.Попов для совместного составления экзаменационной ведомости. Пятерок - …, четверок - …, троек - …, двоек – нет. «Я же почти ничего не ответил?!» – вскрикнул Дорощенко. Он боялся, что его могли не отчислить, но неуспеваемости. Я же стал ходить в первой пятёрке на все экзамены до самого выпуска. Но главное – мы почувствовали силу нас как коллектива и несокрушимую мощь, и поддержку командиров.
И когда на третьем или четвертом курсе на меня взъелся один училищный майор Комлев по кличке "Эсли", после некоторого терпения вопрос с ним был решен четко, хотя и жестко.

Английский язык сдавали с явным «мандражом». По-моему принимала преподаватель И.П. Даргене (или Т.Ф Авиженис), свободно владеющая «враждебным» языком. То, как нам его давали- не расскажу,как мы его учили-умолчу, а как сдавали…
Хотя «впихнули» меня в «заложники», заговорить, как нужно по-английски , я не смог, но в дальнейшем был благодарен и за эти уроки.

«Предлагаю вниманию исторический момент чтения Боевого Листка на экзамене по английскому языку , но, главное, из Части не выносить - ни в коем случае. Также беречь от огня, как Знамя …
Не табельный фотоаппарат Валеры Соловейчика запечатлел любознательного Валеру Циплина, испуганного Сашу Хитрова с чужим конспектом незнакомых слов, отважного Костю Боровкова и меня, вдумчиво усваивающих информационный посыл с поля сдачи «буржуазного» экзамена.
В объективе отразился ярко выраженный интерес к печатному (не матному) слову
Видимо нашлись иноземные слова, задевшие и запавшие в душу, изложенные бесхитростным языком оценок редактора боевого листка Коли Карпешина.

Вот подошёл Володя Дорощенко, с открытым от удивления ртом узрил в списке заветную «пару».
А на втором плане некто Валера Дудник с характерным профилем Бравого солдата Швейка посмеивается над переживаниями товарищей. Примечательно что Валера Циплин не меняет выражения лица, потом что учил английский язык по ночам.
Далее мы видим в каких условиях работают спасатели «заваливающихся». Самый грамотный Дима Нудель зачитывает подсказки, а самый длинный Костя Боровков сурдопереводом отправляет их «тонущим». На свой страх и риск, нарушая требования старших начальников , он черпает информацию прямо с места событий. Трепетно созерцает драму сдачи экзамена по английкому языку(наши посредственные знания сдадим на хорошо и отлично)! Медарев уже покорно смирился с тем, как «валятся» отличники и опустил руки. Будь, что будет…» 20 июля 1972г(воспроизведено 20.11.2006г в Интернете)
 
Благодаря стараниям отцов- командиров, кахдый получил ту оценку, которую хотел.
Сессия сдана!В зачётках отличные оценки. Готовится приказ о переводе всех, кроме В.Дорощенко на второй курс. Вся рота шьёт нарукавные нашивки с двумя полосками. Впереди летний отпуск. Пакуем чемодан.
Отметить успешную сдачу первой сессии мы пошли с Валерой Апситом и Мишей Усатинским в курсантский чепок , взяли цепеллины и блины Жемайчо, запили апельсиновым соком. Для нас это была экзотика. Скоро будем пить пиво дома.
 
       Интернет-версия с фотографиями и отзывами на сайте ВВКУРЭ http://vvkure.com/forums/viewtopic.php?t=291